***
Остаток вечера был безнадежно утерян, но никто из этих двоих ни за что не променял бы его на какой-либо другой. Только после того, как мальчишка вернулся вторым по очереди из душа, старший смог заметить несколько бордовых отметин на его шее… и почти по всему телу, хотя он абсолютно не помнил, в какой момент мог их оставить. Однако Чонгука, кажется, это совершенно не беспокоило. Смущало — да, выражаясь в легком румянце на его щеках, но довольная улыбка слезать с лица никак не хотела. Мин тяжело вздохнул. — Твой брат меня прикончит… — обреченно протянул он, представляя охуевшее — никак не меньше — лицо Хосока. Юноша рассмеялся, подходя к Юнги, и, чуть заметно поморщившись, прилег рядом на кровати, которую старший уже успел перестелить. — Прости, малыш, это скоро пройдет. Под «этим» Мин имел в виду неприятные ощущения, которые теперь иногда возникали у Чонгука после их первого совместного сексуального опыта подобного рода. Он коснулся рукой влажных темных волос, поправляя пряди, а мальчишка перехватил его кисть и поднес бледные пальцы к губам, легонько касаясь. — Хён… — негромко позвал он. Юнги с легкой хитрецой во взгляде приподнял уголки своих губ. — Мне показалось, совсем недавно ты обращался ко мне по-другому. Лицо Чонгука вдруг непроизвольно вспыхнуло яркой краской, и он как-то возмущенно и беспомощно приоткрыл рот, но потом вновь его закрыл. Его внезапное смущение было чем-то по-особенному милым, от чего просто нельзя было оторвать взгляда, но старший решил все же не издеваться, поэтому спокойно произнес: — Эй, ты можешь звать меня, как тебе удобно. Юноша недовольно вздохнул, смотря куда-то в сторону, но вскоре вернул себе прежний цвет лица. Он больше ничего не сказал, а вместо этого стал задумчиво вглядываться в черты Юнги, водя взглядом по темным бровям, переносице, чуть покусанным губам и обратно, а затем осторожно повторил этот же путь, но уже кончиками пальцев, едва прикасаясь к бледной коже и заставляя старшего прикрыть веки. — О чем ты думаешь? — тихо спросил он, не открывая глаз. — Просто любуюсь, — ответил Чонгук, в голосе которого проскочила приятная улыбка. Мин не мог сказать, сколько они так пролежали, но он, вероятно, от таких успокаивающих манипуляций в какой-то момент уснул, потому что когда открыл глаза в следующий раз, в окно уже бил легкий солнечный свет. И хоть до их кровати слепящие лучи не дотягивались, комната больше не была покрыта ночным мраком, а значит, суббота уже вовсю сменилась воскресеньем. — Доброе утро, хён, — послышался ровный, но сонный голос практически возле уха, а затем мочки легонько коснулись теплые губы. Юнги сгреб в охапку лежавшего под боком Чонгука, плотно прижимаясь и водя кончиком носа по чужой шее, на что мальчишка несильно рассмеялся. Наверное, это был первый раз, когда он проснулся раньше старшего, и впервые с кровати не хотелось вставать настолько остро ощутимо. Однако им необходимо было возвращаться в Тэгу, поэтому с явной неохотой оба парня поднялись с постели и начали собирать вещи. Мин постоянно задерживал взгляд на покрытой бордовыми отметками шее Чонгука, а потому перед выходом подошел к нему и застегнул его джинсовку до самой последней пуговицы, что, к сожалению, абсолютно не помогало скрыть цветущие на коже яркие пятна. Ему было плевать на свой внешний вид, но вот чтобы глазели на юношу — Юнги не хотелось. Тот чуть нахмурился, но потом все же усмехнулся. Они сдали ключи от номера, затем закинули вещи в машину и, позавтракав в том же кафе, что и вчера, отправились в родной город. Чонгук несколько раз неудобно поерзал на сиденье, заставляя старшего негромко, но тяжело вздохнуть, чувствуя часть своей вины за это, но вскоре мальчишка опять вырубился, очевидно, не выспавшись за ночь, или же его просто разморило после вкусного завтрака. Юнги через несколько не слишком долгих, но все же заметных часов подъехал к травянистого цвета жилому комплексу и уже собирался будить Чонгука, но тот, вероятно почувствовав, что машина остановилась, нехотя открыл глаза сам. Он сонно зевнул, медленно озираясь по сторонам и, убедившись, что они приехали, потер затекшие плечи и спину, затем отстегнул ремень и потянулся к старшему, привычно целуя. — Не хочу уходить, хён, — пожаловался Чонгук, ненадолго оторвавшись от губ Юнги. — Тебе завтра на учебу, — напомнил Мин, прерывая очередной поцелуй. Юноша тяжело вздохнул. Как бы ему ни хотелось иногда забыть об учебе, он все же старался не только не запускать ее, но и был на хорошем счету у большинства преподавателей, радуя их хорошим знанием материала и тщательной подготовкой. Своя будущая профессия Чонгуку нравилась, и по нему это было видно. Он вновь быстро поцеловал старшего и, неохотно отстранившись, забрал рюкзак, а затем вышел из машины, направляясь к своему подъезду. Юнги проводил его взглядом и, дождавшись, пока мальчишка скроется за дверью, выехал с территории жилого комплекса. Перед тем как отправиться домой, Мин решил заехать в ближайший торговый центр и купить — впервые за хрен знает сколько лет — водолазку. Да, ему было плевать, что на его шее остались подаренные Чонгуком бордовые пятнышки, но раз уж он числился руководителем в своем офисе, то приходилось соблюдать некоторые «правила приличия» и не смущать своих сотрудников подробностями своей личной жизни. Хотя по мнению Юнги внезапный приход в водолазке впервые за полгода вместо рубашки скажет сам за себя еще даже более отчетливо, чем яркие отметины. Но Сеульское начальство по видеосвязи злить не хотелось, поэтому Мин таки вышел из магазина с бумажным пакетом, в котором находились аж три штуки: черная, коричневая и темно-синяя. И только после этого парень смог отправиться домой. Вечер воскресенья не запомнился больше ничем, кроме одного лишь сообщения: Хосок: Юнги, ты животное Оно пришло уже ближе к ночи, поэтому Юнги прочитал, закатил глаза, усмехнувшись, и отправился спать.***
В понедельник у Намджуна был День Рождения. Парню исполнилось двадцать шесть лет. Улучив свободный момент во время обеденного перерыва на работе, Мин позвонил Киму и поздравил его. Тот, вероятно, уже и без того получив кучу поздравлений, был в отличном настроении, поэтому чуть рассеянно поблагодарил и пригласил в субботу всем вместе встретиться в баре и отметить. Адрес он обещал прислать позже в сообщении. Юнги с удовольствием согласился. Если отключить внимание от ситуации с Джином, у Намджуна с Юнги были вполне неплохие дружеские отношения, и старший был определенно рад такому знакомству. Вопрос «Что подарить Киму в субботу?» ставил Юнги в полнейший тупик, поскольку он хоть и знал вкратце какие-то факты об увлечениях Намджуна, но, к сожалению, в голову не приходило ничего полезного и интересного. Однако помощь нагрянула оттуда, откуда Мин особо не ждал. В понедельник вечером, когда Юнги уже отвез Чонгука домой после его смены в кофейне и был на пути к себе в квартиру, ему вдруг позвонил Хосок. В дороге было не слишком удобно разговаривать, поэтому парень не ответил, а чуть позже набрал друга сам, уже почти заходя к себе домой. Тогда то лучший друг и предложил вариант всем скинуться и сделать Намджуну общий подарок: запись в студии. Хосок ведь рассказывал, что Ким тоже создавал свои тексты и не только, но в запись так ничего и не пустил, а Джин, которому Чон тоже звонил, сказал, что желание все же это осуществить у его парня осталось до сих пор. Юнги идея понравилась, тем более была крайне близка, и именно по этой причине Хосок сначала хотел попросить этим заняться именно его, но внезапно Джин, который, как Мин помнил, тоже когда-то что-то по чьей-то просьбе записывал, еще даже до их знакомства, вызвался сделать все сам. На самом деле все понимали, что Сокджин со своей работой потянул бы финансово порадовать чем-то подобным своего парня в одиночку, но оценил стремление других ребят включиться в процесс и сделать «особенный» подарок всем вместе, поэтому не стал возражать и принял деньги от остальных. Только с Чимина и Чонгука предсказуемо взял значительно меньше, чем с Хосока и Юнги. Младшие сначала немного неловко повозмущались, но потом смирились с опекой старших даже здесь, поэтому быстро успокоились. Мин же порадовался, что этот вопрос так удачно решился. Следующие два дня прошли на работе как-то затянуто и никак не хотели заканчиваться, словно прилипшие к зубам ириски, которые тщетно пытаешься отскрести кончиком языка, а они так и не слезают, оставляя челюсть склеенной. Во вторник вечером Чонгуку все-таки удалось уговорить старшего разрешить остаться на ночь у него, но только потому что на следующий день юноше нужно было лишь к третьей паре, а значит он успеет заскочить домой и хотя бы немного подготовиться. Часть конспектов у него была с собой, поэтому после ужина Юнги заставил мальчишку посидеть немного с учебой, пока сам зарылся в не слишком важные рабочие вопросы. Чонгук сначала обиженно надул губы, хотя по взгляду было видно, что на самом деле благодарен за то, что старший не позволяет ему поддаться лени, но затем, уже ночью, юноша сполна «отомстил» Юнги, оставляя на его бледной коже новые красноватые отметины и наполняя спальню несдержанными стонами и изяществом двух сплетенных друг с другом обнаженных тел. Приближались выходные, и, заканчивая свой рабочий день в четверг, Мин собирал на столе некоторые бумаги с мыслью о том, что пятница всегда пролетает незаметно, и на завтрашнюю тоже никаких важных дел или встреч запланировано не было, соответственно дух окончания рабочей недели поселился в офисе даже немного раньше обычного. Юнги уже прихватил свой смартфон и ключи от помещения, собираясь покинуть кабинет, как в дверь неожиданно постучали. Парень слегка приподнял бровь, поскольку был уверен, что все сотрудники уже разошлись по домам. Вероятно, кто-то все же задержался. Но открывшаяся, не дождавшись разрешения войти, дверь продемонстрировала в своем проеме отнюдь не кого-то из работников этого офиса и даже бизнес-центра в целом. В кабинет зашел мужчина лет сорока с чем-то на вид: очень ухоженный, в дорогом темно-синем костюме, идеально сидящем на его уже не молодой, но все же стройной фигуре. Его темные волосы с проблесками седины были бережно зачесаны назад, а на лице имелась небольшая, но аккуратная растительность. В целом внешность его являлась довольно симпатичной, если брать во внимание возраст, но взгляд казался каким-то резковатым и даже немного отталкивающим. Мужчина проходить вглубь кабинета не стал, лишь закрыл за собой дверь, оставаясь буквально в метре от нее. Юнги почувствовал себя некомфортно от такого странного и неожиданного визита незнакомца, который пока что ассоциировался только с возможным клиентом их компании, ибо больше вот так спонтанно и уверенно заявиться к нему вряд ли кто-то мог. Мин постарался максимально вежливо проговорить: — Простите, рабочий день в нашем офисе уже завершен… Но раз Вы здесь, чем могу помочь, Господин… ? — последние слова парень произнес немного выжидающим тоном, прося мужчину представиться, чтобы дальнейший разговор проводить было удобнее. — Ким Джисок, — ответил незнакомец, что не прояснило для Юнги абсолютно ничего, но почему-то от услышанного «Ким» внутри как-то уж слишком неприятно похолодело. Возможно, парень где-то глубоко в душе уже догадался, кто этот мужчина, но сознание категорически отказывалось в это верить. — Господин Ким… — со сдержанной улыбкой протянул Мин, чтобы замять неловкую паузу, едва заметно при этом кивая. Должно быть, на бледном молодом лице отражалась отчетливая смесь из неверия, волнения и несмелых попыток удерживать спокойствие, отчего мужчина своим ровным, но твердым тоном спросил: — Вы знаете, кто я? Его вежливое обращение звучало как-то до скрежета в зубах неправильно и нелепо, словно он говорил это с очевидной насмешкой или подчеркнутостью в их разных социальных позициях, в чем сомнений ни на секунду не возникало. Юнги очень медленно и негромко, но тяжело вздохнул, чувствуя слегка ускорившийся сердечный ритм. Нет, он не знал. И не хотел знать, но отчего-то был уверен… — Вы отец Тэхена… — то ли вопросительно, то ли утвердительно сказал он. Мужчина никак не изменился в лице, но выглядело так, будто он ждал именно такого ответа, и не было смысла притворяться и делать вид, что Мин ни малейшего понятия не имеет, кто этот человек. — Есть разговор, — все так же твердо произнес Господин Ким. — Но не здесь. У Юнги в ту же секунду сработал внутренний порыв, который собирался возмутиться и сказать что-то вроде: «С чего Вы решили, что я куда-то с Вами поеду?», но скованная неприятным холодом интуиция как будто подсказывала, что это — бесполезное решение, и оно ничего не даст, лишь оттянет бестолково время, а результат в конечном итоге окажется один. Поэтому, едва заметно поморщившись, Мин кивнул, забирая все-таки телефон и ключи и направляясь следом за мужчиной. Они, конечно же, вышли через черный ход бизнес-центра и оказались у не слишком приметного, с затемненными стеклами автомобиля. Тогда же мысли про мафию или нечто подобное стали казаться Юнги уже не такими абсурдными и смешными. Они подошли с разных сторон к задним дверцам и разместились внутри машины, после чего она сразу же тронулась. За рулем был средних лет мужчина: старше Юнги, но младше Господина Кима. Он не выглядел, как «водитель главы преступного клана», скорее, как обычный работник, хоть и был одет в классические брюки и рубашку, но достаточно простые. За тонированными стеклами было плохо видно направление, в котором они ехали, перемещаясь по окутанному спустившимися сумерками городу. Мин вдруг вспомнил, что в это время обычно отправлялся за Чонгуком, но сегодня, вероятно, у него это сделать не получится, поэтому он достал из кармана телефон и отправил мальчишке сообщение, в котором просил не ждать его и езжать домой. Все это время отец Тэхена со спокойным, но внимательным выражением наблюдал за действиями Юнги, и, хоть не было похоже, будто он подглядывал и вчитывался в текст отправляемого сообщения, но вот адресата точно изучил. Мин не стал дожидаться ответа от Чонгука и убрал телефон в карман, чувствуя нараставшее с каждой минутой странное напряжение. В салоне царила абсолютная тишина. Были слышны лишь звуки автомобиля и дыхание трех находившихся внутри мужчин разных возрастов. По ощущениям прошло минут двадцать, прежде чем они подъехали к какому-то ресторану, возле которого водитель, наконец, остановился. Юнги не стал дожидаться, пока ему что-то скажут или объяснят, а просто молча следовал за Господином Кимом. Они вышли вдвоем из машины и направились в этот самый ресторан. На входе их поприветствовал, вероятно, охранник заведения, который был одет в черный костюм с белой рубашкой и черный галстуком. Отец Тэхена ему что-то шепнул и направился дальше. Мин уже хотел было последовать за ним, но сотрудник остановил его осторожным жестом руки. — Позвольте, пожалуйста, Ваш телефон? — вежливым, но металлическим голосом попросил он. — Обещаю, что после Вы получите его целым и невредимым. Юнги непроизвольно нахмурился, но достал свой мобильный и, включив беззвучный режим, отдал в руки охраннику. Тот едва заметно улыбнулся и вновь жестом предложил следовать за ним в сторону какого-то, очевидно, кабинета, за дверью которого уже скрылся Господин Ким. Весь путь до кабинета был выстроен таким образом, чтобы не мешать посетителям ресторана, и они могли наслаждаться своим временем без мельтешения персонала перед глазами. Очень удобно, но спорно, для кого больше: для клиентов или для предполагаемого владельца этого заведения. Мин зашел внутрь кабинета, и охранник сразу же закрыл за ним дверь, оставляя их с отцом Тэхена наедине. Тот уже сидел за резным деревянным столом небольшого, но относительно комфортного помещения, в котором помимо двух стоявших перпендикулярно друг к другу столов и пары придвинутых к одному из них кресел был еще лишь небольшой открытый шкафчик, сделанный в старинном стиле и вмещавший в себя какие-то с виду тоже старые книги. Почему-то такая внешне безобидная обстановка наталкивала Юнги на мысли, что этот кабинет скрывал в себе совсем не безобидные тайны. — Присаживайся, — скорее, приказал, чем предложил Господин Ким, кивая в сторону двух свободных кресел и резко переходя на «Ты». Мин снова непроизвольно нахмурился, но все же пристроился на одном из них. Отец Тэхена смотрел на парня прямым серьезным взглядом, от которого становилось очень некомфортно. У этого человека в целом была какая-то удушающая аура: с такими людьми не хочется даже близко находиться, а уж вести разговоры и подавно. Однако Юнги старался держаться спокойно и посмотрел на мужчину таким же прямым взглядом в ответ. Тот, кажется, еле заметно усмехнулся, а после неожиданно выдал: — Я хочу, чтобы ты убрался из города. Мин почувствовал, как у него по спине пробежал воображаемый сквозняк, чуть ли не вынуждая подернуть плечами. Бровь парня непроизвольно устремилась вверх. — Что, простите? — бесцветным голосом переспросил он. Господин Ким, казалось, был абсолютно серьезен, тверд и самоуверен: каждая его фраза вылетала со сквозящей в ней решимостью и явно привычным ощущением собственной властности. Юнги на секунду подумал, что ни за что не хотел бы оказаться на месте Тэхена и находиться с этим человеком рядом без крайней необходимости. — Ты должен уехать из Тэгу, — холодным тоном повторил мужчина. — Если не хочешь усложнить жизнь своим близким. — Позвольте узнать, чем заслужил такое щедрое предложение? — Немного неуверенно спросил Мин, стараясь скрыть свою растерянность и некоторый страх. Господин Ким легонько усмехнулся и недовольно вздохнул. Казалось, он тоже прикладывает усилия, чтобы сдерживать свою злость или неприязнь или даже… отвращение? А может, и все это вместе, сразу. Он потянулся к маленькому верхнему ящичку в своем столе и, достав оттуда какую-то карточку, швырнул на стол. Юнги раздражал этот человек и его как будто брезгливое отношение, но парень все же старался тоже не давать своему внутреннему негодованию вырываться наружу. Он с некой опаской потянулся к карточке и, взяв в руки, почувствовал новую волну сковывающего внутренности холода. Это был снимок, а вернее даже стоп-кадр с камеры видеонаблюдения. Изображение выглядело не слишком четким, но все же на нем прекрасно было видно кабину лифта и двух целующихся парней: один в джинсах и кожаной куртке, другой — в брюках и узорчатой рубашке. Снимок был черно-белым, но это не мешало узнать на нем Тэхена и Юнги в тот самый день, когда они встретились в баре. Юнги негромко сглотнул. Тэхен говорил, что его отец не знает об этой квартире. Соврал? Но зачем? Или, может, это он сам и сдал их отцу, чтобы отомстить Юнги из-за того, что все пошло не по плану с Чимином? Нет… Это было бы крайне тупо, ведь Тэхен сам от этого пострадает или уже пострадал. Ему не выгодно раскрывать гомофобному отцу свою ориентацию… — Я заметил, что мой сын стал часто ездить в ваш офис, — начал рассказывать Господин Ким. — Сначала не обратил особого внимания. Увидел, что вы сотрудничаете, ничего необычного, казалось бы. — Он снова как-то презрительно усмехнулся. — А затем чисто случайно проверил камеры. Случайно, понимаешь? — зачем-то повторил он. Юнги смотрел на мужчину безэмоциональным взглядом, лишь надеялся, что на его бледном лице не заметна та пока что небольшая паника от всего происходящего. Мужчина замолчал, но прямого тяжелого взгляда с лица парня не сводил. Если бы Юнги верил, что это возможно, он бы предположил, что Господин Ким таким образом хочет его уничтожить: прожечь дыру в грудной клетке или же наоборот — заставить кровь настолько охладеть, чтобы сердце остановилось. Впрочем, судя по тому, что отец Тэхена потребовал от него, теория об уничтожении не так уж и далека от истины. — Вы всех неугодных выгоняете из Тэгу? — чуть приподняв бровь и с легкой хрипотцой в голосе, спросил парень. Мин ощущал, как страх все больше начинал пульсировать внутри него, накрывая все сильнее и сильнее, но одновременно с этим зарождалась безрассудная смелость, которая возникает, когда ты уже видишь, как чувство какой-то обреченности и беспомощности появляется у тебя на пороге. — Я не позволю тебе дурить голову моему сыну и втягивать его в свои извращенные наклонности, — с нескрываемым презрением произнес Господин Ким. Количество смелости и обреченности внутри увеличилось вновь, в равной прогрессии. — Вы считаете своего сына настолько ограниченным, что ему способен запудрить мозги кто-то вроде меня? — равнодушно спросил Юнги. Он знал, что его дерзость не зачтется ему в пользу, но раз уж где-то глубоко закралась мысль о том, что ему не оставили выбора, то он не мог хотя бы частичку своей злости не выплеснуть наружу. Так и вышло: отец Тэхена, раздраженно вздохнув, чуть сжал челюсть, на его лбу на несколько секунд четче прорисовалась угрожающая венка, но затем он как будто вновь вернул себе спокойствие, хоть и говорил с открытой неприязнью. — Я считаю, что ты и такие, как ты, способны на многое. Я уже потерял одного сына. Не собираюсь терять и другого. На какое-то мгновение Юнги захотелось истерически рассмеяться от того, насколько это казалось бессмысленным и нереалистичным. Парень не мог себя заставить поверить, что взрослый и с виду далеко не глупый человек способен так рассуждать. Неужели глупость — это дремлющий вирус внутри каждого, который проявляется у всех в разные моменты и в различной степени? Вот Господину Киму не повезло сейчас. На конкретной теме. — Вы думаете, что мой отъезд из Тэгу «вылечит» Вашего сына? Мин еле сдержал в себе усмешку, которая все-таки прозвучала в этом кабинете, но только не от него. — Мне будет достаточно, что ты находишься подальше от него. С остальным я сам разберусь. Юнги тяжело вздохнул. — Вы же знаете, что я не могу не спросить: что будет, если я откажусь уезжать? Мужчина как будто понимающе хмыкнул. — Я не буду обещать тебе проблемы. Скажу лишь вот что: если плевать на себя, то подумай о своих близких. И да, кстати… Не губи жизнь тому бедному мальчику, который так же наивно крутится вокруг тебя. Юнги в ту же секунду стало совсем не до дерзости и не до смеха. Непонятно, как и откуда, но похоже, что его видели рядом с Чонгуком… Судя по всему, отец Тэхена пока что думает, будто Чонгук — лишь жертва извращенных желаний Юнги. Несмотря на то, что в целом он все еще находился во власти страха, мысль о том, что мальчишке вряд ли что-то угрожает, прошлась еле заметным теплым лучиком по его душе. Не угрожает… Пока что. Мин не мог сейчас здраво оценить, что был способен сделать в этой ситуации и насколько действительно высоки риски, что этот человек, сидящий перед ним имел возможность чем-то навредить ему или его близким людям, но то, что отец Тэхена уже успел натворить в жизнях других, например, Джина и Намджуна, не избавляло от заметной тревоги, заставляя сердечный ритм сбиться со своего нормального спокойного течения. — Я понимаю, ты бизнесмен, — с явной усмешкой начал вновь говорить Господин Ким. — А бизнесменам всегда нужно время, чтобы обдумать то или иное решение. Поэтому… Мужчина опять потянулся к ящику и достал оттуда еще одну небольшую бумажку, от вида которой Юнги, наверное, уже на уровне рефлекса обдало новой волной напряженности и тревоги. — Вот. Когда соберешься уезжать — напиши на этот номер. Он бросил на стол бумажку, на которой были напечатаны цифры. Мин бездумно потянулся к ней, вглядываясь, но не пытаясь запомнить. Скорее, просто, чтобы поставить взгляд куда-то в одну точку и казаться увереннее, чем было на самом деле. — Номер принадлежит не мне, но я сразу узнаю, — продолжил мужчина. — Звонить бессмысленно: тебе никто не ответит. Но вот сообщения можешь присылать. Напишешь о своем отъезде — и все закончится. Я человек слова. — Что закончится? — непонимающе переспросил парень. — Увидишь, — с еле заметной, но крайне неприятной улыбкой ответил отец Тэхена. Юнги все же не сдержался и усмехнулся. — Мне просто поверить, что Вы не будете мстить моих близким даже после моего отъезда? Господин Ким посмотрел на него с какой-то снисходительной ухмылкой, как будто парню было не двадцать семь, а года три, и он задавал какие-то абсолютно нелепые вопросы, но «взрослый» все понимал и терпеливо ему объяснял, учитывая его «возраст». — Они не виноваты, что ты такой. Я это прекрасно понимаю. Юнги захотелось плюнуть… куда-нибудь, а лучше в лицо этому человеку. Его начинало одолевать сомнение в адекватности Господина Кима и непонимание, как он вообще мог стать общественным деятелем. Только если отсутствие рациональности и есть главный критерий при приеме на такую работу… Парень еле удержал себя от какой-нибудь колкости, но теперь как никогда не видел в ней смысла. — Если у тебя больше нет вопросов, то разговор окончен, — равнодушно проговорил мужчина. Юнги не хотел больше и парой слов обмениваться с этим человеком, хотя вопросов в голове сейчас был целый пчелиный рой, и все они сводились к чему-то вроде: «Как Вам спится по ночам? Не приходят ли разбитые души тех, чьи жизни Вы поломали?». Однако Мин лишь сглотнул и, зажав в пальцах клочок бумаги с непонятным телефонным номером, встал из-за стола. Он смерил отца Тэхена холодным взглядом и направился к выходу. — Советую не затягивать с решением, — услышал парень себе в спину, прежде чем покинул кабинет. Решение? Само слово в данной ситуацией казалось изощренным издевательством. И Господин Ким это сам прекрасно понимал. Он не давал возможности принять решение. На выходе из кабинета Юнги встретил все тот же охранник, который, увидев его, смерил спокойным взглядом и жестом велел следовать за ним. Они дошли до дверей ресторана, после чего сотрудник протянул парню его же телефон, возвращая, как и обещал, вроде бы нетронутым. Мин сомневался, что кто-то копался в смартфоне, пытаясь взломать пароль или нечто подобное. Вероятно, это была всего лишь мера предосторожности от прослушки или скрытой видеосъемки. — Водитель отвезет Вас назад, — спокойно проговорил охранник. Юнги хотелось послать этого мужчину куда подальше. И водителя вместе с его боссом. Но сейчас было крайне глупо тратить силы на бессмысленную, хоть и объяснимую агрессию. Поэтому парень просто кивнул и направился к той же машине, на которой и приехал сюда. Водитель его, видимо, ждал, поскольку стоило дверце хлопнуть, машина сразу же тронулась с места. В салоне была такая же тишина, как и до этого, и Юнги это самую малость успокоило. Он достал телефон из кармана и прочитал сообщения от мальчишки, которые заметил еще в ресторане, как только ему вернули его мобильный. Чонгук: Хён, что-то случилось? Ты не отвечаешь… У тебя все нормально?Вы:
Прости, малыш. Просто много работы.
Поговорим завтра. Спокойной ночи
Юнги тяжело вздохнул, замечая уже не очень далеко очертания знакомого бизнес-центра. Через несколько минут водитель остановился у того же самого черного входа и терпеливо ждал, пока парень покинет салон автомобиля. С заметной неохотой обронив сухое «спасибо» и стараясь не переносить свою злость на простого работника, хоть и в подчинении у такого мерзкого человека, Юнги вышел из машины, которая поспешила сразу же исчезнуть. Парень на несколько секунд просто бездумно замер, рассеянно запустив руку в свои черные волосы и вслушиваясь в приглушенные с этой стороны здания звуки вечерней улицы. Он старался не впадать в панику, и даже прокрутил в голове несколько вариантов, как вывернуться из всей этой ситуации с минимальным ущербом, но покалывающее где-то в районе позвоночника ощущение тревоги исчезать полностью уверенно не хотело. Юнги уже успел мысленно обматерить самого себя за то, что вообще связался с Тэхеном. Особенно обидно было от мысли, что он попал под раздачу не за какие-то великие чувства, а всего лишь за короткую, ничего не значившую ни для него, ни для Кима, связь. Сейчас на первом месте было переживание не за себя и даже не за семью, как ни странно, а за Чонгука. Мин впервые в своей жизни волновался за кого-то настолько сильно, что боялся навредить даже своим неправильным вздохом или малейшим шевелением пальцами. Мысль о том, что мальчишке пока что ничего не угрожает, хоть и казалась весьма убедительной, но не приносила полноценного желаемого успокоения. Какая-то часть Юнги билась в возмущении и неверии, что со всем, что происходит ничего нельзя было сделать. Казалось немыслимым, что Господина Кима невозможно было вывести на чистую воду, раскрыть, усмирить или даже засадить за решетку. Парень обошел здание бизнес-центра и оказался у своей машины, однако домой пока что не поехал. Его слишком сдавливали активно зажужжавшие в голове мысли, пытавшиеся найти какое-то решение, и контрастирующая с ними внутренняя тревога, оплетающая, хоть и не слишком обширными волнами, но зато практически все тело. Юнги доехал до ближайшего парка и, оставив автомобиль у входа, направился на усыпанную пожелтевшими деревьями территорию, жадно втягивая носом посвежевший сумеречный воздух. Судя по времени, Чонгук уже должен быть дома и, скорее всего, заниматься учебой или, возможно, — осваивать неожиданный подарок от старшего на свое совершеннолетие. При воспоминании о юноше Юнги ощутил, как в душе расстелилась крохотная пелена тепла, омраченная каким-то легким беспокойным уколом в области сердца. Парень прошелся вдоль небольшого сквера, ведущего к аккуратной тихой набережной. От находившейся недалеко реки исходил еще более холодный воздух, заставлявший кожу ощутить легкие мурашки, переходящие в слабую дрожь. Должно быть, внутренний холод объединился, наконец, с внешним, сотрясая тело в попытках хоть как-то не забывать о том, что жизнь, не переставая, циркулирует по организму. Людей вокруг, к счастью, было достаточно мало: вероятно, из-за того, что завтра все еще был рабочий день, а текущее время уже неспешными шагами приближалось к ночи. Юнги достал пачку сигарет из кармана пиджака и закурил, приближаясь к металлическим перилам, отделяющим набережную от непосредственно водной глади. Парень прислонился локтями к ледяному грязноватому металлу, перенося на него частично вес своего тела и одновременно выдыхая тонкую струю быстро рассеивающегося от легкого ветра дыма. Он опустил взгляд вниз, вглядываясь в практически черное дергающееся водное зеркало, откуда на него смотрело бледное, спокойное с виду лицо, во взгляде которого, однако, мельтешила глубокая растерянность. Бывают моменты, когда для понимания того, что делать дальше, тебе на некоторое время нужно отдаться во власть полного осознания своей беспомощности, чтобы перезагрузиться и с новыми силами найти самый правильный выход из сложившегося тупика, и Юнги чувствовал, что такой момент для него наступил именно сейчас. Он просто бездумно стоял на одном месте, теряя счет времени, не позволяя мыслям разъедать и без того уставший разум и стараясь ни на чем не концентрироваться. Казалось бы, пока что ничего страшного не произошло, но иногда для того, чтобы почувствовать некое изменение, не нужно дожидаться, когда оно случится в действительности. Особенно если воображаемый отсчет до необратимого уже безжалостно начал свой ход.