И моя кровь — всё, что я вижу, пока ты забираешь у меня душу.

      Тихий звук старинных часов на стене наполнил комнату ностальгическим эхом. Фара уселась у окна, взгляд устремился вдаль, сквозь мелькающие лучи заката. Время, как невидимый путник, незаметно исходило свой путь, оставляя за собой лишь слабые отпечатки на страницах прошедших дней.       Это чувство, что не покидает других, только что покинуло меня.       Сердце Фары обуревали чувства, такие тяжёлые и в то же время невероятно легкие. Прошлое, будто песня, звучало в её душе, заполняя мир перед глазами. Фара решительно отвергала эту песню, как надоевшую пластинку, иголка по которой стала скользить тяжелее, чем раньше.       В темноте комнаты, освещаемой лишь последним горением алого заката, рука сама собой тянулась к той старой, пыльной пластинке.       И я прошла долгий путь, чтобы в этом убедиться.       Фара протянула руку к последней сигарете в позолоченном портсигаре и табачный дым, точно извивающиеся змеи, заструился по комнате. С каждой затяжкой, света в комнате становилось всё меньше, а лёгкие заполняла горьковатая поволока, горча где-то в горле.       Розалинда курила больше. Чаще. Она докуривала до фильтра, пока дым не окрасится в цвет химии, заключённой внутри, и не заставит зайтись тяжелым кашлем.       Я попала под перекрёстный огонь собственных мыслей.              Виски в стакане утолял лишь часть тех эмоций, что блуждала в сознании, исследуя каждый неизведанный поворот, ведущий в самое сердце лабиринта.       В глубоких размышлениях, Фара пыталась согреться в объятиях прошлого, вспомнить каждое встречное слово, улыбку, жест. Но время неумолимо текло, как песок сквозь узкое горлышко. И чем дольше она задумывалась, тем ярче осознавала, как недостаточно осталось времени, чтобы высказать всё, что она хотела бы сказать, сделать всё, что она хотела бы сделать.       И кровь моя на камнях напоминает о том, что ты не со мной.              Фара опустила глаза на пыльный подоконник, заставленный высохшими растениями. Перед глазами сама собой встала Розалинда. Её руки уверенно обвивали тело, дыхание горячо касалось шеи, губы прикусывали кожу, вынуждая смотреть прямо перед собой, на пустующий двор Алфеи за стеклом директорского кабинета.       Сигнал тревоги будет вечно звучать.              Солнце окончательно потерялось за деревьями, темнота окутала комнату, но Фара продолжала вглядываться прямо перед собой, будто хотела что-то увидеть. Что-то скрытое за деревьями и барьером.       Волны смоют с меня оковы.       Дым проникал в глаза, вызывая слезы, но Фара не была уверена, что сигарета имеет какое-то отношение к их появлению.       Кости мои побелеют, плоть исчезнет.       Розалинда умело поджигала сигарету на ветряном газоне Алфеи, сбрасывала угольки одним движением указательного пальца. Фара никогда не смогла бы так, но ей и не нужно было. Розалинда поджигала ей сигарету, сбрасывала обгоревший пепел, заключала запястья в холод металла, обрывисто лаская обнажённое тело.       Так поддержи дыхание моего безжизненного тела!       Фара отдавала ей власть и готова была подчиниться, вне зависимости от того, сковывали ли наручники её руки. Взгляд тянулся к книжном шкафу, за которым томилась её прошлая жизнь — последнее свидетельство того, что она ещё живёт и дышит.       Видит Бог, я не умираю, ведь дышу.       Фара затушила маленький окурок и мысли стали более хаотичными. Руки, сжимающие простынь, язык, касающийся груди, колено, прижимающееся к изнывающему клитору…       Но видит Бог, что другого способа спастись нет.       Портрет Розалинды по-прежнему стоял на столе, словно оживая под взглядом. Ее неподдельно властные черты будто двигались: пальцы грубо приподнимали подбородок Фары, губы с нажимом целовали, лёд голубых глаз мёрз лишь сильнее от взгляда преданных до последнего вздоха каштановых.       Это был экстаз от забытой любви…       Каждое слово, произнесенное Розалиндой, звучало как заклинание. Её речь была точной, ясной, лишенной бессмысленных слов. Она умела внушить свою волю даже самой судьбе, что все равно безжалостно настигла их обеих. Заключила в оковах, ключом от которых обладала лишь сама Алфея.       Я попадаю под обстрел холостыми патронами.       Фара была так молода, когда образ Розалинды стал преследовать её в самых раскрепощенных снах. Она помнила каждый. Помнила, как завороженно смотрела на наставницу, как в Каменном Круге, руки Розалинды без стеснений обхватывали запястья феи, направляя магию в нужное русло, как вспоминала о прикосновениях поздним вечером.       И моя кровь — всё, что я вижу, пока ты забираешь у меня душу.       Любовь и время — два странных компаньона, которые тесно переплетались в её жизни. Как письмо, написанное на песке, которое, возможно, сохранится на долю мгновения, но скоро исчезнет под воздействием ветра и воды. Огня Астер Делла, что непроходимой стеной выстроился между ними. Пепла, что летел по воздуху, падая на макушку. Боли, что жёстко ковала собственные оковы.       И моя кровь — всё, что я вижу, пока ты забираешь у меня душу.