С возвращением

      Темно… Вокруг очень темно. И холодно, пробирает до дрожи. В горле стоит тошнотворный комок, а потяжелевшие веки глаз не позволяют держать их открытыми. Грязный воздух заполняет лёгкие, заставляет кашлять, хрипло дышать и задыхаться. Терять сознание…       Младший Байерс медленно разлепляет глаза под звук ритмичного писка над головой. Перед глазами мыло, в ушах шум. Он ещё с трудом различает границу между сном и реальностью. Кое-как сфокусировав взгляд, Уилл видит маму и брата, сидящих над его койкой. Измотанных, с мешками под глазами, о чём-то глубоко задумавшихся. Но завидев пробуждение Уилла, их лица загораются, и они улыбаются ему, так чисто и любяще. Уилл тоже улыбается, инстинктивно, и сжимает в ответ чью-то руку, предположительно Джонатана. Младший смотрит на него, ощущая укол в сердце от вида влажных дорожек на чужих щеках. Редкое зрелище. — Привет, милый… — мягко улыбается Джойс, накрывая холодный лоб мальчика рукой и приглаживая его растрёпанные по подушке волосы. Уилл морщится и пытается ответить, но всё тело болит неимоверно, и особенно выделяется нестерпимое жжение в горле. Сквозь дискомфорт, он выдавливает из себя пару хриплых звуков.

***

      Уилл чувствует себя безопасно в кругу родных, как дома. Мама заботливо заправляет под него выбившееся одеяло, пока брат рассказывает о новом сборнике музыки, которую успел подготовить для него. Младший Байерс улыбается, смотря на них обоих. На место холоду приходит разливающееся внутри тепло. Мягкий голос Джонатана уже кажется ему музыкой, если ставить в сравнение ужасный скрежет и урчание Демогоргона.       Вскоре, Джойс выходит из палаты для уточнения дальнейшего восстановления мальчика у врачей, оставляя своих детей наедине. Уилл слышит негромкие разговоры знакомых голосов в момент, когда мама приоткрывает дверь, но они остаются для него на втором плане. Братья молча смотрят друг на друга пару мгновений, глупо моргая, после чего Джонатан накидывается на Уилла, пока последний встречает его с распростёртыми объятиями. Руки старшего хватают Уилла крепко, словно боятся потерять его снова, что заставляет младшего охнуть от неожиданности. — Осторожно! Твоя рука…       Джонатан шикает на Уилла, и тот затыкается, позволяя брату капельку самовольности. Старшего Байерса забавляет, что после таких «приключений» Уилла искренне волнует мелкая царапина на ладони Джонатана. Ему даже неловко, но он ценит и бережёт заботу своего младшего брата. Какой наивный, но очаровательный и такой родной.       От сильной хватки мальчик заходится в кашле, и руки вокруг его спины слегка расслабляются, однако по прежнему держат близко. — Извини… — слышится над ухом, и Уилл вздрагивает от щекотки, улыбаясь. Он несильно щипает Джонатана, заставляя того подпрыгнуть, и лукаво смеётся. Они держат друг друга долго. Понимают, что с минуты на минуту вернётся Джойс, а за ними и вездесущая компашка младшего Байерса. Но отпустить не могут. Боятся, что снова потеряют, чего в очередной раз точно пережить не смогут.       Джонатан проводит своей не покалеченной ладонью по мягким волосам Уилла, взъерошивая их ещё больше. Хотелось сказать так много, что в то же время не хотелось говорить ничего. Да и не нужно слов. Чувствуя приятное жидкое тепло в груди, Уилл в который раз убеждается, что здесь ему хорошо. И от ласкового поцелуя в висок становится ещё лучше.       Младший закрывает глаза, забавно дуясь, пока брат бережно держит его. Не фарфоровый ведь, не рассыплется! Уилл молча негодует, пока чужая рука проводит вдоль прядей его волос в очередной раз. Приятно, нельзя отрицать. Как и то, что в кои-то веки он, всё-таки, и не против почувствовать себя фарфоровым. Не выдерживая такого смятения, младший подаёт голос, прочистив перед этим своё онемевшее горло: — И долго мы так будем? — Не знаю.       Уилл шумно выдыхает в крепкое плечо Джонатана, негромко посмеиваясь, и почему-то вспоминая прошлое. Брат любил отлавливать его в случайные моменты, сгребать в охапку и держать. Держать долго. Не то, чтобы Уилл был против, но смущало не слабо, особенно, когда Джонатан позволял себе такую роскошь прямо перед их школой, на глазах у всех. Кажется, ему плевать, что подумают другие. Значит, плевать и Уиллу.       Заодно мальчик вспоминает, каково было там, в изнанке. Так холодно и одиноко, в отличие от объятий брата. Уилл раз и навсегда для себя решает, что не собирается покидать этот комфортный омут. Убеждает себя, что отныне всё будет хорошо, но всё-таки не в силах избавиться от навязчивой паранойи. И Джонатан чувствует это, чувствует его дрожь, понимая, что не в холоде дело. Гладит, бормочет на ухо какую-то чепуху про хиты, которые планирует показать Уиллу, даже немного покачивает, словно младенца.       Уилл обещает себе, что новый сборник будет слушать только с ним. С тем, с кем новые разделённые эмоции становятся ярче в разы, и оставляют заметный, сияющий след в памяти. Он не сразу замечает, что объятия Джонатана сменяются объятиями его троих друзей. Он слушает их галдёж краем уха, невдумчиво кивая, пока обменивается взглядами с братом, стоящем в дверном проёме, и счастливо улыбается. Он вернулся домой.