Три часа Смерти

Смерть — не самое худшее, что может случиться с человеком. Платон

— Итак, посмотрим, — пробормотала я, открывая свою книгу душ и вглядываясь в имена тех, кого сегодня предстоит забрать обратно. — В ближайшие часы три души, негусто. Я захлопнула артефакт и тихой поступью пошла по краю крыши одной из многоэтажек. Запрокинула голову и стала разглядывать ночное небо. Создатель никогда не печётся о своих творениях. Столько душ звёздами наблюдают сверху за миром смертных людей — ждут своего часа. Бог — глупец. Да и люди, подобно своему создателю, также обделены интеллектом: грешат и оправдывают свои действия придуманным существом, имя которому дали «Дьявол». Помню, как Создатель смеялся раскатами грома над этим глупым оправданием, вот только мир менялся, вера иссякла, и осталась только я — Смерть. Многие перестали верить, когда я приходила за душами, едва только увидевшими мою сестру Жизнь. Она не ошибалась никогда, лишь Бог был виной таким фатальным ошибкам. В наказание за грехи взрослых душ он решал забрать более чистую юную — только рождённую, а нам приходилось выполнять указание. Однако нам ничуть не было жаль. И в эту ночь я брела по зданию, что смертные назвали больницей. На этот раз душа младенца. Ребёнок только вкусил ядовитые пары кислорода, только понял, что такое свет и запахи. А Бог решил наказать родителей, конкретных причин я, увы, не знаю, да и незачем. На всё воля Создателя. Я прошла мимо палат с мучениками, что отбывали срок из прошлой жизни. Смертельные болезни постепенно убивают бренную оболочку, а душа не может вылезти из неё и завершить свои мучения. За ними я приду в следующий раз — пока рано. Незаметно для смертных я шагнула в родильное отделение, где находились новоиспечённые души младенцев. Они мирно сопели в люльках, матери же отдыхали в другой палате. — Кристофер, Лидия, София, Саймон… — стала я перечислять имена, что дали родительницы своим деткам. И в самом конце лежала та самая маленькая душа по имени Аджал Бонсон — странное имя для ребёнка. Я усмехнулась и взяла его на руки. — И почему тебя родители назвали так? Сами назначили тебе время нашей встречи. Будет странно, если они начнут проклинать Создателя, да, малыш? — Он открыл чёрные глаза и улыбнулся мне. Младенец уже понял, кто перед ним, и душа смирилась с последствиями. Тело осталось в люльке, а я понесла душу малыша мимо палаты женщины, что родила его. Мальчик понял, что в последний раз видит её, и потянул ручки к матери. — Она же сама тебя обрекла, — сказала я, но вместо того, чтобы уйти, понесла его к ней. Ребёнок попросил положить его с ней рядом. Я позволила мальчику ощутить её запах в последний раз. Больше они никогда не увидятся. Я дала им время. А сама раскрыла книгу и прочла следующее здание: «Оливер Хофман — старая душа». Видимо, пришло его время встретиться со мной в самом конце отведённого срока. — Пора. — Я взяла ребёнка, и мы ушли в первое и последнее пристанище душ. Мне захотелось посмотреть на мать этой души, и я вернулась в палату, но женщины там не оказалось. Я обнаружила её у люльки, неистово рыдающую. Жалко ей сына, но она сама виновата: надо было слушать родственников и не называть так душу, да и муж её виноват не меньше. Настоящий грешник. Так сказать, всё сошлось, и они оба теперь будут мучаться. Таков Бог — ошибочно награждает, а потом забирает дар. Я ушла из больницы. Сегодня там лишь готовятся к смерти, но этой ночью никто не умрёт больше — рано. А я уже топала по крыше очередной многоэтажки. Гудели машины — город жил ночной жизнью, как же забавны эти люди. Раньше ночью на улицу не вылезали, а сейчас оживают только в это время суток. Время почти за полночь, скоро по меркам людей начнётся новый день. Пора бы навестить Оливера, он и так давно меня ждал. После бурной и даже счастливой жизни страшно стать никому не нужным и умирать в своей старой квартире. Я постучалась к нему в комнату, надо быть более вежливой со старой душой, достойно прожившей отведённый срок. Воздух окончательно отравил его тело, что вызвало рак. Глупые людишки сами создали страшное оружие бога, а теперь мучаются от последствий. Занимаются самовыпилом. Странные существа. Измятая постель. Простыни не так давно меняли, но рядом всё равно никого. Дети не могут постоянно следить за своим родителем. А родственная душа Оливера, кажется, давно ушла со мной. — Кто ты, дитя? Ангел? — спросил старик. Скоро подойдёт время для его ухода. Я улыбнулась ему и села рядом. — Хотите воды? Он кивнул. Я наполнила стакан и поднесла к его высохшим губам. Старик аккуратно выпил и улёгся обратно на подушки. — Пришло время, да? — Старые души знают многое, но не говорят молодым, иначе бы сломали равновесие. Я взяла его за руку, нащупав слабый пульс. Еле чувствовалось, как он сжимал мои тонкие пальцы. Со слезами на глазах старик зажмурился, шепча благодарность. Уставшие души уходят проще, им не нужно двигаться. Повеяло освежающим запахом хвои, чистым горным воздухом — это мечта мужчины реализовалась перед окончанием срока. Свет Всевышнего помог душе отделиться и встать. Мужчина улыбнулся мне юношеской улыбкой. Я не знала, что он видел, но, полагаю, что свою жену, являвшуюся его истинной второй половиной. Один раз они встретились и больше не прощались. Старик ушёл легко и без сожалений. А я укутала его тело и выключила свет в комнате, больше он тут не пригодится. Вышла на улицу и решила было немного прогуляться, вот только никто мне не сказал, что прогулка нынче стала слишком дорогим удовольствием. Артефакт вновь появился передо мной и показал ещё одну жертву на сегодня. Мой конечный пункт находился в богатом по меркам смертных районе. А душа была гнилой, как яблоко в заветном саду. В этом городе жил человек, что отрёкся от бога ещё в прошлой жизни и творил всякие мерзости, греша направо и налево. Это был руководитель города — мэр, выбранный нечистым путем. Его воспитали хорошие родители, но всё же путь дальнейший он выбрал неправедный, не во имя добра. По работе и награда, так сказать. Бог не стал насылать на него что-то плохое, думаю, это потому, что грядущее наказание будет похлеще обычной болезни. А вот какое наказание, мне даже не интересно, главное, чтобы не пришлось опять его видеть в этом временном отрезке. Я пришла в дом, где был праздник. Смерть среди таких же, как и он, забавно даже. Как правило, люди не задумываются о своей жизни или о моём приходе даже после того, как увидят кончину тела грешника. Оглушающая музыка пронизывала стены дома. Гости толпились в гостиной, пили алкоголь, дёргались в припадке танца и не смотрели по сторонам, только на друг друга. Я попала на какое-то сборище грехов смертных душ. А ведь они сами прописывали их в далёком прошлом и теперь предавались им. Чуть дальше принимали наркотики какие-то молодые люди. В книге их ещё нет, но когда-нибудь появятся, ведь никогда не знаешь, когда я вернусь к ним. Вот только самого виновника торжества нигде не было видно. Я прошла по коридору, явно демонстрирующему, что эта душа не скупилась на роскошь. Всюду были богатые предметы интерьера. А мой «клиент» сидел за столом и жадно считал купюры. Обложил себя тем, что нельзя унести, когда придёт его час, и радовался. Я усмехнулась, глядя на него. Не заметив меня, мимо пробежали две полуголые девицы. Грешник бросил свои бумажки и отвлёкся на них. Они молоды, а он стар — мне было противно на это смотреть. Люди стали слишком отходить от замысла Создателя, старая душа не должна сношаться с молодыми, нарушая баланс. Веселье для них закончилось плачевно, во время полового акта он потерял сознание и оказался рядом со мной. Я смотрела, как девушки пытались продолжить начатое, даже не заметив, что грешник умер уже как несколько минут. Забавно до ужаса. — Пошли, грешник, — обратилась я к нему, вот только эта душа ещё не осознала, что случилось. — Красотка, ты новенькая, да? Я буду нежным. — Его глаза горели похотью, а руки тянулись ко мне. — Грешник, вот туда глянь внимательно. — Я повернула его лицо к уже некрофильному половому акту. До него долго доходило. А когда осознание пришло, он рухнул на пол и, обливаясь слезами, начал хвататься за мои ноги. — Не забирай меня, я ещё не закончил! — Что именно? — Хоть я и знала, что он там пытался мне сказать, интересно же было выслушать его оправдание. — Я строил приют для сироток, дай мне время на это. Бедные дети! — запричитал он, целуя мои стопы. В его глазах я была одной из тех молодых девушек, что раньше велись на его сказки. Меня разозлило то, кем он меня видел, и я решила предстать перед грешником в более зловещем облике. Мои ноги стали костями, чёрные кудрявые волосы поседели и облезли в некоторых местах. А лёгкое платье подряхлело, образовав чёрную мантию — таков был мой образ смерти для грешников, если те пытались откупиться. Чиновник перепугался и побледнел ещё больше. Такие грязные души, как его, отправляются на верховный суд, где Бог вершит своё правосудие и кара настигает виновного. Срок наказания назначается исключительно в зависимости грехов, думаю, наивысшая мера наказания для этого человека будет самой страшной карой. Божественный свет засосал грешника, тот закричал как в последний раз. Я наблюдала, как он исчезал. Надеюсь, для него выберут правильное наказание. А я спокойно подошла к девицам, даже не подумав сменить облик. — Он умер, дурочки. После моих слов они заметили, что это правда, и начали орать и звать на помощь. А может, испугались моего вида — грешницы же. Мне уже не было места на празднике, люди собрались и начали заниматься тем, что обычно делают в таких случаях грешники. И увы, это не подготовка к упокоению тела, а делёжка благ людского мира. Я же говорила, что они не меняются после смерти, даже не своей. Я ушла на одну из своих любимых крыш, там обычно никого не было. Но не в эту ночь — моим соседом оказался парень. Человеку свойственно хотеть увидеть меня раньше времени, но, посмотрев в книгу, я не нашла его имени. Вообще ничего не было на ближайшие несколько минут. — Прыгай, если хочешь, но ты не умрёшь, — сказала я ему. Парень обернулся. Он был молод и даже симпатичен. Его лицо исказил ужас, и он почти упал назад, однако я решила, вопреки правилам, удержать его, ведь мы не договорили. Я схватила костлявой рукой его за рубашку и потянула на себя. — Куда собрался, ты ещё не определился с судьбой. Ужас всё ещё читался на лице парня, но я решила исправить это и стала той самой красоткой модельной внешности, которой в последний раз любуются люди перед тем, как уйти. Однажды женщина сказала мне, чтобы неплохо бы увидеть красоту напоследок, с тех пор этот образ стал неотъемлемой частью моей работы. — Ты? — Да я не твоя, расслабься. Но если хочешь свою судьбу исправить на более трагичный вариант, то прошу — крыша большая, мешать не буду. Но срок ты не сдвинешь, ещё долго, — улыбнулась я ему. Парня мне что-то жалко стало, не для этого Создатель отправил его ко мне так рано, видимо, решил дать ему ещё один шанс на лучшую жизнь. — Я хочу умереть, — слезливым голосом произнёс смертный, вытирая рукавом глаза. — Но я не приду к тебе раньше назначенного срока, так что подумай, стоит ли оно того. — Я погладила парнишку по голове, развернулась и ушла восвояси. Он сам решит, что будет дальше, а мне это неинтересно. Я лишь сказала то, что должна была, и пошла дальше работать. И всё же смертные такие забавные: каждый думает, что от меня и моей прихоти зависит, приду я к ним или нет. А Бог — глупец, что раздаёт приказы. Вот только в его игре с душами я и моя сестра Жизнь являемся лишь исполнителями.