Честплейт - грудной отсек
Фейсплейт - лицо
Серво - ноги
Клик ~ секунда
Брийм ~ 8,3 минуты
Орн ~ 24 часа
— Приивееет?
В медблоке была непривычная полутень. Платформы пусты, оборудование как всегда пищало уведомляя о своей работоспособности. Рэтчет стоял у самой дальней от входа стены, перед столом освещенным не слишком яркой лампой. Что-то собирал или может разбирал, весьма увлеченно. Чуткий и внимательный, сейчас он словно погрузился в свои мысли, абсолютно отрешаясь от окружения. От внезапного приветствия и слишком резкого лязга металла падающих за спиной инструментов он сильно дернулся, но удержал в руках детали и даже не вскрикнул. Обернулся на торопливые извинения.
— Яя всё сейчас уберу, не беспокойся. Только не беспокойся. Всё хорошо, только не беспокойся. — В воздухе повис гул вентиляции. — Я уже слышу этот недовольный выдох. И чувствую этот недовольный взгляд.
Рэтчет все-таки выдохнул и неосознанно продолжил наблюдать за внезапно развернувшейся трагедией.
— Дрифт...
Дрифт тихо засмеялся. Он хотел подойти незаметно, и все было бы хорошо, если бы он не зацепился за подготовленные на случай операции инструменты и не свернул их на металлический пол в последний клик.
— Всё хорошо, вот, видишь? Всё так же, как и лежало. Наверное. Кстати. Не могу не заметить, но, вау! это первый орн, когда я вижу тебя уставшим. Мне уже казалось, что ты где-то прячешь сильнозаряженный, либо постоянно вырабатываешь доп-энергию из своих ворчаний.
— Я даже не знаю, пропустить это оскорбление мимо сенсоров или выгнать тебя отсюда.
Рэтчет посмотрел на бота, замечая, как у него за клик исчезла улыбка с фейсплейта, еще раз недовольно выдохнул и повернулся к столу возвращаясь к работе. Разумеется он вслушивался во всё, что происходит в помещении, но теперь перестало происходить вообще что-либо. Привычная тишина начала давить, потому что за ней он не ловил ни слов, ни шагов, ни движений.
— Мне уйти?
Вокалайзер по звуку почти дрогнул, и Рэтчет завис не ожидая такой реакции. Он испугался или обиделся? Или расстроился? Разочаровался?
— Оставайся, если больше не будешь ничего трогать. Ты слышишь?
— Да-да, прости.. Я.. правда случайно зацепил их. Хотел сюрприз устроить..
— Сюрприз. Я не понимаю всего этого, всех этих шуток, ты же знаешь. Знаешь и каждый раз выводишь меня на эмоции.
Дрифт облокотился локтями на угол стола, подпирая голову руками.
— Кто тебя еще будет выводить на эмоции, если не я? Должен же ты хоть когда-нибудь их испытывать... — Он заметил, как чужие пальцы замерли в воздухе, не дозакрутив крепление. — Осталось научиться вызывать хорошие.
— Зачем ты пришел? Просто так? — Рэтчет положил деталь на стол и оперся на него руками. Голос звучал раздраженно. — Хотя нет, дай угадаю. Тебе просто стало скучно. Родимус занят, Ультра Магнус запретил приближаться без до безобразия веской причины, в баре ты ни с кем не общаешься. И вот остался единственный вариант - прийти ко мне.
Дрифт посмотрел в чужую оптику снизу вверх. Ему стало неприятно. Не было в огоньках напротив ничего злого, или презирающего. Даже сейчас в них был какой-то уставший уют, который медик постоянно прятал за своим ворчанием. Все это знали, но он один не хотел это признавать. Как будто это слабость.
— Ты такого обо мне мнения? Слушай, мне не нравится, что ты здесь всегда торчишь один. Такое ощущение, что ты в компании, только когда лазарет набит ранеными или трупами.
— Прекрасно. Очень по-философски. И кто из этих двух категорий ты? Что? Что ты так смотришь?
Дрифт отвел взгляд и невозмутимо начал водить пальцами по столу, вырисовывая узоры вокруг разбросанных запчастей. Он старался не задевать их. Старался, но иногда нарочно сдвигал.
— Ты и вправду очень устал.. Что ты собираешь? Какой-нибудь голосовой модуль? Серво? — Он дошел до детальки, которую врач до недавнего времени держал в руках. Аккуратно подхватил её и покрутил перед оптикой. Что-то маленькое, несуразное и монолитное. — Что-то.. неинтересное.
— Это клапан энерго-магистрали. Может кого-нибудь спасти, если я доделаю крепления.
— А ты можешь... — Дрифт поднял голубую оптику упираясь в чужую напротив. Он уже перестал крутить детальку и мягко поставил ее на место. — ...доделать их позже?
Тишина длилась недолго, но ощутимо тягуче. Медик в своей привычной манере нахмурился рассматривая стол и переводя через клик взгляд на фейсплейт бывшего наркомана и десептикона.
— Что тебе нужно, Дрифт? Ты соскучился? Ты хочешь поговорить?
Бот опустил оптику окончательно отставая от разбросанных кусков металла, и коснулся пальцами ближайшей к нему рыжей кисти. На медленные поглаживания ее тыльной стороны врач отреагировал просто - спустя несколько кликов он взял чужую руку в свою аккуратно, но твердо удерживая.
— С тобой все в порядке? Ты нервничаешь.
Дрифт смотрел на сцепленные манипуляторы и молчал. Сейчас не хотелось шутить или громко орать, как обычно. Не хотелось портить никому настроение.
— Да, я соскучился. — Он не видел реакции на свои слова, но знал, что где-то там, под честплейтом она обязательно есть. Приглушенный свет располагал к чему-то спокойному, а тишина успокаивала еще больше. — Очень, Рэтчет.
Медик лишь хмыкнул. Дрифт понимал, что из всех эмоций он может явно проявлять только недовольство. Все остальные обходились нейтральным взглядом, за исключением некоторых случаев.
— Можешь выговориться, если что-то случилось. Я тебя послушаю.
— Нет, я.. Просто давно тебя не видел. Столько орнов прошло. — Он тихо засмеялся, пытаясь сделать это как можно менее наигранно. — Ты постоянно здесь, я постоянно на мостике. — Его руку сжали немного сильнее, но почти незаметно. Стало и неловко, и уютно, и страшно. Он не смотрел сейчас вверх, но знал, как на него смотрят. Медик не мог просто слушать, он всегда рассматривал, подмечал детали, интонацию, положение тела и даже неосознанные движения. Боты для него ведь не просто ячейка общества, а набор механизмов, в котором он очень хорошо разбирается. Не все любят, когда их читают, а Рэтчет занимался этим рефлекторно. — Я.. просто решил зайти.
— Да-да, ты.. соскучился, зашел проведать, и поэтому ты сейчас перегружаешь свои системы. Зачем так нагревать корпус, если ты просто пришел поговорить? — Он постучал второй рукой по макушке белого шлема. — О чем ты сейчас думаешь?
Он не смотрел вверх, нет. Он смотрел на сцепленные руки. Хотел слышать и хриплый низкий голос, и тишину. Хотел, чтобы его не отпускали, но видимо это и не собирались делать. Они же не на столько близки, чтобы просто постоять так молча, думая о своем? Не настолько, чтобы... Чтобы что?
Дрифт знал, что он сейчас может хоть разрыдаться здесь и это воспримут нормально, поддержат, помогут. Даже наверное оставят на одной из платформ, пока он снова не придет в форму. Проверят системы, дадут энергон с малым зарядом и отправят в оффлайн, долгий и приятный. А придя в актив, он все еще не будет в одиночестве.
Но сейчас это не важно. Потому что он знал, что они близки не настолько, чтобы согласиться на не просто поддержку, а...
— Рэтчет. — Дрифт аккуратно освободил руку из хватки и провел пальцами по рыжей броне предплечья. Медленно и мягко, цепляясь за выступы и проходя по стыкам. — Не спрашивай ничего, пожалуйста. — Он выпрямился. Повел чужую руку в сторону вынуждая корпус развернуться фейсплейтом к нему. — Пожалуйста, ничего не говори.
Все было очень неловко. Рэтчет молчал, выражение фейсплейта кричало о непонимании, но больше всего было беспокойства. Он переживал, вряд ли за себя, и Дрифта это совсем не устраивало.
— Я очень по тебе скучал. Я хочу, чтобы ты знал это. Пожалуйста, не бойся. — Он подошел на шаг ближе, взялся за наплечник, второй рукой прошелся по верхушке шлема, мягко погладил рыжие пластины. — Пожалуйста.
— Ты наркотики принял? Перепил?
Но Дрифт стоял ровно, медленно перебирал пальцами детали, гладил, будто хаотично выводя узоры, как недавно на столе. Он полностью в адекватном состоянии, без сомнения. Врач не двигался, смотрел, ждал ответа и знал, что не получит его. Видел, что Дрифт нервничает, чувствовал, как он начинает почти сжимать броню, спустился кистью к шейным магистралям и мягко давит сзади на шлем.
'Соскучился' Дурак. На столько испугался, что даже не смотрит выше честплейта. Сейчас его надо куда-нибудь усадить, выслушать. Заставить успокоиться. Замолчал, перегрелся и чуть-ли не вибрирует от перенапряжения. Дрифт перешел пальцами к честплейту, потрогал автоботскую инсигнию, спустился ниже. Поднял голову и замер встретившись взглядом. Почти дернулся, когда ему на шлем сзади мягко легла рука, а на фейсплейте появилась еле заметная улыбка.
— Ты ничего не хочешь сказать мне? Например, чего именно ты сейчас так испугался? Или почему ты так перегреваешься?
Теперь замер Дрифт, чувствуя, как его приобняли за спину, а шлем начали медленно поглаживать. По корпусу прошла приятная дрожь, и он немного приблизился к фейсплейту. Клик спустя решился прикоснуться к нему, осторожно, закрыв оптику и односторонне целуя. Его все еще поддерживали сзади, но не прижимали к себе, что было ожидаемо. Дрифт не рассчитывал на взаимность, ни сейчас, ни бриймы назад, когда еще только шел в медблок. Рэтчет бы его не выгнал, не ударил, не накричал. Он был умнее, старше, логичнее и спокойнее. Скорее отстранился бы, и объяснил, что его не устраивает подобное, что он против.
Он закончил свою попытку, уже понимая, что сейчас его ждет долгий и неприятный разговор. Услышал тихий смешок. Ему надавили на шлем, заставляя прижаться вплотную, и поцеловали намного настойчивее, чем он сам. Дрифт ответил, но от неожиданности еще несколько кликов подсознательно пытался отстраниться. Его прижали сильнее.
Это было очень странное ощущение, чувствовать все детали чужого корпуса, буквально вжимаясь в них своими. Его держали крепко, но мягко, и даже сейчас он улавливал эту заботу во всех действиях. Никогда его не целовали так аккуратно. Никогда так нежно не касались. У десептиконов хорошее отношение было редкостью, а для своего прошлого ревнивого партнера он был игрушкой для битья. Сравнивать Рэтчета с ним было идиотизмом, но он не мог не делать этого. Не мог поверить, что ему ответили взаимностью, что не ударили и не взяли после такого признания силой. Коны над ним бы поржали и пустили по кругу за такую слабость и наивность. Он и сейчас боялся подобной реакции, но этот опыт же давно позади, давно далеко в подсознании, застрял очередным страхом и ошибкой в коре процессора.
Он хотел заплакать и сказать спасибо, еще сам не зная за что. Автоботский врач был не просто для него другом, не просто хорошим знакомым или союзником. Он был для него опорой, учителем, к которому Дрифт питал бесконечное уважение, слушался, как наставника. Его спасали, дарили несколько раз новую жизнь и заботились о ней, из-за чего наконец переосмысливший свое предназначение автобот был искренне благодарен и предан.
Рэтчет целовал медленно, не давая всему происходящему перерасти во что-то скорое и неконтролируемое. Он не трогал броню, как это делал Дрифт, не пытался гладить чувствительные места на корпусе. Придерживал, не насильно, не по-собственнически, а просто твердо, чтобы это испугавшееся недоразумение не вырвалось, не убежало и не испугалось еще больше. Сейчас он под контролем, здесь, стоит и не шевелится, готовый на все. Рэтчет остановил поцелуй, но не отстранился.
— Ты пришел сюда за этим? Не отворачивайся. — Он движением кисти повернул белый шлем обратно, втягивая Дрифта в новый поцелуй, но скорее дразнящий, чем глубокий. В губы говорить можно было тише обычного, но характерный полусерьезный тон и хрипота все равно остались. — И с каких пор ты так скучаешь?
— прости....
Извинение вышло из искры из-за стыда и неловкости, но почти затерялось за движениями губ в поцелуе. Его услышали, он точно это знал.
— Ты думаешь, что я злюсь? Или смеюсь и хочу проучить тебя? — Шлем слегка отстранили от фейсплейта, и бот почти сразу опустил взгляд. Серво выкручивало, а процессор явно начал сбоить от излишнего напряжения. Дрифт от внутреннего неприятного жара сжал пальцами первые попавшиеся детали чужой брони ниже честплейта. Это же заметили, верно? Конечно. — Перегрев не обходится бесследно, ты же знаешь. Не стыдно при мне доводить себя до ошибок? Ну-ну-ну, аккуратнее. — Рэтчет удержал чужой корпус, который чуть не свалился. — Сядь, давай.. — Он опустился на пол вместе с телом, сажая Дрифта, не отстраняясь, укладывая на спину и нависая над ним. — ...вот так, спокойнее.
— Прости, я перенервничал, я не мог не помнить о де.. — Он осекся, понимая, что Рэтчет подобного не одобрит. Разозлится, обидится. Мысли мыслями, и только дурак озвучивает из них всё подряд. — Прости.
— О десептиконах? Идя сюда, ты думал о десептиконах? Дрифт..
— Ты мог бы меня убить, будь ты одним из них. Прости, Рэтчет, прости меня, это не имеет к тебе никакого отношения.
— Не имеет? — Он снова поцеловал, но настойчивее прежнего. Белый шлем теперь затылком упирался в пол, а руки все еще цеплялись за чужую броню, хотя очень хотели упасть. Перед таким важным в его жизни ботом он еще не был в настолько открытом положении. Серво были согнуты и раздвинуты, и он был уверен, что медик сейчас между ними. Поцелуй отвлекал от лишних мыслей, и Дрифт погрузился в него, пока не отстранились. — Убить? Я врач. Автобот. Сравнить меня с десептиконом... — Голос прозвучал очень размеренно и спокойно. Вентиляционная система подавилась горячим воздухом и теперь работала с сильными перебоями, от чего тишина стала физически невозможна. — Тшщщ, спокойнее. — Он за подбородок насильно приоткрыл чужой рот чуть больше, чтобы углубить новый поцелуй, услышать, как мембрана вокалайзера начинает захлебываться.
Через клик перевел эту же руку ниже, уже цепляясь за основание бедра и гладя большим пальцем тонкую прослойку брони между серво. Дрифт не смог выдохнуть воздух,
напрягся всем телом слегка прогибаясь в спине. Было приятно, слишком. Он не думал заходить дальше поцелуев, никогда, но сейчас, после всей заботы, хотел еще. Почувствовать какого это, когда тебя не насилуют прижав к ближайшей платформе, не выворачивают сломанные приводы и не набивают рот металлоломом. Эта стимуляция была приятнее всех его прошлых интерфейсов, заботливее всех прошлых партнеров.
Рэтчет иногда переставал целовать с языком переходя на обычные поверхностные поцелуи. Давал передохнуть и хотя бы через рот взять холодный воздух. После нескольких чужих вдохов углублялся снова и слегка замедлялся снизу. Дрифт вел себя неуверенно, но реагировал на любое, даже самое мелкое движение. Рэтчет опирался предплечьем левой руки рядом с чужой головой, и теперь начал гладить верхушку шлема, и иногда удерживать его за выпирающие части, чтобы невозможно было уйти от поцелуя. Броня снизу уже почти накалилась, а бот всё не мог понять куда деться от этих накрывающих процессор движений. Слишком медленных, но очень точных. Рот освободили, давая снова вдохнуть.
— Дрифт, ты можешь сейчас уйти, если не хочешь большего.
Не хочешь? Его спрашивают? Нет, это первый раз, когда уходить не хочется вообще никогда. Рэтчет же не отстранится сейчас? Не оставит его одного, не попросит уйти, если он не ответит? Дрифт неожиданно сам для себя повысил тон вокалайзера, от чего голос вышел слегка сорвавшимся на крик.
— Нет, пожалуйста!
— Не кричи так громко, я слышу тебя. Слышу всё, что ты говоришь, слышу, как ты дышишь, и даже, как тихо стонешь.
Дрифт простонал еще раз, но теперь скорее от чужих слов. Он рефлекторно попытался свести серво, почувствовав, как его ударили статикой с пальцев рядом с портом. Не заметил, как пластину уже сняли, зато чуть не накрыло от последующих приятных движений на кольце плотно сжатых мелких механизмов. Он обрадовался, что освободили только порт, а не коннектор, иначе от неловкости он бы вылетел из медблока пулей.
Порт сочился проводящим гелем, а уже давно включенная приемная система охотно принимала легкие статические разряды. Рэтчет не мог сейчас войти даже пальцами не сломав нежные детали. Дрифт слишком зажался под ним, а от стимуляции еще больше напрягся. Обычно боты наоборот раскрепощаются, а ему будто не хватает нервной системы, чтобы принять всё и требовать больше. Будто закрылся, чтобы переждать не получая удовольствия.
Оптика светила приглушенно, Дрифт уже немного задрал голову. Смотрел
вверх над собой. Он не помнил таких движений, не знал, что сейчас чувствует и хотел скорее отстраниться, чем податься навстречу. Раньше входили беспроса и без прелюдий, ломая порт и закрывая рот всем подряд. Садистов же возбуждают мычащие, столкнувшиеся с препятствием стоны, а не тихие и открытые, из-за которых сейчас он почти задыхался. Его трогали,
гладили, опускались ниже и выше, но Дрифт не понимал, что сейчас чувствует, будто и не хотел понимать. Настолько стало неприятно, что он неосознанно испугался. Внезапно подкатившая паника заставила сжать денты и теперь изо рта не выходило ни звука.
Дрифт сделал страдальческое выражение на фейсплейте и случайно увидел, с каким беспокойством на него сейчас смотрят. Стало еще противнее. Он не может сделать даже самое простое
сложное, не может принять в себя, может поэтому с ним никогда и не заморачивались, а сразу брали силой. Теперь еще и среди автоботов у него будут одни проблемы и недопонимания. Обеспокоенность. Он не хотел вызывать эти чувства, хотел, чтобы Рэтчет улыбался, а не боялся за него. Придурок. Он
сильно ударился коленями по бокам чужого корпуса пытаясь свести серво окончательно.
— Дрифт, тебе больно? — 'Нет, все пⴽеkраsно, не смотри на меня так, пожалуйста,
забудь, не переживай.' Шлем погладили, а от порта отстали, из-за чего захотелось взвыть еще больше. — Ты не привык? Ответь мне. — Тон стал немного серьезнее, и Дрифт запаниковал не зная, что сказать. Он затряс головой утвердительно, потом отрицательно, расслабил фейсплейт на сколько это было возможно и посмотрел в голубую оптику напротив. — Я ничего не трогаю. Тебе сейчас нужно рассла<~>ться. Полностью. На столько, чтобы захотелось в оф<...>айн.
— Пожалуйста, не обращай внимания.
— Ты в своем уме? Я никогда в жизни не хочу больше слы<...>ать подобное. Выкини эту дурь из головы. Ты понял меня?
Дрифт закрыл оптику. Он только сейчас решил отпустить чужие детали и положить манипуляторы на пол. Его начали легко гладить по корпусу, по рукам, проходились от наплечников к пальцам. Вокруг тела все еще был жар, но сейчас он ощущался теплым обволакивающим полем, чем чем-то противным. Ошибки накрывали, но он старался не обращать внимания. Они воспринимали речь с перебоями, вызывали обманные галлюцинации в чувствах и мешались с мыслями.
— Давай, спокойнее. — Поцеловали, но теперь это ощущалось по-другому. Будто он не отгораживается от этого, не пытается противостоять или сказать что-то против. Скорее он теперь полностью за
продолжение. Полностью, максимально, без сопротивления, даже морального, отдает себя. Очень мокро, очень чувственно. — Прод<...>жай. Не смей подо мной напрягаться.
Дрифт застонал в чужой рот. Потребовалось колоссальное усилие, чтобы расслабить низ корпуса, но в итоге он почувствовал, как его снова начали там гладить. Вошли аккуратно, не разрывая поцелуй. Вышли и вошли. Еще раз. Обменивались статикой. Боли не было, только какое-то нарастающее возбуждение и слабое
пробирающее ощущение проникновения. Серво заныли от отсутствия напряжения, но он послушался и даже не пошевелил ими. Сосредоточился на том, как его мягко растягивают и теперь проникают чуть глубже. Где мокрее, горячее.
Слишком приятно. И вправду захотелось отключиться, но постоянное движение возвращало в чувство, а некоторые принятые разряды буквально встряхивали процессор, проходя волной по телу и вызывая мелкую дрожь. Он уже вибрировал, пытался обжать пальцы внутри, почувствовать их рельеф, впустить в себя больше, чувствуя, как по броне струйками на пол стекает смазка. Горячая, жидковатая.
Стекает Накапливается и капает.
— Ты слишком разгорячился. — Ошибки уже давно всплывали одна за другой, а металл, казалось, скоро начнет плавиться. — Постарайся
, дрифт, чтобы через пару бриймов я не откачивал тебя в реанимационном отсеке.
— да, доктор..
Рэтчет слегка ударил по чужому шлему. Уже двумя пальцами он заставлял кольцо порта привыкнуть к растянутому положению, готовя к чему-то большему. Глубоко не заходил, но Дрифт стонал, кажется, от всего подряд, но не наигранно, а искренне получая удовольствие от чужого присутствия. Это очень льстило. Рэтчет замечал раньше, что автобот довольно часто крутится вокруг него, видел, как он смотрит, слышал, как немного странно разговаривает, но понятия не имел, что вызывает именно такие эмоции. Эмоции, которые превратили рассудительного и временами безбашенного воина в комок проводов, который запутался сам в себе и пришел за помощью. Раскрыли всю чувственность, которую он скрывал в себе ворнами и не решался показать.
Дрифт отвечал так нежно и так искренне на поцелуи, что его хотелось целовать еще дольше, чтобы он утонул в них, растаял. Понял, что никто ему здесь не враг, кроме его личных старых страхов, которым, казалось, уже не было места в новом теле и разуме. Казалось.
— Рэт. Чет... О чем ты сейчас думаешь?
Вокалайзер урчал, но в голосе все равно проскочили нотки неловкости. Наверное только про автоботском медике он обычно показывал это чувство.
— Скоро узнаешь. Ты же не думаешь, что я сделаю продолжение односторонним?
Рэтчет специально избегал резких и прямых слов. Если Дрифт смущается от меньшего, то от "коннекта" точно зажмется. В голове крутилось много мыслей и подмеченных деталей, за которые потом хотелось, если не упрекнуть, то хотя-бы попросить объяснения. Еще и эти воспоминания о десептиконах. Нашел, когда о них думать и с кем. Двусторонний интерфейс будет полезен обоим, но придется держать свои эмоции под контролем, чтобы Дрифт не наткнулся на упреки. Или пусть видит всё как есть?
Пальцы уже почти не встречали сопротивления ни у входа, ни дальше. Смазка наполняла весь порт, вытекала, хлюпала. На полу образовалась лужица, но за такое можно было только похвалить. Порт уже перестал смыкаться до конца, пальцы вынули.
Дрифт почувствовал, как от него отстранились
отстали везде, убрали руки, но даже не собирался смотреть. Стыдно, и не понятно перед кем и за что. За обоюдный интерфейс? Двери. Он не закрыл двери. Шлак. Он не хотел на них смотреть, с внутренней паникой отвернул голову в другую сторону и зажмурился сильнее. Это не то, о чем сейчас надо думать, совершенно не то. Нейронку прошиб заряд, мелкий, но его оказалось недостаточно, чтобы на несколько кликов процессор погрузился в вакуум ощущений оставив только одно - приятную, пробирающую до самых крошечных плат дрожь и в голове, и в корпусе. Серво сверху у основания аккуратно придерживали.
— Я буду входить аккуратно. — Голос прозвучал заботливо и тихо. Дрифт не ответил, потому что почувствовал это движение. Как его растягивает внутри, как камера искры будто сжимается сковывая грудной отсек напряжением механизмов. Накрывало подступающими волнами, которые не спешили рассеиваться. Дошли до конца. Он раскрыл рот не в силах даже выдохнуть воздух. — Привыкай, я подо<~>ду.
Дрифт не чувствовал ничего конкретного внутри, будто ощущает пустоту, но все равно что-то физически твердое.
массивное.
Привыкай.
Он расслабился. Успевал ли он раньше ловить хоть какие-то чувства от коннекта? Успевал ли почувствовать что-нибудь кроме резкого удара внутри, когда приемка растягивалась до предела? Когда он задыхался и давился, но даже со свободными руками нельзя было себе помочь,
оттолкнуть. В голову вошел поток эмоций, слов, мыслей. Он не слышал их, не читал, не видел. Они просто принимались процессором как чужие, но возникали как собственные, как-будто выплывали, подхватывались другими и вытекали в нечто новое и более осмысленное. Интерфейс, подключение же уже выполнено. Дрифт начал дышать, чувствуя, как приемная система в этом же ритме сокращается на коннекторе,
просит. Он расслабленно приоткрыл оптику, смотря в темноту под стол. Так много всего в голове. Такой шум.
— Я слышу, как ты меня ругаешь. — Голос вышел тихим, но за ним улавливалось внутреннее напряжение. Он слышит, но ведь и его теперь прекрасно чувствуют. Турмоил очень хорошо умел пользоваться этим, чтобы унизить еще больше, скомпрометировать, наказать или сделать "приятнее". Настолько приятнее, что следующие орны выходить из кварты не хотелось даже по приказу, а на заданиях слово "приказ" для Дрифта уже стало означать "вызов". Его наказывали потом за неповиновение, били, насиловали, и снова это подключение, снова этот
коннект, где снова опускали на дно и заставляли почувствовать себя ничтожеством. Снова неповиновение и снова пытки.
Снова страх.
— А я слышу, что ты не внимаешь моим упрекам. Турмоил? О нем сейчас надо думать? — Чужие руки переместились с серво на торс, почти невесомо ложась за выступающие части. Через клик тело захлестнуло волной дрожи, порт сократился. Дрифт от неожиданности попытался дотянуться до рыжего корпуса. Дотянулся. Но не смог остановить, не смог сдвинуть. Просто докаснулся, прислонился ладонями бессильно упираясь, а потом, прогибаясь в спине и со стоном выдыхая, полурасслабленно схватился за чужие предплечья рядом с рыжими кистями. Приятно. Очень приятно. Очень отрешает от окружения и
даже стеснения. Еще один мягкий толчок и он уже запрокинул голову, переставая осознавать картинку с оптики. — Вот так. Ты же всегда мог прийти ко мне. — Еще толчок. Стон вышел очень нежным. — Всегда мог сказать, что хотел. — До упора, и его буквально пробрало крупной дрожью, но отстраниться не дали. Торс сжали, удерживая на месте, не давая сдвинуться ни случайно, ни нарочно. — Сделать, что хотел.
Дрифт на очередном выдохе еле поднял голову, чтобы посмотреть на Рэтчета. На то, как в него входят, и как он сейчас выглядит. В таком интерфейсе не хотелось быть куском металлолома, лежать и только принимать, пока партнер старается. Лежать и даже не смотреть на него. Но врач выглядел очень даже
уютно удовлетворенно, не было в движениях никакого недовольства, да и взгляд был очень спокоен. Рэтчет смотрел в мерцающую голубую оптику напротив совершенно не отводя взгляда, но иногда меняя его выражение. Точно, он ведь тоже слушает. Видит, как Дрифт считает себя бесполезным сейчас. Рэтчет, если ты слышишь, пожалуйста, прости.
— Ты просто кладезь самокопаний и психоло<...>ческих травм. Мне назначить тебе Ранга, или мы справимся сами?
— Оч.ень смеш.но. Прости.. за Турмоила. Ты. С тобой.. С тобой всё другое..
— Правда? И на сколько же?
Движение стало чуть быстрее. Стоны громче
глубже. Дрифт сильнее сжал пальцами чужие руки, как-будто это помогло бы ему контролировать ситуацию. В голове он пытался просчитать это "на сколько", и каждый клик поглощенные внутри сильные разряды заставляли серво неметь так, что теперь их сложно было даже напрячь. "На сколько"? Слишком сильно. Слишком аккуратно. Слишком мокро. Он отрубил вентиляцию и в помещении остались лишь хлюпающие звуки и тихий ритмичный лязг металла.
Слишком Возбуждающе.
— Слишком, Рэтчет... Слишком приятно..
Дрифт заметил на чужом фейсплейте улыбку. Такую легкую и контрастно спокойную на фоне развернувшегося внутри хаоса, что захотелось поцеловать ее.
вылизать. Снова прижаться к броне, или быть намертво прижатым ею к полу. Все что угодно, лишь бы не просто лежать, не просто смотреть. Не просто стонать. Взяться за руки, почувствовать пальцы покалывающие статикой, или лучше собственными залезть под чужие наплечники, добраться до смазанных маслом суставов, помассировать их. Погладить чувствительные центральные сегменты на пояснице и возможно выше или даже ниже. — ты улыбаешься..
— Значит меня не так и сложно вывести на хо<...>шие эмоции, верно? — Он нарочно вошел пару раз резко, вынуждая Дрифта громко простонать на грани с криком. — Как не улыбаться, когда ты так послушно себя ведешь и при этом смущаешься и стонешь от любого действия? Думал ли я, что когда-нибудь увижу тебя с такой стороны?
Рэтчет немного шире растянул уголки рта. Смотреть, как этот некогда жестокий бот не знает куда деться сейчас от эмоций, было очень приятно. Внутри было горячо, гель всё еще выделялся. Система работает как надо. Прекрасно. Он чувствовал, что Дрифт напрягается, специально обжимает его, усиливает передачу, хотя было сказано расслабиться. При более тесном контакте и открытом трении может легко произойти поломка, но сейчас этот жест скорее усилил разряд, от чего Дрифт сам себя загнал в угол и напрягся еще больше. Рэтчет на это сощурил оптику и тихо усмехнулся, не разжимая губ.
Дрифт сейчас вряд ли осознанно принимал от него информацию о состоянии, видимо с непривычки, но его нельзя было за это винить. У принимающего процессор еле успевает поддерживать работу систем и даже с этим иногда трудно справляется из-за высокой перегрузки и ошибок перегрева. Во время такого и свои то мысли трудно выстроить, а тут следить за чужими. Но Рэтчет понимал, что боту под ним сейчас просто не до этого. Дрифт уже не думал о десептиконах, не думал о двери, которую врач все-таки заблокировал, о неловкости и своей полной пассивности. Он просто хотел, здесь и сейчас, и думал теперь только об этом. Эти мысли всплывали черезчур хаотично и часто повторялись. Рэтчет видел их и параллельно с короткой периодичностью ловил сообщения о перегрузке процессора. Не его собственного, конечно. Это Дрифт сейчас всеми силами боролся за свой онлайн, но остановить чужие действия и начавшуюся подготовку к перегрузке он уже не мог. Накрывало с нарастающем чувством экстаза, с дрожью, которая теперь для Рэтчета дублировалась и мысленно и тактильно.
— Ты сейчас хочешь очень многое, но не настаиваешь и не просишь.
не дергаешься. Первый орн на моей памяти, когда ты настолько не перечишь мне. — Дрифт не понял, что это значит, пока, его запястья не перехватили. Они переплелись пальцами, сцепились, и Рэтчет лег на корпус под ним, опершись на локтевую броню по обе стороны от чужого шлема. Дрифт простонал в фейсплейт напротив от того, что его руки пригвоздили к полу, задрали. Теперь он не может пошевелить даже ими, ничего не может сделать. — Конечно не можешь. Ты ведь должен просто лежать, разве
нет?
Они теперь часто прерывались на тяжелые стоны, но Дрифту не мешали дышать. Он и сам старался как можно дольше не отстраняться, но спустя несколько кликов все равно разрывал поцелуй из-за нового глубокого проникновения в приемку. Иногда его насильно вжимали в пол и тогда приходилось терпеть или стонать, не отрываясь от рта.
Глотать свою слюнную жидкость перемешанную с чужой, и случайно заливать ею мембрану вокалайзера, которая от этого начинала неприятно
приятно вибрировать посередине горла.
Кисти начало щипать от легкой стимуляции статикой с чужих пальцев. Дрифт в очередной раз расслабился, уже даже не пытаясь обжать коннектор, потому что проникновения стали чаще и резче. Нейронка сходила с ума от такой подачи, а сервоприводы в конечностях просто не успевали получить сигнал о движении, до нового сброса задач в процессоре. Теперь он действительно просто лежал, чуть прижатый контрастно прохладным металлическим корпусом, и не мог
напрячь ни одной своей части. Ни одного привода. Входили с легким ускорением темпа, из-за чего промежутки физического и морального отхода от происходящего становились все короче и бесполезнее. Шум внутри процессора, всей этой базы данных, вырос в разы, забивая собой всё, кроме полного принятия движений внутри, трения железа и поверхностных поцелуев, на которые Дрифт уже просто не мог отвечать.
Руки вжали в пол намного сильнее, как и шлем, когда Рэтчет слишком настойчиво втянул в глубокий поцелуй, не давая отстраниться и вынуждая стонать в него. Голова закружилась, движение языка почти совсем замылилось и ушло в нарастающий шум, так же, как и не сбавившие темпа пульсирующие проникновения уже где-то по ощущениям не в нем, а совсем далеко. Процессор принял последние системные ошибки и погрузился в вакуум перерастающий в оглушающе тихую пустоту.
Дрифт еле заставил оптику зажечься. Голова кружилась, но реальность воспринималась очень осознанно. Он лежал. Точно.. На полу. Точнее сидел по ощущениям облокотившись спиной на чужой честплейт. Его мягко обнимали одной рукой, прижимая к торсу ячейку видимо набитую чем-то холодным. Приятный контраст. Приятное всё. Он поднял шлем, почти сразу уперевшись затылком.
— Ты слишком перегрелся. Такая долгая перезагрузка может быть опасна. — Вокалайзер прозвучал недалеко сверху слегка укоризненно.
— Это ты меня слишком перегрел, Рэти..
Дрифт услышал, как Рэтчет подавился воздухом и на всякий случай, обхватившись, прижал чужую руку к себе сильнее, чтобы случайно не получить по фейсплейту.
