Письмо отца Горио к Дельфине де Нусинген

Здравствуй дорогая моя Дельфина. Моя Дельфина. Пишу тебе я – твой дорогой и любимый отец Горио. Пишу я тебе с небес Божьих, но даже отсюда я вижу тебя, дорогая моя. Ты озаряешь небеса, о ярчайшее золото посреди свинцовых туч пошлого нижнего мира! И вижу я всю жизнь твою, и слежу я за тобой и за всей историей твоей. После долгих мук я взошел на небеса, но это, должно быть, редчайшая и грубая ошибка. Я сейчас обязан был находиться в очереди, ожидая, когда вы с сестрой первые придете сюда, дабы я – нахлебник вашей любви безмерной, смог зайти в Небесный мир, следуя за вашими спинами, ведь именно вы должны были бы оказаться моими проводниками в мир вечного счастья. Не одни, сияющие как солнце, крылья ангелов и архангелов не смогли бы сравниться с красотой вашей. Воспоминания мои о вас, о вашем безупречном, и, в то же время, милом виде, порождают в моей душе миллион радостных, мелодичных звуков, перебивающих саму Небесную арию. Дорогая Фифина, я лишь недавно закончил свое письмо к сестре твоей и, думал, мне не хватит целой вечности, чтоб дописать его. Все, что хочу я пожелать вам в этих письмах, безгранично в непринужденной ясности своей, и потому - прошу за это извинить - я лишь легонько прикоснусь к этой бумаге… легонько сделаю пару мазков… легонько поцелую этот клочок и отдам его тебе, моя Фифина. Сейчас ты, я уверен, находишься в надежных руках. Эжен - чудесный человек. Я так рад, что Небеса свели вас вместе. Ах, как он и его приятель заботились о бедном старике! Обо мне. Его друг… Как его звали? Кажется, Бьяншон… Они вместе помогали мне. Ах, жаль ты не видела, как усердно эти дети трудились: один из них мне говорил о дочери моей и ее сестре (и это было самым чудодейственным лекарством), другой прогревал дом, сжигая, правда, все дерево, что находилось у меня и у Эжена в наличии. Господин Растиньяк, право, обещал мне, что вы с сестрой придете навестить своего погибающего отца. И вы пришли. Быть может, я не видел вас; быть может, я ослеп в самый неподходящий момент, но я чувствовал, что в последние секунды моей жизни вы были со мной, мои дорогие ангелы. Я же, старый дурак, стал уже думать тогда – на смертном одре, что вы любили во мне лишь мои деньги. А тогда, умирая, я не имел ни су. Знал бы я, какую глупость совершаю, думая, что лишь деньги были нужны вам от меня! Горько я ошибся. Дорогие мои дочки, я ни за что так не прошу прощения, как за тот бред, что исходил из моего бесовского рта. Уж было, признаюсь к стыду, я проклял вас! Какой ужас! Как я мог такое сделать?! Какой дьявол владел моим языком в ту злую минуту? Ведь я люблю вас, и любовь моя так же бесконечна, как и бесконечен мир наш. Ах, и как ваши гадкие зятья могли так плохо обращаться с такими чудесными нимфами, которых один лишь вид мог спасти любую душу? Особенно мою. Зятья – это негодяи, которые развращают души дочерей моих. Из-за них я больше всего страдал в нижнем мире. Тут и моя вина, дорогая моя Фифина. Надо было не отдавать вас, моих Небесных спутников, этим чудовищам. Я знаю, что вы вините меня за это. Я совершил самую большую глупость, какую только мог совершить отец, любящий своих прекрасных дочерей. Сколько несчастья я терпел, когда был на земле. Сколько раз моя собственная совесть унижала меня, и делала она это справедливо. Когда сестре твоей понадобились деньги за проказы ее любовника Максима, я ничего не смог дать ей. Но, приношу клятву, предложили бы мне за деньги умереть, я бы, не раздумывая, согласился. А тогда этих денег у меня не было. Если бы не Эжен, который смог где-то найти их, я бы умер на месте. Он спас мою Нази. Я же ничего не смог сделать. Это меня до сих пор мучает и не отпускает. Даже здесь, в Раю, где все всегда счастливы, я в муках представляю ту ужасную сцену, когда не смог спасти свою родную дочь. Да что я за отец после такого?! Надеюсь, что Нази простила меня за это. Надеюсь, что платье то, с блестками, в котором она была неподражаема на балу, смогло ее отвлечь от той пошлой минуты, когда я так беззащитно и пугливо пытался спасти ее. Боже, сколько несчастий я вытерпел в конце своей жизни! Само ваше заточение в домах этих неблагодарных зятей уже приносило мне огромное мучение и терзало мое отцовское и, признаюсь, ревнивое сердце. А помните ли, как прекрасно было на улице Жьюсен, когда вы были еще маленькими? Как каждое утро вы говорили мне, сходя вниз ко мне: «Доброе утро, папа». Я сажал вас к себе на колени, всячески подзадоривал вас, шутил; вы были так ласковы со мной!.. Всякий день мы вместе завтракали, мы вместе общались… Как это было чудесно!.. Я чувствовал себя тогда настоящим отцом. Ваша близость ко мне давало моему сердцу все, что только мог дать мне этот мир. Зачем не остались вы маленькими? Зачем ступили вы на путь этот, зачем так неосторожно окунулись в этот мир разврата? Зачем? Но не думай, Фифи, я вас не укоряю. Не дай Бог. Надеюсь, ангел мой, ты не думаешь, что я эгоист. Совсем нет. Я всегда желал тебе и Нази счастья. Ваше счастье – второе дыхание для меня. Особенно, когда вы вместе. Когда вы с сестрой любите друг друга и счастливы от этого. Лишь тогда я мог успокоить себя, когда знаю, что вы счастливы. Все те деньги, что давал я вам, были лишь мельчайшей каплей в океане, в сравнении с тем, что я получал от вас. А получал я не меньшее счастье. Ваша жизнь – часть моей жизни, твоя любовь – часть моих чувств. Когда ты полюбила Эжена, я его тоже полюбил. Я назвал его своим сыном, ведь звание «зять» вызывает во мне лишь мрачные чувства. Я уверен, он станет твоим мужем. Если что, я попрошу об этом Бога. Дорогая моя Дельфина, письмо это служит лишь доказательством моей прежней любви к вам. Моя любовь имеет власть надо мной и после смерти. Эта любовь – то единственное, что согревает мою душу. Но я бы хотел, хоть раз вновь прикоснуться, хотя бы, к вашим платьям. Я хочу взять ваши мягкие шелковые руки в свои руки и держать их долго-долго. Я хочу сейчас видеть ваши улыбки. Я хочу, чтоб, когда я буду сидеть на кресле, вы подошли ко мне, обняли меня и произнесли лишь одно волшебное и безгранично светлое для меня слово: «Папа». Можно тихо. Я услышу его и буду вечность носить эти звуки в своей душе. Я так рад, что вы есть у меня. Прошу простить меня за все. - С любовью вечной, ваш папа Горио – P.S: Милая Фифина, передай Эжену, что я не забуду его добродетель. Пусть и он будет помнить старого своего соседа, Горио.