Плен чувств

      Тихая летняя ночь. Луну медленно заволокло тучами и небо было какого-то тёмно-синего цвета. Верный признак дождя, если не ливня. На кровати с просто кучей перин сидела Айлин Дьюк. Девушка уже сняла с себя всё, что могло бы помешаться, ведь она очень нервничала перед своей первой ночью, постоянно теребя свои мягкие каштановые волосы.       Она слыхала, что в Русском царстве когда-то был убит юный царевич и с того убийства понаплодилось самозванцев. Краем уха она слышала от самых злых бояр, что это тоже никакой не царь, а племянник одного слишком умного монаха, вздумавшего усидеть на престоле, но который был быстро свергнут и убит.       Дмитрий, как она поняла, был не из добрых. Наоборот, часто она видела его либо срывающимся на двух слугах, либо везде ходящего с угрюмым лицом, сторонясь абсолютно всех и каждого. Не терпел он и то, что кто-то за его спиной о чем-либо шептался. За переглядки за спиной почти сразу же настигали пытки и казни. А на них он не скупился, иногда он специально оттягивал смерть, чтобы едко смаковать, чуть ли не передразнивая всё, что сказал о нём неосторожный боярин.        Несмотря на это, Дьюк считала, что ей ещё повезло. По крайней мере её не избивают, голодом не морят да и относятся ещё более-менее нормально. А что она могла сделать? Топнуть ногой и попробовать вставить свои слова? Быстро окажется где-нибудь привязанной на столбе и будет чувствовать запах жжённых тканей. Да и выглядел «Дмитрий» настолько сурово, что рядом с ним сразу перехочешь о чем-либо спорить. Так что когда он взял её в жёны, она даже не пискнула. Жизнь ей дороже. А у самой англичанки был слабая надежда, что выйдя замуж, она поднимет престиж, а не останется какой-то торговкой из графства Корнуолл.        Дверь открылась и в неё входит новоявленный царь. Айлин посмотрела на того, кого подготовила ей судьба. Сам похож на первого «Димитрия»: такие же рыжие кучерявые волосы, но отнюдь не мягкие, а жёсткие и какие-то колючие, синие глаза, постоянно смотрящие на говорящего пристально, высокий, но отнюдь не мягкотелый, а довольно крепко сложенный. Человек как человек, но Айлин всё ещё чувствовала себя неуютно: руки дрожали, но она все же смогла поднять глаза и посмотреть на него.        Самозванец придирчиво посмотрел на англичанку, рассматривая, будто товар у какого-то торговца. Наконец улыбнулся: он явно не жалеет о выборе жены. — Полагаю, ты уже знаешь, для чего ты здесь? — хрипло начал мужчина. — Да, — кивнула Айлин, но голос дрогнул, невесть от чего. — Ты должна родить мне наследника, вот и всё, уверяю, всё будет хорошо, — проговорил он, пока тянулся за поцелуем.       Он неспешно говорил что-то ещё, но кроме влажноватых поцелуев Дьюк будто ничего не замечала. Матвей Нелидов ухмыльнулся и повалил её на кровать, целуя губы, щёки и шею, делая промежутки, наслаждаясь этим процессом.       Потом он начал стаскивать с себя и Айлин одежду и ни на секунду не позволяя Дьюк поменять позу, ей это можно только с его разрешения, Айлин поёжилась от холода рук самозванца, но ничего поделать не могла. Нелидов гладил всё тело, мысленно даже восхищаясь её красивой бледной кожей. — Привстань, — приказал он Айлин и как только женщина исполнила его приказ тут же зажмурилась от боли, так как мужчина почти полностью вошёл в неё и, кажется, совершенно не желал как-либо менять такое хорошее для него положение.        Соитие было болезненным и грубым, под конец она умоляла его остановиться, но в ответ получила поцелуи в грудь, заставившие её простонать нечто нечленораздельное.        Наконец, вдоволь помучив несчастную англичанку, Матвей соизволил покинуть тело. Она практически сразу заснула. Одевшись, самозванец ушёл, довольный этим вечером, точнее его началом.

***

       Нелидов заканчивал работать над указами, как вдруг его отвлёк от сего занимательного процесса чей-то голос и похлопывания по плечу. — Ну, что как там с местью? — послышался весёлый голос. Нелидов резко обернулся и увидел своего дядьку Григория Отрепьева, который весело улыбался, смотря на него. — Никак. И вообще, почему именно я должен разбираться в жизни мёртвого монашка? — выпалил он, сердито отталкивая дядьку. — Потому что ты — мой племянник, а так как я мёртв и не могу отомстить, то мне нужен живой посредник. — А не много ли вы просите, дядя? Вы сами виновны в том, что вы умерли. Не находите, Отрепье? Так он и есть Отрепье. Рванье, ветошь. Не более.        И пока Григорий молча смотрел ему вслед, Матвей удалился в свои покои. Не думал он, что пришедший дядька мог испортить, казалось лучший в его жизни вечер. Хотя о первой его половине, Матвей совершенно не жалел.