Визит

***

Середина декабря. Последние несколько дней небо затянуто серыми тучами. Будни в академии протекали медленно, у большинства учеников настроение было не самым лучшим. Все вокруг ходили на занятия с недосыпом, неохотно таская груды учебников в своих сумках и рюкзаках. Уже как неделю шли дожди. Ливни обычно проходили по ночам, а днём можно было заметить мелкие, противно моросящие капли. Густые тучи не давали солнцу и шанса наконец выглянуть из мрака. Хоть термометр показывал на улице минусовую температуру, снег всё никак не хотел приходить. Через неделю уже наступит Рождество, а из-за отсутствия белоснежных хлопьев настроения особо не приближалось к праздничному. Это вызывало тоску. Казалось, что сейчас всё ещё осень, мерзкая, тоскливая и холодная, вызывающая лишь апатию ко всему на свете. — Дзюраку-сама, у нас сегодня совпадают расписания по времени, вы опоздаете, — сказала Микура, наклонившись рядом с кроватью. — Первым уроком всё равно собрание студсовета, — сонно пробормотала Сатико, перевернулась на другой бок и накрыла часть своего лица подушкой. — Прекращайте хандрить, — Садо надулась и осторожно стянула подушку. Её кончик носа упёрся в чужую щёку. — Ну что за нежности? — она резко открыла глаза и нахмурилась, испепеляя взглядом своего питомца. — Пытаюсь вытащить вас из кровати хоть каким-то способом. Не сказать, что Дзюраку ненавидела тактильность со своим питомцем. Ей, как человеку сдержанному, было трудно понять и ответить на подобное, но порой она сама охотно поглаживала Микуру по макушке и шла на такой контакт. Этим утром ей хотелось отвернуться от всех и подольше поваляться в кровати, поэтому, конечно, отвечать даже на минимальную ласку она желанием не горела. — Я вижу. Но твои способы какие-то недейственные, — продолжила ворчать хозяйка. — Изначально я хотела предложить вам совместный завтрак, но вы так крепко спали, что мне не захотелось будить вас. — М, — в голосе Сатико на секунду проскользнула еле заметная нотка огорчения. — Вечером можем посмотреть что-нибудь вместе, это намного приятнее. — Если я быстро разберусь с заданием по английскому, то хорошо, — Микура кратко улыбнулась и отошла от кровати. Она быстренько направилась к лестнице, ведущей на первый этаж. В спальне послышалось постукивание капель об стекло. Опять дождь. И опять он так противно моросил. Всё кругом выглядело таким тусклым: деревья были почти голые, на их ветках осталась лишь пара одиночных листиков, трава преобрела жёлтый оттенок и стала сухой, а о солнце даже сказать нечего – его никто не видел уже как несколько дней из-за этих хмурых туч. Но, какой бы погода не была мерзкой и слякотной, учёбу никто не отменял. Приходится неохотно покинуть свою тёплую постель и направится в ванную комнату с надеждой, что горячая вода вернёт телу потерянное этим утром тепло. Сатико никогда не могла назвать Микуру гиперактивной, с шилом в одном месте, неугомонной, – наоборот, та являлась довольно сдержанным человеком. Но в это утро она устроила Сатико хорошую взбучку, точнее Дзюраку просто не была готова просыпаться так рано или просыпаться сегодня вообще. Стены собственного дома будто оказывали давление, а глядя в окно сразу хотелось закрыть глаза, развести камин и никуда не выходить. — Опять играешь? — спросила Сатико, как только спустилась на первый этаж после душа и прошла в кухню-гостиную. — Ну мы же всё-таки ко второму, как я поняла, — кинула в ответ Садо, не отрывая пальцы от кнопок геймпада и продолжая старательно смотреть в экран телевизора. Как-то раз, когда Микура ждала хозяйку с очередного собрания, она разговорилась с Руной, членом студсовета. Они обсудили несколько игр, но предавать особого значения этому диалогу Микура не стала, и только недавно она купила несколько игр на консоль. Оказывается, это правда помогало ей расслабиться и как-то отвлечься. Сатико, к слову, как только услышала просьбу о покупке консоли отреагировала нормально. "Я дам денег, только скажи сколько, железо в наше время дорожает. И считай это подарком на ближайший праздник", — всё что услышала Микура в тот момент, и они больше не поднимали эту тему. Дзюраку часто покупала питомцу какие-то вещи, которые для более простых людей уже выходили за среднюю ценовую категорию, и всегда отмахивалась, что это подарки на какие-нибудь ближайшие праздники. Если честно, ей самой не всегда хотелось признавать, что она делает так много для этой девочки. — Какой урок у тебя первый? — поинтересовалась Дзюраку, присев на диван, около которого находился её питомец. Садо упиралась затылком в край мебели, сама она находилась на полу, из-за мягкого ковра ей было более чем нормально. — Выпрямись, — сразу строго добавила девушка, закинув ногу на ногу и откинувшись на спинку дивана. — История, — ответила Садо и выпрямилась, как было сказано. Хозяйка на миг задумалась, сделав глоток горячего зелёного чая, который она успела развести на кухне несколько минут назад. — Напомнишь мне, что вы сейчас проходите, вечером проверю параграф. — Но мы сегодня заканчиваем довольно поздно. И мы же хотели что-нибудь посмотреть?.. — У тебя будет время на подготовку и того, и другого. Я должна следить за тем, чтобы ты не отстала от школьной программы, так что не канючь, — мигом оборвала её Сатико, так и не дав шанса подлизаться. Садо не называла хозяйку нудной, но порой она не понимала, как та запоминала столько информации помимо школы и так хорошо разбиралась практически во всех предметах. Сама Микура училась хорошо, но не идеально, как полагается почти любому человеку – частенько забывая элементы того или иного материала. — Опять фаталити, — недовольно шикнула девочка и отложила геймпад на низкий газетный столик, который располагался перед ней. — Потому что ты не используешь необходимые комбинации. — Да вы даже не играете, — фыркнула Микура, явно испытывая недовольство от слов своей хозяйки. — Одно время Руна мне все уши прожужжала этими комбинациями, — спокойно вздохнула Дзюраку, мимолётно отдавшись воспоминаниям. — Может, тогда сыграем? — Микура повернулась в сторону Сатико и села на колени. Было жёстко, даже ковёр не так хорошо смягчил поверхность. Она осторожно положила голову на диван, прижавшись макушкой к чужому бедру, явно пытаясь установить между ними обеими контакт. Но Сатико лишь невозмутимо продолжила пить свой чай, сделав вид, что она вовсе не заметила эту жалкую попытку. — Мы опоздаем, как-нибудь в другой раз. И не помни свою форму, — подметила девушка, продолжив строго смотреть на питомца. Этим утром ей явно не хотелось совершать даже самые минимальные старания в сторону тактильности. Садо с горем пополам приняла отказ. Она никогда особо и не могла представить Дзюраку с геймпадом в руках или увлечённую в какую-нибудь игру. Но было бы интересно посмотреть. — Микура, галстук! — раздалась уже такая привычная фраза, и пришлось окончательно оторваться от экрана, выключив консоль. В детстве, когда Сатико была намного младше, подобные вещи ей завязывала прислуга. Её отец никогда не уделял внимания таким мелочам и занимался совсем другим. У матери хоть и было побольше свободного времени, но она тоже считала, что сделать это мог кто-то другой и её участие необязательно, поэтому данная обязанность тоже легла на плечи прислуги. Сатико настолько привыкла к такому, что в более взрослом возрасте она попросту не могла нормально проделать такой, казалось бы, обыденный процесс, особенно учитывая тот факт, что носить галстуки та любила. Сблизились они с Микурой не сразу, но ещё в начале их взаимоотношений через спонтанный диалог девушка выяснила, насколько хорошо её питомец справлялся с этим элементом одежды. Поначалу Микуре становилось немного страшно и не по себе, когда её просили о таком, но после это даже вызывало улыбку, особенно попытки Дзюраку научиться завязывать галстук с помощью различных видеоуроков или статей. Все попытки были тщетны. — Сегодня вы выбрали другой галстук, — заметила девочка, пока её руки ловко справлялись с приятной на ощупь тканью. До этого ей пришлось выйти в коридор, хозяйка уже ждала её там. — Прошлый от армани меня порядком разочаровал. Опять эта накрутка, — с раздражением высказалась Сатико. Она пару секунд ждала какой-никакой реакции, но Микура лишь молча продолжала завязывать галстук. — Почему ты молчишь? — Вы хотите услышать моё мнение? — руки на миг остановились и голубые глаза озадаченно посмотрели в гранатовые, но в них, кажется, не было ответа. Сатико сама порой не понимала, что ей нужно от этой девочки. Но единственное, чего она точно хотела – это слышать её. Пускай даже мнение Микуры здесь не учитывалось, но почему-то у Сатико была необходимость услышать то, что ей скажет питомец. Молчание. Приходится дальше взяться за галстук и продолжить: — Я, конечно, могу высказать вам типичные речи о том, как бренды завышают цены лишь из-за своего названия, но вы и без меня это знаете. Мне нравится, как вы идёте по собственной карьерной лестнице и стараетесь, ведь это и заставляет задуматься над ценностью денег, разве нет? — на её вопрос вновь последовало молчание, Дзюраку чуть отвернула голову в сторону. — До нашей встречи у меня была одна знакомая, она жаловалась на качество рубашек от заезженных брендов, поэтому нашла какой-то менее известный, но в той же ценовой категории. Могу вам посоветовать, если вы хотели этого. Сатико не знала, что это выльется в данный диалог. Да, она позиционировала себя как уверенную в себе девушку, но об её возрасте нельзя забывать. Она во многом оставалась подростком, у неё было не так много опыта в сотрудничестве с брендами, мировыми компаниями и рынком. Ей самой необходим опыт даже в таких делах, особенно в теме того, куда и как тратить свои заработанные средства. Вкус жизни ощущался постепенно, без ярких трудностей благодаря родителям, но негодования с элементарных вещей были, хоть проблем как с таковыми доходами не возникало. Коммуницировала с людьми Дзюраку достойно, но больше разбиралась в деловых отношениях и делах компаний, продаж. Говорить о более близких отношениях странно. Она и не могла сразу припомнить того, кто также свободно мог посоветовать ей какой-нибудь бренд или что-то подобное. Близких отношений у неё мало, и, признаться честно, она в них не сильна. — Ты не рассказывала мне про знакомую. — Мы быстро разошлись. Она всё же была из класса намного выше моего, — заключила девочка, закончив разбираться с тканью. Она по привычке потянулась к воротнику рубашки, но Сатико также привычно остановила ту жестом и отошла к длинному зеркалу. После того, как галстук был завязан, Микура всегда хотела поправить воротник чужой рубашки, но ей постоянно не давали этого сделать. "Лишние проявления заботы" Сатико не нужны, как она сама когда-то выразилась. Это порой огорчало и без того разбитое сердце. Садо немного не понимала к чему всё-таки был вопрос от хозяйки. Она никогда не слышала от Дзюраку жалоб насчёт нехватки денег и чего-то подобного. Может, ей просто нужно было высказаться? Наверное, это больше походило на правду. Несколько минут до выхода прошли в полном молчании ровно до того, как Сатико закончила поправлять передние прядки своих волос и повернулась к питомцу, внешний вид которого сразу вызвал у неё незначительную претензию: — Почему без шарфа? — У тебя самой буквально пальто нараспашку, — сразу возразила Микура, немного нахмурившись. — Я запахнусь, и мне нельзя портить укладку, — Сатико взяла с полки шарф и в одно движение завязала его вокруг чужой шеи. Даже, можно сказать, для приличия закрепила, чтобы Садо потом сама поправила его как нужно. Микура сразу хотела съязвить, мол, хоть это девушка завязывать умела, но промолчала. — Ещё и не застёгнута, — очередной упрёк. Сатико застегнула аккуратные пуговки пальто. Микура часто чувствовала себя в подобных ситуациях ребёнком, которого мать так заботливо собирала в школу, помогала накинуть лямки маленького портфеля на детские плечи. Последнее, конечно, Дзюраку не делала да и не собиралась. Просто ей было намного спокойнее от того факта, что здоровью её питомца ничего не угрожало. Ну почти. Как только Микуру замуровали в слои одежды, ей пришлось немного ослабить шарф – он противно давил на горло. Вообще девочка выглядела в своем пальто как укутанный пингвинчик, а Сатико в своём наоборот – очень утончённо. Сейчас эта разница стала ещё заметнее.

***

Их дальнейшая и обыденная поездка до академии прошла как всегда, без лишних приключений и конфликтов. Они расстались сразу же, так как пришлось пойти по нужным кабинетам. Только вот Садо пошла немного не туда, у неё возникли кое-какие дела на заднем дворе академии, о которых никто не должен был знать, в том числе хозяйка. Пока ветер игрался с тонкой рубашкой питомца и кончиками бордовых волос, на нос попало что-то странное. Снежинка. О чудо, первый снег. Пока Микура находилась на заднем дворе с одним знакомым парнем из параллели, погода изменилась. Доставило ли это какую-то радость? Определённо. Снег пошёл хлопьями, хоть и довольно быстро таял на земле, но вызывал предвкушение праздничного настроения, которого ужасно не хватало. Микура опоздала. Она извинилась и прошла к своей парте, только вот около неё девушку ожидал сюрприз. Сатико. Что она тут делает? Такого никогда не было. Из-за размера данного кабинета девочка даже не сразу заметила хозяйку, поэтому, когда она шла к парте, в голове зарождались дурные, тревожные мысли. — Четыре минуты двадцать пять секунд, — шёпотом сказала Сатико, переведя взгляд с настенных часов на школьную доску. Второй по расписанию урок ей отменили, а с преподавателем по английскому у неё были довольно хорошие отношения – собственно из-за этого она сейчас могла здесь находиться. К тому же парта её питомца самая последняя, так что они никому особо не мешали. — Время моего опоздания? — также тихо спросила Садо, но в её сторону даже не повернулись. Хозяйка сидела со свойственной для неё лёгкой и наигранной улыбкой, но её интонация явно говорила о чем-то не очень хорошем. Если о хорошем вообще. — Верно, но ты никогда не опаздываешь. Начнёшь искать забавные оправдания или скажешь мне напрямую? — гранатовые глаза не отрывались от преподавателя. Парты в этом кабинете располагались близко друг к другу, так что они обе могли нормально разговаривать и слышать, вести диалог. — И кстати, тебе дать мятные леденцы после урока? — Это было с парнем из параллели, я взяла только две. Но как вы узнали? И нет, спасибо, у меня уже жвачка, — Микура виновато опустила взгляд на свою парту. Ей стало стыдно. — Твоя жвачка какая-то слабенькая. Я же знаю, где находится кабинет английского, ты к нему не пошла, я видела своими глазами, — Дзюраку откинулась на спинку стула. — То есть, ты даже не отрицаешь, насколько это было рискованно, и готова злоупотреблять моим положением в академии? — Нет, нет, я всё объясню, — питомец поджал губы. Противное чувство стыда продолжило нарастать. Пауза. Молчание. Девочка не пыталась дальше оправдываться – бесполезно. Вранье только усугубит её положение. Ей было страшно и неловко перед хозяйкой, ведь частично слова про чужое положение имели свой вес, который глупо отрицать. Микура всегда рассчитывала на этого человека. Только вот сейчас она всё ещё не понимала, зачем этот человек пришёл сюда. Лично сделать выговор? Как-то глупо. — У меня желание тебя выпороть или дать хорошего леща, — спокойно высказалась Сатико как ни в чём не бывало и вздохнула. — Я заслужила, — ещё более тихо добавила Микура. — Так, зачем вы здесь?.. — Хотела сказать тебе как раз сейчас, но теперь терпи до конца урока и думай над своим поведением. Так и пришлось поступить. Сил возразить Садо всё равно бы в себе не нашла. Ей было искренне жаль, что хозяйка вообще узнала об её похождениях, но что сделано, то сделано. Когда прозвенел звонок обе молча встали, и Микура привычно пошла чуть позади, сохранив дистанцию. Зайдя за угол коридора, подальше от потока учеников, Сатико остановилась, повернулась к своему питомцу и взяла того за руку. Она создала иллюзию того, что вот-вот коснётся ладони губами, заставив Микуру опешить, но лишь слегка вдохнула воздух, после чего последовала фраза: — Левая, как я и думала. Довольно жалкий фокус. Садо являлась правшой, а потому специально держала сигарету в левой руке, чтобы правой трогать как можно меньше вещей, предметов. — Обсудим твои выходки позже, но знай: это наказуемо. Мы обязательно к этому вернёмся, пускай даже в тебе плещет подростковый максимализм, я не буду брать его за весомый аргумент, — улыбка с её лица совсем спала, она отпустила руку питомца и устало потёрла подушечками пальцев переносицу. — Мне просто хотелось попробовать, — с обидой выплюнула Микура. Чувство вины сменилось на недовольство. — Я ничего не говорю вам, когда вы выпиваете, — сказано слишком грубо. Не стоило. Микура прекрасно знала, почему её хозяйка порой позволяла себе выпить бокал-другой вина или пару бутылок лёгкого сидра. — Мы сейчас не обо мне, прекрати, — резко отрезала Сатико, она постаралась как можно быстрее собраться с мыслями. — Сегодня ты поедешь домой без меня, тебя заберут по окончанию занятий. — Что? Почему? — Садо изменилась в лице. Они возвращались с учёбы раздельно лишь несколько раз за всё их знакомство, и то если на это были веские причины. Они всегда вместе. — Нас ждёт серьёзный разговор вечером, я всё тебе расскажу. Заключение. Больше ей ничего не сказали. Дзюраку часто могла говорить какие-то вещи, которые терзали душу, сердце, мысли её питомца, и они постоянно были разными. Это могло быть такой мелочью, как плохое настроение с утра – потому что клубника, которую Сатико планировала съесть на завтрак, вдруг заканчивалась, и оставалась лишь голубика. Из-за этого она могла подолгу молчать и не разговаривать с Микурой, а та порядком волновалась. Либо это вообще могла быть новость о том, что акция, на которую возлагались большие надежды, вдруг себя не оправдывала. Ситуации были разные и с разным весом, но во всех них Сатико молчала и сразу ничего не говорила. От этого становилось тошно, наступало волнение. Микура порой слишком много переживала о ней, но это не меняло подход хозяйки и та продолжала сохранять молчание. Садо могла прибывать в нём приличное количество времени, а когда ей наконец говорили в чём дело, она отчасти чувствовала облегчение. В этот раз она не представляла, что могло случится, и кроме как принять факт того, что придётся мучиться с тревожным потоком мыслей все оставшиеся занятия, она больше ничего не могла. Сатико сидела за столом, который обычно использовался для собрания студсовета. Ей нужно взять необходимые бумаги, а затем отправиться домой. Её питомец всё ещё учится, и ей самой становится неприятно лишь от мысли, что на фоне кожаного салона она не будет видеть привычную бордовую макушку. — Сатико-о, ты сегодня такая замученная, — доносился до ушей привычный голос. Зал пустовал и компанию девушке составляла только Руна, чьё присутствие сглаживало мёртвую тишину. — Как ты это поняла? — спокойно спросила Сатико с искренним интересом. Обычно её собственные эмоции было трудно прочитать или понять другому человеку. Неужели она дала слабину? — Ух, ну, — Руна нервно прикусила зубами палочку чупа-чупса и старательно попыталась нажать на кнопки своей портативной консоли. Проигрыш. С недовольным ворчанием себе под нос приходится её отложить, — по камерам видела, — отмахнулась Йомодзуки и полезла рукой в карман в поисках леденцов. — Если точнее? — Да мы с Кирари смотрели камеры, и ты так смешно перепутала пропуск с банковской картой, — она усмехнулась, но после продолжила: — Проход в академию ещё не стал платным прямо на входе, радуйся. — Они просто похожи наощупь, — Сатико недовольно фыркнула. — Просто кому-то нужно подольше спать, а не по кд работать. У тебя что-то случилось? Ты подавленная. Дзюраку не скажет ей. Никому, кроме Садо. Ей не хочется. Слишком близких людей у неё нет, эта будет лишняя информация. — Да, Сатико, себя нужно беречь, — появился третий голос. Кирари пришла с какой-то папкой бумажек в руках. — Мне иногда кажется, что ты приходишь ко мне чисто как в бухгалтерию. — Только вот Саяка старается больше тебя над этой бухгалтерией, президент, — съязвила Йомозуки, шурша обёрткой от леденца. — Но я оказываю поддержку, — возразила Момобами через лёгкую улыбку. — Стоять рядом и гладить по головке, ну, может чай иногда заваривать. Это типо моральная поддержка? — Руна посмеялась, раскусила чупа-чупс, тщательно прожевала остатки и закинула себе в рот новый леденец. — Конечно. Кстати, — Кирари вернулась к Дзюраку, которая на несколько секунд оторвалась от диалога с ними и погрузилась в свои мысли. — Сатико, не останешься поболтать? — Некогда, — ответила та, взяв в руки необходимую папку с бумагами и встав из-за стола. — А на чашечку чая? — Кирари сразу получила отрицательный кивок головой, что вызвало у неё только тихое хмыканье. Она пожала плечами и направилась к окну, в противоположную сторону зала, её интерес мигом исчез. — Жаль. До завтра. — До завтра. — А я говорила, нужно было просто вылезти из песочницы и купить биткоин, тогда не знали бы мы горя… — с иронией высказалась Руна, когда Сатико ушла из комнаты. — Сомневаюсь, что там проблемы с финансами, — задумчиво отозвалась Кирари из другого угла помещения, её собеседница лишь пожала плечами. Никто никогда и не знал, что творилось у Сатико в личной жизни. На этом диалог завершился.

***

Ранний вечер того же дня. Сатико уже смирилась с отсутствием своего питомца, отвлекаясь на более важные дела, которые предстояло решить. Гранатовые глаза бегали по тексту книги, кажется, даже без особого интереса. Чай, налитый в кружку и стоящий на столе, уже давно остыл и показался не таким уж ароматным и вкусным. Дзюраку казалось, будто она бессмысленно пялилась в текст ради чего-то и без особого удовольствия. Ей элементарно не хватало концентрации, она неосознанно погружалась в свои мысли и забывала о том, что читала, какой смысл был в содержании. Приходилось перечитывать по несколько раз. Из размышлений не сразу вывел скрежет ключей, доносящийся в коридоре. Входная дверь. Микура не сразу зашла в гостиную, она забежала в ванную, забрала из сумки школьные бумажки и с раздражённым видом направилась в кухню-гостиную. — Куда-то нужно? — спросила Садо, увидев на Сатико заправленный в классические брюки свитер. Сама она хотела взять стакан воды и удалиться, но что-то ещё её смутило. Книга. На обложке красовалось название: "Сборник Гёте". Сатико такое не читала. Микура не могла сказать, что не любила вовсе, потому как не знала, но обычно подобное не читала. — Да, я съездила кое-куда, через два часа опять нужно по делам, — ответила Дзюраку, окончательно отложив наскучившую книжку. — Что в руке? — взгляд устремился на руки питомца. — Тест и домашнее, — как-то сухо ответила Микура, на что Сатико сразу акцентировала своё внимание. — Отнеси ко мне в кабинет, я посмотрю позже. — Не стоит, там ничего интересного. — Да что ты? Тогда покажи мне. И Микура ведь знала, что от неё не отстанут. Пришлось положить перед хозяйкой эти несчастные пару листов. — Самый низкий балл в классе. Я же сказала – тут не на что смотреть, — повторила девочка, недовольно нахмурившись. Ей не понравилась вся ситуация ещё в академии, потому что сил в решение заданий было вложено немало. Она сама порядком огорчена, а показывать это ещё кому-то крайне не хотелось. — Значит, сегодня со мной за обеденным столом ты не сидишь, — данной фразой Сатико мигом растворила всю мимолетную тоску, которая возникла у неё во время отсутствия питомца рядом с ней. Для Садо это было неким ударом. Они всегда находились рядом друг с другом во время какой-то минимальной рутины. У каждой были свои дела, но даже банальные вещи они могли выполнять вместе. Приём пищи обычно таковым и являлся. Абсолютно любой: завтрак, обед, ужин – они привыкли сидеть рядом, разделять трапезу вместе и ловить уставшие взгляды друг друга, так как часто после этого каждая шла по своим делам. Даже такая мелочь приносила удовольствие им обеим лишь от присутствия за одним столом. Приносила особенно Микуре, кстати говоря… По девочке было видно, что она заметно поникла, хоть её злость никуда не ушла. Хозяйка, не смотря на чужие эмоции и выражая полное спокойствие, добавила: — Своё домашнее прямо сейчас отнеси туда, куда я сказала. Я смотрю, тебе сделали приличное количество пометок. Хлопок книги. Скрежет стула. Бесполезно спорить. Микуру оставили прибывать в тишине перед ещё одним болезненным фактом, сказанным за сегодня. Обидно. Очень. Она опять чувствовала себя маленьким ребёнком, который во всём потакал старшему человеку, но уже ничего нельзя изменить. Даже их самые маленькие конфликты обычно заканчивались именно так. Тиканье часов и никаких ответов. Опять тревожные мысли. Микуре пришлось сделать так, как было велено. Она привыкла. После этого она около сорока минут просто пялилась в экран телевизора, нажимая на кнопки геймпада, пролистывая меню, в надежде выбрать что-то и отвлечься. Микура запускала несколько игр, но от силы задерживалась в них минут на десять. Четвёртая игра стала краем. Нужно было встать, наконец пойти в душ и переодеться, а не надеяться на то, что её что-то сейчас отвлечёт от тревоги. Сатико уже давно ушла к себе в кабинет, поэтому в гостиной к тому же было одиноко. На кнопку выключения консоли нажали без какого-либо сожаления. Все это стечение обстоятельств вызвало очень мерзкое чувство и по-прежнему ощущение вины, поэтому даже игры не могли принести удовольствия. Хотя бы минутного, хотя бы секундного… Никакого. Лестница на второй этаж казалась более крутой, чем обычно, а ступеньки более высокими. Тело стало ватным и измотанным, как и разум. Ноги кое-как волоклись по деревянным ступенькам, благо Садо успела занести сумку в спальню, поэтому идя по лестнице не приходилось таскать груду учебников с собой. Хоть какой-то плюс. Миновав несколько дверей на втором этаже, очередь дошла до ещё одной. Обычно та была всегда закрыта, ведь за ней находился кабинет Дзюраку. В этот раз что-то не так. Или её попросту забыли прикрыть? Микура решила не терзать себя лишними вопросами и додумками, поэтому она очень медленно и с лёгкой опаской прошла мимо. Всё было успешно. Ну, почти. — Микура, подойди! — раздался требовательный восклик. Что на этот раз? Да и как Дзюраку её вообще услышала? Ей дадут сегодня хоть какой-то внятный ответ на весь этот балаган и игнорирование? Пришлось вернуться. И обычно подобная интонация не предвещала ничего хорошего. Внутри зародилось волнение. За сегодня собрался прямо целый набор тревоги. Хоть они с Сатико уже около года жили вместе, но сердце порой пропускало такие удары, билось так быстро, как было только в начале знакомства. И всё же Дзюраку не переставала вызывать страх, но деваться некуда. — Да, Дзюраку-сама?.. — спросила девочка, как только перешла за порог кабинета. Её хозяйка выглядела несколько взволнованно. Она стояла около кресла и перебирала содержимое различных ящиков в письменном столе. — Подойди ко мне и сразу приподними юбку, — как ни в чём не бывало приказала Сатико, пока возилась со стопками бумаги и порой даже задерживалась на несколько секунд, чтобы прочитать, что вообще из себя представляла та или иная часть этой груды макулатуры. Микура послушно сжала края собственной юбки и подошла ближе, немного обнажив перед Сатико бёдра. Она тихо шикнула от недовольства. — Вам не кажется это чересчур? За такую крохотную оплошность?.. — Что? О чём ты? — О плохих оценках. А вы о чём? — Садо изменилась в лице. Её хозяйка тем временем присела на одно колено и внимательно рассмотрела бледную кожу, точнее уже еле заметные побои на ней. — Вы и так запретили садиться мне за стол, разве этого недостаточно? — Здесь речь не про наказание. Я купила тебе новую мазь, она в спальне на столе, сразу увидишь. Вроде как, должна хорошо помочь, — Сатико замерла на миг и положила одну руку на подол юбки. — Позволь? Садо кратко кивнула в знак согласия и сразу почувствовала, как юбку задрали чуть выше. Гранатовые глаза внимательно рассмотрели каждую ссадину, а вторая рука Дзюраку осторожно прикоснулась к ним. По затылку девочки пробежались мурашки. Сатико нравились страдания, ей нравилось видеть покраснения на бледной коже, ей нравилось ощущать над свои питомцем власть – бесспорно. Но также она не забывала проявлять минимальную заботу. Только вот проявлялась она настолько изредка, что Микура могла по пальцам пересчитать все разы. Да и на фоне этой заботы страданий меньше не становилось. — Спасибо, но они бы и так прошли, — слегка смущённо выдохнула Микура, не спуская взгляд с Сатико. Так любопытно было наблюдать, как такой человек буквально ползал перед тобой на коленках. Но по сути, Сатико не сделала ничего героического, просто видеть её хотя бы в таком положении было уже чем-то запредельным. — Если я случайно сорвусь на тебе ещё раз? Мне же не до крови тебя избивать, согласись, — хмыкнула девушка, напоследок и уже специально проведя кончиком ногтя вдоль бедра питомца, заставляя того сжать подол юбки сильнее. Дзюраку нравилась такая реакция. Для неё это было отчасти забавно. И что ж, эти слова окончательно разрушили весь сентиментальный момент насчёт какой-никакой заботы. Девочка недовольно фыркнула и опустила подол юбки, который она так волнительно сжала на эти пару минут. — Вы же не только за этим меня позвали? — наконец-то спросила Садо, но после заданного вопроса выражение лица хозяйки сразу изменилось и стало серьёзнее, чем обычно. — Ты права, меня волнуют не только твои ссадины, но и твоя безопасность в ближайшие дни, — сдержанным тоном высказалась Сатико и закрыла последний ящик стола, полностью акцентируя внимание на Микуре, которая, кажется, вообще ничего не понимала. — В каком смысле? Что может быть не так? — голубые глаза в недоумении хлопали, а мозг пытался хоть как-то сопоставить между собой все слова, которые были сказаны за сегодня. Это и есть начало того самого разговора, про который говорила хозяйка ещё в академии? — Мои родители приедут через три дня, — после сказанного в горле стало сухо. Не только у Сатико, но и у её питомца тоже. Микура просто не знала, как нужно реагировать. — Они должны были приехать через месяц, — после короткой паузы подметила Микура. И она была права – это последняя информация, которую она слышала от Сатико про родителей. За почти два года они несколько раз затрагивали тему семьи, и если Сатико говорила о встрече с родителями, что было крайне редко, её питомец не придавал этому особо значения, как и хозяйка. Встречи длились недолго, родители могли задерживаться в доме своей дочери на минут пятнадцать от силы. — Сделали "сюрприз" на Рождество, — холодно ответила Дзюраку и подровняла последнюю стопочку бумаг, которая следом отправилась на край стола. — На всё про всё у меня три дня, даже меньше. Завтра и послезавтра поедем в академию вместе, но возвращаться будешь одна. В четверг я останусь дома, в пятницу встреча. — Как скажешь, — незамедлительно отозвалась Садо. Но весь план, проговорённый хозяйкой, всё ещё вызывал вопросы. В чём подвох? — Но при чём тут моя безопасность? — Время твоего и их приезда совпадает. Тебе придётся подождать водителя лишние двадцать минут, чтобы приехать позже, уже после них. Я быстро отдам отчёт и они уедут. — Поняла, — согласился питомец без лишних возражений. Ни одна из них не горела ярым желанием устроить знакомство родителей между собой или лично познакомиться с родителями друг друга. Родители Микуры уже давно были в курсе, что та жила вместе с "подругой". А Сатико вообще не стремилась рассказывать что-то своим про ещё одного человека в этом доме помимо неё самой и персонала. — Я могу идти? Всё никак не получается добраться до ванной. — Иди, но на будущее – не нужно дрожать от моих прикосновений как осиновый лист, выглядишь более жалко. Раньше ты вела себя стойко. "Раньше у меня были другие чувства к тебе" — сразу же пронеслось в голове, но Микура ничего не ответила, а лишь промолчала, напоследок кивнув. Важный разговор был настолько коротким, но, видимо, значимым для Дзюраку. Странно, что она так нервничала по этому поводу. Или ей максимально не хотелось, чтобы Садо пересеклась с этими людьми? Но что в этом такого? Она, конечно, знала, что люди эти были не самыми приятными личностями, но ничего такого не случилось бы. Гадать всё равно бесполезно, придётся сделать так, как велено.

***

Среда. Поздний вечер, даже практически ночь. После их позавчершнего разговора Микура больше не побеспокоила Дзюраку и постаралась не огорчать её. Но те слова, которые ей сказали напоследок, всё так и не захотели уйти из головы. Зачем Сатико подметила реакцию своего питомца, будто правда не понимала чувства девочки? В душу как-будто плюнули, но с другой стороны – ничего обидного не сказали. Скорее они обе опять столкнулись с недопониманием, или Сатико со свойственным ей избеганием просто не хотела признавать реакцию Микуры, а следовательно – и её чувства. Да и свои тоже. Опять эта путаница. Повторяющиеся тыканья на кнопки геймпада так и не помогли до конца отвлечься. Ей было тревожно и тоскливо. Даже когда Микура видела Сатико вживую, но между ними был конфликт или просто разрыв, пауза, то её всё равно поглощало чувство тоски. Как и сейчас. Уже темно, лишь панорамные окна гостиной отражали в себе экран телевизора. Завтра опять рано вставать. Неохото. Ещё и с домашним Садо так и не разобралась. Она взяла тетрадку с газетного столика и отложила геймпад. С Дзюраку они почти весь день не разговаривали, и Микура всё думала, когда могла бы к ней подойти с домашним и учебником. Очередная тема по математике ей опять непонятна. Пришлось вновь проделать путь от первого этажа до второго, попутно поглядывая на листок с заданием. У неё была маленькая надежда что-то понять за эти несколько секунд, но всё было тщетно – нужно обратиться за помощью. После того как дверь бесшумно отворилась, Микура увидела непривычную для себя картину: несколько разбросаных бумаг на полу, парочку кружек от кофе и спящую прямо за столом Сатико. Но как только Садо приблизилась ко столу и случайно наступила на один из листов, вызвав шорох, гранатовые глаза распахнулись. — Я не хотела, — питомец виновато поджал губы. Зря она зашла. — Нормально, мне наоборот нельзя дремать, — потирая веки, буркнула Сатико. Нужно заставить себя проснуться, ещё куча работы. — Чего тебе? — Математика, — девочка развела руками, показывая взятый с собой учебник и тетрадку. — А без меня никак? — Дзюраку наконец-то поднялась с кресла, взяла со стола включённый ноутбук и прошла мимо питомца, идя к рядом стоящему диванчику. — Твои объяснения самые понятные, — уже в какой раз повторила Микура. Она часто говорила об этом, когда обращалась за помощью. Ей порой казалось, что она могла подойти за помощью по любому предмету, уж очень много знаний и информации Сатико хранила у себя в голове. — Пока садись рядом и читай параграф, мне нужно закончить с одним документом. Ну и Садо села. Точнее уже легла рядом. Сидела она минут десять и ей это порядком надоело, хотя лёжа информация тоже не хотела усваиваться и перевариваться в голове. Свет в кабинете тусклый, его разбавлял довольно яркий экран ноутбука, но из-за чтения учебника всё равно хотелось спать. Спустя пятнадцать минут своих "страданий" девочка рискнула пододвинуться ближе и положить голову на чужие колени. — Пересказывай, если прочитала, — устало подметила Сатико и убрала пару бордовых растрёпаных локонов с клавиатуры ноутбука. Он стоял на краю коленок, Микура же легла чуть ближе, больше на бёдра, но это всё равно немного мешало, хотя девушка не спешила делать замечание. — Всё равно ничего не понимаю, — буркнула Микура и отвернулась от ослепляющего глаза экрана, упираясь носом в толстовку Дзюраку. — Значит, продолжай ждать меня. Или мне уже дать тебе номер Кирари, чтобы она что-нибудь с тобой порешала? — Всё равно никому не позволишь делать что-то ради меня. — Тоже верно, — согласилась Сатико. Их короткие разговоры разбавляло клацанье кнопок. — И я тоже не всегда хочу, чтобы ты делала и предпринимала какие-то попытки ради едва знакомой первого… Микура всё ещё держала некую обиду и даже капризничала насчёт того, что Дзюраку зацикливалась на Саотомэ одно время. Но сейчас Сатико даже не дала питомцу договорить и сразу же приложила ладонь к обкусанным от недовольства и стресса губам. — Последние несколько месяцев я в твоём распоряжении, не наглей, — девушка убрала руку и продолжила спокойно работать, убедившись, что она больше не услышала внезапных возражений насчёт каких-то тем. Ещё одни десять минут прошли в тишине, уснуть не получилось, а звуки клавиш так и не прекратились. Микура перевернулась на спину и постаралась как можно удобнее упереться затылком в бёдра Дзюраку. Если бы на её коленках не стоял ноутбук, было бы в разы комфортнее. — Не ёрзай, — шикнула хозяйка, но больше она ничего не сказала. Пришлось не двигаться несколько минут. Было боязно. Уходить не хотелось, но Сатико сейчас явно не до неё, что довольно огорчало. Микура порой корила себя за такое поведение, точнее за её необходимость чувствовать внимание Сатико. Но ведь Сатико сама сломила её и приложила к этому руку, поэтому их "больную связь" разрушить было невозможно. Они обе нуждались друг в друге в какой-то степени, что часто приносило боль. Поэтому в желании того, чтобы на Садо наконец обратили внимание, она не виновата уж точно. Когда они сидели в тишине Микура порой заплетала Сатико маленькие хвостики, либо такие же маленькие косички. Она старалась по-всякому заплести и закрепить кончики волос. И сейчас, как ей показалось, у неё был этот шанс. Она начала перебирать блондинистые пряди подобно котёнку, который игрался лапками с игрушкой. Дзюраку никогда не чувствовала дискомфорта в таких редких ситуациях, так как Садо не трогала волосы у самых корней и ближе к ним, тем более всё то, что обычно заплетала девочка из кончиков, было очень легко распустить. Сатико вновь вернула своё внимание питомцу через пару минут. Клацанье кнопок прекратилось на какое-то мгновение, девушка положила правую ладонь на бордовую макушку, ласково потрепала по ней и продолжила печатать левой рукой. Наконец-то жест внимания. Микура дождалась. На душе стало спокойнее. Хозяйка не любила, когда даже питомец подолгу делал что-то с её волосами. И Садо прекрасно знала об этом, поэтому "игралась" с кончиками волос она ещё недолго, после чего наконец успокоилась и принялась ждать. Возможно, в глубине души Микуре хотелось, чтобы её погладили и оказали какую-то ласку, но даже этого ей было достаточно. Даже от этого ей стало лучше. — Я пока закончила, — Дзюраку наконец-то произнесла заветные слова спустя ещё пятнадцать минут. — Я встаю… — сонно протягивала Садо, заставляя себя открыть глаза и приподняться, но это получалось плохо. — Скорее всего этой ночью ты спишь без меня, — внезапно высказалась хозяйка, убрав ноутбук в сторону. — Почему? — девочку как холодной водой окатило, она сразу поднялась и села рядом, с огорчением всматриваясь в гранатовые глаза. — Ничего не успеваю, придётся работать ночью, — Дзюраку устало откинулась на спинку дивана. — Поэтому быстрее говори, что тебе непонятно в математике. Пришлось сесть совсем рядом и полностью отогнать от себя сон. Микура начала тыкать пальцем на нужные страницы, озвучивать некоторые задачи вслух и ожидать реакции, объяснений от Сатико. Она была рада, что та согласилась помочь, но стало довольно грустно от очередных предстоящих одиноких часов. Опять они не вместе.

***

Четверг. Обеденное время. Микура наконец-то дома. Когда она ехала домой, ей на глаза попадались различные витрины с гирляндами, магазины с товарами к Рождеству, украшения и прочие безделушки. Снег тоже не спешил таять и продолжал выпадать дальше, возникали сугробы. Всё это навевало особую атмосферу, которую ей хотелось разделить только с одним человеком. Сейчас, зайдя на кухню сразу после приезда, её прямо добил запах, витающий по всей кухне-гостиной. Имбирное печенье ещё и в виде пряничных человечков, ёлочек, домиков. Соблазн был велик – пришлось сразу взять себе парочку печенек и умять за одну щёку. — А Сатико уже ела? — поинтересовалась Садо с набитым ртом, но молодой повар, который работал в этом доме относительно недавно, лишь по-доброму улыбнулся, искреннее радуясь, что его кулинарные шедевры здесь всем нравились. — Нет, но можете ей сказать или отнести, вторая партия уже на подходе, — парень в шутку подмигнул напоследок и удалился к кухонному гарнитуру. Микуре он нравился. И ему удалось немного поднять ей настроение. Она невольно улыбнулась и взяла тарелку с печеньем, накрытую клошем, и радостно отправилась на второй этаж. Сатико всё же не поспала ночью, поэтому её питомцу пришлось заснуть и проснуться без неё, утром пересечься у них тоже не вышло, так что девочка, уже увидевшая закрытую дверь спальни, понадеялась хотя бы мельком увидеть хозяйку. Дзюраку правда была там, но видимо спала, что вполне логично после этой бессонной ночи. Садо осторожно прошла к столику и поставила на него тарелку с печеньем. Она мельком успела увидеть лежащую в кровати Сатико, только вот что-то здесь не так. Что-то не то. Декоративный столик располагался не так далеко от кровати, поэтому Микура рискнула сделать пару шагов вперёд, чтобы оказаться чуть ближе. — Микура, — девушка жалобно и тихо простонала, в её голосе явно проскользнула дрожь. — Да? Я принесла печенье… — как-то неуверенно отозвалась Садо и подошла вплотную. Осознание пришло сразу. — От тебя пахнет спиртом, — её взгляд стал каким-то печальным, а глаза забегали по комнате. Около двери в ванную, которая была распахнута, стояла пустая бутылка из-под вина. Любопытно. Даже не наклоняясь к Дзюраку, она всё равно почувствовала запах, нужно проверить, что было в этой стеклянке. Она мигом подошла к ванной комнате и взяла бутылку в руки. В спальне было прохладно и свежо, но не так светло как хотелось бы. Через шторы проникли пару лучей дневного света. Прочитать название и содержимое всё-таки удалось, глаза быстро привыкли к освещению. Вино слишком крепкое. — Портвейн. С роду такое не пьёшь, — недовольно шикнула, поставив пустую бутылку на место. Пришлось опять подойти к хозяйке. — Хотела расслабиться и уснуть, — всё так же тихо продолжала та. Гранатовые глаза были прикрыты, но Микура всё равно как будто чувствовала этот холодок от чужого взгляда. — Я бы принесла таблетки. — Чёрт с ними, Микура, я… — Сатико попыталась привстать, и в этот момент на Садо накатила тревожность. Одеяло немного спало с плеч, поэтому можно было увидеть оголённые ключицы и мокрые кончики волос, — кожу готова снять, мне жарко. Я не знаю, куда себя деть, — для неё эти слова дались тяжело, она легла обратно на бок слегка скидывая с себя одеяло. Было видно, что Дзюраку дрожала. Нужно закрыть окно. — Одежды нет только по торс? — после заданного вопроса голубые глаза увидели на краю кровати всё ещё влажный халат. Ответ нашёл себя сам. — Ясно. Ты выжрала бутылку портвейна, сидя в кипятке? — она никогда не разговаривала с Сатико так грубо, но в данный момент ей двигало странное чувство. Она беспокоилась. Очень. — Поэтому и жарко. Я закрою окно и оставлю дверь комнаты открытой, иначе простудишься, — более сдержанно заключила Садо, кусая собственные губы. Неимоверно раздражало, но злиться так долго невозможно. — Постой, мне плохо, — не отрывая голову от подушки, продолжала Дзюраку. — Не хочу сейчас что-то выяснять, пока ты в таком состоянии. Я принесу сухую одежду. — Я нормально соображаю, просто… — она нервно сглотнула. — Посиди со мной. Сердце замерло на мгновенье. Около двух лет прошло, и такое она услышала впервые. Мозг ещё до конца не понял смысл сказанной фразы. Точнее просьбы. Сатико попросила её. Неужели и такое «чудо» алкоголь мог вытворять с людьми? Микура никогда не замечала у хозяйки подобной реакции, да и грешила та подобным редко. А крепкий алкоголь ей не нравился вообще. Сложно списывать просьбу на действие спирта. Девочка ничего не сказала и села рядышком, на самый край. — Ближе, — также жалобно продолжила Сатико через несколько секунд и сжала простыни на том месте, где обычно спал её питомец. Садо даже забыла про окно. Мысли запутались. Она встала и вновь обошла кровать, оказавшись около своего места, где так привыкла спать. Где привыкла, но быть ей сейчас здесь не хотелось. Вообще. Голубые глаза в какой-то непонятной панике смотрели на Дзюраку. Такую жалкую и нуждающуюся в этот момент. Никогда такого не было. Никогда, на памяти Микуры. — Может, принести таз? Или мне готовиться держать волосы? — наконец-то смогла спросить девочка через минуту и сесть совсем рядом, закинув ноги на саму кровать и уперевшись затылком в её спинку. В ответ последовало невнятное недовольное мычание. Сатико хотела предпринять ещё одну попытку встать, но поняв, что сил на это совсем нет, она кое-как переместила голову на колени своего питомца, потратив последнюю энергию и сжала ткань коротких домашних шорт, в которых была Микура. Микура в ступоре наблюдала за этим. Она не знала, что ей нужно делать. После просьбы мир будто пошёл под откос. Будто всё пошло под откос. Как будто она прошлась по очень тонкому льду, и, не рассчитав свои возможности, надломила его. Несчастная минута тянулась так медленно. Садо готова была разбить её по секундам и считать их. Считать с надеждой, что это поскорее закончится. В её груди зародилась паника. Она не представляла, какую вообще помощь могла оказать этому человеку. Минута прошла. Кожа почувствовала что-то мокрое, стекающее по бёдрам. Слёзы?.. Да, это они. Руки задрожали. Страх. Холодок по всему телу. Этот человек заплакал. Заплакал у неё на коленях. — Не хочу видеть их завтра, не хочу, чтобы завтра наступило, — с горечью прошептала Сатико. Она плакала тихо, без всхлипов и вздохов, упираясь одной щекой в бёдра питомца. — Мы переживём, — набравшись смелости, также тихо ответила Садо. Она осторожно коснулась горячей щеки Дзюраку, а после – холодного оголённого плеча. Ей хотелось вновь напомнить про то, что одеться необходимо, но она промолчала, не смея даже сдвинуться с места. Наблюдая за всем этим, Микура самой хотела плакать. Её глаза предательски слезились. Она ничего не могла. Ничего. В груди давно не было такого ощущения. Будто рёбра вместе с сердцем царапали изнутри. Вновь и вновь. Каждую секунду. Не хотелось думать, насколько ужасными людьми были родители Сатико. Ей хотелось сочувствовать, ведь всё влияние, которое они оказали на своего ребёнка, уже никак не изменить. Отчасти Микура злилась на них. Раньше ей двигало лёгкое любопытство, ведь имя отца Сатико было на слуху у многих, но она знать не знала, каким человеком тот являлся в обычной жизни. Наверное, плохим. Когда она увидела солёную жидкость буквально из глаз своего мучителя, лёгкое любопытство быстро сменилось на презрение. Но самое мерзкое – сделать ничего нельзя. Девочка и не могла. Из-за того, что Дзюраку взяла и показала свою позицию «ведущего» в их взаимоотношениях ещё с самого начала, восприятие у Микуры было другое. Абсолютно. Сатико приняла роль старшего, главного человека, который так нуждался в уважении и самоутверждении. Микура всё это давала и справлялась с задачей на ура, хотя по сути происходящее не считалось чем-то адекватным и нормальным. Они привыкли к тому, что так любезно возвела Сатико, и наблюдать, как на образе «ведущего» появилась трещина – худшее, что могла увидеть Микура своими глазами. Моральное выгорание – естественное явление для человека, но Дзюраку почти два года держала эту планку. Такой уж она была. Такой у неё образ, который был возведён в приоритет для её питомца. Красный кончик носа, мокрые ресницы, припухшие губы – всё это вызвало странную боль. Как-будто Микура чувствовала эту обиду вместе со своей хозяйкой. Между ними была настолько крепкая эмоциональная связь?.. Вопросы. Вопросы, вопросы и ещё раз вопросы. Она многим задавалась, когда только переехала в этот дом. Когда только начала жить вместе с этим человеком. Садо научилась предсказывать много действий, реакций, взглядов Дзюраку на определённые вещи, но этого она предсказать не могла. Даже думать о таком трудно. Время тянулось долго. Прошло десять, пятнадцать минут? Может, час? Микура не знала. Она словила себя на бессознательном действии – вытерла собственные слёзы рукой, которые вот-вот должны были вытечь из глаз. Тело под ладонями прекратило тяжело дышать, но переодически подрагивало. Дзюраку уснула. Сатико часто сравнивала Микуру с котёнком или щенком, но в данной ситуации сама больше походила на кого-то из двух. У Садо было ощущение, словно на ней лежал маленький комочек, который она так боялась разбудить лишь от одного неловкого движения. Она не считала это чем-то позорным, скорее очень уж непривычным. В какой-то степени нереальным. И ведь понимала, что всё же во многом мог сказаться алкоголь, но даже с этим фактом подобное трудно укладывалось в голове. Какие красивые своеобразные узоры расписывал морозец по льду на протяжении почти двух лет. Обдавал его корку холодком, не давая потоку воды вырваться наружу. Интересно, из-за трещины девочка провалиться на дно?

***

Пятница. Раннее утро. Лучше бы оно не наступало. Микура пыталась позавтракать, ей тошно. Ночь протекала для неё неприятно – в гостевой спальне. Она не знала, сколько конкретно часов получилось поспать. Два? Три? Все они всё равно больше ощущались как дрёма и не давали нужного эффекта. В темноте её преследовала мысль: «Неужели этот человек умел плакать?». Физически – все люди это умели, но Сатико, точнее её образ не должен был. Это противоречило всему тому, что они успели выстроить в своих взаимоотношениях за приличный промежуток времени. Как странно. Микура замерла, как только увидела в проходе кухне-гостиной хозяйку. Она с небольшой дрожью в руках отложила палочки, которыми так отчаянно ковыряла рис, пытаясь заставить себя съесть хотя бы немного. Внутри всё сжалось. Молчание. Но Сатико не задержалась в проходе и спокойно прошла к кухонному гарнитуру, поверхностно его оглянула и даже открыла холодильник, чтобы тоже посмотреть, что в нём за ассортимент еды. — Я попросила повара приготовить суп, он на плите, ещё есть рыба на пару, — Садо осмелилась начать разговор первой. Она встала из-за стола и осторожно сделала шаг вперёд, навстречу хозяйке. Дзюраку ничего не ответила, лишь повернула голову назад, убедившись, что на плите вправду стояла маленькая кастрюля. Она взяла из холодильника стеклянную бутылку обычной минералки и закрыла его. Сатико молча налила прозрачную жидкость в чистый стакан, даже не подняв взгляд на питомца. Как-будто его там и не было. — Мой свитер, — как-то тихо попыталась разбавить тишину Микура, как только Сатико опустошила стакан воды. Она говорила про свитер, который сейчас был на Дзюраку. Вчера, когда Садо всё же нашла в себе силы подняться и уйти из спальни, она зашла туда ещё раз, чтобы принести стакан воды, сухое полотенце, таблетки и чистую одежду, которая включала в себя тёплые носки, домашние свободные штаны, футболку и свитер. Этот свитер Микура связала сама ещё летом под неожиданным приливом новогоднего настроения. За последний год после слома личности она время от времени пробовала себя в подобных увлечениях, но задерживаться в них подолгу не могла – не хватало сил, желания. Поэтому тогда под неким вдохновением она успела связать свитер себе и хозяйке, после чего бросила это дело. У неё свитер был с леденцами и шариками, а у Сатико с оленями и аккуратными ёлочками. Микура вручила его под предлогом, мол, будет что носить в разгар Нового года и Рождества, на что Дзюраку так радостно не отреагировала, поэтому раннее девочка даже не видела, чтобы её труды высоко оценили и, грубо говоря, даже использовали. — Морозило, а ничего другого ты не положила, — буркнула в ответ Сатико. Микура прекрасно знала, что при огромном желании Дзюраку бы нашла в себе силы и дошла до гардеробной, взяла нужную вещь, но та этого не сделала. Хотя, может, у неё вправду не было на это сил? Микура промолчала, поджав губы. Её всё ещё терзал вопрос о том, правильными ли были собственные действия, оказанные в тот момент. Правильно ли, что осталась? Правильно ли, что сказала? Правильно ли, что судорожно погладила Сатико по голове, когда та уснула, стараясь оказать хоть какую-то поддержку в виде тактильности? Правильно ли всё это на самом деле?.. — По итогу не рвало? — Микура ещё немного приблизилась и смогла гордо поднять голову, заглянуть в стеклянные гранатовые глаза напротив. — Нет, нормально, — слегка осипшим голосом ответила Дзюраку, наблюдая за тем, как её питомец старался не оступиться в этом, казалось бы, бытовом и таком простом диалоге. Пауза. Ожидание чего-то. Грустно и больно, что ни одна из них не могла так просто разговаривать о подобном. Приходилось неловко стараться подойти к этому. — Я хотела попросить прощения, — резко подошла к самой сути Садо, оказавшись практически вплотную перед хозяйкой. — За что? — всё таким же ровным тоном продолжала Дзюраку. — За вчерашнее. Я не должна была так разговаривать, — Микура наконец переборола себя и осторожно прижалась к чужой груди, слегка сжимая одной рукой плечо Сатико, утыкаясь носом куда-то той в ключицу в надежде, что её обнимут. Сатико среагировала только через несколько секунд. И то её реакцию можно было с натяжкой назвать хорошей, но хотя бы не такой уж плохой. Она упёрлась щекой в бок чужой макушки, а одну ладонь положила на бордовые локоны, ближе к затылку. Было трудно сказать, что Сатико приобняла питомца, скорее пошла на минимальный тактильный контакт. Вторую руку она так и не положила на Садо, та осталась в стороне, держа пустой стакан. Не сказать, что Сатико была расслаблена в этот момент. Её взгляд пусто смотрел вперёд, мысленно она старалась убеждать себя в том, что отвергать Микуру сейчас не нужно. — Как долго я не могла уснуть? — смогла спросить Сатико через несколько секунд. — Не знаю, я растерялась, — виновато призналась Микура. Хоть ей и было стыдно, но она просто не ожидала такого вопроса. — Я хотела более конкретно поговорить о том, что происходило в спальне, — отстранившись высказалась девочка. Хоть она и смогла уверенно посмотреть хозяйке в лицо, волнение всё равно присутствовало. — Сделай вид, что ничего не было, — Сатико переместила свободную руку на воротник рубашки питомца и грубо сжала его около шеи, принуждая Микуру проглотить сказанное без каких-либо претензий. — У меня дела, до вечера, — оставив после себя лишь воспоминания о минутной долгожданной ласке, Дзюраку удалилась. Садо невольно прикрыла глаза из-за подступающего к горлу кома. Она потёрла пару передних пуговиц, находившихся рядом с воротником и попавшихся под хватку чужой руки. Обидно. Но разве можно было ожидать чего-то другого?

***

Весь день Сатико была погружена в дела, а её питомец – в учёбу. Правда после всего того, что произошло в спальне, им обеим было трудно сосредоточиться на необходимом. Каждое действие и мысль, которая прокручивалась в голове, лишь сильнее душила, не давая мозгу нормально работать. Микура подтолкнула их на разговор, который, возможно, облегчил бы их ношу, но Сатико отказалась, так и не дав им шанса. Дзюраку слабо понимала свои чувства ко всему этому. Она не была глупой, поэтому прекрасно знала, что для Садо это стало неким шоком, неожиданностью. И безусловно, ей не хотелось, чтобы её хоть кто-то видел в таком состоянии. Но на корке подсознания всё равно крутилась мысль о том, что рано или поздно ситуация должна была произойти. Рано или поздно Микура должна была увидеть открытость и слабость Сатико своими глазами. Просто Сатико воспринимала подобное как нечто плохое, недопустимое, и из-за её восприятия это не считалось хорошим шагом в их взаимоотношениях. Хотя по сути должно было. Это ведь и есть доверие, разве нет? Думать о насущем можно было вечно, но время отменить нельзя, поэтому пришлось через силу дальше выполнять дела. Мозг уже какой день кипел от потока информации, а перед глазами плыли очередные бумажки, экран ноутбука. Стопки, стопки, стопки. Копии. Проверка. Перерыв на чашку чая раз в три часа. И так весь день. Всё это такое нескончаемое, затяжное, а время – томительное. Сатико в какой-то степени грела мысль о том, что после визита родителей она увидит Микуру, но после случившегося огромной радости это не доставляло. Хотелось отдохнуть. И никого не видеть. Прибывать в гордом одиночестве без капли стыда и сожаления. «Неужели это скоро закончится» — пронеслось в голове Дзюраку, как только она взглянула на настенные часы, которые весь день являлись для неё единственным собеседником, выдающим ритмичное тиканье. Уже вечер. Осталось совсем немного работы и приезд. Она почти успела. Хоть некоторую часть информации пришлось отсеять, дабы успеть внести самое нужное, Сатико всё равно успела. Что-то более мелочное она могла отправить потом, на этой неделе. Да, так намного спокойнее. Почти шесть вечера. Ещё десять минут. Сатико хотела спуститься вниз, но её правая рука успела лишь прикоснуться к перилам, всё внимание было направлено на мобильный телефон, который находился в левой руке. Какое-то предчувствие не давало так просто отложить его. Ход действий сбивался. Может, позвонить? Или написать? Хотя зачем? Микура на учёбе и время её приезда известно, волноваться не о чём. Такое случалось редко. Девушку охватил ступор, она задумалась. Нужно спускаться с лестницы и дальше двигаться по плану. Не успела. Скрежет ключей об металлическую дверь. Так рано?.. «Мама» — совершенно на автомате возникло в голове, как только Сатико услышала шаги. Распознала. Она отложила телефон на маленький столик, который находился около лестницы. На нём стояла лишь ваза, он был невелик, но телефон успешно разместился на его поверхности. Теперь точно нужно спускаться. Нельзя медлить. — Вы что-то рано, — постаравшись выдавить из себя улыбку, сказала Сатико, как только она дошла до прихожей и увидела родителей. Мужчина, к слову, намного быстрее скинул с себя верхнюю одежду и разулся. Женщина как-то странно медлила, будто вдумывалась во что-то. — Спешили к своему ребёнку, — несколько язвительно, будто с сарказмом, ответила мать Дзюраку. Она разулась и подошла ближе к своей дочери. Разница в росте у них составляла всего несколько сантиметров, поэтому она ощущалась не так остро, хоть женщина и была повыше. С отцом наоборот, он был достаточно высок, обгонял Сатико где-то на полголовы. — У тебя новые духи? — без особого интереса спросила женщина, слегка приобнимая Сатико, заставляя ту чуть поддаться вперёд. Точнее, она сымитировала это, дабы точно понять, с каким ароматом имела дело. От Сатико не ускользнуло подобное. Она не помнила, когда последний раз её мать сама лезла обниматься. Наверное, когда Сатико было шесть? Или пять?.. Тем не менее это немного вогнало в ступор, пусть и в лёгкий. — Живанши? Могла взять что-то получше, тебе такое не к лицу, я уже говорила, — со вздохом добавила женщина, закатив глаза. Она мигом отстранилась, скинув со своих плеч довольно короткую шубку, судя по всему – рысью в чёрную крапинку. Элемент одежды мигом отравился на руки супруга, чтобы тот, как истинный джентльмен, присмотрел за ней, ну, или говоря проще, повесил в шкаф. — Мне нравится, — спокойно высказалась Дзюраку, продолжая устало улыбаться. За всю жизнь она уже натерпелась и привыкла к таким колкостям. Она смирилась. — И почему я не удивлена, — с наигранным разочарованием отозвалась женщина, направившись в кухню-гостиную. Сатико со своим отцом удалилась в кабинет на втором этаже, дабы передать нужные бумаги. Сатико, кстати, была одета в обычные классические чёрные брюки и рубашку, поэтому хотя бы за внешний вид ей ничего не сказали. Неужели. — Любимый, я думаю, нам нужно остаться на ужин, — высказалась женщина, как только мужчина зашёл в кухню-гостиную вместе с дочерью. Последний раз они втроём собирались на семейном ужине год назад. И, если такие встречи происходили, то явно не здесь, а в родительском доме либо в ресторане. Дзюраку всегда перестраховывалась, если родители приезжали именно к ней. Она просила накрыть на стол ради приличия, да и на всякий случай. Но это никогда не пригождалось. Благодаря такой перестраховки ей хотя бы не высказывали никаких претензий, а воспринимали это как «добрый» жест. Явно что-то не так. Сатико всю жизнь общалась со своими родителями не так много, а когда она повзрослела, это явление стало ещё большей редкостью. Нельзя, чтобы они остались. Тогда она не уложится по времени. Недопустимо. Нужно что-то делать. — Я успеваю по времени, могу задержаться, — отозвался мужчина, но он как-то вопросительно посмотрел на супругу. Видимо, для него самого предложение стало неожиданным. — Предлагаю начать прямо сейчас. — Вы едете не вместе? — спросила Дзюраку, поглядывая то на отца, то на мать. — Конечно нет, у нас даже дресс-код разный, — недовольно цыкнула женщина, посчитав заданный вопрос глупым. Она села за стол. — Мой рейс раньше, он через три часа, благо лечу не по делам. «По тебе видно» — сразу подумала про себя Сатико. И это было правдой. Её мать обычно позиционировала свой образ довольно напыщенным, ярким, это могли быть даже не столь яркие цвета в одежде, а, например, немного необычные аксессуары, за которые явно цеплялся глаз. В общем заявляла та о себе довольно громко. Что нельзя сказать сейчас. Образ женщины был больше классическим и аккуратным, по её фигуре сидело чёрное вечернее платье, а из украшений – лишь браслет и серьги. Мужчина относился к своему образу тоже довольно трепетно. Только чаще всего, в связи со своей работой, ему приходилось носить костюмы. Но выбирал он их совершенно разные, как и дополнения к ним – галстук, рубашку и обязательно часы. Костюм мог быть классическим чёрным, мог быть болотным и являться произведением известного дизайнера. Рубашка тоже могла быть как обычной белой, так и более пёстрой, но сочетание мужчина всегда подбирал очень хорошо, пускай даже иногда его выбор падал на яркие оттенки или вообще розовый галстук, по итогу образ в любом случае получался красивым. Часы в его коллекции также были самые разные. Обычные, непримечательные или вообще украшенные драгоценными камнями. Вариантов всегда было много, но сегодня он остановился на чёрном обычном костюме. Именно поэтому, кстати, Сатико и спросила, вместе ли они едут куда-то, потому как их стили в одежде довольно совпадали, но по мнению её матери она просто ничего не понимала, и если бы их дресс-код был идентичным, то платье бы женщина выбрала совершенно другое. Сатико всегда было трудно понять эти крошечные придирки. Тревожные мысли быстро сменились чрезмерной наблюдательностью к обоим родителям. Женщина задумчиво поглядывала на место, которое было накрыто рядом с местом её дочери. Дзюраку, заметив это, быстро добавила: — Видимо, повар случайно накрыл лишнее, он работает здесь не так давно, — она старалась сохранять полное спокойствие и безразличие, хотя по глазам можно было считать беспокойство. Такое происходило редко. Сатико никогда не позволяла себе расслабляться. — Я отлучусь на минуту, перепроверю некоторые бумаги. Бежать. Бежать на второй этаж за телефоном. Срочно. — Сидеть, ты никуда не пойдёшь, — интонация женщины моментально изменилась и стала намного строже. — Иначе мы не успеем поговорить о твоём дяде… — более хитро добавила та. И Сатико села как по команде. Она прекрасно знала, что такая манера общения ничего хорошего не предвещала. Да и аргумент был весомый. Раздражало. Очень. Раздражало быть зависимой от этих людей. — Весь персонал ушёл? Здесь никто не должен греть уши, — также строго добавил отец. Как только он услышал интонацию своей супруги, то начал пытаться подстроиться, хотя её мотив до конца так и не был понятен. Видимо что-то важное. У него были мысли, что может являться этим важным, так что он не возражал. — Только повар, — с лёгкой горечью в голосе ответила девушка. Может, она всё же успеет выпроводить родителей пораньше? Нужно быстрее начать и быстрее закончить. Как раз в этот момент, как будто по закону жанра, в комнату вошёл второй мужчина – тот самый повар. Он забежал в гостиную, только чтобы пройти на кухню и проверить кое-что, но пройдя дальше и приблизившись ко столу, он виновато поклонился. — Извините, я хотел перепроверить технику, всё ли выключил. Совсем забыл, что в это время ужин, — оправдывался повар. Отец Сатико впал в ступор. Он единственный, кто ещё не сел за стол. На него накатила волна воспоминаний, рука невесомо коснулась подбородка повара, принуждая того подняться. Когда тот поднялся, гордо выпрямившись, мужчина несколько секунд оглядывал его с ног до головы, будто пытаясь что-то найти. Или он уже нашёл? — И как? Тебе нравится здесь? — его тон в этот же момент стал добрым, более дружелюбным. А говорил он как будто с каким-то удивлением. Он сам не заметил, как собственная рука легла на чужое плечо, ближе к шее, оказывая тактильность. — Да, меня всё устраивает, Господин, я пойду, — нервно улыбнувшись, отозвался паренёк и осторожно отстранился, не смея больше задерживаться. — До свидания, всего доброго. Ушёл, оставив воспоминания. Такие странные ощущения. Сатико с интересом наблюдала за всем этим. Она редко видела искреннюю доброту отца даже по отношению к ней. Но она уже давно замечала, что тот относился к своему полу намного… приветливее? Добрее? Это всегда было трудно описать, но что-то такое вечно проскальзывало. — Неужто он напомнил тебе того поварёнка, который работал в нашем доме лет десять тому назад? — язвительно спросила женщина, наконец разбавив тишину. Её дочь была без понятия, о чём шла речь. Никто из родителей не любил подолгу болтать о малозначащих вещах. Значит, ей необходимо задеть супруга в этой ситуации? Но зачем? Мужчина молчал, наконец повернувшись ко столу, вернув своё былое хладнокровие. — Только этот совсем рыжий, твой был крашенный, с бордовыми волосами. А глаза похожи, голубые, такие глубокие, — усмехнувшись, продолжала та. — Не стоит обсуждать это сейчас, — строгая интонация вернулась к нему, и его голос стал в разы привычнее. Мужчина также сел за стол на своё место. — О чём речь? — спокойно добавила Сатико, глядя на свою мать, искренне не понимая, почему та так язвила. — Я тоже редко вижу твоего отца таким, а в этот раз, ему видимо вспомнился один друг, — начала разъяснять женщина. Мужчина же ничего не ответил, он принялся аккуратно разрезать стейк, который лежал у него на тарелке. — Тебе и семи не было, когда тот поварёнок работал в нашем доме. — Я помню его, он обработал мне колени, когда, — воспоминания хоть и были далёкими, но оставались чёткими. Сатико могла их отделить друг от друга. В тот день отец выпорол её по ногам, а для повара, который так рвался помочь, она придумала отговорку, — я разодрала их в саду. Женщина ничего не ответила. В тот день её не было дома, да и особой жалости та к своему ребёнку не испытывала. Она поднесла к губам хрустальный бокал, сделав глоток. Кажется, рассказы о детстве собственного ребёнка её не волновали. — Так вот он потом ушёл, назвав твоего отца тираном, но уже по другим причинам. Это вогнало твоего отца в тоску, — она всё продолжала свой рассказ, будто бы игнорируя присутствие супруга. Странно. Просто так она не болтала никогда, особенно так много. Всё это неспроста. Данный рассказ наводил Сатико на множество размышлений. — Как же интересно влияет на нас прошлое. — Поговорим о насущном, — наконец-то вмешался отец, переводя тему. — Мы давно не обсуждали некоторые нюансы твоего будущего, — его супруга лишь одобрительно кивнула, тот правильно начал диалог, как ей и хотелось. Диалог не продлился и трёх минут. Звук ключей. Опять входная дверь. Нет, нет, нет. Нет. Нельзя. Недопустимо. Все замолкли, когда женщина резко выставила собственную руку около себя – знак, что нужно молчать. — Сиди, если не хочешь ослушаться родную мать, — более тихо высказалась женщина, сверля взглядом свою растерянную и старающуюся не показывать это дочь. Шаги. Микура как ни в чём ни бывало отправилась в ванную, помыть руки после улицы. — Я могла встретить просто из вежливости, — устало протянула Сатико. — Хочу своими глазами увидеть её, без твоего вмешательства, — с лёгкой ухмылкой подметила женщина. — Её? — переспросила Дзюраку. Она ничего не говорила матери. Ни слова. Ни слова о другом человеке в этом доме, а тем более подробности насчёт пола. Что она упустила? Где? Даже во время подробных разговоров о чём-либо, Сатико всегда держала свой нейтралитет. Не было выражения лишних чувств, эмоциональности. Всегда сохранялся баланс, её было трудно прочитать, понять. Даже сейчас. — Духи, про которые я сказала тебе ещё в прихожей. Ты такие ароматы не предпочитаешь, но также ты и не позаботилась о том, чтобы выветрить запах, а значит – ты к нему привыкла. Духи явно женские, недорогие, не сказать что навязчивые, приближённые к нейтральному, цветочные. Думаю, она твоя ровесница, по крайней мере ей где-то до двадцати, — спокойно продолжила свою мысль женщина, но её взгляд вновь упал на накрытое место, которое по-прежнему пустовало. — Даже если мы задерживаемся за этим столом от силы пять минут, каждый садится по местам, ты ведь сказала об этом повару, я не ошибаюсь? — Всё верно, — на лице Сатико появилась нервная улыбка. Из всех людей только мать могла считать её практически полностью, указать на каждый нюанс, заметить и ощутить каждую мелочь. От неё всегда не ускользали даже самые непримечательные детали. Абсолютно во всём. — Значит, этот человек живёт здесь гораздо дольше, чем я думала. — И какой момент объясняет этот довод? — искренне поинтересовалась Сатико. Ей было интересно, где она ещё успела облажаться. — Значит, повар знает, где кто сидит, а тем более знает, кто что пьёт, предпочитает, — резко вмешался отец. Он посмотрел на бокал, который стоял около пустой тарелки и в котором находилась желтовато-оранжевая жидкость. Апельсиновый сок. — Верно. Никто не удосуживается такой «близкой дружбы» с тобой, поэтому, когда я ещё зашла за порог, мне стало интересно, — как-то ядовито заключила женщина. Она в целом разговаривала без особой доброты и искренности в голосе, поэтому её интерес явно не включал в себя доброжелательность и хорошие намерения. Её дочь прекрасно знала об этом. Мозг пытался настроиться. Когда шум со стороны ванной на первом этаже утих, сердце забилось чаще. Она была без понятия, чего можно ожидать от подобного знакомства и своих родителей в целом. Это и раздражало. В голове всегда находился чёткий план на совершенно любую ситуацию, а здесь нет. Здесь иначе. — Дзюраку-сама, как прошла встре… — радостно начала Микура, заходя в кухню-гостиную, но тут же замолкла. Задор явно утих, но сообразила девочка быстро. Нужна импровизация. — Прощу прощения, мне нужно было представиться. Я – Микура Садо, а вы родители моей подруги? — заметив, что на неё устремились лишь две пары глаз, а не три, Микура напряглась. Сатико не повернулась к ней. Волнение. В горле стало сухо. Нужно продолжить. Наигранная улыбка появилась на её лице. — Да, присаживайся к нам, не нужно излишних любезностей, — ответила женщина, надменно оглядывая Микуру, приближающуюся ко столу. И Садо сразу ощутила поверхностный чужой взгляд. Мурашки. Страх. Нужно просто немного посидеть за столом, ведь так? Когда она села за стол, то невольно тут же оглянула двух персон, хотя чисто из вежливости постаралась не пялиться. В матери Сатико она сразу увидела сходства с дочерью: волосы, глаза, отчасти черты лица. Микура бы могла сказать, что они были обычными людьми плюс-минус среднего возраста для неё, непримечательные, просто строгие. Но это не так. Мать сразу напомнила ей какой-то образ роковой женщины. Пара гранатовых глаз, которая больше походила на кошачьи. Микуре всегда было проще сравнить Сатико со змеей, именно из-за зрачков, но её мать скорее можно описать как кошку, которая всё это время то и дело приторно мурлыкала, покачивая хвостом. Когда та выпустит когти известно не было. Но Микура сразу поняла, что с ней начали игру в кошки-мышки, а быть заживо съеденной мышкой ей крайне не хотелось. Длина платиновых волос была средняя, ниже лопаток, они слегка завивались на кончиках, но это скорее было частью укладки. Также от Садо не ускользнула худоба. Эту худобу можно было разглядеть лишь через некоторые участки тела. В данной ситуации ими были руки, пальцы женщины и зона скул. В остальном та подходила под все навязанные обществом стандарты красоты. Про мужчину нельзя было сказать что-то однозначное. Исходя из общественного мнения, его бы назвали несколько женственным?.. По телосложению он был средним, широким в плечах. Его черты лица довольно острые, губы пухлые, а глаза карие, как будто с алым отливом в радужке. Или Микуре уже показалось?.. Он имел блондинистые волосы, немного желтее, нежели у его супруги или дочери, не короткие и не длинные по меркам мужских стрижек. Уложены они были назад, чутка зализаны, как и брови. Одним словом – ангельское личико, из общей картины которого выбился только нос с лёгкой горбинкой, и то она красила его. Также вдоль неё располагался еле заметный шрам, который явно не подходил «белому и пушистому» образу мужчины. Но даже не смотря на его образ сам по себе он выглядел как-то сурово. Один раз у них в диалоге с Сатико проскользнула тема отцов, та сказала, что обычно даже не старалась смотреть своему в глаза. Настолько редко они общались. И видимо, не в таких дружелюбных отношениях отца и дочери состояли. И Микура помнила об этом. Ощутив на себе взгляд мужчины, такой же поверхностный, но не такой высокомерный как у его супруги, Микуре стало не по себе. Ещё больше. Она была готова находиться весь вечер под взглядом матери и больше никогда не пересекаться взглядами с отцом. Слишком неоднозначным он ей показался. Слишком неизвестным. После того, как все с натянутым дружелюбием представились друг другу, Садо потупила взгляд на свою тарелку. На столе, к слову, было довольно большое разнообразие блюд. Женщина обычно отдавала предпочтения французской кухне, а её супруг – итальянской и японской. Из-за того, что это был, так скажем «семейный вечер», то блюда на столе не относились лишь к определённой кухне, как, например, в тематических ресторанах. Но всё же сегодня за столом преобладали морепродукты и овощи, больше упираясь на французскую кухню. Исключением, пожалуй стали: флорентийский стейк, находящийся в тарелке у мужчины, капрезе и несколько японских мясных закусок, их было совсем немного. Сатико, например, всё сидела со своим буйабесом, не рискуя пробовать что-то ещё. После вчерашнего она побаивалась за свой желудок. — Сатико, принеси бутылочку хорошего шардоне, я устала это пить, — высказалась женщина, доедая парочку устриц. — И на забудь про мои капли. Дзюраку едва прошлась рукой по бедру питомца под столом, чтобы никто более не заметил данный жест. Она предупредила Садо, попыталась донести, чтобы та не сказала и не сделала ничего лишнего. После Сатико молча встала, направившись на саму кухню. Её мать вечно выбирала белые вина в отличии от неё и отца. Она даже не думала, что родители решат остаться, поэтому не обратила на данную тонкость никакого внимания. Руки быстро сориентировались в полках винного шкафа и нашли нужную бутылку. Благо, предпочтения матери в алкоголе она знала. Может, получится её задобрить? Хотя бы немного? Микура тем временем положила себе небольшую порцию рататуя, так и стараясь не поднимать взгляд на мужчину, сидящего напротив неё. Сатико справилась с задачей быстро, она налила в чистый бокал белое вино и поставила рядом с женщиной, убрав прошлый бокал, наполненный красным вином. За всё это время девочка получила несколько вопросов только от матери и то они были не совсем банальными. Вопросов по типу: «сколько тебе лет?», «кто твои родители?», «как учёба?» не последовало. Женщина сразу сделала упор на взаимоотношения Микуры с её дочерью, поэтому задала вопросы, связанные с проживанием в этом доме, на которые Садо постаралась ответить без особых подробностей. — Ты ограничила себя в употреблении алкоголя? — внезапно спросила женщина, как только Сатико села обратно за стол. — Что-то вроде, мне не хочется, — безразлично ответила Дзюраку, утыкаясь взглядом в свою тарелку с супом. Её мать каждые полгода выделяла время, чтобы посмотреть последние анализы и медосмотры. Это был единственный способ, через который она интересовалась физическим состоянием своего ребёнка. Отец был не лучше, он поступал примерно также, но информацию уже получал от супруги. — Так по итогу – почему Микура живёт здесь? — женщина резко вернулась к одной из главных вещей. Микура сразу посмотрела на свою хозяйку, но Дзюраку даже не повернулась к ней, а лишь откинулась на спинку стула. — Микура проиграла мне большую сумму, но мы сумели найти контакт, поэтому я даю ей крышу над головой, — Сатико посмотрела матери чётко в глаза, надеясь, что данный жест убедит её – лжи здесь нет. Она не соврала ей. — Ясно, — хмыкнув, как-то загадочно ответила та, будто погружаясь в какие-то размышления после сказанного. Пятнадцать минут прошли медленно. Садо даже не успела переодеться после занятий, поэтому ей хотелось поскорее закончить этот вечер притворства и лицемерия и поскорее снять с себя школьную форму, заваливаясь на мягкую кровать. Пока она пыталась съесть немного овощей, то ещё раз взглянула на мужчину. Ей удалось заметить в его левом ухе одну маленькую серьгу – крошечный бриллиант. Интересная деталь. — Мы хотели поговорить о моём дяде, — любезно напомнила девушка. — Боюсь, как бы невежливо звучали мои слова, но есть вещи, которые нужно обсуждать в узком кругу, — в ответ заявила женщина, допив свой бокал с вином. — Не вижу проблемы, Микура всегда со мной, — моментально ответила Сатико, продолжая смотреть в глаза матери. Садо стало не по себе. После этих слов она не могла просто уйти, поддаться словам женщины. Если Сатико говорила ей «рядом», значит, делать нужно так, как сказано. — Я всё же отойду, неважно себя чувствую, — добавила Микура, встав из-за стола. — Не уходи далеко, — строго подметила хозяйка. Микура дошла до дивана, который стоял не так далеко и осторожно села. Слабость. Странные чувства. Хотелось спать. Она ведь не ослушалась Сатико, верно? Находилась довольно близко?.. Это тоже волновало. — Вовремя, — более тихо сказала женщина, как только её взгляд упал на настенные часы. Мужчина, отложив в сторону столовые предметы, с непониманием посмотрел на свою супругу, но буквально мгновение – и до него, кажется, дошло. — Какой повод для радости? — спокойно спросила Сатико, заметив на лице матери лёгкую улыбку. Чужой взгляд был направлен за спину Дзюраку, что немного смутило её. Пришлось повернуться. Сначала Сатико толком не поняла, в чём дело, но увидев, что голова Микуры была опрокинута назад на спинку дивана, в теле возникло напряжение. Она молча встала, не дожидаясь ответа. — Там был хлороформ? Или другой наркотик? — как только Сатико встала, то сразу убедилась в том, что девочка была без сознания. Она неспешно подошла к ней, сохраняя спокойствие и безразличие, и села перед Садо на одно колено, положив свои пальцы той на запястье. Пульс есть. — Как, по-твоему, я бы дала ей хлороформ? Не будь так груба ко мне, — цыкнула женщина, протерев руки об осибори. Ужин закончен. Она встала и направилась к дочери, а её супруг кратко вздохнул, ни чуть не удивляясь происходящему. Он ещё раз посмотрел на свои наручные часы. Время у него было. — Но это не может быть яд, значит – наркотик, — Дзюраку встала и прислонилась к груди девочки, вслушиваясь. — Её сердцебиение и дыхание слишком… — брови чуть нахмурились, — спокойные. — Это снотворное, — женщина остановилась в пару шагах от дочери. — Смысл? — с непониманием спросила Сатико, отстранившись от Садо и выпрямившись. — Она бы ничего не сделала. — Если мы собираемся не в людных местах даже на несколько минут, значит, посторонних в этот момент быть не должно. Пора уже это запомнить, Сатико, и более не разочаровывать меня, иначе в следующий раз апельсиновый сок может оказаться не только со снотворным, — её голос стал заметно строже. — И ещё, — она призадумалась, — не знаю точно, кто из вас носит тот ошейник, который вы забыли убрать из прихожей, но с этой девочкой ты явно слабеешь. Не заигрывайся, — последний упрёк стал особенно невыносимым, но Дзюраку промолчала, а её мать развернулась к супругу и махнула рукой, приказав тому проводить её до входной двери. Главное – Микура была в порядке. Относительно. Сатико хотела как лучше, но в глазах родителей опять осталась недостаточно идеальной. Недостаточно продумала. Недостаточно сделала. Недостаточно всё просчитала. Всего недостаточно. — Идём, сходим в библиотеку, — вдруг раздался голос в проходе кухни-гостиной. Отец. Дзюраку быстро убрала с питомца руку и поднялась с дивана, на который она успела присесть около десяти минут назад, когда её мать ушла. — Совсем забыла, что некоторые бумаги остались там, — устало добавила Сатико, когда они шли с мужчиной по коридору. — Я не только за ними. Расслабься, мама уехала, — отозвался отец, но это особо не успокаивало. Девушка была напряжена, что в его присутствии, что в присутствии матери. Это было всегда, просто в каких-то ситуациях в меньшей степени, а в каких-то в –большей. Двухэтажную библиотеку залил тёплый свет торшера, который включил мужчина. Около стеклянного столика и двух кресел потрескивал искусственный камин. Мужчина сел в одно из кресел, при этом оглядывая полки с книгами, пока его дочь перебирала стопку бумажек, лежащих на стеклянном столике. — Мы так и не поговорили о дяде, — устало напомнила Сатико, найдя в стопке нужные пару листков. Она передала их отцу. — Остальное пришлю в электронном виде. — За этим обратись к матери, если она захочет поговорить. Ты разочаровала её, я ничего не могу обещать, — также устало ответил мужчина, но его интонация мягче и ласковее не стала. — Тогда зачем ты остался? — Для начала включи проигрыватель, не хочу создавать атмосферу формальностей, —странно. Дзюраку послушалась, она нажала на кнопку винилового проигрывателя, который стоял на столике и чуть убавила громкость. До ушей донеслась приятная музыка, судя по всему довольно старая. — Моя пластинка. — Микура любит слушать этот сборник, ничего не могу поделать, — пожала плечами Сатико, откинувшись на спинку кресла. Она устала, но всё равно была вся внимание, всё же подобных посиделок у них никогда не случалось. — На днях, когда мы только говорили о визите к тебе, я вспомнил один случай, — начал мужчина, достав из кармана своего пиджака портсигар и зажигалку. Сатико ненавидела запах табака, он сразу ассоциировался с отцом, становилось тошно. На секунду ей вправду показалось, что сегодня у отца не такое наплевательское отношение к ней, но данный жест разрушил это мимолётное виденье. Она и виду не подала, продолжила отречённо смотреть на чужие руки, которые уже держали зажжённую сигарету. «Мама бы сделала замечание» — пронеслось в голове, но женщины здесь не было и ничего поделать нельзя. — Когда тебе было шесть, ты прибежала ко мне поздно вечером в канун Рождества с просьбой рассказать сказку. Сказала, что устала от других подарков, и в тот раз хотела, чтобы волшебная история стала главным подарком. В то время ты ещё просилась ко мне на колени… — мужчина задумался, сделав глубокую затяжку. Запах противный. — Я рассказал тебе про йольского кота. — Помнится, после твоего рассказа мне захотелось его погладить, — безразлично добавила Сатико. В тот канун Рождества её матери опять не было дома, та улетела на очередной «заслуженный отдых», поэтому Сатико, будучи маленьким ребёнком, с большой опаской решила попросить отца выделить ей долгожданное родительское внимание. — Да, верно, — мужчина постукивал по сигарете пальцем, скидывая пепел в металлическую крышечку портсигара. — И к чему эта ностальгия? — Вспомнил, когда последний раз мы были настолько близки, — без какой-либо любви высказался мужчина и потушил окурок об металлическую поверхность. Он достал из другого кармана пиджака маленькую колбу с круглыми белыми таблетками. — Думаю, тебе было бы интересно знать, что конкретно находилось в том стакане с соком, — он пододвинул колбу ближе к дочери. — Что нужно взамен? — незамедлительно спросила Дзюраку. Кажется, отец не врал ей. Не было смысла. — Молчание. У твоей матери сегодня не самое лучшее настроение, она затронула то, что не должна была, и ты прекрасно знаешь об этом, — его интонация стала грубее. Он предупредил: — Я молчу в твой адрес, а ты в мой. Молчание в этом случае – запрет на манипуляции через чужие пристрастия к определённым… личностям. И Сатико понимала это, поэтому одобрительно кивнула, ей искренне хотелось верить в то, что хотя бы отец не будет ничего говорить про её взаимоотношения с Микурой. — Что за снотворное? — продолжила Дзюраку, прокручивая в пальцах колбу, на которой не было ни этикетки, ни каких-либо обозначений. Она обязательно сдаст таблетку на экспертизу, но уже после того, как все «гости» уедут. — Его разработал наш хороший знакомый, ещё когда ты была младенцем, специально для тебя. Это правда. Мать не так часто находилась со своим ребёнком рядом, а вскоре у маленькой Сатико появились проблемы со сном, а решили их якобы хорошим и проверенным снотворным. — Как часто вы давали их мне? — Достаточно, обычно через смеси. Сейчас я пользуюсь им на ночь, крепче спится. Твоя мать взяла его из моих вещей, я не знал, — признался отец. — Она сказала что-то ещё, когда ты провожал её? — Ты явно не руководствовалась тем, что породистых собак берут ещё щенками, а из хорошего в той девчонке только личико. Это дословно, — уставшая улыбка появилась на его лице. Он уже привык к поведению своей супруги. — Неудивительно, — тихо ответила Сатико, усмехаясь. Их семейное лицемерие и разборки порой смешили её. Она тоже привыкла. Мысли про снотворное погрузили её в другую реальность на несколько секунд. Она задалась вопросом: «Может, из-за него были проблемы со сном?». Но спрашивать Дзюраку не спешила. Не хотелось. Да и кормили её всегда няни, а не родители. — Мне пора, но если узнаю, что твои развлечения влияют на твою успеваемость и разум, я встану на сторону матери, ты прекрасно это понимаешь. — Да, отец.       And folks stealin’ a kiss or two.       As they whisper, «Merry Christmas» to you. Доиграла очередная песня, старающаяся принести капельку уюта и Рождественского настроения в это наполненное враньём и алчностью место.

***

Лёгкая боль в районе висков. Воспоминания. Осознание. Гостиная? Она всё ещё здесь? Но почему она сейчас лежала, если засыпала сидя? — Мне плохо, — тихо и жалобно простонала Микура, закрывая глаза тыльной стороной ладони от слепящих лампочек. — Не преувеличивай, мне уже пришли результаты с экспертизы, — подметила Сатико, мельком глянув на питомца. — Сколько времени?.. — всё также тихо продолжила девочка, перевернувшись на бок. Её макушка упёрлась в бедро хозяйки. — Почти десять доходит. — Вечера? — Да. — Я так долго спала? — Микура вдруг села, чтобы посмотреть Сатико в лицо. — Тебе дали целую таблетку нехилого снотворного. Можешь почитать, — Дзюраку дала питомцу обычный листок бумаги, который находился у неё в руках, и который она сама забрала час назад. Точнее ей привезли его, и она смогла вздохнуть с облегчением, убедившись в составе лекарства. — И всё таки красивая у тебя ма… — высказалась Садо, но вдруг остановила себя, не осмелившись продолжить данное слово. — Для тебя они просто «та женщина» и «тот мужчина». У них не было хороших намерений на тебя. — Но я отлично подыграла, не так ли? — слабо улыбнулась Микура, подлизываясь. Она постаралась разбавить серьёзную и негативную атмосферу, в которой находилась её хозяйка. — Правда, перед той женщиной у меня изначально не было шансов, — устало призналась девочка, вспоминая надменный взгляд, из-за которого всё время за столом она чувствовала себя очень скованно. — Ты пыталась, — безэмоционально ответила Сатико. — Вставай, нам нужно кое-что сделать. — Мы куда-то пойдём? — Увидишь. Пришлось окончательно проснуться в довольно быстром темпе. Микуре по-прежнему было плохо и обидно от того, в каком состоянии она видела свою хозяйку. Сатико выглядела разбитой, хотя тщательно это скрывала. Как всегда. Дзюраку говорила питомцу одеться теплее, ведь они шли на улицу, но куда именно – известно не было. Садо слушалась, одевалась, правда радостного предвкушения не ощущала. Что-то не так. Опять. — Мы идём на задний двор, в беседку, — мельком кинула Сатико, отпирая входную дверь. Воздух на улице был свежим, морозец слегка обдал щёки и нос, заставляя их покрыться естественным румянцем. Уже стемнело, через мглу вечера можно было увидеть лишь очертания сугробов и протоптанные дорожки. А в закрытой беседке уже загорелся тёплый свет, его стало хорошо заметно из-за панорамных окон, которыми было обставлено практически всё небольшое здание. — Приоткрой одно окно, — приказала Сатико, как только они обе вошли внутрь. — Нам не будет холодно? — спросила Садо, скинув с себя куртку и лишнюю верхнюю одежду. Она подошла к одному крайнему окну и поставила его на микро-режим. — Нет, от камина уже достаточно тепла, — высказалась девушка, тоже снимая с себя весь слой верхней одежды. — Мы будем готовить что-нибудь вкусненькое на гриле? — радостно поинтересовалась девочка, отойдя от окна и следуя за своей хозяйкой хвостиком. Беседка вправду включала в себя закрытый гриль со специальной вытяжкой. Но на лице Дзюраку не было никакого счастья и предвкушения. — Сегодня в твоём меню только стакан молока, будешь лакать, подобно котёнку, а я буду драть тебе хвост. Это – если выражаться кратко, зачем мы сюда пришли, — спокойно ответила Сатико, присев на один из мягких диванчиков, которые располагались около камина. Эти пару диванчиков разделял между собой столик и как только хозяйка присела, Микура сразу увидела всё то, что находилось на нём. На одной стороне стола – различные нарезки мяса, морепродуктов и бутылка обычной минеральной воды без газов. На другой – стакан молока и штук двадцать аккуратно разложенных друг от друга сигарет. Ну, и маленькая пепельница, зажигалка рядом с ними. — Я говорила, что мы ещё вернёмся к этому. — Это подобно тому, когда родители заставляют ребёнка выкуривать целую пачку, — выпалила Микура, взволнованно поджав губы. — Если я откажусь? — Мы не будем разговаривать месяц, — твёрдо заявила Дзюраку. Такое уже было у них один раз, и тогда Садо поняла, что для неё это просто невыносимо. Это был последний раз, когда Микура садилась перед Сатико на колени, искренне извиняясь и умоляя прекратить подобную пытку. Она не могла без неё. — Поняла, — ответила Микура без лишних пререканий и села на другой диванчик, потупляя взгляд вниз. — Славно. Объясняю, что тебе необходимо. Все двадцать сигарет ты выкуривать не будешь, только пятнадцать. Ты говорила, что тебе «просто хотелось попробовать», так вот здесь сигареты разной крепости, немецкие и американские. Будешь пробовать и смаковать в своё удовольствие. Сигарет здесь двадцать, потому как пять из них ещё крепче, чем все остальные, из-за них ты в теории можешь получить передозу в общей сумме, поэтому выбирать тебе придётся наугад. По итогу – пять сигарет должны остаться нетронутыми. — Я буду играть со смертью?.. — Брось, я даю тебе три часа на всё про всё, еще и стакан молока впридачу. Максимум – тебя вырвет, но если ты вытянешь все пять сигарет повышенной крепости, то могут возникнуть осложнения похуже. — Если я упаду в обморок? — Будет для тебя уроком, — вообще, Сатико подумала над всем этим ещё в тот день, когда словила своего питомца за подобной выходкой, она даже специально заказала хорошие дорогие сигареты, но спустя два дня решила, что это, наверное, не самая лучшая идея. И только сегодня вечером, когда её отец решил закурить прямо у неё в доме, она вернулась к данной затее. — Если я не увижу пятнадцать окурков за эти три часа, тебя может ждать наказание похуже. Микура замолчала на несколько секунд, она постаралась переварить всё сказанное и то, что ей придётся сделать в эти ближайшие часы. — Вы будете всё это время сидеть и смотреть?.. — Не только. Ты пока начинай, там особо без разницы какую брать, они все идут со средней крепости, — Сатико встала и подошла к шкафчикам, которые находились прямо в стене около камина. Она достала из шкафчика бутылку алкоголя и поставила ту на стол, а сама села обратно. — Ты окажешься на моём месте. Будешь чувствовать, как твой близкий человек употребляет различную дрянь без твоего ведома и как плохо ему становится. Микура могла сказать, что всё это манипуляция из разряда: «Посмотри, что происходит и со мной из-за тебя» или «Если ты сделала что-то не так, страдать буду я». Но она уже давно смирилась со всеми факторами и привыкла сглатывать всё сказанное хозяйкой. Она не могла перечить. Да и Сатико буквально назвала её сейчас близким человеком, это ли не приятно? — Желудок ослаб после вчерашнего, — сказала Микура, как только увидела надпись на бутылке, содержимое которой уже перелили в рюмку. Водка. Польская водка. Мерзость. — Мне это даже на руку. Моя цель – вызвать у тебя нужные чувства, пускай для этого придётся слегка пожертвовать здоровьем. — Но это слишком крепкий алкоголь для организма, не выдержишь… — неуверенно пробормотала Садо, всё больше погружаясь в чувство вины. — Начинай профилактическую работу, а не трепли языком. Микура вздохнула и взяла первую сигарету, внимательно осмотрев её. Они ни чем не отличались. Ни размером, ни ароматизаторами, ни маркой. Они были идентичны, только запах самого табака в них был разный, но определить крепость лишь по нему Садо не могла. Попалась крепкая. Пришлось прокашляться. Её всё ещё терзала мысль о том, что если она не выдержит? Организм подростка явно не создан для такого, а неизвестность насчет конкретного количества смолы и никотина в сигаретах немного пугала. Но Сатико явно не даст курить ей дешёвую дрянь – это питомец знал точно. Что до Дзюраку – было удивлением, когда она в довольно медленном темпе опустошила залпом рюмку и неспешно закусила тонким кусочком стейка, который тоже был нарезан и аккуратно разложен на одной из тарелок. — Мы можем поговорить об ужине? — робко спросила Микура, специально выдыхая дымку в сторону. Она знала, как Сатико был противен запах табака в целом, поэтому от своих же действий ей стало только хуже. Если бы всё это произошло до слома личности, ей бы, вероятно, было наплевать с высокой колокольни, но этот человек уже не являлся для неё пустым местом. Хотя Сатико по своей инициативе вчера выпила, извела себя до такого состояния и повторила это сейчас, её питомец никак не мог понести ответственности за неё же. Но из-за противной и крепкой, как сталь, зависимости, Микура ощутила в полной мере чувство вины. Как будто её хозяйка страдала именно из-за неё. Этого та и добивалась. — Хочешь задать мне вопросы, которые не смогла задать за столом, во время их присутствия? — девушка облокотилась на мягкую спинку дивана. Она уже чувствовала себя не очень хорошо, так как ненавидела крепкий алкоголь и состояние после него. Хотя она чередовала спиртной обжигающий напиток не только с закусками, но и с минералкой, что довольно помогало хрупкому на данный момент желудку. — Да. Про те капли и дядю, кажется. — Желаешь знать все подробности? — С твоего позволения, — виновато добавила девочка, потушив первый окурок об дно пепельницы. Несмотря на свою стойкость Сатико всё-таки жмурилась при каждом новом глотке. Опустошив вторую рюмку через несколько минут, она облокотилась обратно на спинку дивана. Было заметно, как её взгляд помутнел, а речь стала немного замедленной. Опьянела она быстро, но глупостей не сотворила. И на этом спасибо. Хотелось верить, что дальше всё так и будет. — Капли для желудка, ещё года три назад она разругалась с одним поставщиком, а капли эти несколько… особенные. Их поставок довольно мало, поэтому договариваться приходится мне, благо истерики в отличии от некоторых я не закатываю. — Проблемы с желудком? Поэтому у неё проскальзывает лёгкая худоба? — Ты заметила? Похвально, — со смешком сказала Дзюраку, переведя взгляд куда-то в потолок. Начало постепенно накрывать. Жар. Слабость. — В юности она считала себя недостаточно идеальной, диеты и голодовки сделали своё дело. — Недостаточной? Она буквально подходит под все стандарты, даже больше, — возразила Микура, взяв вторую сигарету. Ей понравилось, как язык Сатико резко развязался и как она не разозлилась, не шикнула на питомца за излишнее любопытство. И всё с помощью бутылочки крепкого спирта… — Ей так не казалось, — Сатико пожала плечами, стараясь не смыкать глаза. Лёгкая сонливость. Головокружение. Противное послевкусие на кончике языка. — Тебя она настолько заинтересовала? Дзюраку сказала правду. Её отец во многом руководствовался именно этим – внешностью. Ему нужна была супруга, как с обложки журнала, дабы отвести от себя лишние подозрения и слухи, которые могли возникнуть из-за его предпочтений. Ему гораздо выгоднее было создать образ примерного семьянина: жениться, завести ребёнка, несколько лет появляться с супругой вместе на грандиозных мероприятиях. Рассчитал он всё очень хорошо, но нельзя было сказать, что он вовсе ничего не пытал к своей супруге. Правда их взаимоотношения до конца не понимала даже Сатико. Они были особенными. — Просто она так напомнила мне собственную мать, я не знаю почему… — Потому что мы с тобой две крайности одного и того же. И расти мы должны в похожих условиях. Микура призадумалась. Она давно пыталась вникать в психологию из всех книжек, что находились дома в библиотеке, старалась разобраться в теме садизма и мазохизма, но до конца так и не могла. Увы. Хотя, слова Дзюраку явно значили что-то большее, чем просто рандомная фраза, сказанная на пьяную голову. — Что до дяди? Почему нельзя было говорить при мне? — выдох. Запах дыма донёсся прямо до девушки. Она сморщилась. — Он – ключ к правительству. Всё сложно, — сухо ответила Сатико, явно не желая разговаривать о нём. Пауза. Первый глоток молока. Молчание на протяжении нескольких минут. Для Микуры оно было неловким, для её хозяйки же – приятным. — Та… женщина что-нибудь сказала на прощание? — вдруг спросила девочка. — Сказала, что моим затвердевшим мозгам уже и Гёте не поможет, — с горькой усмешкой высказалась Сатико, заставляя себя сесть обратно в нормальное положение. Ещё одна рюмка. Три глотка минералки. Закуска. Микура буркнула еле слышное «ясно». Про себя она подумала: «Ты сделала всё, что могла». Но вслух это так и не было озвучено. Сатико не упала в её глазах, Садо наоборот лишь больше озлобилась на этих людей, особенно на мать. Час прошёл непонятно. Микура скурила шесть сигарет, крепких ей больше не попалось. Сознание потихоньку плыло, а желудок начал неприятно побаливать. Было ощущение, будто противная горькость от табака уже впиталась в сам язык. Чувство стыда и вины тоже нарастало, она не хотела, чтобы Сатико страдала. Она не хотела, чтобы та потом мучалась. — Мне уже тошно, — сглотнув ком в горле вдруг разбавил тишину питомец. — Я рада, — безмятежно подметила Дзюраку. Её уголки губ переодически расплывались в лёгкой улыбке, а голову она подпирала собственной ладонью. Приятное опьянение. Но из-за непривычки пить такие крепкие напитки ей всё же было не до конца так хорошо, как могло казаться. — И что будет завтра?.. — голубые глаза с каким-то страхом посмотрели на чужое лицо, которое было покрыто лёгким румянцем из-за жара. — Скорее всего, сляжем с отравлением, — вновь пожала плечами Сатико, беря с тарелки креветку. Интересно, как сейчас работал её пьяный мозг? Микура на секунду задумалась, что это могло бы сыграть ей на руку, возможно, она могла бы избежать второй половины наказания, но эта затея быстро покинула её. Было чувство, что она обязана сделать так, как ей сказали. Как приказали. И всё же Садо слишком сильно волновалась за Сатико, чтобы просто так встать и уйти, бросить её здесь. Никто ведь не знал, что могло произойти с пьяным человеком. Нельзя уходить. Нет. — У тебя появились разумные мысли и итог насчёт всего происходящего? — голос Сатико вдруг стал серьёзнее. — Это было неправильно и необдуманно. Я подвела вас, — Микура перебирала пальцами одну из сигарет, стараясь разбавить неловкий и постыдный момент. — Как ты думаешь, зачем я устроила тебе всё это? — В качестве урока, разве нет?.. — она осмелилась поднять глаза. — Не только. Я, может, отнеслась бы к такому более скептически, если бы ты не забыла, кто имеет над тобой власть, — чуть просевшим из-за алкоголя голосом высказалась Дзюраку. Власть. Конечно. И как она могла забыть? Это ведь то, за что они боролись ещё в самом начале знакомства. Микура долгое время не хотела признавать чужое превосходство и эту омерзительную власть. Такую далёкую и противную в первое время. Но потом она постепенно к ней привыкла, хотя иногда осмеливалась выходить за её рамки. И в этот раз тоже осмелилась. Но ей казалось, что это было мелочью, разве не так? Для Сатико – нет. Факт того, что если бы администрация академии выдвинула претензии, и именно Сатико пришлось бы с этим разбираться, был сущей мелочью. Ей не нравилось, что её не поставили в курс дела. Что её посмели ослушаться, скрыть что-то. Из-за чувства потерянного превосходства она и организовала всю эту трёпку. Не самый лучший вариант выяснить отношения. Они просидели напротив друг друга уже два часа практически в полном молчании. Тишину разбавлял треск дров в камине. По телу Микуры пробежались мурашки, как только она посмотрела прямо в гранатовые глаза после очередной докуренной сигареты. Этот взгляд. Какая-то искра в нём. То самое любопытство и потерянное несколько дней назад превосходство вперемешку. Она вспомнила их первую игру. Самую первую, когда взгляд Сатико был с такими же искрами, и когда их тоже разделял лишь небольшой столик. Это как-будто странное, отчасти приятное дежавю… Именно сейчас. Как странно. Внутри всё сжалось. Ей захотелось, чтобы её просто прижали к себе и обняли. — Если подождёте, я скурю все двадцать, — с дрожью в голосе и шёпотом высказалась Микура. Она была верна ей, как маленький щенок, которому из раза в раз наступали на хвост. Девушка ничего не ответила. Она допила содержимое своей бутылки ещё минут двадцать назад. Садо не остановило молчание, дрожащие руки взяли ещё сигарету. По итогу – её хватило на семнадцать сигарет. После семнадцатой она легла на спину, прикрывая глаза рукой. Тошно и плохо. Помещение всё это время проветривалось, но в нём всё равно пахло галимым спиртом и табаком. Через несколько минут Сатико, пошатываясь, поднялась. Микура лежала неподвижно. Уснула. Опять. С огромным трудом и лёгкой дрожью во всём теле Дзюраку дошла до второго диванчика и села перед питомцем на колени. Как же жарко. Пара пуговиц около воротника рубашки и так были расстёгнуты, но это помогало как-то слабо. Микуре тоже было жарко. И дыхание обеих было тяжёлым. Сатико осторожно убрала чужую руку с век и потёрлась кончиком носа о щёку Микуры, а после о шею, обжигая кожу горячим дыханием, едва ли касаясь губами, на что питомец лишь зажмурился во сне. — Мне хватит и семнадцати, — прошептала Сатико, поднимаясь. Она легла рядом, чуть ниже, положив голову Микуре на грудь и крепко прижавшись всем телом. Никогда такого не было. И вряд ли не на пьяную голову она когда-нибудь сделала бы это.

***

Прошло два дня. На утро после всего происходящего повару пришлось изрядно покумекать над блюдами, которые могла спокойно съесть хозяйка и её питомец. Питомец особенно. Отравление у Микуры протекало ужасно, в первый день её сильно тошнило. На второй было более менее. В первый день она вовсе не могла съесть даже самую лёгкую и безобидную пищу. Дзюраку тоже особо не ела, но дела у неё обстояли лучше. Что касается случая в беседке… Что ж, на утро Сатико была полностью уверена в том, что Микура не успела увидеть её в таком состоянии; жалкую и прижимающуюся к ней самой. Её уверенность держалась лишь на факте того, что она проснулась раньше Садо и успела встать, привести себя в порядок, замести следы своего присутствия на одном диване с питомце. Но это было не так. Девочка проснулась посреди ночи, из-за ощущения, что что-то находилось на её груди – она оказалась права. Микура предпочла кратко улыбнуться и заснуть дальше, перебарывая в тот момент своё желание обнять хозяйку. Какой же другой Дзюраку представляла себя на протяжении последней недели. — Как же меня раздражают эти цепи, — ворчала Микура, наугад клацая по кнопкам геймпада. — Тебе не кажется ироничным, что даже в игре я таскаю тебя за цепь? — хмыкнула Сатико, не отрывая взгляд от экрана телевизора. — Меня, знаешь ли, тоже подбешивают твои вечные перемещения по локации сквозь сгустки тьмы. Или что это вообще. Они играли. После попыток позавтракать, которые так и не увенчались успехом, Микуре удалось уломать свою хозяйку поиграть с ней совсем немного в Мортал Комбат. Когда Дзюраку ответила, что нужно обязательно играть на что-нибудь, они не нашли ничего лучше, чем вариант с щелбанами. Точнее как – если проигрывает Сатико, она даёт питомцу больше карманных денег на эту неделю. Если проигрывает Микура – она получает заслуженный щелбан, потому как денег у неё особо и не было. — Второй раунд за мной, — довольно хихикнула Микура, закинув ноги на диван и поджав их под себя. — Дай мне ровно десять минут тишины, — задумчиво высказалась Сатико, закрывая и резко открывая глаза. Она сосредоточилась на экране телевизора, точнее на разделе с комбинациями. Во время прочтения каждой комбинации она сразу дотрагивалась до нужных кнопок и принимала правильное, удобное положение рук. Садо пожала плечами и посидела просто так минуты две, после чего ей стало скучно. Она поднялась с дивана и бесшумно отправилась назад на кухню. Быстренько налив себе и хозяйке зелёный чай, она вернулась обратно и поставила две кружки на газетный столик. Также около её кружки стояло блюдце с каким-то десертом? — Клубничный пудинг на третий день после отравления? — вопросительно подняла бровь Сатико, явно недоумевая с происходящего. — Не смогла удержаться, — в ответ кинула Микура, плюхнувшись на мягкий диван, ближе к Дзюраку. — Потом не жалуйся, что тебя тошнит, — Сатико вздохнула. — Бери геймпад. Микура успела закинуть в себя ложечку вкусного свежего пудинга и сделать глоток горячего чая. Как только она взяла в руки геймпад, её бровки нахмурились, она начала старательно нажимать все кнопки, пытаясь выдать хоть одну комбинацию. Ей хватало скорости, но стратегии – нет. Сатико, наоборот, следовала указанным комбинациям, но в какие-то моменты с непривычки она проседала в скорости нажатия на кнопки. Всё же она не увлекалась подобным в свободное время. — Это жульничество! — воскликнула Микура через несколько минут, когда ей сделали очередное фаталити. Хозяйка выиграла в первом и третьем раунде, а значит – победа за ней. — Неужели? Подставляй лоб, — отложив геймпад, Сатико повернулась к питомцу, который уже слегка зажмурился. Она быстро поставила лёгкий щелбан посередине лба, в ответ Микура недовольно шикнула. — Невозможно запомнить столько комбинаций за десять минут, — проворчала Садо, потирая то место, где ей влепили её заслуженный проигрыш. — У меня хорошая зрительная память. Через полчаса я всё равно забуду об этом, посчитаю ненужным, — спокойно продолжила девушка, взяв со столика свою кружку с чаем и сделав глоток. Горячий. Пришлось поставить назад, чтобы не обжечься сильнее. Садо просидела ещё несколько минут со своим пудингом, покликала по различным кнопкам и уже собралась лечь на диван, но вдруг заметила, что ей чего-то не хватило. — Я оставила свой любимый плед в беседке, — соскочив с дивана пробормотала девочка и после пулей направилась в коридор за курткой. — Ключи здесь, на столе, — подметила Дзюраку, сфокусировав своё внимание на мечущемся туда-сюда питомце. — Тогда я тут выйду, — высказалась Микура, вылетая из коридора уже в толстовке и в накинутой сверху куртке. Кухня-гостиная была большой, а в части гостиной ещё находились панорамные окна, которые можно было раздвинуть и выйти сразу на задний двор. Просто зимой этим редко кто пользовался, никому не хотелось впускать холод лишний раз. Сатико лениво поднялась с дивана, взяла связку ключей со стола и подошла к окну, которое как раз таки служило ещё одним выходом. — Накинь капюшон, я не хочу потом лечить тебя от простуды, — буркнула Дзюраку, облокотившись на край соседнего окна и скрестив перед собой руки. — Когда выйду тогда и накину, — незамедлительно ответила Садо, забирая из рук хозяйки связку ключей. Там были и ключи от беседки, и ключи от окон. Отперев окно, они вместе почувствовали приятный морозец. Зимняя погода нормализовалась, сугробы становились всё больше, прямо как надо. Стоило ей выглянуть наружу, перед лицом девочки сразу пролетел знакомый листочек, она посмотрела наверх и сразу увидела рождественский венок над входом. — Омела? — Да, я попросила садовника заняться внешней подготовкой дома к… Закончить Сатико не дали. Микура сразу приподнялась на цыпочки и оставила мимолётный поцелуй на чужой щеке, ближе к уголку губ, после чего радостно улыбнулась. Между ними воцарилась пауза, точнее Сатико была просто в ступоре. — И что это было? — наконец-то смогла открыть рот «пострадавшая». — Поцелуй под омелой, так гласит традиция, — ответила Садо, продолжая тепло и искренне улыбаться. Она сама немного смутилась из-за взгляда гранатовых глаз, который пытался найти в ней внятный ответ на такую… Выходку. — Счастливого Рождества. — Под омелой люди должны целоваться по-другому, исходя из традиции. — А вы хотите по-другому? — игриво добавила Микура, хихикнув. Признаться, напуганную чем-то Сатико можно было увидеть редко. — Иди за пледом, — более тихо сказала Сатико, теряя свою серьёзность и уверенность. Она отвела взгляд в окно, а её питомец, хмыкнув, наконец вышел на улицу, обулся на крыльце и благополучно пошёл сквозь сугробы к беседке. Как неуклюжий котёнок, лапки которого были слишком коротки. Эту забавную деталь хозяйка отметила про себя. Когда Сатико убедилась в том, что Микура зашла внутрь беседки, она прикоснулась к своей щеке ладонью, там, где ей оставили поцелуй. Праздник. Рождество. Может, это и был самый драгоценный подарок, на подобии того, который она попросила у отца? Возможно. И может, ей когда-нибудь удастся сказать вслух: «Да, хочу по-другому»? Возможно. Но главное – их томительные будни закончились, и теперь в ближайшие дни мигающие под вечер гирлянды будут разбавлять остатки напряжения, которое они пережили вместе. — Счастливого Рождества, Микура, — шёпот, невольно сорвавшийся с губ.