***
Если Ларри пришлось бы коротко описать свой день, то он сказал бы — было лето и очень жарко. Что неудивительно, изменения климата в худшую сторону и потепление давно дошло до Германии и он почему-то сомневался, что энергосберегательные лампочки и сортировка мусора на двадцать семь контейнеров помогут в нелёгком деле улучшения экологии в общем и человеческой жизни в частности, но почему бы и не попробовать? Он не любил излишнего усердия: приклеиваться к асфальту, веганных сосисок или растительных заменителей омлета, но никогда не раскидывал мусор, старался покупать воду в экологичной стеклянной таре и пользоваться общественным транспортом. Махнув рукой друзьям на прощание, он аккуратно подобрал две банки Редбулла и поставил их, на мусорное ведро — кому нужно возьмёт их и сдаст, пятьдесят центов тоже деньги, а у него родители были щедрыми на карманные расходы. Да и с прошлой подработки кой-чего осталось. Выпрямился и осмотрелся: ребята, с которыми он отрывался в эти университетские каникулы и с которыми завтра договорились встретиться вновь, уже скрылись на парковке, и вроде вокруг были люди, много людей, песок и Майн в ярких солнечных бликах, но Ларри было не по себе. Он непроизвольно дернул плечом, пытаясь сбросить свербящий спину пристальный взгляд, не агрессивный, не угрожающий, но расслабиться и отвлечься было не возможно. Это чувство преследовало его уже минимум второй день, и Ларри чувствовал себя мухой под микроскопом. Ощущение слежки внезапно исчезло, и даже дышать стало легче как-то. Ларри тряхнул головой и отступил подальше от воду. Зачем? Да просто так.***
Стыдно признаться, но мысли об этом недоразвитом двуногом существе преследовали Лейю и под водой. Она видела его в проплывающих мимо знакомых тритонах, и клубке водорослей мерещились Лейе его спутанные ветром (или речной водой) кудри. В речном песке вдруг находились ракушки цвета его глаз. Но когда двуногий стал навещать её во сне, она, наконец, всё поняла. — Влюбилась, — мрачно констатировала Лира, — ну, вот почему?! За какие достоинства? Мало тебе тритонов? Зачем тебе этот бесхвостый калека? Что ты с ним делать будешь? Любоваться на берегу? Или заберёшь его себе? Приличных амфибий тебе мало? — Что ты говоришь, — поморщилась Лейя, слова Лиры ей необъяснимо не нравились. — Зачем мне утопленник? Будет за мной таскаться, как привязанный. Я хочу по-честному, по-настоящему. А не это жалкое подобие. — А делать-то что будешь? — Лира с усмешкой обернулась на неё. — Наблюдать издалека? — Что же ещё? — искренне удивилась Лейя, начисто игнорируя колкость подруги. — Нам не нужна огласка. В крайнем случае, утоплю, конечно, но во времена смартфонов… вдруг кому-то в голову придет проверить. Если люди и без мозгов, но с деньгами. Опять переезжать или прятаться придется пару лет. Папа расстроится. Лира только фыркнула. Экстравагантность у них в крови. То Фабиан Тридцать третий, подводный князь Майнский, привезёт из отпуска экзотику, то его дети следуют примеру слишком толерантного папы и сбегают к акулам. И неизвестно живы ли они ещё. Теперь лучшая подружка присмотрела себе «несчастный случай». И что теперь с ним делать? И с ней? На это даже Всеобщая Волна не могла дать ответ, куда уж там Лире. А она просто беспокоится и ничуть не ревнует, вот. Место для засады они выбрали просто отличное — весь берег как на ладони. Небольшой песчаный пляжик, парковки, велосипедные дорожки (как можно сидеть на этом проволочном каркасе и не только не падать, но даже передвигаться? Объясните ей кто-нибудь, пожалуйста) и ноги-ноги-ноги. И он. Опять в компании друзей и подруг. Некоторые из них были очень миленькими по человеческим меркам и даже по русалочьим, если раздобыть им хвост, но об этом думать Лейе почему-то не хотелось. Хотелось смотреть, глядеть, созерцать, взирать, рассматривать золотые от солнца блики на светлых волосах, таращиться на загорелое тело без привычного четко выраженного рельефа внутренних и внешних косых, поперечных и прямых или какие уж там есть мышц у тритонов. Объективно, смотреть было особо не на что, но хотелось. Хотелось утащить его к себе, любоваться необычными карими глазами и показать красоту подводного мира. Чистый песок, а не эту радость для кошек на самовыгуле. Тысячи тысяч подводных течений, рыб, некоторые по размерам в половину Лейи, и все притоки Майна: Заале, Нидда, Кинциг, Таубер. Даже плавая по главной реке, можно столько увидеть. Не то что люди в их душных городах, в пыльных клетках квартир и в сомнительной радости бассейна. Но он не дышащий. Его не утянуть без последствий в воду, не представить отцу, не показать при случае матери и многочисленным братьям и сестрам. Не похвастаться уловом. Не завести головастиков с человеком-однодневкой. Семьдесят лет или чуть больше их предел. Бедные-бедные люди. Разве можно так жить?! Да и хочется ли…***
Пару дней было спокойно. Может, Ларри всё себе напридумывал, но когда на тебя никто не смотрит, это… расслабляет. И Ларри расслабился. От реки веяло прохладой, друзья под боком, да и Инга, доверчиво привалившись головой к его плечу, радовала возможностью наладить личную жизнь, пусть и не сразу. Ларри был в теории не против, но без обязательств, пожалуйста. Он не был готов здесь и сейчас жениться, обзавестись совместной квартирой, ребёнком, детской коляской и семейным вэном и инфарктом максимум в сорок. А до этого депривацией сна, расстройством нервной системы, отсутствием жизни, в том числе и личной, так как обычно одним ребенком не обходится и, конечно, лишних денег. Ларри хорошо помнил, во сколько обошлась родителям его голливудская улыбка. Поэтому он не обиделся, когда Инга, недовольная его недостаточным интересом к ее прелестям, внезапно переключилась на Сашу, что в разы активнее заигрывал с ней и отвешивал, пусть банальные донельзя, но комплименты. Может, и стоило хоть для приличия, всё-таки он — его друг, она — его девушка, но… нет. — Эй, Ларри, мы уже пойдем, надо ещё закупиться, да угли подготовить. Ты с нами? Или потом подойдёшь? — Саша, обняв Ингу за плечи, играл брелоком от машины. Обернувшись через плечо, Ларри качнул раскрытой пятерней, мол, всё окей. — Я окунусь напоследок и потом сам подъеду, за одно алк прихвачу, не переживай. — О, так ты плавать умеешь? — намекая на то, что последние дни Ларри держался от воды на расстоянии, съязвила Инга, всё ещё нерационально обиженная непонятно на что. — Смотри не утони, не утони. — Спасибо за заботу, — Ларри в шутку поклонился и, стянув футболку, потрусил к реке. Вода оказалась приятной. В меру прохладная, она обволокла Ларри, как жидкий шёлк, и он на короткий миг забыл и об Инге, и о друзьях, и о планах на вечер. Он любил плавать, не на время, не соревноваться, а просто так. Не думая, не пытаясь доказать себе и другим, что ты можешь и чего ты достоин. Только игра вдвоем — ты и река. Ларри любил воду с детства, а она любила его. «Наверное, ты в прошлой жизни был рыбой», — смеялась его мама, пытаясь вытащить маленького сына из ванны; надувного мелкого бассейна перед домом; большого городского бассейна много позже, стуча по стеклянной перегородке и пытаясь привлечь внимание сына. Ни уговоры, ни шантаж или угрозы «никогда-ты понимаешь? -никогда-больше-сюда-не придем/приедем» не помогали. Сегодня было иначе. Его подвело собственное тело. Ларри уже прилично отплыл от берега, как левую ногу скрутил сильнейший спазм. Икроножная мышца внезапно стала каменной, и он задохнулся от резкой боли. Это кратковременно, уговаривал сам себя Ларри, сейчас это пройдет, терпи. Он попытался не паниковать, перевернуться на спину, подтянув колено к груди и, ухватившись за пальцы левой ноги, осторожно потянуть к себе. Что отлично звучало в теории, не очень получалось на практике. Шорты, которые он легкомысленно не снял на берегу, теперь тянули вниз, боль от мышечного спазма оказалось сильнее, чем описывалось в книгах и, даже немного утихнув, отозвалась внезапной слабостью в звенящих мышцах, а вода так и звала к себе. Так хорошо здесь было, так уютно, как дома. Ларри отпустил свою многострадальную ногу, раскинул руки звездой и закрыл глаза. Будь что будет.***
Её человек, а Лейя уже привыкла считать похожего на одуванчик, блондина своим, побил все рекорды глупости в один день. Вначале он прыгнул в реку почти не раздеваясь, а искусственная чешуя людей, защищая их тела на берегу, в воде только мешала. Потом неправильно повёл себя при спазме, неумело попытавшись решить проблему, а потом просто заснул! Или потерял сознание? Лейя занервничала. С одной стороны удобно, теперь он никуда не денется и всякие двуногие самки не будут отираться поблизости. А с другой, зачем ей утопленник? Да без запечатления? Не рак и не рыба. Поднырнув под тело, Лейя ухватила блондина поудобнее за волосы и потянула к берегу. — Что же ты такой тяжелый-то?! — пыхтела она, пытаясь выкатить своего человека на траву и при этом не слишком ободрать плавник об землю и камни. Буксиром работать ей еще не приходилось. Всё-таки дома и дом помогает. Прижав ладонь к груди человека, Лейя послала импульс к сердцу утопленника-неудачника и, заметив, как дрогнули его выгоревшие на солнце ресницы, сползла обратно в Майн, не выпуская спасённого из виду. Вот и хорошо, вот и прекрасно, пусть ещё поживет немного. Сколько уж ему там осталось. А мне он не нужен. Не нужен, я тебе говорю! Не так он уж мне и нравится. И сниться мне он больше не будет! Объект её не-симпатии внезапно открыл глаза и сел, молча уставившись на неё. Его реакция понравилась Лейе. Человек не визжал, не пытался убежать или напасть на русалку. Он осмотрел себя, пошевелил пальцами ног, зачем-то похлопал себя по бедрам и отвесил себе лёгкий подзатыльник. — Не умер, — болезненно поморщился, как-то детски взглянул на Лейю, вроде спросил, а вроде и нет. — Не умер, Ларри Беккер, — снисходительно подтвердила Лейя и для красочности всплеснула хвостом. — О, как, — удивился человек и чуть подался вперед, нависнув над русалкой. — А как тебя зовут? — Лейя, — снизу вверх смотреть на него было бы привычно, если бы не так близко. А глаза у её человека и впрямь потрясающие. — Просто Лейя? — У нас нет фамилий, — пожала плечами Лейя, — но при необходимости я взяла бы Майн. — Почему Майн? — Почему нет? У тебя же тоже говорящая фамилия. Действительно, почему нет. Очень хотелось что-то еще сказать, но как назло в голове на все потуги отзывалась лишь звенящая тишина. В какой-то момент Ларри показалось, что если молчание затянется дольше, то русалке он наскучит, и она уйдет в воду, и торопливо выдал: — А почему я никогда не слышал о вас? И сам же мысленно прижал ладонь к лицу:во, дурак . Эта же мысль отразилась и на лице русалки. — Представь на секунду, — почти ласково, словно с больным на всю головушку, заговорила Лейя, — о нас снимут документалку. Или Тикток. Выложат инфу в Ютуб. И завтра будут здесь «паломники» с селфи-палками: А ты правда русалка? Правда-правда? А если ты мальчик, то ты тоже русалка? Гыгыгы, не по- мужски как-то! А скажи что-нибудь на русальем! А станцуй для моего Тиктока! Мне контент нужен! Ну и что, что хвост! А вот у нас паралимпики! И без ног и без хвоста обходятся! И живут и не жалуются! Ларри слушал ее со всё более вытягивающимся лицом: — А такое действительно было? — В наших широтах нет, — Лейя откинула назад расплывшиеся по воде зелеными водорослями волосы, — у родственников на Гаваях да. — И чем всё закончилось? — что-то тревожно кольнуло сердце. — Утонули они. — Лейя внимательно и открыто посмотрела на человека, и даже тени улыбки не промелькнуло в ее бездонных глазах. — Почти случайно. А видео признали подделкой. Ларри рефлекторно отодвинулся. Почему-то возможность утонуть сейчас пугала его больше, чем недавно. — Ты меня тоже утопишь? Лейя ему нравилась. Красивая, да, хоть и нетривиальной красотой. Изумрудно-зеленые волосы можно было бы списать на работу хорошего парикмахера, но брови и ресницы того же оттенка, в легенду не вписывались. Как и синие глаза, слишком большие, чтобы быть человеческими. Не говоря уже о таких мелочах, как рыбий хвост приличных размеров и небольшие перепонки между тонкими пальцами. — Хотела бы я твоей смерти, Ларри, то просто оставила бы тебя в Майне. Для чего я тебя тащила? Даже хвост ободрала. И руки. Обиженно надув губы, русалка продемонстрировала ссадины. Весь её вид сейчас так не вязался с тем мгновением, когда она непринужденно рассказывала о расправе над тиктокерами. — А можно потрогать его? — неуверенно поинтересовался Ларри. — Что именно? — не поняла Лейя. — Хвост. Хвост потрогать было можно. Лейя подтянулась и села на берег так, что только основной плавник остался в воде. Всё нельзя, объяснила она, иначе пересохнет, а там и жабры подтянутся. Она, конечно, амфибия, но в родной стихии чувствует себя лучше. Хвост был теплее, чем представлял себе Ларри, вовсе не похож на холодную и жёсткую рыбью чешую. Мелкие чешуйки прилегали плотно к друг другу, образуя плотный шелковистый чехол «классического» серебряного цвета с вставками зелёного и светло- голубого. Красиво. — Ты когда меня спасала, не боялась, что я расскажу о тебе? — спросил Ларри и тут же уточнил, — я, конечно, этого делать не буду! Но… в принципе? — Доказательств у тебя нет. Твой телефон лежит рядом футболкой. Да и в целом, кто в твоём возрасте верит в сказки? — удивилась Лейя. — Я или ещё кто-нибудь мог бы привести других и показать, — Ларри сам не понимал, зачем продолжал говорить об этом, ведь даже в мыслях не планировал подобную глупость. — Смотри. — Внезапно Майн вспучился водяной стеной, метров пять высотой и грозно завис над ними. — Всё очень просто. Некому рассказывать будет. Зато у нас будет пополнение. Немного безмозглое правда, но что уж достанется. Ларри внезапно осознал, что сказки о маленьких и добросердечных русалочках — это реально сказки. Это вам не диснеевская рыжая Ариэль или влюблённая и на всё согласная русалочка Андерсена. Местная фэнтезийная фауна терпением и любовью к людям не отличалась и забесплатно обслуживать никого не спешила. — А так все могут? — негромко спросил он, когда русалка отозвала волну. — Не все, но моя семья — да. — То есть все русалки Майна?! Казалось бы простой вопрос, но неожиданно предательски дрогнувший голос выдал тот секундный испуг, что поднялся в душе Ларри. Почти первобытный, суеверный страх, подобный тому, что древний человек возможно испытывал во время гроз. Но этого мгновения хватило, чтобы у русалки изменился взгляд, а Ларри погрузился в пучину самобичевания своего «позора». В пору бы сбежать, чтобы не видеть этого разочарования в необычных русалочьих глазах, которые немыслимым образом уже запали ему в сердце. Да и сбежав, он бы выставил себя еще более трусливым и малодушным. Ларри же хотел совсем не этого. Лейя вздохнула. Ну, почему её бесхвостый такой глупенький? Он ведь тоже не всё население Франкфурта? Есть и другие семьи. У них также. Они приличные русалки и инбридинг не приветствуют. А фокус с водой? Спасибо бабушке-ведьме. Передалась по её линии пара способностей. Идти можешь? Вот и иди! А она уже устала объяснять вещи, что и свежевылупленные головастики знают. Можно ещё раз прийти? Только если одному. А если нет, то станет в Майне на пару новых русалок больше. Вот тогда и узнаешь, как мальчиков называют. А сейчас тебе зачем? Да иди уже!***
Ларри впечатлился так, что остаток дня да и весь вечер продолжал думать о своей неудачной попытке искупаться. Он чуть не утонул. Факт. Лейя его спасла.Тоже факт. Не утянула на дно, а хоть и ругаясь, вытащила его на берег. Реанимировала.Отвечала на его вопросы. Терпеливо. Это для Ларри русалки явились откровением, а для неё люди были нечто привычным, как для самого Ларри голуби или собаки на улице. Не удивляется же он их существованию. Значит, как минимум русалки нейтральны к людям. Ларри привёз обещанный ящик пива, рассеянно взял тарелку, что ему заботливо подсунула какая-то девушка и взялся за гугл. Хай гугл, ну что там по русалкам? Если отбросить сказки, фэнтези-романы с красавцем-русалом (или тритоном, по другой версии) и хорошенькой девушкой (человеком, естественно), то в принципе ничего. Нет, в Майне русалки замечены не были. В соседнем Рейне со времён Лорелеи тоже нет. Знатоки считают, что это авторский произвол и фантазия. Русалок, сирен, ундин и просто прекрасных утопленниц, равно как и водяных можно встретить только в фольклоре. Где им и место. Или в фанфиках, а вот там отрывались юные и не очень авторы по полной программе. Можно было снять хвост и жить как человек. Или на два мира. Но Лейя не отрастила ноги, даже почти покинув Майн. Сказка? Мифы разных стран это подтверждали. Возможно. Значит, она тоже? Но русалки не обладают магией, а Лейя контролировала воду как Нептун. Особенности семьи? Или мутация? Одни вопросы тянули за собой другие, а ответов не было. Не считать же за ответ, что наяды привязаны к своему источнику или хвост можно отбросить или жить как человек целый месяц, по нечётным субботам превращаясь в русалку? Междурасовая любовь, внезапно заинтересовавшая Ларри, была описана в каждой второй, если не в каждой первой ссылке. Но также очень расплывчато. Если просто — да, бывает. А как именно? Да кто же это знает? Бывает и всё! Русалка видит мужчину, влюбляется и рожает ему ребёнка. Тритон влюбляется в женщину и при взаимной симпатии, всё заканчивается ребёнком. Как? Непонятно. Отношения внутри одного вида понятнее не стали. Ларри узнал, что русалки могут быть живородящими, как люди, откладывать яйца, как черепахи или змеи, размножаться через пену, взбитую хвостами будущих родителей или усилием воли. Захотел ребенка — он появился. Магия, не иначе. Также они практикуют платоническую любовь, телепатию, импринтинг или ментальные оргазмы. А в зависимости от страны и сезон размножения, как лосось, что ради нереста преодолевает много километров. Ларри вздохнув, закрыл ссылку. Ясно, что ничего не ясно. Историй много, информации тоже, но мифологической, несерьезной. Нельзя же за чистую монету принимать мангу? Или нужно? Он просто завтра вернётся и спросит Лейю. Он ждал её четыре дня, а она не появилась.***
Человек оказался не в меру настойчивым и упорным. Уже четвертый день подряд он с утра занимал пост на берегу, лишь иногда отлучаясь на короткое время или прогуливаясь вверх по берегу. Изредка, когда оставался совсем один, он её звал. Заходил в воду по колено и пытался заглянуть в глубину. Глупый. Нелепый. И почему-то трогательный. Лейе стоило немало усилий усидеть под водой и, не показываясь, просто наблюдать. В один из дней на пляж нагрянула уже знакомая ей компания друзей её человека и подшучивала, что Ларри влюбился в рыбу, как в китайском легенде. — Да, — серьезно ответил он, — да, я женюсь на ней и буду счастлив до конца своих дней. Даже на речном дне. Главное, с ней. И вдруг широко заулыбался, обращая свои слова в шутку. Опешившие было парни, громко рассмеялись, что-то говорили о «знатно подловил» А вот Лейя задумалась. Надо сначала всё обговорить с отцом. «Папа!» — тайфуном ворвался в сознание Фабиана голос Лейи. Он поморщился. Зачем же так громко? Вполсилы тоже можно. Но его самый младший (и самый любимый, но псст, не рассказывайте это другим детям) ребёнок всегда отличался завидным темпераментом и порывистостью. Весь в маму, которую Фабиан, несмотря на двадцать лет разлуки, всё ещё нежно любил. «Я здесь, маленькая,» — он просто послал ей картинку ниши со статуэтками, что делала мать Лейи из камня. «Папа, мне нужен твой совет. Я познакомилась недавно с кое-кем, но есть проблема! Или нюанс? Заморочка? В общем, всё не просто!» Внимательно выслушав свою младшенькую, Фабиан Тридцать третий, подводный князь Майнский, особой проблемы не увидел. Может, это и к лучшему? Генофонд надо время от времени обновлять. Детки будут здоровенькими и сильными (а то эта экология сегодня… Первой Матери на них нет!) И скорее всего, красивыми. Вряд ли умничка Лейя выбрала страшилище. Ну, человек. Главное, не белый кит и не гигантский кальмар. Даже сверху на тритонов похож. Уже неплохо. Вот восьмая дочь, к примеру, влюбилась в акулу. Очень её привлекали эти хищники. Давно он уже ничего о ней не слышал, но надеялся, что она жива и здорова. А предпоследний сын уплыл с дельфинами. И только время от времени шлёт сообщения бутылочной почтой — «Всё хорошо! Люблю, целую, не жду в гости!» Фабиан Тридцать третий сокрушенно покачал головой. А вот нюансы, что, где и как лучше, пусть доченька обсудит с бабушкой! Всё-таки две русалки поймут друг друга лучше, пусть и одна из них ведьма по совместительству. Фабиан вновь вздохнул. Главное, чтобы ребенок был счастлив, а он потерпит. Но надо всё-таки при случае сказать Лейе, чтобы она менее громко думала на этой частоте. А то потом у него за ушами трещит и эхолот пошаливает.***
Несмотря на безрезультатность поисков, Ларри упрямо приходил на берег снова и снова. Единственное, что тревожило — это приближающийся конец каникул. Если он так и не встретит свою русалку до начала осени, что делать тогда? Свесив босые ноги в Майн, он раскрыл книгу, что снова перечитать сказку Андерсена. Неважно. Пока у него каникулы, он будет приходить сюда и звать её. И ждать сколько надо. А потом… Что-нибудь придумает. Может быть правы были древние китайцы, что если раз человек соприкоснется со сверхъестественным, то уже не сможет жить свою обычную жизнь. Живую сказку разве забудешь? Ларри знал, что всё идёт правильно. Что здесь его место, что он не простит себе, если уйдет, не попробовав ещё раз поговорить с ней. — А ты упрямый, — не выдержала Лейя и вынырнула из воды прямо перед человеком. — Мне нравится. Радость в глазах и мыслях Ларри от их встречи обдала её теплой эмоциональной волной. Даже стараясь приглушить свою телепатию, она легко улавливала его яркие эмоции, лежащие на поверхности. Ей стало легче. Решение принято, отцу она рассказала, и пусть Лира всё ещё дулась, что они не поплывут смотреть на тритонов, но иногда нельзя осчастливить всех скопом. Они разговаривали. Много. Казалось, темам и вопросам не будет конца. Человек казался Лейе маленьким любопытным ребенком. Таким очаровательным. И она отвечала, слушала, отвечала. «А как вы разговариваете под водой? — Телепатия.» «Вы знаете другие языки? — Мы знаем их все.» «Как? — Вода очень информативна. На самом деле, всё, что соприкасается с водой, оставляет свой след. Отпечаток, если так проще, копию. Мы можем её считывать, если нужно.» — Всё? — Ларри недоверчиво уставился на Лейю, как на восьмое чудо света. — Всё и всех, — пожала плечами Лейя, — ты был в воде и сейчас соприкасаешься с ней, значит, я обладаю той же информацией, что и ты. Например, — она положила открытую ладонь в воду. — Твоё полное имя Ларри Герберт Беккер. Тебя назвали в честь Ларри Кларка. Твой отец его большой фанат. У тебя старшая сестра Рика, вы не общаетесь. У тебя были в детстве морские свинки Холмс и Барни. Вашу кошку зовут Мони, от Симоны. Мне продолжать? Вы фоните информацией, иногда даже слишком. Ларри потрясённо молчал. Он думал, что русалки разумны, но не ожидал у них такой форы. Пока человечество изобретало интернет и лишь фантазирует о телепатии, русалки давно пользуются своим более совершенным аналогом. Бесплатно. Без проблем с подключением или перебоев с сигналом. — У нас это называется интернет, — выдавил он, — да ты и сама это знаешь. А у вас? — Всеобщая Волна, — улыбнулась Лейя, — почти как ваша паутина. Если у тебя есть ещё вопросы, то давай их перенесём. Даже бы если хотелось, я не могу всё время посвящать тебе. — Завтра? — Ларри неохотно поднялся на ноги. Уходить ему не хотелось, а предлога остаться не было. — Через четыре дня. — Лейя со скрытым беспокойством всмотрелась на замаячившие вдалеке людские силуэты. — Я обещала Лире посмотреть на тритонов. — Лире? — вопрос ради вопроса, просто чтобы оттянуть время расставания. — Подруге, — Лейя поднырнула ближе и коснулась мокрой ладонью его колена, оставляя на коже холодный отпечаток и сохраняя в себе человеческое тепло. — Тритонов? — от ее прикосновения у Ларри перехватило дыхание. — Это русалки, которые мальчики, — в русалочьих глазах засверкали смешинки. — Зачем смотреть? — светлые брови непроизвольно сошлись на переносице. — Скоро сезон размножения? Может, она присмотрит себе кого? — смешинки в больших глазах стали ярче. — А ты? — Ларри надеялся звучать нейтрально. Мысль, что Лейя тоже может присмотреть себе тритона и не заморачиваться с человеком, скручивала внутренности лучше мясорубки. Пару разговоров на берегу нельзя назвать отношениями, и она ничего ему не должна. Но… ревность успела больно ошпарить сердце. — А я уже, — сообщила Лейя и исчезла в толще воды.***
Тритонов они присмотрели. Точнее одного для Лиры. И подруга уплыла с ним, пообещав через пару недель вернутся. Лейю не привлёк на этот раз никто. Слушать истории о том, как они разводили рыб или рвали сети со слишком мелкими ячейками было скучно. Всё как всегда. Синие или зелёные волосы почему-то уже не казались эталоном красоты, а блики солнца на воде напоминали ей Ларри. Она скучала. — Нашла Лира своего тритона? — ворчливо спросил Ларри, опуская Лейю сесть на расстеленное на старом мостку одеяло. Стало прохладнее, и Лейя настояла, чтобы он не лез в холодную воду. Но совсем не лезть в воду не получалось. — Угу, к счастью. А то она мне плешь почти проела про «хочу детей». — О, — мысли Ларри как-то сами собой перескочили на тему интимного аспекта жизни русалок. — Я даже не думал, что у русалок есть личная жизнь. Брякнул и чуть язык себе не прикусил. Что несет?! — В смысле, не думал? — опешила Лейя. — Личная жизнь есть даже у улиток и дождевых червей! А мы чем хуже? — Не хуже, конечно. Просто о них можно прочитать, а о вас — нет. Всё же иногда лучше молчать, чем говорить! — Дети. Я имел в виду детей! — кончики ушей Ларри уже пылали, и краснота пятнами разливалась по щекам. — Так дети или личная жизнь? — рассмеялась Лейя. — Всё таки это две разные вещи. Личная жизнь похожа на дельфинов, погугли сам. С детьми тоже просто. В отличии от дельфинов, мы не живородящие. — Нет? Разговор явно свернул куда-то не туда. И Ларри лихорадочно «строил новый маршрут». — Нет. Представь себе беременную русалку! Мы амфибии. Русалки при желании откладывают икру, тритоны её оплодотворяют. Через пару дней видно, сколько головастиков разовьются в полноценную особь. У нас нет сумок, как у кенгуру или морских коньков, поэтому плетутся люльки и туда складывают икру. Носят с собой или прячут в защищённом месте. Через восемнадцать недель, ты отец или мать. Мы разумные с самого начала, и наши головастики вылупляются довольно самостоятельными. Как и всех детей, их лучше воспитывать в семье, в любви и ласке. Но были прецеденты, что головастики вырастали сами. — Выходит, многодетность у вас — это норма? — Раньше да, но и условия были другими. Мы живём дольше людей, период фертильности у нас в разы дольше, поэтому редко бывает больше трёх-четырех икринок за раз. Перенаселение это зло. — А в вашей семье? — Моему отцу триста сорок семь лет, я его последний ребёнок. У меня выживших восемнадцать братьев и сестер. Я лично знаю только десять из них. Мой ближний по возрасту ко мне брат старше меня на семнадцать лет, а сестра на двадцать четыре. Регулярно пишут отцу только восемь, а о других он не слышал уже долго ничего. Даже Всеобщая Волна молчит. Ларри потрясённо замолчал. Почти четыреста лет и это, наверное, не предел. Осторожность русалок казалась теперь более обоснованной. Никому не хотелось оказаться в лаборатории вивисектора, а долгая жизнь, почти вечная по человеческим меркам, манила слишком многих. — Что я хотел спросить, а откуда взялись русалки? — Что значит откуда? — развеселилась Лейя, — надо спрашивать «откуда взялись люди»! Когда-то очень давно, миллионы лет назад, был единый океан.В нём и зародилась жизнь. Первые беспозвоночные развивались, превращаясь в более сложные организмы и часть из них превратилась в русалок, в процессе эволюции ставшие разумными. Долгое время им жилось отлично, но чрезмерное неконтролируемое размножение принесло свои плоды. Нас стало слишком много, ресурсов стало не хватать и часть решила переселиться на сушу. Всё более приспосабливаясь, сухопутные русалки постепенно теряли возможность дышать под водой и жабры атрофировались за ненадобностью. Это, кстати, хорошо видно на ранних стадиях развития человеческого эмбриона. Его трудно отличить от дельфинов, например. Постепенно наши пути слишком разошлись и люди предпочли технический прогресс.Так что мы были изначально, уж извини. — Ладно, — вздохнул Ларри, — вы нас даже в эволюции обогнали. -Не обогнали, а пошли разными путями. Это не плохо и не хорошо, и не стыдно, просто факт. Их первый поцелуй случился оттого что Лейя устала говорить о жизни под водой. Она там родилась и там жила. Ей был интересен человек. Не его мир и не его друзья, а только он сам. — Что же ты такой любопытный? — Лейя подалась вперед нетерпеливо целуя и проглатывая его слова. Ларри не был нецелованным девственником, но… поцелуй русалки — это иное. Его будто накрыло, как на ночь накрывают покрывалом клетку с птицей, чтобы не шумела. Эмоционально. Ментально. Физически. Задумай сейчас Лейя утащить его с собой и утопить, он бы нырнул в омут бездумно, с радостью. Может, именно так и утягивали мужчин на дно русалки из недетских сказок? И пусть. Руки Ларри скользнули вверх по спине к шее по гладкой русалочьей коже, даже на ощупь отличавшейся от человеческой, обнимая и притягивая Лейю к нему. Летние дни, проводимые на берегу Майна с Лей, изредка разбавлялись встречами с друзьями. И при виде Инги, демонстративно держащей Сашу за руку, внутри ничего не екало. Саша выглядел счастливым, и Ларри искренне радовался за друга. А известие о пополнении в рядах маленьким Сашей, вызвало в нем искреннюю радость. Всё-таки хорошо, что так получилось. Каждому своё, а ему этого счастья не надо. О личной жизни дельфинов Ларри погуглил тоже. Лучше бы он этого не делал. Всё-таки он не конкурент тритону. Мысленно завершил этот познавательный цикл грустным смайликом. И ладно. Зато он может ходить по земле и носить Лейю на руках. Лейя от этого в восторге. Осень не изменила многого, просто поправила слегка их расписание встреч. Университет никто не отменял, если Ларри хотел получить свой диплом по германистике. Лейя была не против. Она всегда вовремя приплывала на их встречи, охотно слушала Ларри или рассказывала что-то сама. Жизнь казалась такой правильной, логичной, гармоничной. Просто отличной. Тем страшнее стал удар, что Лейя нанесла ему после осеннего солнцестояния. — Знаешь, я больше не приду, — почти буднично сказала она вместо приветствия. — Уже холодно, да и надоела мне такая жизнь. Не рыба и не мясо. Сердце Ларри пропустило несколько ударов, чтобы потом заполошено забиться, болезненно отдавая в груди. Если бы он знал её не так хорошо, он бы даже поверил в напускное безразличие, но недели и даже месяцы с Лейей научили его различать мелкие оттенки её настроения по голосу или глазам. Безразличной она не выглядела, просто усталой. — Почему, Лейя? — спросил он севшим голосом. — В чем настоящая причина? — Потому что глупо продолжать. У нас нет будущего. Точнее, его нет у тебя. Я могу себе позволить потратить пятьдесят — шестьдесят лет на тебя, а ты на меня — нет. — Почему нет? Даже года ещё не прошло. Да кое-там, ещё осень не закончилась! Почему ты решила, что я не могу свое время отдать тебе? — упрямо выпятил подбородок Ларри. — Это моё время! Я хочу тратить его на тебя! Я тебя… — Я знаю, Ларри, — улыбка Лейи стала мягкой, а тон успокаивающим, как будто она говорила с маленьким ребенком. — Я даже уверена, что ты сегодня, сейчас так думаешь. Я даже допускаю, что ты так будешь думать и через десять, и двадцать лет. А потом? — Что «потом»? — Потом твои друзья женятся, заведут детей, рано или поздно природа берёт своё. А ты так и будешь сидеть на берегу? Одиноким стариком? — Буду! Ларри казалось, что он хватает горстями воду, пытаясь удержать ее в ладонях. Безнадежно. И с этой водой водой меж пальцев в Майн собиралась ускользнуть Лейя. — Ты говоришь о десятилетиях, но уйти хочешь сейчас? Даже не через год или пять лет? — А если я не хочу плескаться возле берега? Пока ты здесь, я тоже никуда не денусь. Когда-нибудь я хочу головастиков. Мы держим друг друга в заложниках, это неправильно, понимаешь? Ты вынуждаешь меня ждать твоей старости и смерти. Я так не хочу. Я хочу сохранить это лето чудесным воспоминанием. Лейя отвела взгляд в сторону Майна, темные осенние воды которого теперь казались угрюмыми, неприветливыми. Она не просто видела, чувствовала шок и отчаяние Ларри. Ей и самой тяжело далось это решение, но то, что она говорила, было правдой. Обрекать на одинокую жизнь такого, как он, было подло. Забрать, проглотить его молодость… Однажды он уйдет сам, потому что глядя на её вечно молодое лицо, будет видеть свою ускользающую жизнь. Он перестанет ее целовать и обнимать, начнет стыдиться своих морщин. А если он уйдет потом, то не лучше ли расстаться сейчас? Отделаться малой болью, сохранив в памяти это лето, как солнечное приключение? Ларри молчал, пытаясь подобрать правильные слова, убедить, сказать, что они обязательно найдут выход, что не могут же они вот так резать по-живому, что всё будет непременно хорошо. И не мог.Что прекрасно в теории, не всегда выполнимо на практике. Выход был. Неоптимальный, неудобный, да и что говорить, не слишком радостный. Единственный. — А если я утону? — Нет, Ларри. — Да, Лейя. Я ведь стану тритоном? — Ты не станешь тритоном. Если я успею и смогу перехватить твое дыхание за мгновение до смерти, то ты станешь человеком, который может жить под водой. *Только под водой*, — подчеркнула Лейя. — Ты не сможешь больше дышать воздухом, ты будешь на суше задыхаться как рыба, у тебя не отрастет хвост. Телепатия будет ограниченной, а Всеобщая Волна может тебе и не довериться. Всё не так просто, увы. — Но возможно? — Ларри, по сути ты станешь живым мертвецом. Ты не знаешь, как это страшно. А я знаю. Я видела подобных «возлюбленных» у других русалок и не приму такую жертву от тебя, извини. — А ты могла бы…нет, ты бы хотела выйти на берег? — Стать человеком, обретя ноги? — Лейя удивленно вскинула брови. — Это сказки. — Но во многих мифах многих стран описываются такие случаи. — Это просто мифы, понимаешь? — но в глубине души Лейя и сама захотела, чтобы у этих выдумок нашлась реальная основа. — Да даже если нет? А бумаги? Свидетельство о рождении, образовании и ещё что? Люди так любят бумажки. — Я узнаю! Сделаю! В даркнете всё есть. — Ларри едва не схватился за телефон немедленно, едва не взрываясь от энтузиазма и радости. — Я ещё не согласилась! — торопливо возразила Лейя, не справляясь с эмпатической волной и невольно заражаясь его эмоциями. — Но и я ведь только гипотетически. — Хорошо, — внезапно согласилась Лейя. — Узнай. И, Ларри… Я тебя тоже.***
Найти подходящего умельца оказалось проще простого. Правда, он категорически отказался делать документы Германии. Слишком строго здесь с этим, взятку не дашь, все с рождения пронумерированы. Чем его соседние дружеские страны не устраивают? Хочешь Болгария, хочешь Чехия или Польша. Виза не нужна, вид на жительство тоже. Все права. Так чего хочется заказчику? Так появилась двадцатого августа двадцать второго года в городе Гданьске Леа Майская. С фотографии на него смотрела серьезная Лейя. Ларри не был уверен, что новое имя понравится ей, но умелец предложил именно это. Пакет с документами, включая свидетельство об образовании, очень даже приличном, стоило немало, но он не жалел ни одного потраченного цента. Всё обязательно получится, не может не получиться. Они с Лейей будут вместе и счастливы.***
— Покажи! Как меня теперь зовут? Леа? Похоже, будет легко привыкнуть. Лейя с искренним интересом разглядывала свои документы. Ларри замер. Она что, правда, согласна? Несмотря на проделанную работу, он морально активно готовился стать утопленником. Потому что лучше так, чем без неё. — Ты уверена? Не пожалеешь? — Нет. Лучше так, чем без тебя. Но нам нужно к бабушке. Я не могу стать человеком просто так, по желанию. Раздевайся и пойдем, я представлю тебя ей. Она уже ждёт нас. — Голым на встречу к твоей бабушке?! — Ларри отпрянул от тянущихся к его рубашке мокрых рук. — Хорошо, трусы можешь оставить, — милостиво разрешила Лейя, ловко расстегивая пуговицы воротничка. — Нет, — Ларри решительно перехватил ее руки. — Такого позора я не перенесу. — Тебе будет неудобно, — поджала губы Лейя. — Я потерплю, но голым к твоей бабушке не пойду! Лейе только и оставалось, что закатить глаза и уступить. — Готов? Не бойся, моя бабушка не кусается… без необходимости. Теперь сделай глубокий вдох и закрой глаза.***
В этот раз вода осеннего Майна была обжигающе-холодной. Такой, что Ларри непроизвольно охнул. Всё-таки Германия вам не Египет. И если бы Лейя не зажала ему ладонями рот и нос, то он непременно бы захлебнулся. К счастью, погружение оказалось коротким. — Можешь выдохнуть и дышать нормально, — скомандовал незнакомый женский голос. Промокший насквозь, продрогший до костей, Ларри медленно открыл глаза. Она стояла по колено в воде, а огромная подводная пещера разинула перед ним свой тёмный зев. Выпустив его руку, Лейя подтянулась и уселась на внушительную обтесанную до гладкости гранитную глыбу. Только хвостовой плавник остался лениво плескаться в темной воде. Ни дать ни взять русалочка Андерсена. — Иди-иди, — махнула в сторону берега. И Ларри пошел. Даже понимая, что Лейя не даст ему утонуть, на песке он чувствовал себя увереннее. Родная стихия как никак. — Бабушка, это Ларри, — эхом зазвенела под каменным сводом речь Лейи. — Неплохой экземпляр, — довольно заключил голос, — молоденький, здоровый, красивый. И тут словно кто занавес сдернул и открыл недра пещеры, стены которой оказались увешаны сушеными букетиками трав, уставлены деревянными этажерками со всевозможными баночками и скляночками. В углу в очаге горел огонь, в над ним висел черный котел с тихо булькающим зеленоватым зельем. — Моя внучка, — с гордым удовлетворением сказала выступившая из темноты ведьма, которую Лейя назвала бабушкой. — Мне раньше тоже блондины нравились. Лейя захихикала, а Ларри покраснел, понимая, что выглядит сейчас как мокрый кот. Жалкий и нелепый. Назвать ведьму бабушкой у него не поворачивался язык. Выглядела она максимум на сорок, возраст прибавляли ей только длинные седые волосы да глаза, видевшие не одну жизнь. Русалкой она не была, обладая парой ног вполне человеческого вида, но не была и полностью человеком. Ларри видел жабры по бокам шеи и небольшие плавники на икрах. Она выглядела как гибрид русалки и человека, которых по словам Лейи, быть не могло. — Я просто речная ведьма, — без труда прочитала она его мысли. — Можешь звать меня Лори, если я на бабушку не похожа. Ведьма улыбнулась, показав мелкие острые зубы, которых было значительно больше положенных тридцати шести. — Не бойся ты так, ничего плохого с тобой не случится, обещаю. Лейя рассказывала мне о вашей дилемме. Решение есть. Но оно не подходит для всех. Это лотерея. Или да или нет. Всё ещё согласны? — Да, — тут же ответил Ларри, не совсем понимая, о чем идет речь. Главное, чтобы ведьма не передумала. Хоть человеком, хоть не слишком, но с Лейей. Всегда только с ней. Лейя внимательно посмотрела на Ларри и чуть заметно улыбнулась: — Да. — Тогда начнем. Чего ждать-то? — речная ведьма зачерпнула глубоким половником зелье и, не заморачиваясь поиском кружек, протянула его Ларри. Варево, кипевшее в котелке над огнем, оказалось неожиданно прохладным. И вкусным. Оно пахло водорослями, вербеной и почему-то мёдом. — Так, это выпить, желательно одним глотком. Не отрава, пей уже.Ларри-и-Лейя
— Извини, что так получилось, мне не хотелось втягивать тебя во всё это. — Ты смеёшься? Я в восторге. Ты посмотри на это чудо! — Правда? — Ещё как! — Я тебя люблю. — И я. — Наперегонки? — Ага.***
Ларри вынырнул из Майна и довольно рассмеялся. Искрящиеся брызги разлетелись во все стороны. Его новое тело, полученное от ведьмы в тот день, — это что-то. Сильное, выносливое, не сравнить с прежним. Хоть тысячу километров плыви, не устанет. А уж кубики на животе — всем тритонам на зависть. И не только они. И нет, он не хвастается. Констатация фактов, не более. Ларри откинул изрядно отросшие светлые волосы за спину, чтобы не мешали, и, бережно придерживая одной рукой «почтальонскую» сумку, что бывшие сородичи бросили в Майн, принялся свободной рукой собирать мусор, плавающий в реке и аккуратно сортировать на берегу в разные кучки. Двумя руками было бы сподручнее, но он ни за что не оставит своё самое большое после Лейи сокровище без присмотра. Если нет кармана как у морского конька — импровизируй! Поэтому Ларри даже не ругался, когда нашел сумку. Чем тебе не карман? Конечно, сейчас ещё не вылупившиеся головастики помещались туда, но когда они подрастут, придется их разложить по личным люлькам. О, пакет, удачно. Если разрезать его на полоски, то может быть даже хватит на последнюю колыбельку. Третью.***
Фабиан, несмотря на свой титул, с удовольствием занимался подручной работой. Нарезая плотные пакеты на полоски одинаковой ширины и сортируя их по цвету, он подбирал наиболее удачные цветовые сочетания. Ларри. Всё-таки не зря Лейя его самая… Ну, вы понимаете кто. Вот и нового тритона привела в семью. Да ещё какого! И его социализировала в под водой, практически в одиночку, и сама социализировалась на суше! Ларри и Лейя стали первыми в истории обеих рас, кто сумел успешно приспособиться и жить на два мира. А Лейя — первая русалка, что выучилась в человеческом университете и сейчас поехала на стажировку. А Ларри всегда с ней рядом. И под, и над водой. И вот колыбельки нужны. Фабиан Тридцать третий, подводный князь Майнский, расплылся в умильной улыбке. У него взрослые дети, внуки и вроде даже правнук имеется, но он ни за что не откажется вынянчить головастиков своей последней и самой любимой Икринки.