___
— Прошло несколько недель с тех пор, как ты прислал мне письмо о спасенных тобой паре брата и сестры. — начинает господин Ояката. Гию кивает в знак подтверждения, и глава Убуяшики улыбается. В воздухе повисает некое подобие тишины. Неловкое напряжение между таинственным лидером корпуса, который всегда идет на шаг впереди, имея под рукой несколько поколений карт, и столпом, который застрял в жизни, потраченной на него, когда другой был гораздо более квалифицирован. — Как продвигаются дела у детей? — Ояката-сама вопросительно наклоняет голову, и Гию отворачивает лицо. Он не знает, как объяснить, что он практически свалил личный надзор за ними на руки Урокодаки и сбежал, как он обычно это делает. Но Убуяшики расценивает его уклонение от зрительного контакта как достаточный ответ и тихонько смеется. — Хм. Судя по твоему письму, я думал, что ты берешь на себя всю ответственность за брата и сестру. — Я беру на себя всю ответственность за них. — отвечает Гию и тут же сокрушается по поводу тона, которым были сказаны его слова. — Издалека? — спрашивает Ояката-сама. Он делает паузу, ожидая ответа, которого у Гию нет. — Понятно. Если ничего не изменилось, то ты можешь идти. Гию принимает освобождение таким, какое оно есть. В его словах читается скрытое разочарование господина тем, что он не сделал более смелого выбора. Ему хочется пнуть себя за то, что в очередной раз сделал неправильный выбор в щекотливой ситуации. Ему кажется, что он всегда делает неправильный выбор - ему всегда не хватает ровно столько, чтобы вызвать разочарование окружающих. — Прежде чем уйти, — мимоходом добавляет господин Ояката, когда Гию стоит у выхода, собираясь уходить. — У меня есть идея, что тебе следует подумать о том, чтобы сделать мальчика своим цугуко, если ты хочешь гарантировать его защиту. Остальные члены корпуса не будут так благосклонны к мальчику и его сестре-демону, как ты. — Я понимаю, Ояката-сама. Больше никто из них ничего не сказал, и он тихо вышел из штаб-квартиры.___
Гию признается себе, что, когда он впервые увидел Танжиро, ему пришла в голову мысль сделать мальчика своим цугуко. Это было бы справедливо, думает он, если бы кто-то, кто намного лучше его, заменил его пост Водяного Столпа. Гию - не более чем подстилка для более компетентного Водяного Столпа, который когда-нибудь появится. Когда он увидел, как Танжиро владеет семейным топором и защищает свою сестру, он увидел в нем потенциал. За то короткое время, что он наблюдал за Танжиро, он увидел в нем много нового. Доброту, настолько искреннюю, что она поразила его, заботу о других, которая делала мир немного солнечнее, и чувство справедливости, настолько сильное, что оно напомнило ему мальчика с персиковыми волосами. Танжиро был силен, и по мере роста он становился только сильнее. Когда-нибудь он станет великим столпом, имея за плечами несколько лет тренировок и опыта. Но если все годы, проведенные им не только в качестве хашира, но и в качестве человека, выросшего в мире, где демоны нападают на невинных, научили его одному и только одному - мир опасен для добрых людей. Мысль о том, чтобы отдать Танжиро место столпа организации истребителей демонов, вызывает у него легкую тошноту. Мальчик, возможно, гораздо больше заслуживает титула и похвалы, чем должность. Но он в равной степени не заслуживает и той боли, которую она ему принесет. Он недолго размышляет, не обрек ли он брата и сестру на гибель, введя их в мир по истреблению демонов. Возможно, кто-то более мудрый решил бы спрятать их и позволить жить мирной жизнью где-нибудь вдали от демонов и людей. Потом он снова вспомнил ярость в глазах Танжиро, когда тот понял, что его сестра превратилась в нечто нечеловеческое, желание мальчика вылечить ее вопреки всему, и понял, что мирная жизнь не была предназначена для этих двоих. По крайней мере, уже не для них. Гию и не подозревал, что стал таким сентиментальным человеком, тратящим свои мысли на воображение более добрых времен. Отмахнувшись от своих мыслей, он первым делом направляется на кухню, когда вошёл в своё поместье. Осторожно ставя чайник на огонь плиты, чтобы вода закипела, он замечает, что в его любимых чайных листьях мало что осталось, когда роется в своих жалких бесхозных шкафах. Он оглядывается по сторонам в поисках того, что можно было бы приготовить из чая для вечерней трапезы, и в очередной раз убеждается в том, как мало он заботится о своем поместье. Ему удается найти и положить немного риса и супа, чтобы сварить их к чаю, и он напоминает себе, что завтра нужно купить продукты. Все это довольно безвкусное. Ками. Даже такое элементарное дело, как ужин, вызывает у Гию жалость. Он снова позволил своим мыслям блуждать, пока все готовилось. Он думает о том, что сказал Ояката-сама, о том, что Танжиро должен стать его цугуко. Может быть, присвоение мальчику титула силы приведет к тому, что ему будут давать более рискованные задания? Даже если Гию продолжал играть роль запасного хашира, чтобы уберечь мальчика от необходимости брать на себя ответственность (а может быть, он поступил эгоистично, потому что достоверно знает, что мальчик справится с этой работой гораздо лучше него), звание цугуко обычно ставит тебя на ступень выше других истребителей, даже тех, кто имеет тот же технический ранг, что и ты. Если он признает силу, которой обладает Танжиро, не сглазит ли он мальчика еще до того, как тот успеет начать? Но что еще сказал Ояката-сама? — Остальные члены корпуса не примут мальчика и его сестру-демона так, как это сделал ты. Гию это знает. Эта мысль не давала ему покоя с тех пор, как он взял их к себе. Он знает, что Урокодаки - добрый, сострадательный человек, которому уже пришлось пережить трудности, связанные с воспитанием такого неумелого человека, каким был Гию. Пара немного хлопотных брата и сестры, узнав их поближе, не вызовет у его учителя особых затруднений. Но как быть с другими членами корпуса? Низшее звено, заполненное массой истребителей, которые боятся демонов настолько, что берутся за меч, и все потому, что им раньше не давали спокойствий ночные чудовища. У большинства из них, насколько Гию слышал, даже нет стиля дыхания, а если и есть, то они не овладели им до конца. И все же все они решают защищать других, несмотря на риск, которому подвергаются сами. От молодых и отчаянных до пожилых и циничных. Согласится ли кто-нибудь из них принять Танжиро и Незуко? Но еще большее беспокойство вызывают его собратья — Хашира. Те, кто достаточно адекватен и представляет собой все то, чем Гию не является. Все они уже ненавидят его - и он знает это как неоспоримый факт. Несмотря на то, что его собственные слова рассыпаются в прах, когда он пытается выразить свои намерения и чувства, он вполне способен понять тех, кто его окружает. (Он видит это по тому, как они перестали приглашать его на встречи после его второго отказа. По тому, как они ожидают, что он не будет появляться на встречах, если кто-то не потащит его, когда придет время. Оскорбления, небрежно брошенные за спиной, когда он молчит, и вздохи и ехидство, когда он это делает. Даже самые добрые столпы, Ренгоку и Канроджи с золотыми сердцами, едва терпят его в таком виде. А Шинобу держится рядом с ним только во время миссий, потому что ей нравится дразнить и доставать его при каждом удобном случае). Он с болью осознает, в каком положении находится, когда речь заходит о его товарищах. Но в любом случае он не может винить их за то, что они его ненавидят. Осознав это, он думает, что, возможно, понимает, что пытался донести до него Ояката-сама своей рекомендацией. Быть цугуко столпа - это не только знак силы, которым можно похвастаться, но и знак защиты. Истребители более низкого ранга знали, что значит быть цугуко, и уважали их авторитет почти так же, как хашира. Что же касается его коллег по колонне, то, согласно правилам (как негласным, так и записанным чернилами на странице), нельзя было беспокоить цугуко хаширы, если ты не поговорил об этом с тем, кто за них отвечает. И, в общем. Не похоже, чтобы многие из них разговаривали с Гию. Ставить Танжиро в положение своего преемника было бы опасно, но Гию начинал понимать точку зрения Ояката-самы на этот вопрос. Эта мысль все еще не дает ему покоя: подвергать опасности брата и сестру, которых он уже поклялся защищать. Но когда Танжиро пройдет отбор и начнет получать задания, в которых ему придется сотрудничать с другими истребителями, титул, возможно, будет иметь определенные достоинства. (И он изо всех сил старался не думать об этом - о финальной части плана по отбору. Он избегал думать о том, что однажды Танжиро придется пройти финальный отбор, с тех пор как он бесцеремонно бросил эту пару своему учителю. Если он будет слишком много думать о том, что мальчик наденет лисью маску и поднимется на гору, то, возможно, на этот раз ему действительно будет плохо. Он не может допустить повторения истории, он чувствует это по тому, как скручивается его нутро при мысли о том, что Танжиро пойдет по пути других отважных детей в лисьих масках, но он мало что может сделать, чтобы не усугубить ситуацию. У него есть дурная привычка не защищать тех, кто рядом). Гию не думает, что готов официально объявить Танжиро своим цугуко.___
Ближайшая к владениям Водного Столпа деревня была сравнительно небольшой. Тем не менее, в ней было более чем достаточно магазинов, в которых Гию мог найти все, что ему регулярно требовалось, когда он набирался смелости потратить часть своего немалого жалованья за хаширу. Его поместье, хотя и казалось изолированным по сравнению с тем, что несколько других столпов были буквальными соседями, находилось не так уж далеко от остальных. Как правило, каждому хашира предлагается либо построить поместье для себя, либо занять неиспользуемое уже существующее поместье, расположенное в том же районе, что и дом и штаб-квартира "Убуяшики". По его мнению, для корпорации логично иметь централизованный орган. Регион штаб-квартиры в общих чертах определяется пятью владениями изначальных форм дыхания. Пламя, ветер, камень, гром и вода. Их пять владений окружают главный особняк на несколько миль в каждую сторону. Так как каждое поколение столпов либо поддерживает Хаширу каждого дыхания, либо одного из близких производных, получается, что главный особняк Убуяшики, как правило, постоянно находится под защитой столпов. Его поместье расположено в нескольких милях к востоку от главного особняка, и, как правило, его путь в особняк во время встреч занимает чуть менее двух часов. Не по своей воле (как он надеется) большинство столпов живут дальше от него, чем все они друг от друга. Напротив него расположено поместье Пламя, гордо защищающее своим теплом западную часть штаб-квартиры. Оно также служит главным домом для семьи Ренгоку, поскольку титул хашира передается по наследству уже очень давно, и в каждом поколении его сменяют многочисленные преемники. Поместье Любви расположено в неудобной близости от поместья Пламени. Судя по тому, что однажды подслушал Гию, Мицури хотела соседствовать со своим наставником. На юге сохранилось поместье Камня, отдавшее часть территории недавно построенному поместью Змеи. На севере - поместье Грома (которое, как слышал Гию, Узуй захватил для удобства и превратил в некое подобие дворца-секс-подземелья — кто знает, что правда, а что эпатажный мужчина распространил для драматизма), а также поместье Ветра. Усадьба Бабочки - исключение из правил, когда столпы используют свои дома для окружения штаб-квартиры, она расположена в центре вместе с особняком Убуяшики. Канаэ была амбициозна в своей цели - создать место исцеления, куда все они могли бы легко добраться. В сравнении с ней, поместье Воды не столь амбициозно, как другие. Это не место поразительных достижений, как у Шинобу. Это и не дом, как у Ренгоку и Мицури. Он спокойно охраняет границу, выходящую на берег. Каждое поколение имело своего водного Хашира, причем этот стиль дыхания был самым распространенным, а поместье - просто артефакт истории истребления демонов. Все в порядке - ему не нужна компания на время отдыха. Ему просто нужно сохранить поместье до тех пор, пока на него не претендует более достойная опора. Кроме того, он уверен, что его поместье ближе всего к Игуро и Шинадзугаве. Выяснение этого пугает его, поэтому он предоставляет судьбе решать, прав ли он. К счастью, он ни разу не видел ни Игуро, ни Шинадзугаву во время своих визитов в соседнюю деревню. Еще час ходьбы на восток, пока ноги не упрутся в песок. Вдоль берега расположилась небольшая рыбацкая деревня. В деревне спокойно, и Гию благодарен ей за существование всякий раз, когда заходит сюда пополнить свои запасы. Он перебирает в памяти то, что пришел купить сегодня: чайные листья, рис, пасту мисо, рыбу, растительное масло и... это почти все, что он вспоминает. Дома у него действительно было не так уж много. Океан с каждой волной, набегающей на берег, приносит в деревню холодные сквозняки. Продавцы сидят у своих лавок на потертых стульях, которые скрипят каждый раз, когда они греют руки. Покупатели прогуливаются группами: мамы с резвящимися детьми, парочки, прислонившиеся друг к другу. До рассвета остается всего несколько часов. Гию не имеет привычки задерживаться в деревне дольше, чем ему нужно. Он редко с кем разговаривает, разве что со старейшинами, которые время от времени останавливают его и вытягивают из него слова. Он не хочет разрушать мир, который установился в деревне между людьми, поэтому предпочитает оставаться в роли наблюдателя. Он направляется в магазин, где, как он знает, продается широкий ассортимент хозяйственных товаров, чтобы начать свой поход по магазинам. Проходит несколько часов, пока он обходит магазины и ларьки, расположенные на улицах города, прежде чем его руки не становятся тяжелыми от веса его груза. Этого должно быть более чем достаточно, чтобы еще полтора месяца ему не пришлось совершать этот поход. При этой мысли он почувствовал и облегчение, и нотку грусти. Как бы он ни противился этим поездкам, они действительно успокаивают. Он уже собирался повернуть в ту сторону, откуда пришел, и направиться обратно к дому, как вдруг что-то привлекло его внимание. — Хотите взглянуть? — Продавец улыбается. — Я продаю всякие красивые вещицы, привезенные со всей страны. Купите что-нибудь, чтобы удивить своих близких! Гию хочет ответить, что у него нет близких, но останавливает себя. Он подходит ближе, чтобы рассмотреть безделушку, которая изначально привлекла его внимание. Это была заколка для волос, розовая и блестящая, с драгоценными камнями в форме цветка на каждом конце. — Симпатичная, правда? — Продавец наклонился ближе. — Я скину вам цену, если вы найдете, что еще купить к этому набору. Гию не знает, почему он остановил взгляд на таком предмете. Непохоже, что ему есть какая-то польза от него. Но потом он вспоминает, как волосы Незуко постоянно закрывали ее лицо во время их боя, и кое-что решает. Что ж, это был бы практичный подарок для девушки. Он оглядывает другие товары на прилавке, пытаясь найти что-нибудь достаточно интересное, чтобы согласиться на сделку с продавцом. Он находит еще два предмета, которые привлекают его внимание: шарф из темно-зеленого шелка с красной вышивкой по швам и маленькую резную лису из дерева. В итоге он покидает деревню с несколькими лишними вещами. Может быть, он и не умеет покупать вещи для себя, но идея дарить вещи другим ему дается гораздо легче.___
— Урокодаки-сан! — воскликнул Танжиро. — Тут какая-то ворона ходит кругами. — Хм? — Урокодаки отложил дрова, которые рубил, и посмотрел на Танжиро. Последние несколько часов он смотрел за мальчиком, который бегал по форме перед входом в хижину. Рядом с ногами его ученика бегает кругами и противно каркает почти старая ворона. Она хлопает по земле, не в силах удержать равновесие из-за пакета, который она несет. Жалкое создание, если честно. Похоже, ворона прилетела Гию, чтобы что-то доставить. — Расслабься. — Он говорит своему ученику, который, забыв о своем тренировочном мече, уставился на неустойчиво порхающего ворона. — Это просто ворон Гию что-то доставил. — А! Томиока-сана? — Танжиро выглядит слишком взволнованным, чтобы бросить тренировку и начать изучать посылку от старшего мальчика. — Да. — Урокадаки делает шаг вперед и позволяет вороне опустить пакет в его протянутую руку. Ворон еще немного попискивает и улетает, причем, как он уверен, совсем не в ту сторону, откуда прилетел. — Что это? — спросил Танжиро. — Давай посмотрим. — Урокодаки ведет мальчика внутрь, и они садятся рядом со спящей Незуко. Небо еще немного светлеет, но в хижине по-прежнему темно, и Урокодаки зажигает масляную лампу, чтобы лучше рассмотреть то, что им доставили. Танжиро смотрит на посылку, как на подарок небес. Урокодаки скрывает смех под своим дыханием. — Можешь открывать. — Он говорит мальчику, который суетится справа от него. — А! Хорошо! — Танжиро берет в руки пакет и осторожно разворачивает его, держа все вместе. — С Новым годом. — Разве Новый год не наступил больше месяца назад...? — Наверное, она потерялась по дороге сюда. — Он не знает, правда это или нет, но мальчик легко соглашается с этой причиной. — В этом есть смысл. Давайте посмотрим... О! Он прислал подарки для всех нас! — Прислал подарки? — спросил Урокодаки. Для его ученика было нехарактерно давать самые короткие ответы на часто отправляемые письма, не говоря уже о том, чтобы присылать ответные подарки. Он мог с уверенностью пересчитать по пальцам одной руки общее количество писем и подарков, полученных им от своего ребенка за последние шесть лет. — Ага, смотрите! — Танжиро вкладывает что-то в его руку. — Это вам, — говорит он. — А шарф - для меня. Он сказал, что это для того, чтобы мне было тепло, пока я тренируюсь на улице. А эту заколку он подарил Незуко, чтобы она держала волосы. Томиока-сан такой заботливый! Урокодаки кивает, глядя на маленького деревянного лисенка в своей руке. Возможно, он забыл, каким заботливым иногда бывает Гию.