Ты справишься

Сердце ухает где-то в груди, готовое в любой момент перестать биться и разорваться на маленькие осколки. Вся хваленая уверенность перед «товарищами по ремеслу» канула в лету, стоило только по чистой случайности выглянуть из-за кулис и увидеть, насколько много народу собралось на сегодняшний концерт. Огромная человеческая волна начинается от первых рядов и заканчивается где-то там, кажется, за театром и горизонтом. Слишком много людей, слишком много голосов, слишком-слишком-слишком… Лист пугается, когда один из работников театра кладет свою руку ему на плечо и просит отойти назад, спрятаться обратно от любопытных глаз слушателей. Он не сразу осознает смысл просьбы, поэтому работнику приходится осторожно взяться за его локоть и оттащить на себя, при этом виновато улыбаясь и рассыпаясь в извинениях за бестактность: видимо, знает, у каких учителей юноша находится в приоритете. Ференц заставляет себя очнуться и вернуться в реальность, даже позволяет себе отпустить неуклюжую шутку, не оцененную по достоинству ни им, ни мужчиной, и спешит скрыться в своей гримерке, как можно тише прикрыв дверь. — Крадетесь так, будто замышляете что-то украсть, Ференц. — раздается приятный голос за спиной, и Лист подпрыгивает на месте, резко развернувшись. Мсье Шопен сидит на софе, закинув ногу на ногу, и любопытно разглядывает побледневшее, а затем покрасневшее лицо ученика, вопросительно выгнув брови. Лист рвано выдыхает и пристыженно склоняет голову, словно в самом деле являлся нашкодившим воришкой, чьи проказы удалось наконец уличить. Он сцепляет пальцы в ненадежный замок перед собой и задумчиво переминается на месте, не смея поднять взгляд. — Чего застыли? Что-то случилось? — Ничего серьезного, мсье Шопен. Просто повидался с красивой мадемуазель, до сих пор не могу забыть ее очаровательные глазки. — вновь пытается отшутиться Лист, но выходит еще хуже, чем в первый раз. Фредерик является явно не тем человеком, который потерпит такие ужасные выражения особенно перед важным вечером. И надо бы отчитать юнца, напомнить, с кем тот разговаривает, но стоит Ференцу поднять бегающие от страха глаза на учителя, как у того весь гнев сменяется на милость: он тяжело вздыхает и осуждающе качает головой. — Вы повторяли программу? — вдруг спрашивает мсье Шопен, поднимаясь с места и подходя к небольшому графину с водой. — Да, мсье Шопен, только ноты остались лежать на рояле. Мне принести их? — Фредерик наливает полстакана жидкости и, не оборачиваясь, протягивает его Ференцу. Тот, замешкавшись, запоздало принимает стакан из рук учителя, кивнув головой в знак благодарности. Мсье Шопен был так редок на какого-либо рода утешения и поддержку, поэтому в каждом таком жесте Ференц научился различать неумелые попытки помочь и всегда принимал их с внутренним восторгом, который стеснялся выражать. — Благодарю вас. — Не стоит. Я уверен, что вы смогли все отточить и без моего контроля. — сухо отвечает Фредерик, пока Лист в два больших глотка осушает стакан, с тихим стуком убирая его на небольшой столик. До выступления считанные минуты; кажется, сердце начинает биться вместе с секундами до страшной участи. Ференц подавляет в себе тяжелый вздох (знает же, как его учителю не нравятся подобные проявления слабости) и распахивает дверь, мельком взглянув на напольные часы. Именно так, пять минут. Они идут обратно к кулисам, где пару мгновений назад Лист выглядывал на толпу, но теперь почему-то волнение практически не чувствуется. Идя рядом с мсье Шопеном, он ощущает на себе внимательные взгляды, полные, в большинстве своем, уважения. И Ференц гордо выпрямляет плечи, сглатывая ком в горле, и переглядывается мельком с Фредериком: тот едва заметно кивает, одобряя такое поведение со стороны ученика, и даже позволяет себе слабую улыбку, от которой щеки у Листа приобретают красноватый оттенок, а сам он расцветает пуще прежнего. Из замолчавшего зала вдруг слышатся приглашающие аплодисменты, но Ференц слышит лишь стук собственного сердца, мерного и на удивление успокоившегося. Мсье Шопен позади него кладет костлявую руку на его плечо, несильно сжимая, и говорит отчетливо поверх макушки: — Ты справишься. — впервые позволяя себе такую личность в их общении. И Лист верит. Нет, знает, что после таких слов точно не ударит в грязь лицом.