Всё, что происходит вокруг, сводит с ума…
В тот момент, когда всё, что принадлежало тебе разрушено. Больше нет дома, который радушно встретить после очередного адского дня, пропитанный дурным трупным запахом и сырым перегноем. Нет большого того семейного вечера, когда, сев за стол мама кладёт тарелку, на которой горячий ужин. Больше нет смешных и бессмысленных отцовских шуток, смысл которых ты до сих пор не понял. Брата больше нет. Нет никого, кто мог бы тепло встретить. Нет никого, кто был бы на твоей стороне. Однако это больше и не нужно. Сладость и некую радость доставляют чужие слёзы. Чужие горькие слёзы и мольбы. К чему же ты молишься, глупое существо? Бога нет. Был бы он здесь, не допустил бы этого Хаоса, который твориться в моей голове… Нож в руках сам разрезает кожу на лице. Приятный звук разрывающихся кожных тканей слышен только тебе. Кровь крупными каплями падает в раковину, а редкие брызги доносили капли и на зеркало, которое показывает твоё изуродованное выражение лица. Кто примет в своём доме такого урода? Не многие. Также и отреагировали остальные люди. Кому нужен был урод с разрезанным ртом и прижженными веками? По-крайней мере только слепому человеку, который не видит всего этого ужаса. Лаймовый свитер был запачкан чужой кровью. Детские руки запачканы тёмной жидкостью, которая пахла неким металлом. Когда поднимаешь глаза, видишь, как изуродованное тело жабки еле шевелиться от тихого ветра. Её лапки отрезаны, а тело разрезано несколько раз ножом. Глаза лежали раздавленные где-то в кустах. Ботинки в крови. Чувство мерзости от увиденного тела заставило рвотный рефлекс сработать очень быстро. Когда противная жидкость вышла из организма, девочка, подняла ногу повыше. Она со всей силой наступило на труп жабки, оставив лишь размазанные маленькие органы и кожу, которая словно некое желе расползлось по округе. Некоторые части плоти отлетели от такого удара. Ночь — время, когда тебя никто не увидит в кромешной Тьме. Луна и звёзды это единственные свидетели ужасных, порой пугающих происшествий на ночных улицах. Когда внутри горит жажда отомстить тем, кто называл тебя уродом, плевать абсолютно на всё вокруг. Главное не умереть самому. Душа сияет ярко-красным светом, привлекая мотыльков и прочих букашек. Ночной парк — романтичное место, где можно заняться любовью за любым деревом. Ведь, никого нет. Это опасная идея лишь в том случае, если увидишь вдалеке парня в белом худи. Тебя будет раздражать то, что это фрик смотрит на то, как ты целуешься со своей девушкой. Он не реагирует на замечания и пугает своим видом вашу спутницу. Вы решаете выйти, чтобы набить рожу этому фрику. Если враг одет в «мешки» с карманами — не лезь в драку первый. Ты же не знаешь, почему он так спокоен держа свои руки в карманах. Подойдя ближе, ты не успеваешь за его быстрыми и резкими движениями. Стоило тебе только заметить, что он достаёт что-то сверкающее из своего кармана, как слышишь крик собственной девушки. В ваш живот было что-то воткнуто. Оно было по рукоять воткнуто в вас. Стало холодно. Вы чувствуете резкую адскую боль, которая выражается вашим криком. Прокрутив нож в вашем животе, он достаёт его с громким звуком разрыва вашей кожной ткани. Достаёт он свой нож, поднимая его вверх. Несколькие капли вашей крови волной плещут из раны, пачкая вашу одежду и его белоснежное худи. Вы видите его ужасное, изуродованное лицо. Хотя, лицом это назвать очень сложно. Вы падаете на колени перед ним, держась за рану на животе. Парень берёт вас за волосы, поднимая вашу голову, начинает выкалывать глаза. Медленные движения доставляют адскую боль. Ваше лицо пульсирует с каждым его порезом. Всё тело судорожно дрожит. Ещё несколько ударов в грудь и тело уже лежит бездыханное на земле. Лицо убийцы освещает фонарь. Девушка стоит в полном шоке и ужасе на месте. Её сердце бьётся настолько быстро, что слышно издалека. Никто никогда не узнает об этом случае. Никто и никогда. Причину смерти установят, но кто сделал такое — останется легендой. Только парень начал подходить к девушке, как вдруг она выпускает волны крови из своего рта. Кровь течёт по накрашенным губам, пачкая всё вокруг. Вдруг её голова с треском срывается с шеи. Обезглавленное тело падает и слегка трясётся, а голова упала на ближайший столб забора с острым наконечником. Проткнутая насквозь голова истекает кровь. За девушкой стояла незнакомка. Её алые глаза светились ярко во Тьме паркового леса. Она одета лаймовый свитер с одной горизонтальной кремовой полосой, коричневые брюки и ботинки. У неё персиковая кожа, каштановые волосы, розовый румянец на щеках. Её глаза стали карими. Джефф смотрел на девушку, не зная, что делать. Убийца встретил убийцу. Джеффри был сильно удивлен тем, как такая маленькая девочка смогла отрубить голову взрослой девушке. Недолго размышляя об этом, Джефф запрыгивает за спину незнакомке, пытаясь ранить её ножом. Однако как по волшебству девчонки с лед простыл. Она словно испарилась. Оглядываясь вокруг, Джеффри чувствует, как сзади него что-то быстро передвигается. Сумев уклониться от удара, парень повернулся. Она стояла прямо сзади него. Нож встретился с ножом, отражая очередную атаку.***
Биться с девчонкой сил не было. Джефф, как ни в чём не бывало, достал из кармана пачку украденных сигарет. В пачке лежала зажигалка. Взяв одну сигарету, парень посмотрел на девчонку. Она выглядит маленькой девочкой. Однако по одной внешности глупо судить. Желания ни у одного, ни у второго сражаться не было. Закурив, Джеффри уселся на лавочку, отодвинув ногою труп парня. Чара уселась в нескольких метрах от Джеффа. Достав из кармана плитку шоколада, девчонка принялась её есть. Царила тишина. Ни один, ни второй не решались завести разговор. Трупный запах пропитал всё вокруг, так ещё и нотки того, что недозащитник девушки видимо обоссался. Это было настолько противно ощущать, что Джефф пнул труп парня как можно сильнее, чтобы тот катился подальше. Начали слетаться всякие птицы, мухи и прочие букашки, дабы поживиться свежим трупом. Увидев, как птицы отрывают у парня уши, у Чары сработал рвотный рефлекс. Чара испачкала своей органической жидкостью труп девушки, от которого тоже очень дурно пахло. — Мерзость, — в один голос произнесли они.