химера

«о счастье можно говорить минут пять, не больше. тут ничего не скажешь, кроме того, что ты счастлив. а о несчастье люди рассказывают ночи напролет» - эрих мария ремарк. мысли вокруг юноши били его как маленькие осколки зеркала, что только что разбились об деревянный пол тесной комнаты. они кружились в хаотичном беспорядке, задевали волосы, слегка ранили нежную кожу напуганного лица, а после со скоростью ветра во время урагана проникали сквозь кожу головы и плавясь об горячую плоть впитывались в мозг. страшные мысли душили его в корне головы, а не в лёгких, что уже давно были прокуренны дешёвыми сигаретами из ближайшего магазинчика. уже теперь, спустя пару месяцев этих чужих-своих слов в голове, они освоились и теперь росли вместо волос. « я хочу перерезать себе горло » сириус повторял это снова и снова, подгибая ноги к груди лежа на холодной, сырой постели составляющей из себя старую, рваную простыню, совсем новый коричневый плед, что был совсем не к месту в этой композиции, и подушку набитую чьим то пухом, она уже пропахла ароматом шампуня блэка. слёзы стекали прямо на постель, как капли дождя за окном стекали на подоконник и потом вовсе падали на теплую землю согретую летним солнцем. гроза бушевала снаружи, и внутри сириуса она была ещё пуще, больше, но совсем без грома, он был ненужен здесь, он был слишком насыщенный для этого места затхлой души. что говорят эти пустые, стеклянные слёзы сириус знал слишком хорошо. ему снова было страшно от себя, от того как эти мысли стали для него привычкой и он находил в них порой даже утешение. брюнет слишком боялся покончить с собой, сейчас, когда все его будущее расстилалось прямо перед его глазами, совсем неизведанное, и чистое как только купленная белая скатерть на стол в гостиную. но слёзы шептали слова ненависти к этому телу что рушилось в темной комнате, к жизни что всегда была наполнена теплом, к мыслями что в конце концов заставляли блэка сходить с ума в то время когда он наконец оставался один, в покое и тишине. тишина кричала и давила, так что в конце концов он стал ненавидеть её словно она была самым главным роком в этой небольшой квартире. все здесь было не так. чужое. все здесь говорило ему умереть от собственных рук. вернувшись к телу сириуса что могло бы так изящно смотреться на пленке, оставаясь таким же безразличным к человеку создающему фотографию, осколки мыслей что на секунду отвлеклись на звуки дождя за окном вновь принялись измываться над уставшим юношей. сердце блэка разрывалось где-то в груди, оттого тесня лёгкие своими бордовыми обрывками. худые, бледные руки зудели от напряжения что проходило по телу от каждого вздоха что давался слишком тяжело. губы, насквозь прокусанные острыми клыками кровоточили от чего слюна смешивалась с неприятным привкусом металла, и становилась густой. он плакал совсем беззвучно, иногда лишь всхлипы рушили безмолвие этого пустого мяса с кожей. кричать было бессмысленно, пустая трата энергии и звуков. может, если бы он кричал ему стало легче? но что случится если это не произойдет? никто ничего не потеряет. костлявые кисти тянутся к непослушным прядям что в хаосе разбросались по подушке, пальцы оттягивают волосы и пытаются их вырвать, что-то подсказывает что так будет легче пережить эти душащие чувства, но так совсем нелегче, только больнее и страшнее. когда то блэк поймал себя на мысли что его эмоции пропали снова, как много лет назад, он ужаснулся но продолжил жить как в сказке где он играл прекрасного и счастливого принца. деревья за окном бились об тонкое стекло, и хотели пробить его насквозь чтобы мертвый воздух проник в ледяной мрак окружающий сириуса. их попытки были неудачными, лишь маленькие капли дождя пролетали сквозь живительную щёлку между рамами. поздний летний вечер был таким же темным как ночь теплой зимой, звезды на небе сегодня были закрыты злыми тучами с периодически сверкающими молниями. долгожданный хозяин квартиры должен был скоро вернуться и украсить это место своими тёплыми глазами и запахом кофе, исходящим от любимого им свитера, но пока его нет, блэк наслаждался своим тупым одиночеством что ежеминутно протыкало его грудную клетку. дверь была заперта, и минутами когда юноша просыпался от своего кошмара он осознавал что в этой комнате он заключённый. заключённый собственными руками. идея совершить самоубийство пришла в голову сириусу два месяца назад, и он уже совсем не помнил при каких обстоятельствах и в какой момент. она лишь сразу захватила его тело, оставила его бездыханным во время пробуждения от своей рефлексии. сначала он лишь хотел повредить себя, совсем чуть чуть увидеть какова кровь что течет под этой тонкой почти прозрачной кожей, потом невзначай начал больше курить пытаясь приблизить свою смерть. когда осознание что это всё желание оказаться под землёй в черном, блестящем гробу, взяло верх и проткнуло блэка на сквозь, он упал на колени и стал молиться богу в которого не веровал никогда. его жизнь была так прекрасна. друзья, любовь всей жизни, даже отголоски семьи - все это окружало брюнета, так почему ему было так скорбно на душе. он ненавидел себя за это ещё больше. за свою неблагодарность он хотел вырвать свое сердце и подарить каждому кто был к нему нежен. мысли о собственной смерти постоянно посещали его, ходили по клеткам тела вверх и вниз, впитывались в костный мозг, и оттуда, словно отравленная кровь распространялись по телу с новой, большей силой. это было так пугающе. блэк не заметил как в коридоре за дверью загорелся свет, и продолжил самобичевание словно он не лежал здесь третий час, пытаясь, успокоить старуху смерть что манила его к себе. рядом с дверью послышались шаги и голос зовущий юношу. блэк встрепенулся, собрал силы и сел на кровать чтобы окончательно встать и выйти из своего заключения, но слова не шли, а ноги не двигались, онемели. это ещё больше напугало сириуса и тот сжался пытаясь успокоить мысли что резали его кожу. - - бродяга, я вхожу - послышался голос с той стороны, после чего заклинание провернуло замок и отворило дверь. римус неспешно зашёл в комнату, подходя к собранному в комок телу. шаги мужчины отбивались от пола и глушили сириуса, ему казалось что такие громкие звуки убьют его. люпин аккуратно положил руку на колено брюнета, что привело блэка в себя и он поднял голову что до этого была направлена на свои похудевшие, исцарапанные ноги. озабоченный взгляд прошёлся вдоль по телу, и люпин оставил лёгкий поцелуй на макушке брюнета. он молчал пытаясь отыскать причину происходящего, он был напуган тем что блэк так беззащитно сидит в абсолютной темноте и не может пошевелиться. - милый, что случилось? - в конце спросил он тихо, пытаясь не напугать возлюбленного своим голосом. сириус посмотрел в родные добрые глаза что смотрели на него с лаской и слеза вновь осветила его аристократичное лицо. он не мог сказать это римусу, ему все казалось что произнеся «это» вслух он разрушит не только себя, но и этого человека, эту любовь. блэк трясет головой в разные стороны отрицательно отвечая на вопрос. - все в порядке, ты можешь сказать мне о всем что тебя тревожит. я тут, я рядом. - все более волнуясь произносил оборотень стирая рукой слезу на чужом лице - и я всегда буду рядом. только, прошу, скажи мне что происходит. это ведь уже не в первый раз, я очень переживаю из-за того. голова кипела, она болела от слёз что сушили кожу лица и шеи, и теперь слова римуса ударялись об нее с новой силой. в конце концов где то внутри сириус знал что ему стоит рассказать об «этом» хоть кому-то, но ему было так боязно произнести это в слух, словно тогда это все подтвердится и станет не кошмаром а реальной жизнью. блэк посмотрел в любимые карие глаза, перевел взгляд на шрамы которых так стеснялся партнёр когда-то и наконец набрав в лёгкие немного кислорода открыл рот чтобы произнести те убивающие три слова: - римус, я хочу умереть. я хочу убить это тело. это нормально? все это испытывают, ведь так? мне так страшно. мне очень страшно.