Куда приводят мечты

Следующие пару недель Гастон и Белль провели, как обычно, несмотря на новость. Белль не тошнило по утрам, как Гастон, слышал, бывает у женщин в положении, она вела себя, как всегда, более того, постоянно подчеркивала, что ничего не изменилось. Они все также катались на лошадях и занимались любовью, долго гуляли по лесу. Белль залезала на стремянку, чтобы брать книги в магазинчике с верхних полок и тому подобное. Не то чтобы они игнорировали тот факт, что Белль была беременна, но как будто оба все еще хотели оставаться в свободном состоянии как можно дольше. И действительно, живота еще не было, Белль чувствовала себя хорошо, как она говорила: “Я вообще ничего не замечаю пока” и так раздражалась, когда Гастон пытался неуклюже намекать, что, может, ей следовало быть немного поосторожнее, что он чувствовал себя каким-то идиотом, а если признаться себе где-то в глубине души – Гастон не хотел раздражать свою жену. При том, что он сам не терпел каких-то возражений и противостояния среди других людей, с Белль его характер натыкался на еще более твердый, чем у него, где-то внутри, глубоко-глубоко, Гастон понимал, что психологически она, может быть даже, сильнее его. Он не хотел с ней спорить. Она могла поразить его наповал своими аргументами, острым язычком, одним поднятием брови. И лучше было не рушить то хрупкое равновесие, то ощущение счастья и принадлежности к Белль, что, наконец-то, стало ему доступно. В конце концов, именно Белль знала точно о своем здоровье и всех этих женских вещах. Так продолжалось до тех пор, пока не наступило то утро. Белль просто стояла рядом, следя за машинкой, что мыла посуду, как вдруг охнула и посмотрела вниз. Гастон обернулся и увидел, что у нее по ногам течет кровь. - О, Боже, Белль! – мужчина метнулся к жене и подхватил ее на руки. – Ложись, ложись скорей! – он отнес ее в спальню и положил на кровать. Белль медленно приложила руку к животу и подняла на него глаза, ее лицо было белым как снег. Гастон в каком-то странном оцепенении погладил ее плечи внезапно задрожавшими руками. – Белль, любимая, тебе больно? Что-то болит? Она провела руками по животу, нахмурившись, будто прислушиваясь к своим ощущениям, а затем схватила его за руку: - Нет, ничего не болит, и это еще больше пугает меня! Я чувствую, что идет кровь! Гастон, пожалуйста, позови врача! - Но как я оставлю тебя… - Пожалуйста, сходи за доктором! – она стиснула его руку сильнее. – Мне страшно, - добавила Белль почти шепотом. Он какое-то время колебался, но он сам действительно не мог ничего сделать. - Я… Я сейчас! И позову кого-нибудь приглядеть за тобой, пока я не вернусь! Гастон выбежал на улицу и сначала побежал по дороге, ведущей в город. Потом он остановился, в волнении ломая руки. Деревенский врач был полностью бесполезным, и его никто никогда не звал. Гастон редко болел, и всегда справлялся самостоятельно, но сейчас… Замок. Точно, замок! В замке должен быть нормальный врач! “Принц же не сможет отказать, если этот врач нужен будет для Белль”, - подумал Гастон и бегом добежал до своего коня, чтобы доскакать до замка побыстрее. Он пришпорил Нуара, и поскакал к замку. Так страшно ему не было никогда, он даже думать не хотел, что могло случиться. И Белль и нерожденный ребенок могли умереть прямо сейчас. Гастон домчался до ворот замка, которые все также охраняли часовые. Рядом бегал Чип. Мальчик попятился от охотника, когда тот спешился, и Гастон умоляюще протянул к нему руки: - Чип, Чип, помоги мне! О Боже, да не бойся ты меня! С Белль беда! – горло перехватила судорога, и Гастон на мгновение умолк, а затем заговорил быстро, чтобы мальчик успел услышать то, что он скажет, а не убежал, и ему не пришлось пробиваться к замку сквозь стражей. – Позови врача, пожалуйста! Чип остановился и посмотрел на его лицо. - Деревенский врач не поможет, она ждет ребенка, и у нее кровь… - Гастон поднял руки и словно только сейчас увидел, что они в крови, наверное, когда брал жену на руки, он испачкался. - Я сейчас, сейчас! – крикнул Чип, и скрылся за воротами. Гастон оперся руками о седло коня, его ноги дрожали. Время тянулось бесконечно, но довольно быстро ворота открылись и выбежала миссис Поттс с Чипом. - Моя мама лечит всех в замке, - сказал мальчик, - если кто и может помочь, то только она! – он был тоже бледный как простыня. Гастон подсадил миссис Поттс на коня, и сел сам. - Все будет хорошо, - сказала женщина, и так хотелось ей верить… Охотник пришпорил коня, и они понеслись по дороге к деревне. - Я побегу за вами, помогу, если нужно! – крикнул Чип. - Спасибо! – ответил Гастон, пришпоривая Нуара. Они скакали так быстро, как могли, только чтобы миссис Поттс не свалилась с коня. Наконец, показался их лесной домик. Мужчина спешился, помогая миссис Поттс слезть с коня и, схватив ее за руку, потянул в дом. Белль лежала на кровати, ее лицо было матово-бледное. - Гастон! Миссис Поттс! – она протянула к ним руки. - Выйди, пожалуйста, - сказала экономка Гастону, и он, повинуясь, вышел за дверь. Через нее были слышны голоса женщин и их неразборчивый разговор. Мужчина сел на скамейку у дома и закрыл лицо руками. Это, наверное, он виноват. Белль была такой хрупкой, такой неземной, такой отличной от них всех. Он взял ее себе, забрал это воздушное существо к себе в логово, требовал от нее того, чего она особо и не хотела. Она не хотела ни замуж, ни детей, может, потому что где-то в глубине души понимала, что это – не ее судьба, не ее роль. Что она физически не сможет вынести суровую жизнь жены охотника. А он, гонясь за прекрасным, заставил ее быть женщиной, женой, матерью, сделать то, на что ее хрупкий организм и не был способен. Когда-то в детстве, еще ребенком, он увидел удивительную бабочку. Пораженный ее необычной красотой, он захотел ее поймать. Гастон уже тогда был достаточно сильным ребенком и, когда он поймал то причудливое создание в кулак и затем разжал пальцы… На его ладони лежала мертвая бабочка со сломанными крыльями. Не надо думать об этом сейчас. - Все будет хорошо, - кто-то тронул его за плечо. Гастон убрал руки от лица – рядом стоял Чип. – Вы тоже любите Белль… - тихо сказал мальчик, будто только что это поняв. - Конечно, я люблю Белль, - просто ответил охотник. – Но я приношу ей только боль. Лучше бы мне было держаться от нее подальше. - Вы не виноваты в том, что случилось, - сказал Чип. – Иногда плохие вещи происходят сами по себе. Дверь открылась, и на крыльце показалась миссис Поттс. Гастон встал, словно в ожидании приговора. - Вынашивать ребенка нелегко, - сказала женщина, делая рукой приглашающий жест в дом. – Пока все обошлось, ребенок жив и с Белль все в порядке. - Это называется в порядке? – переспросил Гастон. - Будет в порядке, если принять определенные меры, - пояснила миссис Поттс. Гастон зашел в дом и, подойдя к кровати Белль, сел и взял ее за руку. Она уткнулась лицом в его грудь. - Ей нужно лежать почти всегда недели две точно. Кровотечение может быть несколько дней, но оно должно идти на убыль. Надо постараться, чтобы она не нервничала, не переживала, и провела эти две недели в постели. Затем должно все наладиться. Я дала ей отвар календулы, смотри, - экономка показала чашку с отваром. – примерно на одну чашку собрать листьев и цветов календулы, отварить на огне до тех пор, пока вода не выпарится наполовину. Давать ей по полчашки пять раз в течение двух дней. Кровотечение должно остановиться. - Я понял! Спасибо вам, миссис Поттс! – с чувством произнес Гастон. В дом зашел Чип, и они с матерью по очереди обняли Белль. - Все будет хорошо, - еще раз сказала миссис Поттс, и от ее убаюкивающего голоса действительно казалось, что все будет отлично. – У вас родится здоровенький мальчик, вот увидите. Они попрощались, и вышли, пообещав навестить Гастона и Белль на следующий день. Гастон еще раз обнял Белль и спросил: - Как ты себя чувствуешь? Что-то болит? Она покачала головой: - Нет, ничего. Но, кажется, кровь останавливается, - она помолчала. – Я хочу, чтобы наш малыш родился, Гастон. Очень хочу. - Ну, конечно, Белль… - Нет, ты не понял… Я всегда думала… Даже не сознавая этого… Я лучше других женщин, я – особенная. Я – другая… А они – просто жены и матери. Просто матери… А сейчас я понимаю, что матерью быть не так просто и… И я очень хочу этого. Сейчас, когда могу все потерять, я понимаю, как я хочу, чтобы наш ребенок родился. Я ни разу не помогла женщине с ребенком, там, на рынке… Хотя могла, было и время и силы. Я была не занята. Но я же особенная, я читаю книги. А она покупает яйца поштучно… - Белль заплакала. Гастон думал, что возразить, но он и сам так думал. Он и выбрал-то Белль, потому что она была гордой, считала себя лучше других. Как и сам Гастон. Он тянулся к такому же гордому человеку, как и он сам, но жители деревни, простые и добрые, простили бы их за то, что они заносились. - Белль, все будет хорошо, - сказал он. – Плохие вещи случаются сами по себе, а не потому что ты в чем-то виновата.