Облаченные в алое

Однажды обитатель Небес, до одури прекрасный, но совершенно недосягаемый и холодный, как свет луны, сжалился над грязным и потрепанным демоненком, воющим от голода в морозную ночь... Но мог ли он знать, что заморенный мальчишка, столь яростно терзавший его белоснежные ладони (в отчаянной попытке поглотить рисовые зернышки), спустя несколько лет ворвется в Божественное Царство и посмеет просить его руки? Разумеется, нет! Поэтому, направив тогда духовную энергию в даньтянь, Чу Ваньнин (казалось, несколько смущенный) лишь громко выкрикнул: «‎Наглец!»‎ — и тотчас же поспешил скрыться в золоченом дворце, гневно сверкая своими чудесными глазами феникса. Но так уж вышло, что Мо Жань был «‎человеком»‎ слова. И если с темно-сливовых губ срывалось: «‎Золотце, я вернусь через три дня!»‎ или «‎Клянусь, я выкраду тебя снова!»‎, то это могло означать лишь одно: Владыка демонов беззастенчиво вторгнется в роскошные покои, подхватит рассерженного бога на руки и, заливаясь диким хохотом, вновь примется осыпать бледное лицо поцелуями, мягко касаясь теплой кожи. А потом... ...наверняка будет вкрадчиво шептать: «‎Ваньнин, Ваньнин, Ваньнин...»‎ Из далеких воспоминаний обитателя Небес вдруг вырвали женские голоса. — Должно быть, госпожа чертовски хороша собой, — пролепетала рогатая девица, в смущении опустив кудрявую головку вниз. — Говорят, Его Величество двадцать лет бегал за этой особой! — прокричала вторая, совершенно не замечая косых взглядов. — Так и есть, сестрица, — когтистым пальцем теребя пряди светлых волос, кивнула третья. И в толпе демонов тотчас же пронеслись восторженные шепотки, когда из-за колышущихся багряных занавесок паланкина показалось неземной красоты лицо. — Мужчина?.. — Неужто дражайший супруг Его Величества снизошел с Небес?! — Угу. Невероятное сияние! — Эй, отойдите в сторону! Я ничего не вижу! — Прошу прощения, а еда будет? — Ах, я так завидую Его Величеству! — И я... — Пф-ф, чему тут завидовать? — Сегодня какой-то праздник? — Ты совсем глупый?! Едва различимые обрывки фраз долетали до ушей Чу Ваньнина — и их кончики напоминали лепестки излюбленной крабовой яблони. Облаченный в свадебные одежды, богато расшитые золотом и украшенные драгоценными камнями, он старательно приглаживал мягкий воротник. Кожа Чу Ваньнина была молочно-белой, и багряная ткань отбрасывала рдяные отсветы на высокие скулы, придавая ему некое очарование. Мерно покачивающийся паланкин (с вышитыми на обивке цветущими лотосами), который несли четверо слуг, неторопливо направлялся в сторону величественного дворца. Лицо Чу Ваньнина выражало полное умиротворение и спокойствие, раскосые глаза вглядывались вдаль, однако в глубине души его царило изрядное смятение. Среди обитателей Небес ходили разные слухи: одни утверждали, что «‎белоснежный»‎ Юйхэн связался с гадким демоном, чтобы свергнуть Верховного Владыку; другие считали, что Мо Вэйюй применил технику соблазнения, вознамерившись использовать прекрасного небожителя в своих целях; третьи верили, что это самое что ни на есть сладострастие! В общем и целом, об их пылком романе, казалось, было известно каждому. Но в то время как «‎праведные»‎ уста богов изрекали словесные яды, Чу Ваньнин, заласканный до одури, зацелованный до искусанных губ, все сиял да сиял. Приятное тепло от чужой улыбки (и двух медовых ямочек) разливалось в груди, как мед — медленно, сладко, тягуче. Однако его тотчас же заменяло отвращение к себе. Сдержанный, отчужденный и некрасивый — будучи таким, разве мог он сделать Мо Жаня счастливым? Но прошли годы — и вот теперь, открытый и взволнованный, он восседал в свадебном паланкине, казавшимся бледно-розовым в лунном свете. Чу Ваньнин успел привыкнуть к изумленным перешептываниям и одобрительным смешкам, которые обволакивали со всех сторон, словно мягкое одеяло, поэтому внезапная тишина заставила его испустить негромкий вздох. — Господин, мы прибыли! — совсем рядом раздался визгливый голос носильщика. — ... — Господин, направляйтесь в Большой зал. — ...Да. Ткани, закрывавшие паланкин, зашуршали, и из-под полога показалась бледная рука, облаченная в красное. Демоненок испуганно ойкнул: — ...П-прошу, не говорите Его Величеству, что я... что я вас видел! Бог лишь сдержанно кивнул, и демоненок, торопливо прошептав: «‎этот покорный слуга благодарит господина за милость»‎, тотчас же поспешил рассеяться бесформенным сгустком. Паланкин остановился около яблоневого сада. Запах спелых плодов стоял повсюду — Чу Ваньнин затаил дыхание и плавной поступью двинулся в сторону золоченого дворца. Его длинные волосы были собраны в высокую прическу, поэтому оставшиеся пряди ниспадали чернильным водопадом; звенели дорогие украшения и изящные заколки. Чу Ваньнин обошел величественную колонну, легким взмахом кисти распахнул двери — и замер. — Я тебя уже заждался, красавец, — гордо восседая на мраморном троне, игриво произнес Владыка демонов. Смотря своим мечтательным взором, он поднялся с места и, царственно покачивая мощными бедрами, в два шага оказался подле Чу Ваньнина — жемчужная гуань в его шелковистых волосах слегка качнулась. — Сам же решил встретить меня в паланкине, — спокойным тоном изрек последний. — И к чему все эти украшения, Ваше Величество? — Ах, уже «‎Ваше Величество»‎? Но ведь прошлой ночью ты так сладко кричал мое имя, и... — Мо. Вэй. Юй!.. Мо Жань звонко рассмеялся, запрокидывая голову и обнажая ровные белые зубы. В следующую же секунду его крепкие руки заплыли по талии, прижимая бога к себе, и тонкие губы накрыл жадный поцелуй. Каждое касание к теплой коже, каждое движение языка и губ сводили с ума, пуская это ощущение все ниже и ниже. Кончики ушей Чу Ваньнина зарделись, и он поспешил отпрянуть, напоследок грозно встряхнув широкими рукавами. — Бесстыдник! — Еще какой, — усмехнулся Мо Жань. — Смотри, Ваньнин. Демон щелкнул когтистыми пальцами — и в воздухе повисли две чарки, до краев наполненные грушевым вином. В нос тут же ударил терпкий запах алкоголя, а кровь — в голову. Она запульсировала в висках, вновь растекаясь и распространяясь по всему телу. — Это... — сердце Чу Ваньнина заколотилось, как бешеное. — Давай уже сделаем это, золотце, — тихим, почти севшим голосом прошептал Мо Жань. Время, казалось, остановилось. Однако мгновение спустя возлюбленные припали к чаркам влажными губами, распухшими от поцелуев. Пальцы тотчас прошибла мелкая дрожь, но они только крепче сжали сосуды. Двадцать лет... Подумать только... Двадцать лет прошло, прежде чем они наконец-то совершили три земных поклона, один из которых был предназначен друг другу. Все барьеры пали и разбились — а пламя, что исходило от обоих мужчин, способно было сжечь, испепелить. — ...Мо Жань, отпусти меня! — Не хочу, — ответил демон и лишь сильнее стиснул пальцы на округлых половинках. — Ты порвешь одеяния! — Чу Ваньнин попытался было вырвать багряную ткань, но Мо Вэйюй снова потянул ее на себя: — Их и так придется снять, — хмыкнул он. — Да как ты... — Смею. Еще как смею, — Владыка демонов извлек из собственного рукава, расшитого золотистыми драконами, парчовый мешочек, после чего потряс им перед раскрасневшимся лицом. — А еще я собираюсь оставить его у себя. — ... — Эй, Ваньнин. — ... — Золотце. — Что? — С днем рождения. На алых губах Мо Жаня расцвела нежная улыбка, а Чу Ваньнин оторопело захлопал глазами. И только судорожный вздох вырвался из его груди, когда несколько сотен роскошных фонарей багряным вихрем взмыли ввысь, освещая счастливые лица супругов. Еще несколько лет назад обитатель Небес имел ужасную привычку забывать об этом чудесном дне. И кто бы мог подумать, что однажды в его жизнь ворвется один несносный демон, который будет помнить о нем вечно... — А-ах... М-Мо Жа-ань... — Чу Ваньнин сдавленно застонал, стоило парню надавить рукой на поясницу, заставляя еще сильнее прогнуться. — Неужели тебя так заводит этот фильм? — ловким движением он перевернул Чу Ваньнина на спину и принялся медленно водить кончиками пальцев по кубикам пресса. — А-ах... Прекрати... М-мф... — Что именно, золотце? — усмехнулся Мо Жань и провел ладонью от голени до колена, пухлыми губами припадая к внутренней стороне бедра, мокро расцеловывая. Он выдохнул горячий воздух, наблюдая за тем, как оголенное тело под ним покрывается мелкой россыпью мурашек. — Ты же сам... сам знаешь... — Но я ведь тупой... Ты говорил об этом вчера. Помнишь? Чу Ваньнин бросил на него гневный взгляд. Вот же наглец! Гордо вскинув голову, он прошипел что-то нечленораздельное сквозь стиснутые зубы. — Золотце, скажи погромче... Чего ты хочешь? — все никак не унимался Мо Жань. И под затянутым дымкой желания взором Чу Ваньнин облизнул свои тонкие губы: — В-войди в меня... — голос его напоминал комариный писк, однако этого было достаточно — парень тотчас же закинул тонкие икры к себе на плечи и одним движением вогнал невероятно крупный, сочащийся смазкой член в распухшее колечко мышц. Одной рукой он обхватил затылок Чу Ваньнина, приблизился и вновь вовлек его в голодный поцелуй — тяжело сглотнув, последний сипло втянул воздух носом. Придерживая мужчину под бедрами, Мо Жань не переставал сжимать и оттягивать идеально округлые ягодицы, вбиваясь в них яростно, глубоко. Чу Ваньнин жадно глотал воздух, сжимаясь внутри, и откидывал голову назад — чужому взгляду открывался соблазнительный кадык, в который хотелось впиться зубами. Перед глазами стояла пелена, только отголоски бархатного голоса звенели в ушах: — Давай, золотце... Покричи для меня... Хрипло выдыхая, Мо Вэйюй не сбавлял скорости, когда переместил горячую ладонь с покрасневшей ягодицы на блестящую головку. Он скользнул по ней ногтем, дразняще надавливая на щелочку. Грудь Чу Ваньнина часто вздымалась, а на лице горел лихорадочный румянец. Он и без того беззастенчиво стонал, расцарапывая медовую спину Мо Жаня, а последний ловил себя на мысли, что может вполне кончить от одних только этих звуков... Разгоряченная плоть вскоре покинула влажную расщелину. Парень дышал отрывисто. Пальцы одной руки сжимались на коленке, в то время как вторая оглаживала мягкие стенки. — Золотце, а давай поженимся? — наклонившись к зардеевшемуся уху, лизнув крохотную родинку за ним, хрипло прошептал Мо Жань. Прикосновение обожгло, вспышкой удовольствия прострелило от копчика до макушки. Сверкая своими темными (почти черными) глазами, Мо Жань снова позвал: — Ваньнин?.. И Чу Ваньнин наконец очнулся — разлепил взмокшие ресницы... ...и медленно кивнул.