Хочу поцеловать тебя

У нее такие розовые щеки и незаметные веснушки, которые хочется обводить пальцем и считать их количество вслух, потому что каждая из них такая уникальная и милая. Нет, она сама милая, эти глупые веснушки никогда не сравнятся с ней. А еще улыбка — скромная, но яркая улыбка, которую хочется рисовать, хоть и кистей никогда не видела в жизни, а еще хочется сцеловать ее, чтобы не показывала никому — не достойны. Только она достойна. Можно ли ей так думать? Комната была такая пустая и тихая без нее, без нее было так серо и грустно, насколько не бывает в самый дождливый осенний день. Нет, жизнь без Кохане еще хуже — без Кохане нет жизни. Вакуум. Жизнь без нее ощущается как вакуум — пусто. Так хочется держать ее и не отпускать, никогда не отпускать, дать ей запускать пальцы в синие лохматые волосы и слышать на ухо: «Ты такая красивая, Ан-чан». Прижиматься всем телом к ее — хрупкому, маленькому — и слушать биение сердца, которое было роднее любой написанной песни. «Ан-чан, обними меня сильнее» Нет, ты стеклянная. Хочется дышать ей на ухо и слышать смешное: «Мне щекотно!» И начинать дышать сильнее, только чтобы услышать этот заразительный смех еще раз, даже если это продлится секунду. Это будет самая дорогая секунда в ее жизни. Каждая секунда проведенная рядом с яркими желтыми глазами, которые загораются жизнью, когда они видят котят на улице, проведенная рядом с маленьким носиком, который смешно двигается, когда она смеется, были лучшими моментами в ее жизни. Можно ли ей так думать? Смотреть на нее, в ее мягкие глаза с морщинками в уголках от смеха. Слушать ее истории, но думать исключительно о ней — о ее мягкой коже, сладких губах, которые она искусала от нервов и о ее волосах цвета летнего солнца — не удивительно, она сама была как лучик солнышка. Хочется провести ладонью по ее руке, только чтобы почувствовать, насколько мягкая и нежная она была на ощупь, проверить, что перед ней сидит настоящий человек, а не галлюцинация, от которой можно сойти с ума. Она хотела сойти с ума. Ее хотелось держать — крепко-крепко, чтобы никто не забрал, носить на руках и обращаться настолько бережно, насколько люди не обращаются с хрусталем. Положить на кровать и целовать, сначала в щеки, а потом в губы — нежно, аккуратно. Обвести языком ее верхнюю губу, а на выдохе проникнуть в рот, очерчивая белые зубы. Повторять ее имя ей в рот — бесстыдно и громко, пока она дотрагивается до голых участков кожи и обжигает их своим теплом. Она бы отдала всю себя и не требовала ничего взамен, лишь бы ей дали возможность ощущать ее рот на себе, ощущать ее путешествующие руки на своем теле и тонуть в пучине удовольствия, которое она больше никогда не испытает. Стук в дверь. — Ан-чан, о чем ты хотела со мной поговорить?