Любить родину

      Арест царской семьи и ссылка на Урал. Александр рвёт на себе волосы, не понимая, как всё пришло к этому, в какой момент всё свернуло не туда. Успокоить и так неугомонного Романова может только Миша, что должен вот-вот приехать.       Очередной раз подойдя к окну, Саша наконец видит долгожданную карету. Без малейшего смятения хватает пальто с вешалки, выбегая из кабинета, почти сбивает с ног гувернантку, за что на бегу извиняется. Московский не успевает даже из кареты выйти, как его под руку хватает встревоженный Петроград и уводит в сад.       — Саша, что такое? — обеспокоено вопрошает Москва, стараясь не отставать.       — Ты же знаешь, что царскую семью отправляют на Урал? — старается говорить в пол голоса, дабы их никто не услышал, да и чтобы скрыть дрожь.       — Я как раз хотел поговорить, — переплетая их пальцы, Миша вдруг оглядывается по сторонам и отходит к живой изгороди — есть другой вариант.       — Что? — заглядывая в голубые глаза, стараясь найти в них лукавство.       — Король Англии, Георг V, двоюродный брат Николая II — не разрывая зрительный контакт, нежно обводит рукой талию столицы, прижимает к себе — он предлагает убежище.       — Миша, это просто прекрасно — серые, изрядно потускневшие глаза Романова вдруг вновь засияли. Саша крепко обнимает парня, утыкаясь уже похолодевшем носом в шею.       — Это лучшее для них место сейчас, — расслабляется в родных руках, и радуясь положительной реакции — Да и для тебя тоже.       — Ага. Стоп, что? — осознав сказанное, резко отстраняется, продолжая держать его руки в своих.       — Да, милый, тебе тоже стоит уехать — грустно отзывается.       — Я не уеду! Я не предам Родину — схватившись за голову, Саша отходит в сторону. Он не может поверить, что Миша, его Миша, предлагает такое — Я так не сделаю, я не могу, Миш, понимаешь? Не могу.       Дыхание сбилось, хочется закрыть глаза, а потом открыть и понять, что это все был просто сон, дурной сон. Ну вот только это не так. И, открыв глаза, он видит обеспокоенного Московского, что пытается нежно взять его за руку и успокоить. Чувствует дрожь от холода и от страха за будущее, чувствует тёплые объятия и нежный, успокаивающий поцелуй в висок.       — Дорогой, я всё понимаю, но так нужно. Это ради твоей безопасности.       — Я не могу…       — Можешь! И ты уедешь. Я просто не переживу, если с тобой что-то случится.       — А как же ты? — тараторит и сильнее прижимается, чувствуя, что увидятся они не скоро.       — Я останусь, нужно же следить за этим правительством — Московский усмехается от такого термина, и, посмотрев на Петроград, осторожно стирает дорожки слёз с покрасневшего лица — Ну-ну, утри слёзы, всё будет хорошо.       По возвращению во дворец царская семья была оповещена о том, что через 12 часов они уезжают в Англию. Николай II был шокирован таким заявлением, но все возражения и протесты были тщетны - всё уже было решено. Во дворце началась суета, чемоданы паковали с бешеной скоростью. Книги, украшения, одежда, бумаги, всё, что лежало на видных местах, всё складывалось и отправлялось на корабль в первую очередь.       Александр успел сложить большое количество книг и ценных бумаг. Но главное было даже не это, а небольшая коробочка с письмами.       Суета во дворце дала возможность Московскому незаметно ускользнуть, словно его там и не было. Он лишь успел попрощаться с Сашей и оставить на его столе новую книгу. Это было маленькое послание, хотя скорее очередное признание в любви и поддержка, которую они оставляли друг для друга в моменты долгой разлуки.       Как ни странно, путешествие прошло без инцидентов, да и сам приём Английского двора был более чем хороший. Удручало лишь одно, отправка писем и других вещей на Родину была запрещена.       С момента отъезда до роковой ночи прошло полгода. В ночь с 16 на 17 июля группа неизвестных лиц проникла в Букингемский дворец, и, перерезав горло, убили Николая II и его жену. Младшего, царевича Алексея, задушили. У мальчика была гемофилия и даже вскрытие горла для него было бы менее болезненным. Старшие княжны, Ольга и Татьяна, были зверски изнасилованы и забиты до смерти. Позже в газетах это утаят, зачем лишняя шумиха, пусть хоть после смерти их считают чистыми. Младшая Анастасия проснулась от посторонних шумов и хотела закричать, но ей отрезали язык и нанесли несколько ножевых ударов, она скончалась от потери крови. Мария не могла уснуть в ту ночь и стояла на балконе, заметив незваных гостей, и закричала, а те толкнули её. Княжне не удалось выжить, высота в пять этажей этому поспособствовала. Позднее это спишут на самоубийство, мол, девушка так скучала по Родине и не смогла пережить такой принудительной разлуки.       Александр жил в комнате недалеко от княжны Марии, и, услышав пронзительный крик, в мгновение проснулся. Шлёпая босыми ногами, он оказался на балконе, и, посмотрев вниз, не смог скрыть ужаса. Тело юной девушки лежало в неестественной позе, рука была вывернута, а в свете Луны можно было увидеть торчащую кость с кусками плоти.       Саша хотел закричать, но ему сзади закрыла рот чья-то большая рука, а после статуэткой, которую привёз с собой Романов, ударили по голове, и тот потерял сознание.       Очнувшись, Александр не сразу сообразил, где находится, но по звукам, доносившимся с верхних палуб, понял, что это корабль. Язык был преимущественно русский, но часто он превращался в чисто матершинный. Столица не могла ничего увидеть, ведь глаза закрывала непонятная повязка, а во рту был самодельный кляп из дурно пахнущей тряпки. Руки и ноги связаны, остаётся лишь надеяться, что скоро это закончится.       Романов не помнит, как снова отключился и сколько он просидел в этом трюме без еды и воды. Может, прошёл день, а может и все 10.       Ноги не держат, когда его выводят, а скорее вытаскивают на сушу. Ощутить вместо корабельной качки твёрдую землю было просто божественно, но Романову не дали насладиться этим мгновением. Довольно крупный мужчина схватил Александра за руку и потащил в странную комнату.       Петроград бросили на каменный пол и захлопнули железную дверь.       — Как тебе приём, дорогой? — в тишине комнаты прозвучал столь знакомый, но сильно изменившийся голос — Или есть претензии?       Саша поворачивает голову на звук, но повязка не даёт увидеть человека. Тот же неспешно ходит вокруг столицы, попутно что-то раскладывая. После длительной паузы человек подходит в плотную парню и с размаху ударяет ботинком в живот.       — Нужно отвечать, когда тебя спрашивают! — склонившись над скрюченным парнем, шипит прямо в ухо.       Саша не ожидал удара и не смог защититься, боль огромным клубком скопилась в животе. Он не ел долгое время и мозг принимает решение отключиться. Долго прибывать в беспамятстве ему не дали, ведро ледяной воды, которой его окатили, моментально пробудил инстинкт самосохранения. И Саша даже умудрился вскачить на ноги и сделать несколько шагов назад, вот только там была стена или что-то её напоминающее.       — Иш как вскочил, а то я думал, ты помер — всё тот же хриплый голос, он приближался с каждым словом — Теперь можно и поговорить. — Романов чувствует, как его берут руки и поднимают вверх, заставляя встать на колени.       Повязку срезают и глаза пару секунд не могут сфокусироваться на том страшном человеке. Хочется закричать, спрятаться и думать, что это неправда, этого просто не может быть. Перед Сашей стоит тот, кто клялся защищать и не давать в обиду.       — Миша?.. — дрожащим голосом произносит. Нет, он просто не может в это поверить.       — Для тебя я товарищ Московский, сука романовская! — скалив зубы, цедит и залепляет пощёчину, после чего грубо хватает за подбородок и смотрит в испуганные глаза, на которых наворачиваются слёзы.       — Миша, что с тобой?.. — с ужасом осознавая, что это явно не его Москва, это совершенно другой человек. Его глаза налиты кровью и показывают всё пренебрежение и отвращение к Петрограду.       — Это что с тобой? Сбежал, как крыса со своей монархией — кричит, и, отпустив голову, отходит к столу, беря плеть — Я научу тебя Родину любить.       После этих слов он замахивается и несколько раз ударяет Сашу. Удары, словно током, болью расходятся по всему телу и возвращаются к месту удара, концентрируясь. Романов кричит от пронизывающей боли, пытается увернуться или прикрыться, но всё счетно.       — Миша, молю, прекрати. Ааа! — его выгибает, он пытается встать и хоть как-то противостоять, но ноги не слушают. Он слишком слаб.       — Не верно! — удары попадают по спине, закрытой довольно тонко хлопковой рубашкой, что с каждым ударом всё больше пропитывается кровью — Ты явно ещё не усвоил урок.       Удары плетью пробивают тонкую кожу и вместо синяков и кровоподтёков образуются раны, что начинают обильно кровоточить. Александр неустанно кричит от ужасной боли и молит о прощении и прекращении его мучений.       — Прошу перестань, Господи!!! Ааа!! Больно!!!! — горло рвёт от крика, а Московский, кажется, вошел в азарт и лупит бедного парня. Остановившись на мгновение, он осматривает масштаб урока.       Саша висит на руках, голова опущена вниз. Грудная клетка ходит ходуном, пытаясь хоть немного обогатить кровь кислородом. Хотя, что обогащать? На парне живого места нет, почти вся одежда пропиталась кровью. В некоторых местах ткань порвалась и можно увидеть, как струйки крови стекают по худому телу. Миша слегка шокирован, как от такого количества полученных увечий Петроград всё ещё в сознании.       — Ну, как? Урок понятен? — насмешливо, но в тоже время в голосе чувствуется сталь и отвращение. Московский подходит, схватив за волосы, что доставляет страшную боль, и заставляет посмотреть в свои глаза.       Саша лишь хрипит что-то невнятное.       — Приму это за «да» — вынув складной ножик, он грубо перерезает верёвки на руках, попутно задев кожу и оставляя на ней глубокие порезы — Не будешь повиноваться — будешь наказан.       Верёвки падают на пол, а за ними и сам Романов. Боль от земного притяжения горазда меньше той физической, что только что причинил самый близкий человек в его жизни. А с моральной ей никогда не сравниться.       В глазах темнеет, хочется провалиться в беспамятство и больше никогда не открывать глаза. Но, найдя крохотную частичку сил, Саша вопрошает.       — З-за ч-что? — на последнем издыхании хрипит Саша и кашляет кровью. Веки медленно закрываются, но слова Миши он чётко услышал и запомнил.       — За то, что Родину предал, паскуда!