Beautiful

      Давно уже не испытывая такой ненависти к посторонним людям, их неуместным замечаниям, скользящим взглядам и тихому шушуканию в толпе, Маринетт Дюпэн-Чен просто не могла не выплеснуть пар, размазывая тушь по лицу и закусывая губы в бессильной ярости, закономерно привлекая внимание Хищной Моли. Стоило только чёрно-фиолетовой бабочке протиснуться сквозь щель люка, ведущего на крышу, как гнев сменился страхом. Акума зависла в воздухе на мгновение, словно впала в ступор, после чего, неохотно дёрнувшись и пошевелив усиками, уткнулась в смятый рисунок, который Маринетт держала в руках.       — Плагиатор, моё имя Хищная Моль. Люди оскорбляли тебя, осуждая и высмеивая твой характер. Теперь ты сможешь забирать хорошие черты других людей, а взамен мне всего лишь нужны Камни Чудес Леди Баг и Кота Нуара.       Сопротивляясь негативным эмоциям изо всех сил, Мари ощущала, что теряет контроль над ситуацией. Как бы она ни пыталась отвергнуть акуму, та лишь увеличивала её желание отомстить обидчикам, подстёгивая гнев, рвущийся наружу. И неизвестно, чем бы всё закончилось, если бы в этот момент в окно не постучала кончиками пальцев в кожаных перчатках с когтями успевшая порядком надоесть своей официальностью (и прекрасно это осознающая) моська. Зелёные глаза, скрытые за чёрной маской, скользнули по комнате и зацепились за хрупкую фигурку, сидящую на коленях, схватившись за голову и отчаянно пытаясь разорвать связь с Хищной Молью. Резким движением Кот Нуар влетает в окно двумя ногами и, не думая о том, чтобы отряхнуться от осколков стекла, в один прыжок преодолевает расстояние до Маринетт.        — Маринетт! Очнись, принцесса! Ты можешь бороться с этим! Не сдавайся, слышишь меня? Я рядом, я с тобой! Очнись, очнись! — Кот сбивчиво шепчет ей на ухо, заключив её в объятия. — Пожалуйста, Мари, не поддавайся эмоциям! Что бы тебя не беспокоило, мы вместе найдём этому решение!       — Кот Нуар, пожалуйста. Оставь меня в покое, мне не нужна твоя помощь. Просто уйди, пока я не ранила тебя. — На мгновение на её лице проскальзывает смятение, а нахмуренные брови чуть расслабляются.        — Маринетт, я вижу, что тебе больно. Позволь мне помочь тебе, я уверен, что всё будет хорошо, мы найдём решение, слышишь? Мы найдём, обещаю! — Глубокий вдох, — Твой гнев вызван акумой, но успокойся, дыши глубже! Я рядом!       Маринетт чувствует тепло, расползающееся по грудной клетке, и изо всех сил концентрируется на этом заполняющем чувстве, игнорируя возгласы Хищной Моли. В конце концов, она делает усилие и высвобождается из-под чар акумы. Бабочка вылетает из смятой бумажки и, очищаясь, неслышно покидает комнату, пока Мари приходит в себя в удобных объятиях Нуара. Прислушиваясь к сердцебиению и дыханию, прижимаясь крепче к груди Кота, она медленно переваривает, что только что произошло. Её чуть не акуматизировали. Она позволила негативу взять контроль над собой. Резкая дрожь подкосила бы её коленки, и она наверняка грохнулась бы, если б уже не сидела.        — С-спасибо… Я не знаю, что бы я делала без тебя, котёнок, — Маринетт, роняя слёзы в давно ставшее родным плечо, зарывается пальцами в светлые волосы, гладит чёрные кошачьи ушки, прижимает Нуара ближе к себе.       Коту казалось, что прошла целая вечность. Забывшись, он просто крепче прижал её к себе, тщетно пытаясь побороть трепет в грудной клетке и перевести дыхание, и закрыл глаза, аккуратно касаясь иссиня-чёрных волос, опуская ладонь на голову девушки, вдыхая лёгкий аромат её парфюма. Ему просто хотелось, чтобы она почувствовала себя в безопасности, чтобы она знала, что находится под защитой, что он не даст её в обиду. Чувствуя, как плечо становится мокрым от её слёз, он аккуратно перемещает руку на её талию. Покрепче обхватив, он поднял её на руки, медленно встал и поднялся по лестнице, ведущей на террасу.       Вечерняя прохлада приятно ударила в лицо, а весенний лёгкий ветерок трепал её волосы, отчего она становилась ещё красивее, чем обычно. Осторожно давая ей встать на ноги, Кот облокотился на перила и заглянул Маринетт в её лазурные глаза. Широко распахнутые, всё ещё блестящие от недавних слёз, они отражали не только розовое закатное небо, но и лицо самого Кота, полное обожания и заботы.       — Всё в порядке, Мурр-цесса? — понизив голос, поинтересовался он, пытаясь сохранять невозмутимость, хотя внутри всё горело и чувства, превращающиеся в слова, стремились вырваться наружу.       — Да… Нет. Нет Кот, я не в порядке, ничего не в порядке. Я устала, я такая ужасная, я недотёпа, вызываю у всех смешки, теперь ещё и этот чёртов пубертат, из-за которого все называют меня уродиной! Сегодня в коллеже мне подбросили карикатуру на меня. Это был предел, я сорвалась, меня чуть не акуматизировали, я так потеряна, я не знаю, что мне теперь делать, я уязвима, я ужасная, просто ужасная! Одноклассники меня засмеют, расскажи я им всё, как есть, а ещё хуже — расскажут всё Адриану! Я не вытерплю этого унижения, мне придётся перевестись в другую школу, даже нет, уехать в другой город! Ещё хуже то, что мне не с кем этим поделиться, я запуталась в себе! Нет, у меня ничего не в порядке, Кот! — срывающимся голосом паниковала Маринетт.       Кот Нуар про себя улыбнулся, отмечая, как краснеют её щёки, когда она, прильнув к его руке, смотрит ему в глаза, переводя дыхание, пока он прижимает её к себе, заключая в полуобъятия. «Вот он, тот самый момент! Скажи ей, Адриан!»              Ещё несколько длящихся до неприличия дольше положенного минут Маринетт простояла в обнимку с рукой Кота, наблюдая за заходящим солнцем и окончательно приходя в себя. Выговорившись, ей стало ощутимо легче. Остаточный страх улетучивался, и комфорт от того, что Нуар (молча!) её выслушал, со всей серьёзностью глядя на неё своими ужасно притягательными зелёными глазами, очерченными чёрной полумаской, при этом ободряюще улыбаясь, заполонил её грудную клетку.        — Ты невероятно красива, Маринетт, — резко нарушил тишину Кот, — и ты упорно этого не видишь. Я любуюсь тобой постоянно: где бы ты ни была, ты притягиваешь мой взгляд. Смотря на тебя, я забываю про время. Ты одна из самых прекрасных девушек, которых я знаю. Я прихожу к тебе и не могу оторвать глаз от твоей улыбки, от причёски, от того, как ты прикусываешь губу, когда думаешь или волнуешься, от твоего василькового взгляда. Ты замуррчательна, и я всё бы отдал, чтобы вечно наслаждаться твоей красотой.       — А как же Леди Баг? Разве вы не встречаетесь? — застенчиво улыбнулась девушка, неожиданно для себя ощущая чувство ревности Кота к своему же альтер-эго. Стоп! Но она же влюблена в Адриана Агреста, так почему она вообще думает о Нуаре, о его речи и глупых, но смешных каламбурах? Почему она так ждёт, что он заглянет к ней вечером, почему…       — О, нет, — Кот выдернул её из собственных размышлений. — Глядя на то, как она раз за разом отвергает меня, я понял, что для нас обоих лучше остаться в чисто платонических отношениях. Мы очень хорошие друзья, я могу доверять ей, но…       Сердце колотится в груди, слова застревают комом в горле. Маринетт так близко, рядом, она обнимает его, как это вообще объяснить? Теперь Адриан прекрасно понимал, как чувствовала себя его одноклассница, путаясь в словах и заикаясь перед ним. Никогда не думал, что это будет так сложно        — Но?..        — Но я влюблён в тебя, Маринетт, — хрипло шепчет Кот, пытаясь совладать с собой, — Я не могу представить себя без тебя, я люблю тебя, чёрт возьми, я прошу тебя никогда больше не позволять чужим словам ранить тебя. Я обещаю, что никогда в жизни мои чувства к тебе не изменятся ведь ты… прекрасная, ты чудесная, Маринетт! Ты смелая, умная, добрая, а в коллеже твои лидерские качества…       Адриан осёкся, медленно осознавая свою ошибку, обжигаясь о мысль о том, что…        — В коллеже?! — Маринетт отпрянула, испуганно глядя ему в глаза, — Ты учишься со мной в одной школе? Но я… Но ты… Это…       Так продолжаться просто не должно. Не может. Слишком тяжело. Слишком больно.        — Обратная трансформация, — зелёная вспышка на мгновение ослепляет Маринетт, и она немедленно закрывает глаза, пятясь назад. В какой-то момент нога не обнаруживает твёрдой поверхности и девушка, теряя равновесие, с криком падает. Сильные руки подхватывают её и осторожно опускают на ступеньку.       — Открой глаза, Мари. Могу тебя заверить, что я не кусаюсь ни в роли себя-Кота, ни в роли себя-себя.       Некоторое время поразмыслив, Маринетт приоткрывает веки. Перед ней Адриан, мать его, Агрест. Школьная любовь всей её жизни, по совместительству надоедливый, но влюбивший её в себя напарник, он же герой Парижа Кот Нуар. Слова застревают где-то в грудной клетке, лицо заливается краской, а шок парализует тело.        — Я всё понимаю, принцесса, — Адриан улыбается краешком губ, приближается ближе, смотря ей в глаза, — Я всё видел, и я очень польщён твоей любовью… к моде. Ты и впрямь удивительна.               — Адриан, я…        — Тс-с, — он прикладывает палец к её губам, — Я хочу, чтобы ты пообещала мне одну вещь. Я обещал, что я никогда не разлюблю тебя. Теперь ты сделай обещание.        — Обещаю…        — Ты никогда не будешь позволять другим называть тебя некрасивой. Ты просто чудо, и я клянусь, что ни я, ни кто-либо из твоих друзей, никогда не считал иначе. Забудь про то, что говорит о тебе народ и живи, как тебе захочется. Уж я-то знаю, каково это, когда о тебе судят, не узнав: по манерам, по внешности…       Его перебивает мягкий, неловкий, ищущий поцелуй. Из головы вылетают все слова, и всё, на что Адриан сейчас способен — притянуть свою (свою! свою!) принцессу ближе к себе, прикрывая глаза и наслаждаясь каждой секундой.        — Обещаю, — шепчет Маринетт ему в губы, поражаясь тому, что ни разу за это время не заикнулась, — Обещаю, котёночек.       Остаток вечера проходит волшебнее, чем когда-либо.