Тина, Ньют и козни Купидона

Подарок выбрать — дело сложное. Можно дорогущим бриллиантовым колье, как в «Мулен Руж», морально убить, а можно жизнь спасти грошовой шоколадкой — как сложится. Конечно, чаще бывает наоборот, но все -таки. Тем более по такому серьезному поводу, как юбилей. 35 лет исполняется не каждый день. Да еще человеку, который для тебя так важен. Тина чуть с ума не сошла, выбирая подарок Ньюту, несколько раз даже всплакнула, потом решила посоветоваться с Куини. Та задумалась: — Ну, сувенирчики тут точно не подойдут, хотя я видела на Пятой Авеню фарфорового барсука, просто прелесть. Нет, попробуй набор книжных закладок. Или дорожный письменный прибор. Или можно что- нибудь для зельеварения, какие- нибудь усовершенствованные инструменты, я не знаю… Ты в этом лучше меня разбираешься… Тина для верности спросила еще у приятельниц в своем отделе. Это было уже совсем зря: они Ньюта толком не знали, видели мельком и Тину с толку совсем сбили. Решили, что парня неплохо бы приодеть («И он будет вполне ничего, детка»).Предлагали дорогие одеколоны, булавки для галстуков, запонки, бритвенные комплекты, кашне. Не вариант. Но додумалась в итоге все же она сама. Причем нашла подарок в неподходящем месте: в «Паноптикуме», лавочке, где торговали всякими диковинками.В Америке волшебники настолько старались затеряться среди немагов и перемешаться с ними, что у них ни в одном городе не было собственного квартала. Сами они жили в квартирах немаговских домов, а их учреждения и магазины либо располагались в немаговских зданиях, либо строились вперемежку с ними. Барсука на Пятой Тина, кстати, тоже купила, но не Ньюту, а себе — поставила на полку со старыми школьными учебниками и любимыми книжками детства рядом со статуэткой Гром- Птицы, наградой за отличное окончание школы. Она уже побывала в любимой книжной лавочке, в бутиках астрологических и алхимических приборов и беспомощно поглядывала на лавку спортивных товаров, как вдруг вспомнила, что совсем рядом, во втиснутом между двух красавцев -небоскребов полутораэтажном домишке запущенного вида, куда никогда бы в голову не пришло сунуться ни одному немагу в здравом уме, есть магазин, где продают вещи, поразительные даже для волшебников. Там крупный старик, пропахший морской солью и куривший такой крепкий табак, что дым был как из трубы парохода, с лицом, похожим на обросший побуревшими водорослями прибрежный камень, в прошлом путешественник, долго ей показывал индейские, африканские и готтентотские амулеты, которые бы удивили даже индейских, африканских и готтентотских шаманов, огромную раковину, в которую можно было просунуть руку и пошарить в толще воды или по дну любого из мировых океанов (опасная забава: руку вполне мог кто-нибудь откусить), чучело попугая, предсказывающее будущее и тому подобное. Тина долго думала над движущейся картой подводных русалидских поселений, но вдруг увидела компас. Восьмиугольный, с крышкой, с розой ветров на циферблате, на шелковом шнурке. Старинный, конечно. Тина спросила, что в нем удивительного. Выяснилось, что по легенде компас, показывает, где находится то, чего ты больше всего хочешь. Старик с ухмылкой продемонстрировал работу прибора: достал из-под стойки бутылку огневиски, поставил подальше — и стрелка немедленно указала на нее. В руке у Тины — затрепыхалась, но в итоге нацелилась в сторону, где предположительно находилась Британия. Да, «компАс», похоже, работал. В этом году зима выдалась ненормально теплой, и в конце февраля в Лондоне уже начали робко зацветать розоватые вишни. В начале апреля их сияющий цвет, в котором есть что -то от снега, обещал превратить улицы с их неяркими стенами в нечто праздничное. Потом это великолепие опадает и сияет у вас под ногами — на тротуарах и ступенях, ветер то и дело поднимает волшебные розовые метели. Потом лепестки засыхают. стаановятся темно-розовыми и легкими, как папиросная бумага. Конечно, в день свидания Тины с Ньютом шел дождь.Тине казалось, сверкал он, как елочный «дождик» и пронизывал пасмурный воздух серебристыми блестками. А вот и он. Синее пальто, желтый шарф, рыжевато -русые волосы. Без чемодана. Всего лишь с ниффлером за пазухой и нежно -зеленой лечуркой в петлице. Почему -то с маггловским малиновым зонтом. Под который они оба тут же уютно нырнули, как в домик. Дорога в «Косой переулок» лежала через старинный паб «Дырявый Котел».Это было хорошо, потому что Тина с непривычки к сырой погоде "Острова Пудингов" слегка замерзла .Перед тем, как дегустировать горячее сливочное пиво, они заказали еще Самый Суповый Суп в больших кружках (наваристый и такой густой, что Тина решила было, что им по ошибке принесли пудинг).К супу полагался еще приличный ломоть Пророческого Пирога, и Тина, от волнения, что пирог может выболтать что -нибудь о ее отношении к Ньюту (они до сих пор зачем -то притворялись, что отношение это — дружеское), куснула его так неудачно, что на тарелку вывалилась добрая половина начинки, фасолины, пискливо выкрикивая каждая свое стихотворное предсказание, совсем заглушили друг друга, а заодно и одинокий боб, выпавший на тарелку Ньюта, и все обошлось. Правда, приходилось следить за ниффлером, все искавшим случая прикарманить ложки (с физиономией невинного ангелочка). Через задний двор, заросший многолетними сорняками, они выбрались в магический квартал. В Косом переулке все дома были так или иначе перекошены: какой -то скособочился набекрень, какой-то навис над улицей, какой -то наклонился назад.У себя в Америке Тина никогда не видела настолько старых домов, даже Ильверморни была намного «моложе».Здесь дома были, кажется, прямиком из сказок, которые в детстве рассказывала им с сестрой мама: как будто вот здесь живет Бэббити -Рэббити, которую они с Квинни обожали, а напротив — страшный колдун, у которого сердце поросло волчьей шерстью (и которого девочки боялись хуже дементоров). А чуть дальше, наверное, младший из трех братьев, победивших Смерть, а еще дальше, возможно, и сам Бард Бидл. Здесь волшебникам не приходилось притворяться маглами, они могли позволить себе быть собой, и от этого атмосфера здесь была невероятная. Сам переулок был извилистым и настолько узким, что жители домов, стоящих напротив друг друга, могли бы обменяться рукопожатием, стоя каждый у себя на пороге. Здесь были затейливые старинные вывески, причудливые фонари, красочные витрины, даже сама мостовая — как чешуя поистине доисторического ящера, какого- то каменного супердракона. А вишни тут цвели во всю силу! В честь какой-то годовщины, юбилея Мерлина, что ли, Министерство заставило вишни, яблони, каштаны в переулке цвести с самого начала месяца и, кстати, подправило погоду — дождь в Косом переулке не шел. Запах цветов был такой сильный, что ощущался как глоток вишневого сока. Ньют и Тина даже чуть не поругались, потому что каждый, рассказывая о своих делах, все время сбивался на расспросы о делах другого. Поэтому их чуть не занесло в Кривой Переулок. В «Котлах», аптеке, в лавке, продающей пергамент и перья делать им было нечего, тем более в «Гринготтсе», и вряд ли кто -нибудь когда-нибудь решился заглянуть из праздного любопытства к Олливандеру, мастера волшебных палочек слишком уважали. Ньют издали показал Тине его магазин, такой ветхий, будто он был даже старше всей остальной улицы. Тина удивилась, сравнив его мысленно с нарядным магазинчиком палочек в Нью- Йорке, но подумала, что нечто общее у них есть. Способность притягивать внимание, заставлять с собой считаться. Наверное, концентрация магии. А вот к «Совам» они зашли, и Ньют при свете слабого «Люмоса», отражавшегося во множестве сверкающих разноцветных глаз, познакомил Тину с долговязым владельцем магазина голландского происхождения. Они посмотрели на неоперившихся совят, семейство крошечных воробьиных сычей, белоснежную полярную сову, великолепного оранжевоглазого филина, покормили их всех «Совячьей радостью». Конечно, они задержались во «Флориш и Блоттс».Здесь Тину опять поразило количество старых, по- настоящему старых, как дома переулка, магических книг, продававшихся вместе с новинками и периодикой, так, что не понять было даже, просто книжная это лавка или букинистическая. Книги громоздились внутри, образуя стены и башни, бархатистый запах старой бумаги и острый запах типографской краски волнующе перемешивались в воздухе. Да, такими старыми, как многие из этих книг, в Америке были только деревья да некоторые из индейских ритуальных построек. Тина наконец смогла (под восхищенным взглядом спутника) купить себе пару бестиариев. Немного мешало только то, что один из владельцев все время крутился возле Ньюта и пытался с ним обсудить напечатание дополнительного тиража его книги.В конце концов пришлось уйти. Да еще ниффлер рвался из рук, увидев на полке томик, позолоченный гуще других. Они не успели дойти до конца улицы, как ниффлер, теперь с деланно беззаботным видом шмыгавший вокруг и время от времени взбиравшийся к ним на плечи, уже до половины оказался у Тины за пазухой пальто. — Тедди! Ах ты, негодяй! — Ньют поймал воришку за задние лапы и потянул. Ниффлер одной лапой успел уцепиться намертво за медальон Тины, в другой сжимал небольшую коробочку в золотисто-желтой обертке, с веселым черно-желтым бантиком на боку. — Тедди! Я сама хотела его отдать, ты испортил весь сюрприз… Ньют осторожно забрал коробочку и хотел вернуть ей, но она с улыбкой мотнула головой: — Это тебе. С днем рождения! В коробочке лежал, конечно, компас. Он без слов, но очень красноречиво говорил о том, что Тина теперь уже полностью одобряет работу, которую выбрал для себя Ньют, восхищается ей и готова во всем его поддерживать. На самом деле Тина хотела еще спросить, нельзя ли когда-нибудь и ей присоединиться к Ньюту в его путешествиях по миру — когда ее отпуск и его экспедиция совпадут по времени, но теперь уже не знала, как это сделать. Это ей казалось страшно неудобным. Ньютон зачарованно изучал приборчик. Стрелка компаса при этом упорно указывала на Тину, будто та была намагничена, — что бы это значило? Тина изучала его лицо, отслеживая каждую эмоцию. А ниффлер, в отличие от них, не терял времени и, не выпуская медальона Тины, запустил шаловливую лапку за пазуху уже к собственному хозяину — что-то извлек и хотел быстренько перепрятать в свой брюшной карман. Тина и Ньют молниеносно и одновременно поймали его за лапу, сцепившись руками. — Что ты у него забрал?! Верни сейчас же! — возмутилась Тина, мягко разжимая когтистую лапку. — Тедди! Совести у тебя нет! Это на него весна действует, он собирается строить гнездо и ведет себя невыносимо! Дай сюда, паршивец… — Ньют почему-то мгновенно и сильно покраснел, так сильно, что Тина даже удивилась. Но ей все стало ясно, когда Тедди пришлось несмотря на сопротивление отдать хозяину маленькую, но такую многозначительную светло-розовую коробочку в виде сердечка, как раз на два кольца. — Это… Это… Сверху, медленно кружась, падали розоватые лепестки. Тина, у которой перехватило дыхание, не находила слов, Ньют, от волнения забыв все заготовленные слова, заново подбирал их еще дольше, а ниффлер Тедди и без слов прекрасно обходился, сидя у них обоих на руках и втихомолку улыбаясь своим утконосьим клювом. К этой его улыбке, безмятежной, но довольно лукавой, подошли бы пожалуй, нимб и пара крылышек. И, возможно, для комплекта, небольшой лук и стрелы.