INCEPTION

Хонджун встречался с Сонхва сколько себя помнил. Серьёзно, если спросить у них, когда они в первый раз познакомились, ответить сможет, наверное, только Сонхва. Потому что у него чисто в целом была хорошая память на такие даты. Он с лёгкостью мог сказать, когда Хонджун первый раз на него посмотрел, в какой день у них было первое свидание и далее по списку. Хонджун искренне восхищался своим теперь уже мужем. Ему просто невероятно повезло. В отношения они вступили будучи студентами первого курса сеульского. Сонхва обучался на хореографа, в то время как Хонджун покорял продюсерское дело. Оба пересеклись чисто случайно: однажды Хонджун забрёл в танцевальный класс (он просто искал очередное вдохновение, которое ну никак не хотело приходить к нему за три дня до сдачи задания) и не смог оторвать взгляд от парня, который тренировался в одиночку. — Сейчас твоя очередь? Хонджун растерянно заморгал глазами, когда понял, что это, вообще-то, к нему обращаются. — А? Нет, простите, я засмотрелся… Мимо шёл. — Понятно. А с какого вы потока? — Я? Продюсерское дело… Меня зовут Ким Хонджун. — Приятно познакомиться. Я Пак Сонхва. Вы тоже первый курс? — Да. Мы можем неформально? Или вы сильно старше? — А когда у вас день рождения? Хонджун ответил не сразу, потому что позорно залип на этот хитро-лисий прищур. — В ноябре. — А у меня в апреле. — Тогда ты для меня хён? — Получается, что так. Они тогда проговорили почти час без остановки и для вечно закрытого и скромного Хонджуна это было максимальным удивлением. Обычно так общаться он мог только с Уёном. И то по большей части говорил младший, а он просто слушал и изредка вставлял что-то своё. Впрочем, сразу было понятно, что Сонхва — не обычный парень, как могло показаться на первый взгляд. Так потом и оказалось. В их общении границы вторичного пола были стёрты практически сразу. Они никогда не обсуждали это всерьёз, потому что им вдвоём было вполне комфортно. Хонджун свою натуру альфы почти не использовал, зато Сонхва, будучи омегой, неосознанно брал от этого всё. Когда он впервые остался у старшего, то понял, что аккуратность и «софтовость» (а другого слова тут просто не подобрать) у Сонхва не только во внешнем виде и поведении, но ещё и дома. Светлая и просторная квартира-студия всегда была чистой и убранной. Позже выяснилось, что омега просто обожал уборку и не любил беспорядок. Хонджуна этот факт удручал, потому что он — полная противоположность. — Я называю это творческим беспорядком, — в очередной раз спорили они и у альфы просто-напросто кончались аргументы, но отступать он был не намерен. — Ну ничего, только мы начнём вместе жить, я приведу твой творческий беспорядок в творческий порядок, понял меня? И Хонджун не находился с ответом, потому что в очередной раз залипал, как влюблённый школьник и прокручивал эту фразу у себя в голове бесчисленное количество времени. Сонхва хвастался всем, кому только мог, когда они начали встречаться. Ходил такой счастливый и, кажется, был ещё красивее, чем до их отношений. Все в университете им завидовали. Хонджун часто слышал от Уёна последние сплетни, среди которых находились и те, кто радовались за их пару, и те, кто дико завидовали. Впрочем, их это не особо волновало. Сонхва с радостью приходил к Хонджуну во время перерывов и не стеснялся целовать на глазах у всех. Хонджун лишь по-собственнически прижимал парня к себе и победно ухмылялся, когда многие бросали взгляд на то, как красиво его рука лежала на талии омеги. И, что удивительно, за всё время у них случилось максимум пару ссор, которые даже в серьёзный скандал перерасти не могли. Сонхва просто переживал за Хонджуна и его огромную любовь к сбитому режиму и работе на износ. Так уж вышло, что с третьего курса альфа начал ещё и работать, аргументируя это тем, что «им надо откладывать на будущее». — Какое будущее, ты в настоящем-то еле живёшь. Не смей брать вторую работу, отдохни! — Не могу, чаги, — отвечал Хонджун и несколько раз целовал обиженного Сонхва, — я хочу постараться для нас. — Я бы сказал, где ты должен стараться, да не буду. Но, как уже было сказано ранее, эти ссоры не усугублялись и по вечерам Хонджун очень хорошо просил прощения, отводя Сонхва на свидание или покупая ему что-то вкусное (или дорогое). Так и прошли четыре года. Университет оба закончили с отличием, но особо этому не радовались, так как хотели посвятить теперь больше времени себе. Они съехались, как и планировали, обустроили квартиру и устроились на работу. Хонджун продолжал усердно трудиться, чтобы его Сонхва по-прежнему ни в чём себе не отказывал. Уён постоянно спрашивал про свадьбу, не уставая скидывать однотипные мемы и подкалывать в любой удобной момент времени. Хотя это и было логичным продолжением их взаимоотношений, оба понимали, что ещё рано. — Да какое рано! Вам уже третий десяток пошёл! — Сейчас получишь, понял? Молодой нашёлся, — закатывает глаза Хонджун и улыбается, когда слышит тихий смех Сонхва. — Ну я вас не понимаю, правда. Я бы вот хотел замуж… За кого-нибудь, — пожимает плечами Уён и мечтательно вздыхает. — Не поверю, что у тебя нет кандидатов, — с улыбкой говорит Сонхва и ставит перед младшим альфой кружку с чаем. — Есть, конечно! — С энтузиазмом кивает Уён и тут же делает глоток чая, обжигаясь. — Осторожнее пей, не украдут, — Сонхва поглаживает младшего по голове и снова смеётся, переглядываясь с Хонджуном, — ну так? — Вот если бы Ёсан-хён не был таким противным, то я бы ему уже давно предложение сделал! — Дуется Уён и утыкается носом в живот Сонхва, чтобы подышать сладковатым ароматом. Он делал так всегда, когда нервничал. — О, это тот самый, который сказал, что ты танцевать не умеешь? — Удивлённо спросил Хонджун, наблюдая за тем, как его парень успокаивал неугомонного альфу. — Да! Он с кем-то другим теперь постоянно приходит, надоел. Сонхва с Хонджуном только вздыхают, улыбаясь друг другу. В какой-то степени Уёна можно было считать их ребёнком. Потому что если с ним что-либо случалось, то первые об этом узнавали именно они. Хонджун уже не один раз помогал младшему, вытаскивая его из той или иной задницы, а Сонхва успокаивал после провала на тренировках или просто в тяжёлые дни. В общем, с Уёном можно было даже не думать о своих детях. Его хватало с головой. Но, конечно же, этот разговор всё равно должен был когда-то случиться. Шёл шестой год их отношений, когда Сонхва всё чаще начал в каждую течку умолять Хонджуна не использовать презервативы и отказаться от противозачаточных. Он хотел ребёнка. И Хонджун понятия не имел, что с этим делать. — Сонхва, чаги, ты уверен? Тяжело дышал ему в ухо Хонджун, внимательно наблюдая за тем, как его парень, весь в поту и испарине, извивался на кровати, прижимаясь ближе к его горячему телу. — Хонджунни, пожалуйста, — этот скулёж не давал альфе покоя, — я очень хочу ребёнка от тебя, слышишь? Очень-очень. Ты будешь замечательным отцом… Ах! Хонджун до боли стискивает челюсть, вновь начиная двигаться в податливом горячем теле. Сонхва целует его, куда дотянется, стонет и просит, мешая всё с матами и очередным скулежом. Но просьба не выполняется осознанно ещё какое-то время. А потом у них случайно совпадают циклы. И вот тут их уже никто не может контролировать. Они оба как с цепи срываются и не выходят на связь неделю, всё это время проводя друг с другом в кровати. Там уже никто никого не спрашивает, они просто с животной страстью любят друг друга и не желают отпускать даже на сантиметр от себя. Не трудно догадаться, какую новость через три недели сообщает Сонхва. Хонджун как сейчас помнит — задерживался тогда на работе, потому что горели сроки дедлайна и заказчик буквально сидел на голове, требуя срочно отправить бит. На звонок ему ответил не Сонхва, а обеспокоенный Уён. — Хён, ты где? — Что случилось? Я на работе. Где Сонхва? — Приезжай скорее, пожалуйста. Это очень-очень срочно. — Хорошо, скоро буду. Хонджун тогда решил забить огромный болт на заказчика и поставил ему условие: либо он ждет ещё сутки, либо отменяет заказ. Потому что Сонхва был важнее любой работы. Альфа должен быть рядом, если его омега чувствует себя плохо. Заказчик, к слову, успокоился и согласился подождать ещё после разъяснения всей ситуации. Сработала ли тут мужская солидарность или что ещё, Хонджун не знает, но это было только на руку. Дома его встретил радостно-возбуждённый Уён, который начал сразу же поздравлять старшего и тараторить без умолку. Хонджун ничего не понимал и искал взглядом Сонхва. Кто-то же должен был объяснить ему, что здесь происходит. — Уённи, что случилось? Где Сонхва? — Хён, я так рад за вас, не поверишь! Вы такие молодцы, это… я…теперь ты точно обязан взять Сонхва-хёна в мужья, слышишь? Хонджун резко почувствовал себя максимально тупым. Или он просто перестал понимать корейский? Иначе и не объяснить было его реакцию на происходящее. Но как только вышел Сонхва, Хонджун сразу определил для себя какие-то изменения. Осторожная походка, лёгкая улыбка, взволнованный вид и рука на животе. Хонджун всё ещё ничего не понимает? — Чаги, родной, что случилось? Ты плохо себя чувствуешь? Хонджун тут же оказывается рядом, целует омегу в губы и вздрагивает, когда Сонхва перехватывает его руку своей и укладывает на собственный живот. — Как раз наоборот. Ты хорошо постарался тогда. Он снова зависает на этой невероятно красивой улыбке и не сразу понимает смысл услышанных слов. — Что? — Спасибо за нашего будущего ребёнка, Хонджунни, вот, что. Где-то на фоне Уён издаёт ультразвук, но в себя Хонджун приходит только когда Сонхва целует его в губы, второй рукой обнимая за шею. — Подожди… В смысле? У нас будет ребёнок? Хонджун смотрит таким тупым взглядом, что Сонхва не сдерживается и начинает смеяться, прикрывая глаза и уже по инерции поглаживая рукой мужа свой живот. — Да, Хонджунни. — Вау. Выдыхает альфа и снова получает порцию смеха и поцелуев. Уён крутится вокруг них и, кажется, делает фото с видео, чтобы осталась память. — Хонджун-хён! Скажи, что ты прямо сейчас чувствуешь? Уён пихает телефон с включённой камерой прямо в лицо старшему альфе, от чего Хонджуну приходится чуть отодвинуть его от себя, чтобы накрыть живот Сонхва уже двумя руками и чуть наклониться вперёд. — Счастье. И любовь. А ещё огромную благодарность. Сонхва закрывает лицо одной ладонью, смущённо улыбаясь и, кажется, подрагивая от подступивших слёз. Хонджун прижимается к животу, осторожно поглаживая его и бережно целуя, кажется, только сейчас осознавая последнюю новость. — И что же, вы так и будете встречаться? — Возмущается Уён и сам пытается не улыбаться так сильно. — Сонхва, чаги, ты выйдешь за меня? Без раздумий выдаёт Хонджун, из-за чего Сонхва и Уён удивлённо вздыхают. — Конечно, Хонджунни. Конечно, я выйду за тебя. Хонджун только улыбается, быстро поднимаясь и скрываясь в их комнате, а после возвращаясь с двумя обручальными кольцами. — Внимание! Исторический момент! — Уён продолжает скакать вокруг них, снимая всё происходящее крупным планом, — Хонджун-хён сделал Сонхва-хёну предложение и теперь у них будет свадьба! Сонхва тихо смеётся, счастливым взглядом смотря на то, как Хонджун надевает на его безымянный палец обручальное кольцо, а потом проделывает то же самое. Они тут же переплетают пальцы и целуются, не в силах сдержать радостные всхлипы. — Скину Ёсанни-хёну, — довольно бурчит Уён, сохраняя видео, — может, хотя бы так поймёт… С тех пор Хонджун брал работу только на дом и всё свободное время проводил с Сонхва. На следующий день тогда они сразу поехали в больницу и встали на учёт у гинеколога. Альфа внимательно выслушал все рекомендации и записал всё, что теперь делать стоит, а от чего надо воздержаться. Надо полагать, что благодаря спокойному характеру Сонхва, беременность проходила также спокойно. Не было такого, чтобы Хонджун в три часа ночи бежал в круглосуточный за бананами. Сонхва, наоборот, старался мужа не напрягать и справлялся сам. Это не значит, что альфа совсем ничего не делал, нет. — Чаги, ты где? — На кухне. Готовлю пасту по тому рецепту, что Уённи дал. — Мой хороший, ты не устал? Не тяжело? — Немного. — Понял. Каждый раз, когда Сонхва отвечал таким образом, Хонджун тут же подходил сзади, осторожно обнимал и подхватывал живот мужа снизу, чтобы тот смог перенести весь вес на его руки. — Господи, как же хорошо… Хонджунни, ты не представляешь. — Мой нежный, мой хороший, мой самый любимый, — шептал Хонджун, целуя Сонхва в шею и щёку, — мой самый сильный. Потерпи немного, совсем скоро уже… — Врач говорит, что мальчик родится в срок, — с улыбкой кивает Сонхва и выдыхает. — Это просто замечательно. Я люблю вас. — Мы тебя тоже. Конечно же, нельзя забывать про Уёна, который продолжал помогать и во время беременности Сонхва. Рассказывая про свои любовные попытки и неудачи (Хонджун не переставал удивляться упрямости Ёсана), он отвлекал Сонхва лучше всякого интернета. А их постоянная готовка вместе и вовсе умиляла Хонджуна, который был только рад, что Сонхва не скучает, когда альфе приходится уезжать по работе. Ким Минджэ появился на свет солнечным утром десятого апреля. Хонджун и Уён тогда не спали всю ночь, волнуясь за Сонхва и ребёнка один сильнее другого. Как только из палаты раздался громкий плач, оба альфы чуть ли сами не зарыдали и бросились обнимать друг друга. Смиренно дождавшись, пока их впустят, они чуть ли не сдавили друг друга в объятиях, желая поскорее увидеть виновников торжества. — Сонхва, чаги, как ты, мой любимый? Хонджун тут же целует мужа в лоб, как только оказывается рядом с кроватью. — Тише вы, а то он опять заплачет сейчас. Сонхва со слезами на глазах и весь в поту держал на руках Минджэ, который капризно дул губы и болтал ручками и ножками. Хонджун с Уёном завороженно следили за ним, чем вызывали у Сонхва тихие смешки. — Хэй, малыш, привет, — с придыханием подаёт голос Уён, усаживаясь на корточки, чтобы быть на одном уровне с маленьким, — я твой крёстный, дядя Уён. — Кстати, кто по вторичному-то? Хонджун сидел, прислонившись лбом к щеке Сонхва и осторожно поглаживал сына по спине. — Врач сказал, что энигма… Тихо ответил Сонхва и вздохнул, когда Хонджун с Уёном синхронно посмотрели на него. Минджэ, будто почувствовав, что говорят о нём, тут же начал недовольно кряхтеть и хныкать. — Энигма? Сонхва-хён, серьёзно? — Энигма… Это как… — Я бы ответил в рифму, да не могу, — цокнул Сонхва и выдохнул, перехватывая сына поудобнее и прижимая его к своей груди, чтобы покормить, — у вас такая реакция… — Чаги, это просто… вау! Ты родил энигму, ты у меня такой молодец… Такой сильный, такой… замечательный! Сонхва начинает тихо смеяться, когда Хонджун покрывает его лицо беспорядочными поцелуями и продолжает гладить сына по голове. Минджэ тут же успокаивается, чувствуя присутствие сразу двоих родителей рядом. — Это он что, получается… круче меня? — Да, Уённи, берегись теперь его, — смеётся Хонджун, продолжая прижимать к себе мужа. — Нет! Выходит, что у меня будет самый крутой племянник! Не волнуйся, Минджэ, я буду для тебя лучшим дядей. И, возможно, ещё Ёсанни-хён, но это неточно… Хонджун и Сонхва только смеются, одновременно переводя взгляд на сына, который продолжал мерно посасывать молоко, наслаждаясь теплом и спокойствием. Выписываются из больницы они только через неделю и вот тогда-то Хонджун и узнаёт всю бренность бытия. Конечно, труднее всего было Сонхва. Потому что он и больше к сыну привязан, и по натуре своей более мягкий и чувствительный. Но с новорождённым ребёнком дни летят незаметно. Казалось бы, вот Минджэ только вчера родился, а сегодня ему уже почти полтора месяца. Но Хонджун собирался стать первоклассным отцом, поэтому позволял Сонхва отдохнуть даже больше, чем ему было нужно. И вообще, он с лёгкостью может заявить: работать с маленьким ребёнком не так уж и тяжело. Когда ты укачиваешь сына на руках в три часа ночи, который совсем не хочет спать, и при этом пытаешься дописать бит, потому что в очередной раз просрочил все сроки дедлайна — это всё не имеет значения, потому что одного взгляда на Минджэ хватает, чтобы усталость заменилась безграничной любовью. — Ну маленький, ну Минджэ… Ну чего ты так сильно плачешь? Дай папе поспать, он очень устал за последнее время, ну… Но Минджэ был с характером и Хонджун впервые в жизни поверил в астрологию (потому что иначе, чем его знаком зодиака, такое поведение ребёнка невозможно было объяснить). Видимо, он и перенял всю его скорпионскую натуру (чёрт бы их побрал!), хотя Сонхва постарался и родил его овном. — Так, всё. Сейчас будем с тобой слушать музыку, понял? Давай, ну-ка. Конечно, Хонджун включил мелодию от безысходности, но и терпеть постоянные рыдания тоже невозможно. Каково же было его удивление, когда Минджэ начал успокаиваться и только капризно дёргать ручками, чтобы отец взял его поудобнее. — Что, понравилось? Невероятно. Давай ещё, вот так, мой любимый… Хонджун быстро просёк фишку, когда после его колыбельной Минджэ отрубился аж до утра и больше не будил родителей ночью. Теперь этот ритуал проводился обязательно каждый вечер. — Приучил мне ребёнка, — беззлобно улыбался Сонхва, укачивая маленького Минджэ на руках под очередную мелодию Хонджуна, — что, хочешь сказать, он тоже песни мне писать будет? — Конечно. А ещё рэп читать и танцевать. У него же родители талантливые, вот он весь в них пойдёт, — тихо отвечает Хонджун, обнимая мужа сзади и целуя в шею, смотря на сына через плечо, — как же он на тебя похож. — На тебя тоже. Взял всё самое лучшее. Хонджун кивает, улыбаясь шире, и целует Сонхва в губы, двумя руками придерживая сына. Он смотрит на то, как маленький спит, уткнувшись носом в грудь мужа, и не может перестать ощущать безграничную любовь, которая переполняла его каждый раз с момента рождения Минджэ. Они станут самыми лучшими родителями для Минджэ. В этом можете даже не сомневаться.