Часть 1
9 августа 2023 г. в 22:03
Если хочешь лишить человека мечты, сделай так, чтобы мечта сбылась… (Билл Каулитц)
Самое неприятное, что может случиться с мечтой – она может сбыться.
Гастон сидел за накрытым столом и задумчиво – чёрт, когда он стал таким постоянно задумчивым? – ковырял кусок жареного мяса.
Рядом сидела Белль, скромно потупив глаза. Она встретила его с охоты горячим ужином. Всё, как он и хотел, но всё было словно в кошмарном сне, где обычные предметы и черты принимают кошмарные сочетания.
Да, он добился своего. Пригрозив Белль упрятать её отца в сумасшедший дом, он добился её согласия. Она стала его женой, и теперь никто в городке не сможет сказать, что Гастон не может добиться своего, что его можно отвергнуть.
Белль было не в чем упрекнуть. Утром он уходил охотиться, а она, как рассказывал ему его верный друг и помощник ЛеФу, направлялась на рынок, за овощами, а потом убиралась в их охотничьем домике, стирала и готовила.
Ему не в чем было её упрекнуть.
Вот это и выворачивало его душу наизнанку.
Сначала он думал, что придется как-то бороться с ней, её характером, её независимостью, но Белль как-то сразу приняла его правила и стала покорной.
Стала покорной, но в этой покорности был какой-то вызов, какое-то сопротивление. Чего-то Гастону всё-таки не хватало, хотя и дом был чист, и еда всегда была горячей. Чего-то неуловимого…
Так странно… Гастон никогда себя не сдерживал, но с той поры, как Белль стала принадлежать ему, когда он стал иметь право на любое прикосновение… Внезапно у него самого как будто стала стена перед ней. Она не сопротивлялась, не стала бы, он это чувствовал, и именно поэтому не мог прикоснуться к ней без её желания.
Когда священник в церкви дослушал их свадебные клятвы и произнёс такие долгожданные для жениха слова: “А теперь можете поцеловаться”, внезапно Гастон оробел как мальчишка и, под улюлюканье толпы, осторожно обнял невесту и едва коснулся своими губами ее губ.
Больше он её не обнимал даже за плечи.
Уже позже, когда Гастон привёл свою молодую жену в свой дом, и она молча прошла в спальню, начала расстёгивать застежки платья дрожащими пальцами…
Он вдруг сказал:
- Спокойной ночи, - и ушёл спать на кресло в другой комнате.
Гастон бы в жизни не признался в этом никому, даже своему приятелю ЛеФу, более того, он сам не понимал, почему он так сделал.
И почему спит на этом дурацком кресле уже месяц. От кресла ужасно болела спина.
Однажды, он возвращался с охоты раньше обычного. Гастон шагал по тропинке, которая вела к их домику. Около крыльца стояла Белль и стирала его вещи. Жена стояла к нему спиной, и охотник, сам того не желая, перешёл на тихий шаг, будто пытаясь выследить добычу.
И действительно, вместо обычной дежурной улыбки и непроницаемого взгляда при встрече с ним, он услышал негромкие всхлипывания. Белль плакала.
Гастон даже как-то обрадовался. Вместо этой бесцветной покорности появилось хоть какое-то выражение чувств, более того, наконец-то он сможет выговорить своё раздражение и странную мучительную растерянность.
- Ты плачешь? – спросил Гастон, переходя на обычный, “громкий шаг”.
Белль удивлённо обернулась. Её глаза действительно были заплаканными.
Гастон театрально кинул дичь на землю и воздел руки к небу:
- И почему ты строишь из себя мученицу? Любая, любая была бы счастлива оказаться на твоём месте! Хороший теплый дом, каждый день свежее мясо, всего тебе хватает! Отец живёт в своем доме! Я тебя пальцем не тронул, ни в каком смысле! А ты… Ты льёшь слезы… Спуталась, наверное, с кем-то, но я это выясню! Выведу тебя на чистую воду!
Белль молча смотрела на него своими широко распахнутыми глазами и, внезапно, сбросила чан с бельем с табуретки.
- Господи! Как я устала! Ты говоришь, ты стараешься? А я?! Я из кожи вон лезу, пытаясь сделать так, чтобы дом не был похож на хлев! Каждый, каждый день огромное количество вещей в грязи, в земле! Неужели нельзя не класть ноги в грязных сапогах на обеденный стол? Ни одного упрёка, ни одного слова я не сказала… Я всегда улыбаюсь, твой дом в чистоте, на столе всегда еда. А я… Просто.. – девушка вдруг часто заморгала, пытаясь прогнать вновь набежавшие слезы, но они всё равно покатились из глаз – Я… Отцу стало хуже… Я даже… Даже не могу тебе об этом сказать, потому что ты сразу вызовешь того ужасного человека и с радостью запрёшь моего отца в сумасшедшем доме!
Она отвернулась и быстрым шагом вернулась в дом. Хлопнула дверью.
Гастон стоял и смотрел ей в след. “Я бы так никогда не сделал”, - думал он, “Я просто угрожал ей, давил на неё, всерьёз я об этом не думал…”
Или думал?
Он уже ничего не мог понять и насчет неё, и насчет себя.