—⋆⁺₊⋆☽☾◯☽☾⋆⁺₊⋆—
Кто сказал, что у богов всё происходит по щелчку пальцев? Захотел, рис заколосился. Захотел, подарил мир и процветание. Захотел, сакуру краше райских кущ раскрасил. Захотел, сделал чрево чьей-то жены плодоносным. Ага, как же. Если бы всё было так просто. Только этим летом Небесная канцелярия носилась с бумажными проволочками и ходила на поклон, оббивая пороги храмов, чтобы хоть как-то уговорить местных божеств сделать сезон дождей более щадящим для простых смертных. А то ведь у каждого своё количество осадков, своя температура и влажность. Настроение тоже своё, больше скверное, конечно. Давеча разгневалась богиня грома. Так над Токио такая гроза бушевала, что даже страшно было в окно посмотреть, не то что из дома нос высунуть. А в пору фестивалей что творится? Половина божеств занята на них, а половина изгоняет разбушевавшихся проклятых духов, ёкаев и прочую нечисть, вылезающую в праздничные дни и после стихийных бедствий. И всё-то им на пятой точке не сидится. Ни в праздник, ни в бурю. Сколько храмов, столько и божеств. И каждого из них нельзя упустить, а то перейдёт на сторону Двуликого Сукуны. И будет хуже ёкаев гадости творить. Поэтому нельзя было допускать появление Безымянных и Забытых богов. Только каждый год их ряды всё множились и множились. Божество без храма, прихожан и небесных хранителей не имело право существовать. Но существовало. Злоба копилась в нём. От того тьма сгущалась. Появление злобных божеств было одной из основных тем на повестке собрания по случаю приближающегося Обона. Мина сидела за искусно расписанной ширмой, подпирая подбородок кулаком. На маленьком столике стояла пиала с сакэ. Нетронутая. Будто ей делать нечего, кроме как сидеть, выпивать под бубнёж про то, как смертным не угодишь и пора бы возрождать величие богов, а не бегать с выполнением нормативов по божественным задачам каждый месяц. Мину, как богиню молодую и трезво смотрящую на вещи, больше заботили дела насущные. Например, как прогнать прихвостней Сукуны с подведомственных ей земель, как прокормить двух прожорливых хранителей-кицунэ, совести не имеющих. И что ей делать с приближающимися праздниками по случаю любования Луной, чтобы ни один придурок не утоп в реке. А то она каждый год устала ругаться с божеством местных водоёмов, чьи хранители не могут не раскачивать лодки и совершенно не следят за поверхностью воды. Люди тоже хороши — нет бы, чтобы с земли полюбоваться на небесное светило. Вместо этого отправляются на водоёмы без спасательных жилетов, да ещё и пьяные. Все в воду прут. И кто придумал, что смотреть на луну с лодки на середине озера — хорошая идея? Тут ни один бог не справится. А сколько будет желаний и просьб... Особенно от всяких парочек. Мина богиня Луны, а не любви. Но по мнению людей, раз «юная дева», значит, в делах таких сведуща. А ещё надо будет храм к таком количеству прихожан приготовить. Гето и Годжо гонять по поручениям… Мина горестно вздохнула. Попыталась вспомнить, а не забыла ли она запереть амбар с сакэ. Хотя, Годжо везде лисий нос просунет. А Гето ему в этом подсобит. Мина вдруг представила, как эти два горе-лиса вместо домашних дел сидят под вечно цветущей сливой у неё в саду и распивают чарку-другую. Как в прошлый раз. Вот же лодыри. Хвосты им повырывает, как вернётся. А если даже они распивать ничего не будут, то вырвет для профилактики. В прошлый раз достопочтенная Куран-но-микото подарила ей молнии в бутыле сакэ. Мина выпустила их не задумываясь. Так её дорогие хранители вмиг протрезвели. — Амацуки-химэ-но-ками опять не слушает, — раздался шёпоток сбоку. — Конечно, молодые богини нынче все поголовно сильные и независимые, считают себя умнее других. А самим едва ли за сотен семь перевалило. — Да какой там. Она наверняка мечтает вернуться в объятия двух красавцев-хранителей. Что ей среди нас, старпёров древних делать. Мина вновь тяжело вздохнула. Эти страпёры хуже смертных, пороки которых осуждают. А красавцев-хранителей кроме сакэ и вкусное еды ничего не интересует. Прожёрливее гусениц в летний зной. Собрание плавно перетекло в обсуждение проблем с Королём проклятий, тёмным богом и бедствием всех бессмертных и смертных — Двуликим Сукуной. Он распоясался до непозволительного в последнее время. Будто когда-то было иначе. — Вот если бы она не увела у Двуликого Сукуны лиса, не было бы у нас сейчас проблем. Он бы так не бушевал. — Эй, почтенные, — лениво протянула Мина. — Если бы я не «увела» у него лиса, у вас бы была не одна проблема, а две. И тогда бы кое-кто хватался за седые головы чаще. Шептавшиеся боги скривили божественные морды так, будто им вместо подношения под нос подсунули лошадиный навоз. И отвернулись. Чёртовы сплетники. И вообще, Мина чисто технически никого у Сукуны не уводила. От него самого ушли по доброй воле. И сначала вовсе не к ней. Но будет ли разбираться тёмный бог с разбитым сердцем в перипетиях лисьей логики? Разумеется, нет. Ему проще творить хаос. Ну, бросили его и бросили, чё местью заниматься? Не по-божественному это как-то. Собрание шло своим чередом. А у Мины на душе бэко-нэко скреблись. Неспокойно сейчас в храме. Ох, как неспокойно. И двум зашики-вараши с лисами не справиться. Как бы не были ответственны Юджи и Мегуми, а с двумя пьяницами совладать может только она. И интуиция её не обманула. Божественное провидение, чтоб его. Мина возвращалась с собрания в тяжёлых раздумьях о предстоящих праздниках и о том, что ёкаи совсем распоясались. Сукуна всех своих прихвостней с цепи спустил. И смертным теперь от бедствий спасу нет. За две тысячи лет ничего в методах Двуликого не поменялось. Врата тории Мина миновала спокойно. Прошла ровно посередине, как и полагается хозяйке здешних мест. Но не успела Мина толком разглядеть храмовые своды изящных крыш, упирающихся в небо плавными изгибами, как к богине подлетели два домовичка: один мальчик-тигрёнок, дугой мальчик-волчонок. Юджи и Мегуми. — Достопочтенная Амацуки-химэ! Мы пытались их остановить! — воскликнул Юджи. — Но кто бы нас послушал, — мрачно заметил Мегуми. У Мины задёргался глаз. Святилище разрушено. Храмовые своды покосились из-за разнесённых в щепки несущих столбов. От умывален, где обычно прихожане совершали ритуал омовения перед посещением храма, и камня на камне не осталось. Вода из них хлестала струями, как из открытых ран земли. Цветы примяты, дорожки усеяны мусором, камнями, щебнем, черепицей и щепками. И посередине этого празднества безобразия и хаоса, вцепившись друг в друга, стояли Годжо и Гето. Лисы замерли, почувствовав присутствие хозяйки, точнее, злобную ауру, наполнившую воздух. Оба медленно повернулись в сторону стоящей у ворот тории богини. И мгновенно протрезвели. Многие боги шептались за спиной Мины, мол, досталось ей такое сокровище в хранители. Сразу два лиса. Отхватила себе, молодуха, умельцев в магии и сведущих в мудрости. Сильных воинов и преданных управителей. Один был белым, как снег, и одет в кимоно небесно-голубых оттенков. Утро. Второй был тёмен, как вечер. И одежды его сочетали в себе оттенки от сумерек до тёмной и непроглядной полуночи. Настоящая ночь. Но вот клетку мозга они делили на двоих. Чёртовы кицунэ! Ни один бог бы не совладал с этими дьяволятами! — Это не я! — воскликнули они одновременно. — Это он! И указали друг на друга. Мина молча простёрла свою божественную длань. И с каменным лицом выпустила из пальцев три сгустка яркого света, похожего на лунных зайчиков. Точнее, кроликов. Шарообразные комочки света быстро разделились на несколько десятков, а десятки на несколько сотен лунных кроликов. Пушистых, милых и жаждущих убивать. По легенде персиковое дерево вечной жизни на Луне богине помогали охранять именно белые кролики. Это знали все, но мало кому была открыта истина: эти твари оказались злобными и всеядными. Даже могучим лисам не совладать с божественным гневом. Кролики бросились на Годжо и Гето. Те кинулись бежать от сотен маленьких пожирателей плоти и душ, вытканных из лунного света и божественных сил Мины. — Кроличий побег, — сказал Мегуми. И показался Мине на редкость довольным. Она тяжело вздохнула и побрела к сливе. Вечно цветущее дерево стояло посреди хаоса и раздора, а под ним красовалась небрежно оставленная бутыль сакэ и две пиалы. Значит, устроили драку они не на трезвую голову. И чего опять не поделили? После собрания у Мины не было сил выяснять. Утешительной музыкой ей служили крики и ругать бегающих от армии лунных кроликов по храмовому двору Гето и Годжо. Словечки звучали отборные. Мина за все семьсот с лишним лет таких не слышала. Она уселась под сливу. И стала ждать. — Может, вы смилуетесь над Годжо-саном и Гето-саном, досточтимая Амацуки-химэ? — спросил Юджи, сев по правую сторону. — Они сами виноваты, — сказал Мегуми, сев по левую. — Ну, не кроликами же их наказывать, — заметил Юджи. — Это слишком жестоко. — Тут согласен. Пооткусывают хвосты, совсем бесполезными этих лодырюг сделают, — кивнул Мегуми. — Или не хвосты, — пробубнил Юджи. Мина тяжело вздохнула. Посмотрела на хранителей, забравшихся на крышу храма и наблюдающих, как кроличья масса прирастает к стене, забираясь друг по дружке всё выше и выше. И ведь никакая лисья магия божественной не ровня. Мина подняла ладонь вверх. И кролики перестали забираться друг по другу до своих жертв. — Эй, лисьи морды! Оба мгновенно повернулись к ней. — Сейчас вы вручную это всё восстановите. Без магии. И только попробуйте мне снова подраться или ослушаться! Скормлю кроликам. Лисы переглянулись. Годжо что-то шепнул Гето. Тот замахнулся, чтобы дать товарищу подзатыльник, но осёкся, глянув на богиню. — Вот ещё, — фыркнул Годжо. Гето тяжело вздохнул и снял с его головы удобно устроившегося между ушей кролика. В пылу погони тот запрыгнул лису на шевелюру и стратегически выжидал. Годжо скривился. Замахал хвостом. Дёрнул ушами. — Кто сакэ притащил, пока я тихо-мирно храм охранял? — спросил Годжо. — Ты его не охранял, ты гонял мелких божков лисьим огнём, — сказал Гето. — И вообще, мог не соглашаться. — Кто ж от такого сакэ откажется? Сам-то думай, что говоришь, — фыркнул Годжо. — Тогда за хвост меня мог и не дёргать. — Подумаешь, дёрнул. Не надо было им размахивать. Кролик в руках Гето забрыкался. Кроличья масса внизу вновь активизировалась. Это Мина начала терять терпение. Посмотрела на горе-хранителей. И отвернулась, скрестив руки на груди. Через мгновение кролики исчезли. — Ну вот, обиделась. Уж лучше бы дальше злилась, — тихо сказал Гето. — Как с ней сложно, — заметил Годжо. — С тобой ещё сложнее, — с укором глянул на него Гето. — Уж кто бы говорил! — воскликнул Годжо. Оба знали, обиженная Мина хуже Мины в гневе. Хотя это всё равно, что шило на мыло променять. Мина взяла бутыль сакэ, предназначенного специально для грядущих праздников. Взяла пиалу, из которой пил Годжо. И набрала полную, до краёв. Лисы переглянулись. И тихонько спустились с крыши. К вечно цветущей сливе шли не два рослых юноши, а два пёстрых пушистых лиса. Один белее снега, серебрившегося под луной. Другой чернее ночи. Пышные хвосты, обычно распушённые над головами, как искусно расписанные веера, опущены вниз, ближе к земле. Взгляд виноватый. Приём запрещённый. А что делать? Раз хозяйка аж сакэ пригубила. — Подлизы, — в один голос сказали домовички. Но бесшумно отодвинулись в стороны от Мины, чтобы дать место старшим хранителям. Гето осторожно обогнул колени богини в жемчужно-бирюзовом кимоно и пристроил голову на них по левую сторону. Годжо боднул Мину в правое бедро лбом. И, не дождавшись реакции, устроился зеркально Гето. Оба устремили взгляды, полные раскаяния и вселенской скорби на богиню. Мина какое-то время сидела, не обращая на них никакого внимания. Но потом всё-таки взглянула. И вспомнила то зимнее утро. И кровавые следы на снегу. Две дорожки от лисьих лап. В воздухе тихо кружились снежинки. Небо было опрокинутой вниз чашей, по стенкам которой растеклось молоко. Лунная богиня шагала под красным зонтом, который ей давеча подарил дракон из местной реки в качестве приветственного подарка. Зонт над головой держала нянечка — крепкая старушка, спустившаяся с богиней из Лунной столицы на Землю. Мина медленно шла по кровавым следам, пока под вечно цветущей сливой в её саду не наткнулась на двух лисов. Ха, лисов, громкое заявление. Это были два комочка живой плоти, жавшиеся друг к другу, чтобы спастись от холода. Шерсть на их шубках скаталась от крови и грязи, кое-где виднелись проплешины и раны. Но лисы упорно цеплялись за жизнь. Мина чувствовала это. Один, которого можно было раньше назвать белым, если бы не перепачканная шерсть, поднял острую лисью морду и открыл глаза. Мина обомлела. Таких она не видела ни у одного существа. Ни по ту сторону бытия, ни по эту. Глаза лиса сверкали, как драгоценные камни, гранями поймавшие солнечные лучи. Лис зарычал зло. Оскалился яростно. — Лучше убейте его. Этот паршивый ёкай дикий. — Дикий, говоришь, — улыбнулась Мина, наклонив голову вбок. Она присела на корточки и протянула руку к чёрному лису. Белый мгновенно вцепился в девичью ладонь. — Химэ! — воскликнула нянечка, отбрасывая в сторону зонт. Она была готова применить магию для защиты госпожи. Но ей не дали. Сама Мина не дала. Лис приглушённо рычал, не выпуская из пасти чужую ладонь. А Мина не спешила её высвобождать. Боль для неё не значила ничего. Богиня не пыталась навредить лису. И тот это понял. — Позволь мне помочь твоему другу, — сказала Мина. — Госпожа, этот лис посмел пролить вашу кровь! — воскликнула нянечка. — И вы хотите им помочь! Помочь проклятому ёкаю?! Снег падал на жемчужно-серебряные волосы лунной богини. Её зелёные глаза смотрели на белого лиса без злобы и ненависти. Не как на предателя. Не как на чудовище. А с теплотой. Кровь струилась по девичьей руке, обвивала запястье рубиновым браслетом смерти и падала то на снег, то на шерсть тяжело дышащего чёрного лиса. — Если ты так им дорожишь, то позволь помочь, — повторила Мина. И белый лис выпустил изо рта её ладонь. Которая тут же легла на израненный бок чёрного лиса. Вкус её крови Годжо помнил до сих пор. Сколько он ходит по этой земле, а слаще и в тоже время ужаснее ему на язык ничего не попадало. Он ещё раз боднул Мину в бок. Она тяжело вздохнула. И отставила в сторону чарку сакэ. На прозрачную поверхность тут же упал розовый лепесток. Нежные ладони легли на головы кицунэ. Ещё один тяжёлый вздох вырвался из груди богини. Заботливые пальцы погладили лис между острых ушей. — Вы сегодня же восстановите всё. И без драк! Лисы фыркнули в знак согласия. — И никакого сакэ. Месяц! Годжо издал звук, похожий на возмущённый тяфк. — А ты, как я погляжу, хочешь все два? На этот раз Годжо тяжело вздохнул. — И да, советую вам не прохлаждаться и начать работу прямо сейчас! Лисы и с места не сдвинулись, продолжая ластиться к рукам богини. — Я по-хорошему прошу. Ноль реакции. И тут на колени к Мине прыгнул лунный кролик, забавно шевеля усами. Лисы мгновенно бросились в рассыпную. А лунная богиня довольно погладила кролика по нежной спинке. Чего не сделаешь, чтобы проучить хитрых хранителей.—⋆⁺₊⋆☽☾◯☽☾⋆⁺₊⋆—
В следующей части: обиженный тёмный бог с разбитым сердцем злится на лунную богиню. Сможет ли он перестать вести себя, как ребёнок, у которого отняли игрушку? Или всё-таки лисам-хранителям придётся спасать свою госпожу?