О комплексах

У Челябинска всегда так: смотрит в зеркало, а вместо собственного отражения видит разочарование всего мира на ножках. Несуразную лужицу. Семьдесят килограмм уродства. Что ж, Юра, будучи человеком консервативным, не спешил изменять традициям. Семейным причем, Уфа тоже был не против покритиковать кустыма за то, как он отвратительно существует. И сколько бы Костенька, тот, который город бесов, сам себе художник, верный фанат «Титаника», а главное самый заботливый в мире партнер, не пел оды о Юриной красоте невозможной, Татищев мысленно выдавал себе награду за самую нелепую наружность. Но Уралов, такой же трудолюбивый, как и обладатель его сердца уже как двести лет и партнер, чуть больше полугода, поэтому продолжал осыпать Юроньку комплиментами на всех языках мира. Вообще, идея не очень, потому Татищев, знавший один с половиной язык, реагировал просто: «Чего блять?» Сашины советы не работают, это они с Московским могут по несколько раз на день язык менять. Вот, Романов вроде рассказывает тебе на русском , как готовить пышки, а потом раз – и что-то на французском. И кажется, далеко не про готовку. Без предупреждения и каких-либо субтитров. Екатеринбургу оставалось надеяться, чтобы не горячо любимый Москва не начал точить с ним лясы на татарском. Он и на русском терпеть не может его слушать. У них с Челябинском всё по-простому, как у обыкновенных работяжек с Урала. Оба привыкли выражать любовь через действия: кран там починить что ли, Катюшку свозить погулять, новых красок, которые стоят как Юрина почка, купить. Однако чтобы придать Юре уверенности, Костя был готов познать искусство делания комплиментов. Аж разговаривать больше пришлось, основной болтун в их семейке то ясно кто. И глазки его, тёмные, глубокие в ореоле чёрных ресниц – самые красивые, и острые ключицы – искусство, какого ещё ни один Лувр не видал, и кожа бледная, напоминающая чистый фарфор, несмотря на многочисленные шрамы, была самым нежным и прекрасным, к чему когда-либо прикасался Екатеринбург. А улыбка – отдельная тема. Константину сложно объяснить это, но факт есть факт: когда он видит искренне улыбающийся Челябинск, кажется, что счастье всецело обволакивает Костю и его трепещущее сердце. Он правда любил в Татищеве всё. Не сомневался в своих чувствах ни разу за те долгие, наполненные и радостью, и горем, два века. Вот ведь забавно, на протяжении стольких лет Екатеринбург и подумать не мог, что заслуживает такого партнера, как Юра. А вот сам брюнет свято верит, и к гадалке не ходи, что является для Уралова сущим наказанием. Встречаются они с недавних пор. С Юриного «Кость, я не гей, но тебя люблю. Очень» И всё с этого дня шло отлично. Учитывая происходящее до начала их отношений, пиздато, нереально, охуенно. Челяба понял, что тот ебучий пидор, про которого он всегда шутил и в то же время которого осуждал, похуже бабки, грызущей семечки на скамейке, это он сам, во всей красе, и он любит Уралова, не как друга, брата, свата и дальше по списку. Ну, а Костя полюбил его еще больше. Пусть от «сурового» Челябинска никто не ожидал, кроме, разумеется, Константина, сотни ночей проведшего, мечтая об их с Юрочкой совместной жизни, он оказался необычайно заботливым и любящим партнером. Александр до конца в это не верил, а когда узнал, что с Татищевым можно поговорить по-человечески, и этот пень всегда поддерживает и понимает Екатеринбург, то был готов наконец поехать вместе с Мишей в церковь в воскресенье. Юра и Костя всегда были друзьями, которые умели слушать и помогать. Теперь, когда они, о Господи, Боже мой, кто мог подумать, любовники, ничего не изменилось. Разве что стали чаще усаживаться за кухонный стол и до утра, с чашкой горячего чая в руках, обсуждать всякую всячину. Их отношения наполнены лаской и любовью. Юриной тактильностью, куда уж без неё. Суровый Челябинск настолько суров, что в любое время дня и ночи не без удовольствия демонстрировал свою безграничную любовь, прижимаясь к Косте сзади, пока тот, сонный и растрепанный, готовил завтрак. Гладя по волосам, когда они лежали в обнимку и смотрели «Титаник» в пятнадцатый раз или, обхватывая лицо любимого ладонями, любуясь янтарными глазами и покрывая щёки короткими тёплыми поцелуями, когда Уралов только приходил с работы, замёрзший и уставший. Константин в порывы Юрочкиной тактильности смеялся тихо и отвечал тем же, крепко обнимая и целуя в макушку. Заботой. Они оба любили заботиться друг о друге и прекрасно справлялись с этим. Она проявлялась в простых рутинных вещах: приготовить ужин к его приходу, позабыв о том, что в готовке ты так себе, отнести его в спальню, когда тот снова уснул под романтическую комедию, не просмотрев и половины, оставить все дела, чтобы просто побыть рядом с ним, когда ему грустно. Костиным пониманием и поддержкой. Его душу грела мысль о том, что его партнёр может спокойно поговорить с ним, доверяет ему, потому что знает: его не осудят. Его всегда готовы принять таким, какой он есть. Даже не суровым и сильным Челябинском, грызущим на завтрак металл и железо. Екатеринбургу нравилось наблюдать за тем, как Татищев становится увереннее, а загоны, деловито собирая вещички, постепенно покидают его дурную голову. Однако одна проблема, словно ноющая зубная боль, не давала Екатеринбургу покоя. В атмосфере, царившей в их жизни, всё больше и больше напоминающей слащавый сериал про первую и, естественно, единственную любовь, сложно было найти подвох. Даже Саша, недолюбливающий Челябинск так же, как его друг Московского, не мог найти, к чему придраться. Уралов понимал, что всё пережитое за его немалые триста лет, стоило того, когда просыпается от поцелуев любимого, чувствует крепкие объятия радостного Юры, приезжая в Челябинск, болтая с ним по телефону по дороге домой, вдыхая чужой запах, когда тот прижимается к нему в порыве нереальной нежности. Любовь застилала глаза, но Екатеринбург был слишком заботливым и внимательным партнёром, чтобы не заметить проблемку. От него мало что могло ускользнуть незамеченным. Особенно, если дело касалось Юрочки. Константин, наслаждающийся прелестями их повседневной жизни, понимал, что трагедия настигает их прекрасную пару, когда дело доходит до близости. Той самой. О которой мечтал Костик, как только он стал выглядеть, как пятнадцатилетний смертный. Как только Петербург припёрся к нему с самым хитрым «Кость, а знаешь, чем занимаются люди, когда любят друг друга?» Этот паразит с самым очаровательными кудряшками и милыми глазками, за которые ему всё прощалось, уподобляясь книжному червю, лазил в библиотеке по ночам, когда занудные уроки с мракобесом Московским заканчивались, и даже неугомонная Камалия, учившая его материть Мишу на татарском, спала. За кучей по-настоящему, по мнению Москвы, полезных книг для юной столицы, хранились романы. Те, в которых, кроме звенящей похоти и слабого авторского слога, не было ничего. Те, что справедливо прячут от везде лезущих детей. Как подсказывает лучший учитель в мире – опыт, безуспешно. Невинный Уралов, что, в отличие от своего образованного – иногда слишком- друга, не видевший ничего, кроме тяжёлого труда, всё-таки узнал. В мечтах юноши, где они с Татищевым самая счастливая женатая пара, произошло пополнение. Как бы жутко Екатеринбург не краснел, мысли о распалённом сладко стонущем Юрочке, что просил поцеловать его, о том, как Костины крупные ладони в мозолях оглаживают бледные рёбра, которые он воспринимал как нечто неземное, пока он расцеловывает острые ключицы брюнета, слушая его довольное мычание, разрывающее тишину, не оставляли его. По мере взросления картины в голове безответно влюблённого Уралова стали только ярче. Косте думалось, что его мозг специально рисовал их для того, чтобы он не сошёл с ума. Выходило с точностью наоборот. Не раз в его фантазиях обожаемый Юра брал на себя инициативу, бесстыдно демонстрируя свой голод. То, как хочет слиться с мужчиной воедино. Прижаться телом к телу. Челябинск седлал его сильные бёдра, хватал за руку, переводя её на оголённую грудь в знак того, что его разгорячённое тело принадлежит ему – Екатеринбургу. Ритмично двигался, откидывал назад голову без единой адекватной мысли, закатывая от неги удовольствия глаза, тяжело дыша и не давая сделать единый вздох Уралову. Откровенно стонал, кричал Костино имя и глядел на него своими чёрными омутами, в которых плясали уже не чертята, а настоящие демоны. И пусть в живом воображении Константина Татищев был чуть ли не звездой порно, под видео с которым оставляют комментарии по типу «хотел бы я оказаться на месте актива», мужчина и не думал требовать от него того же в жизни. Понимал, что долгое время в мире менялось всё, кроме убеждений Челябинска, и теперь, когда они начали встречаться, он не залезет на кровать а-ля кошечка, расставляя худые ноги и, как в бульварных романах томно прося: «Возьми меня прямо сейчас во всех позах, мужчина моей мечты!» О, ужас, конечно, нет! Влечение влечением, но Екатеринбург не собирался приставать к нему сразу после того, как они с Челябой начали встречаться. Он любил Татищева и первым делом ценил его комфорт. Юре было трудно решиться на этот шаг, несмотря на то, как он доверял Косте. Это намного тяжелее, чем кажется. Ты на протяжении веков лелеешь свои бесценные убеждения, в правильности которых никто не смеет усомниться, а потом сам бросаешь их в мусорное ведро. Нелегко. Константину, который отлично это понимал, оставалось только поддерживать брюнета, не давить на него и показывать, что в любви между двумя мужчинами нет ничего ужасного. Даже наоборот. Уралов знал, что анальный секс – это настоящий хардкор для Юрочки, поэтому долгое время они обходились минетом или просто дрочкой. Тогда и появлялась трещинка или, как бы сказал Екатеринбург, будучи главным фанатом «Титаника», «верхушка айсберга» Он надеялся, что все его переживания исчезнут, как только он увидит, что Татищеву всё нравится и униженным он себя не чувствует. Однако нет, не может быть всё в Костиной жизни так легко. Вместе с наслаждением своего партнёра мужчина заметил ещё кое-что: Юрий всё время отчаянно старался прикрыться, закрыть руками участки голой кожи, которая так восхитительно смотрелась под серебряным светом луны. И совсем не терпел включённый свет в такие моменты. Если хотя бы одна тусклая лампа горела в спальне, настрой брюнета испарялся. Тут два варианта: либо Челябинск вампирёнышем заделался, либо что-то его точно не устраивает. -Юр, ты уверен, что хочешь продолжить? – как-то раз остановился Константин, заметив, как он старается накрыть впалый живот одеялом. Казалось, Юра так был занят попытками прикрыться, что был где-то не здесь. -Да, всё хорошо, - ответил он быстро и не очень убедительно – Чего остановился? -Я же вижу, что тебе некомфортно, - Уралов, лежащий к брюнету спиной к спине, приподнялся, нависнув над ним. Хотел заглянуть в чужие глаза. А хрен тут плавал, Татищев сразу отвёл взгляд – Юр, - светловолосый посмотрел на длинные пальцы партнёра, что так крепко стискивали совсем не нужное сейчас покрывало – Ты что, своё тело от меня прячешь? -Что за хуйню ты несёшь? – вспылил Челябинск, и тогда стало ясно: Костя угадал. -Зачем? Юра, посмотри на меня, - попросил Екатеринбург, едва коснувшись чужого плеча – Давай поговорим. Так и не поговорили. Татищев, которому не удалось уверить Костю в том, что всё нормально, а оно таковым не было, просто, укутавшись и забрав свою одежду, покинул спальню, крайне недовольно шлёпая босыми пятками по полу. Но Уралов, который день за днём убеждался, что у Юры комплексы и он действительно боится показаться ему таким, какой есть, не оставлял попыток обсудить это. За ужином, просмотром телека, после собраний. Да даже по переписке, хотя считал, что о таких важных вещах нужно говорить с глазу на глаз. Челябинск, казалось, тоже был не намерен сдаваться. Убегал от этого разговора, сверкая пятками. Думал, что его любимое «Костян, меня всё устраивает, ты опять загнался с нихуя» поможет. Наивный. Брюнет правда комплексовал. Стеснялся своего неидеального тела и делал всё, чтобы любимый Костенька не смог сфокусировать на нём своё внимание. Чтобы не смог заметить явные недостатки. Чтобы не разочаровался. Как бы он не доверял своему партнёру, признаться в этом было выше его сил. А когда Костя стал сам догадываться, приходится прикидываться, что всё в порядке. Юра думал, что Уралов побесится и всё пройдёт. Не придётся объяснять ему своё странное поведение. А что ещё важнее – не придётся открываться, показывать обнажённое тело, которое у Кости точно ничего хорошего не вызовет. «Глупый. Какой же ты глупый, Юра» - в это время думал Екатеринбург. Юра стыдится своей наружности и думает, что она – причина, почему мужчина когда-нибудь потеряет к нему интерес. Костя решает помочь. Доказать, что он любит в Юрочке всё и ему не нужно прятаться. Юра небрежно проводит полотенцем по мокрым тёмным волосам, пару раз шмыгнув носом из-за влажности. Капли тёплой воды, щекочущие кожу на шее, перетекают на ключицы, а затем плавно на пресс. На то, что у него от пресса осталось. Брюнет поднимает взгляд на запотевшее зеркало и, только заприметив своё отражение, хватается за футболку и натягивает на себя. Лишний раз ему лицезреть эту картину не хотелось. Тошно уже. Он, подтянув шорты, сползающие с худых бедёр, выходит. Нечего ему пялиться на себя и настроение портить. Тем более, когда здесь, в Челябинске, его ненаглядный Костик и они отлично проводят время. Весь день шатались по городу, забыв, что на свете существует что-то, кроме них –двух влюблённых придурков. —Кость? – удивлённо хлопает глазками с мокрыми слипшимися ресницами Челяба, когда заглянул в спальню и не обнаружил Уралова. Для кого он в ванной марафет наводил. Для справки: навести марафет для Татищева – помыться вкусным шампунем, а не хозяйственным мылом. Юрий замечает, что в гостиной горит свет, и шлёпает туда, недовольно вздохнув. Они не виделись почти месяц, потому что Москва охуел и загрузил работой всех, кого не лень, и Челябинску хотелось как можно скорее затискать свой ненаглядный Екатеринбург. Поэтому он и попросил ждать его в кроватке, а этот попёрся в зал. Юра ни капельки не удивится, если на экране телевизора увидит «Титаник». Но звуков телевизора из комнаты не доходило. —Ну и чего расселся? – спрашивает он, зайдя в гостиную. Хотелось бы состроить недовольное ебало, но у него уже привычка такая – улыбаться по-дурацки при виде Кости каждый раз. Уралов, сидевший в кресле, отложил телефон и обратил на него своё внимание – Всё-таки киношку посмотрим? – спрашивает он, подходя ближе – Только сразу говорю, «Титаник» смотреть не будем. Я уже миллион раз видел, как эта дурында Роза вышвырнула ожерелье в море. Ну и безмозглая, скажи? – усмехнулся Татищев. —Юр, я не хочу смотреть фильм. —Вот и здорово, - хмыкнул Татищев. Хотел уже развернуться и пойти в спальню, но почувствовал на себе неотрывный взгляд – Ты идёшь? —Нет, - во те на, пронеслось в голове Юрия – Я хочу поговорить с тобой, - Екатеринбург видит, как улыбка сползает с лица брюнета. Он отлично знает, о чём. —Кость, - он неохотно подходит ближе, опустив руки – ну, слушай, чего мозги ебать… —Мозги ебать? – вскинул голову Константин. —Да я не это имел ввиду, - фыркнул Юра, плюхнувшись на диван – Всё же нормально. Знаешь, я хоть и думал, что только конченный будет с мужиком спать, но… —Юр, ты ведь прекрасно знаешь, что не в этом дело, - оборачивается к нему светловолосый и теперь, кажется, может надеяться на долгожданный разговор с глазу на глаз – Понимаешь, как для меня важно, чтобы ты чувствовал себя хорошо. —А с чего ты взял, что я себя плохо чувствую? - Челябинску всё меньше и меньше верится, что получится дальше скрывать от Кости свою гигантских размеров неуверенность. —Юра, - склонил голову Уралов, одним жестом говоря «ты же сам не веришь ни одному своему слову»- Ты стыдишься своего тела? – ответа не нужно, всё и так понятно по тому, как моментально отвёл взгляд мужчина. —Да с чего ты взял, Костя? Оно так себе, но это не проблема же, - Татищев пытался выдавить улыбку - Мне похуй, а ты зачем-то устраиваешь мне сеанс психотерапии. —Нет, это не так, - качает головой Константин, не отрывая взгляда от партнёра, которому определённо нужна поддержка- Ты правда думаешь, что я ничего не замечаю? - брюнет поднимает на него чёрные глаза, часто моргая - Или что мне плевать, когда я вижу, как ты в панике стараешься прикрыть свой живот или грудь, когда я ласкаю тебя, отворачиваешься, буквально прячешься от меня? —Что за херня, Кость? Не прячусь я! Или я должен выворачиваться каждый раз, когда нам приспичило поебаться? - взбунтовался Юра. —Не должен. Я просто хочу, чтобы ты ничего не боялся. Чтобы чувствовал себя свободно, мог спокойно наслаждаться интимными моментами нашей совместной жизни, ни о чём не переживая. —Ебать, - вырвалось у брюнета. Кажется, он уставился на Костю, совсем не дыша – Костя, - деваться некуда – с хуя ли тебя вообще должно это волновать? Понимает, что точно сказал лишнего. А когда видит, как изменилось выражение лица Уралова, Татищев находит идею прикусить себе язык не такой уж и бесполезной. —Ты сейчас серьёзно? – хмурится светловолосый и пытается понять, издеваются над ним сейчас или ему просто показалось - Юра, я люблю тебя, - звучит не так нежно, как во все предыдущие разы – Люблю, - повторяет Екатеринбург, будто в этом хоть когда-то были сомнения – а значит, твои проблемы – это мои проблемы тоже. Ты ведь чувствуешь себя неуверенно, когда я стягиваю с тебя одежду, притрагиваюсь к оголённым частям тела, так? Или тебе просто неприятно, когда мои руки блуждают по твоей коже? Просто…- Уралов замолкает, чтобы уложить все мысли в голове и не свалить их кучей на Челябинск – объясни мне. —Мне приятно, - спустя недолгую паузу выдавил из себя Юрий – Приятно, правда. Мне нравится всё, что ты делаешь, хотя раньше я и подумать не мог, что буду способен на такое - нервно скрещивает пальцы, не зная, куда себя деть – И да, меня это устраивает. Я был тем ещё идиотом, когда считал подобное позором. —Тогда в чем дело? – Костя немного ждёт, обдумывая, когда слышит Юрин ответ – Ты не хочешь показывать своё тело, потому что считаешь его некрасивым? Опасаешься, что я…начну любить тебя меньше, когда я смогу полностью разглядеть его, изучить твой каждый изгиб и… —Подожди, - покрасневший Татищев выставил руки в защитном жесте, помотав головой – Просто, - потупив взгляд и сглотнув нервно, продолжил - так будет лучше. —Для кого? – тут Екатеринбург медлить не стал. —Для нас обоих. Я ведь не великий слепой, сам всё вижу: я не такой, как раньше. Щуплый, худой, бледный мертвецкий и хилый, - опустил голову Челябинск, уже не скрывая правды: всё это его расстраивает – Дохера этих красивых слащавых мужиков, а я еле как дотягиваю до комплимента «привлекательный» - Косте ужасно не хочется слушать это дальше, но и перебивать он не намерен. Наконец Юра говорит о чувствах честно – Знаешь, мысль о том, что ты достоин лучшего не оставляет меня, - когда слышит в свой адрес ошеломлённое «Юра», лишь пожимает плечами– Ты ведь очень красивый, в отличной форме, а я… —Юр, как ты не понимаешь таких простых вещей? – приближается Екатеринбург, взяв мужчину за руку – Я люблю тебя таким, какой ты есть. Как ты можешь сомневаться, что нравишься мне? С чего ты взял, что мне нужен кто-то другой, по твоему мнению, более симпатичный? – у него буквально чуть не разорвалось сердце, когда брюнет беспощадно перечислял свои «омерзительные недостатки» - В моих глазах ты всегда будешь самым-самым. И пусть будет полно привлекательных мужчин, для меня никогда не будет никого красивее тебя. Татищев молчит, внимательно слушая и наблюдая, как нежно Костя проводит подушечкой пальца по его мозолистой ладони. Каждый раз, когда он слышит его голос, на душе становится спокойнее. Удивительно. —Я всё-таки должен ходить с Илюхой в зал, ну типа..чтобы фигура была лучше. —Не должен, - повторяется Уралов – Ты пытаешься понравиться мне, когда я уже от тебя без ума, Юр. Забавно, да? – улыбается Челябинску. Когда он отвечает тем же, немного робко и неловко, но искренне, какое-то тепло разливается в груди – С тобой, - у Константина дыхание спирает, когда он думает о том, что таким чёрным омутам, в которых он готов тонуть и тонуть, тонкими губами в ранках от частых покусываний, на самом деле сильными руками с изящными пальцами действительно не найти замены. А он бы и не искал, что бы там брюнет себе не надумал – никто никогда не сравнится. Ощущает, как задумавшийся, уже вовсе не взбешённый Юра переплетает их пальцы, затаив дыхание. Екатеринбург рад, что смог донести до своего любимого эту простую истину. —И не пиздишь же, да? - не очень весело усмехнулся мужчина, надеясь удостоверится в своих словах. Костя только усмехнулся в ответ. —Иди сюда,- зовёт его своим завораживающе спокойным севшим голосом. Брюнет встаёт неторопливо, ожидая, что его поведут в спальню. Не тут то было. Усадив ошеломлённого Юру к себе на колени, Константин мягко поцеловал его под ухом. —Эй-эй, Кость, куда тебя понесло? – смущённо спросил Татищев, оказавшийся в интересном положении. Нельзя сказать, что он не любил Костины коленки, но…- Ведёшь себя, как подросток, которому в башку сперматоксикоз ударил, - хахнул он, пытаясь скрыть своё смятение. Когда Уралов влажно провёл языком по шее, брюнета передёрнуло – Ладно-ладно. Знаю, что не пиздишь, пошли уже в постельку, - произнёс он одними губами. Юрий торопливо, будто куда-то спеша в свой выходной, переместил руки на крепкую шею мужчины, огладив широкие плечи, и прижался к чужому телу вплотную. Словно решил слиться с любимым воедино. Словно ему хотелось стать ещё ближе, почувствовать больше тепла – Давай-давай, пошли. Я всё понял, и теперь мы можем спокойно…блять, я сейчас лопну, Кость, пошли - капризные нотки появляются в голосе сурового Челябинска. Екатеринбург, будто не слыша нытья Юрочки, выцеловывает каждый участок тонкой бледной кожи на чётко выраженных ключицах. Пальцы, подцепив край футболки, потянули вверх, обнажая и открывая доступ горячим ладоням. —Стой же, Костя, - простонал раскрасневшийся Юрий. Он был готов расслабиться под любимыми нежными руками, но понимание, что Косте открылся идеальный вид на его далеко не идеальное тело в ярко освещённой комнате, забило тревогу. Мужчина ценит то, как его любимый пытается помочь ему побороть комплексы, но к такому жизнь его не подготовила – Я же говорю! Я услышал тебя. Ты не считаешь моё тело уродским, но..ох, чёрт, ты же не собираешься ебаться тут? —Я бы хотел сделать это с тобой здесь, - ответил мужчина довольно, в то время как его чуткие пальцы пробежались по контуру рёбер, скользнули под резинку шорт, мимолётно огладив пах, отчего Юра чуть ли не заскулил, и двинулись выше, касаясь впалого живота. —Ты шутишь! – вспыхнул Челябинск. Он бы с радостью вскочил с коленок Уралова и заявил важно, что трахается только в уютной спальне с освещением вырви глаз. Но когда Костя оставил влажный след под его подбородком, Юра понял – он не в состоянии даже адекватно мыслить – Зачем? Хуйня, неудобно будет, Кость, - лукавит. —Раз мы с тобой наконец поговорили, мне кажется, нам стоит опробовать всё на практике - и Татищев согласен. Но что-то сдерживало его, не позволяя сделать то, чего они оба с Костей хотят – всецело насладиться друг другом. —На практике? - на одном выдохе прошептал брюнет, когда Уралов одной рукой обхватил его талию, изгибы которой уже не скрывала потянутая вверх футболка, и притянул к себе. Казалось, куда ещё ближе? – У нас же всё хорошо, мы всё выяснили. —Не совсем. Я хочу доказать, что тебе не нужно меняться или постоянно прятаться, чтобы быть для меня самым желанным и любимым - Екатеринбург оглаживает бока, не сводя глаз с чистой кожи. Как же Юрочка не может поверить, что для Кости самое большое удовольствие – исследовать его тело, а главное, видеть, как Юре приятно. Как он кайфует, отпустив себя и ни о чём не думая. Татищев уже прикусывает губы, не зная, куда себя деть, и, в конце концов, просто закрывает глаза, розовея от неловкости перед Костей. Мысли о том, что Костя слишком хорош для него, съедали Юру всё время, пока он пытался увильнуть от этого важного разговора. —Юр, - Уралов цепляется пальцами в худые бёдра. Это вызывает дрожь в его теле, что Костя прекрасно ощущает. Юрий трогательно жмурится. Тыльной стороной ладони мужчина нежно касается его щеки – Открой глаза, пожалуйста, - Челябинск лишь помотал головой, отказываясь – Посмотри на меня, - Костя ждет недолго, наблюдает, как в волнении дрожат сомкнутые веки партнёра и бережно касается своими губами Юриных, осторожно целуя – Давай же, я хочу знать, что ты здесь. Со мной– шепчет он, начиная покрывать лёгкими поцелуями его скулы, пока руки настойчиво поднимают ткань выше, открывая новые зоны для горячих губ Константина – Ты можешь довериться мне? – поднимает голову, когда Татищев робко приоткрыл глаза. —Это слишком, - произносит он, пока Уралов стаскивает с него футболку. Юра откровенно краснеет, а его язык заплетается – Да ну, Кость, кто ж этим в гостиной занимается? Мы что, извращен… —Я всего-то хочу, чтобы ты не стеснялся своего тела – Екатеринбург нежно прижимается щекой к оголенной Юриной всё ещё влажной груди. Ощущает, как быстро забилось Юрочкино сердце и отстраняется, глядя на него – Оно мне так нравится, я получаю крышесносное удовольствие, когда прикасаюсь к нему. Мне не хочется, чтобы ты так ужасно отзывался о нём. О самом себе. Мне нелегко мириться с тем, что ты относишься к мужчине, в котором я души не чаю, таким образом. Больно, когда осознаю, как ты боишься, что мне не понравится твоя обнажённая фигура и, как ты делаешь всё, чтобы меня не разочаровать. Зачем? Неужели я давал тебе повод усомниться в моих к тебе чувствах, Юр? Брюнет отводит взгляд стыдливо. Уралов перехватывает его ладони, когда Юра снова предпринимает попытку прикрыться. Тянет на себя и начинает поочерёдно вбирать пальцы, под стать которым красивое слово «совершенство», в рот, посасывая подушечки. —Не давал, просто..- выдыхает Татищев, стараясь взять себя в руки и посмотреть Косте в глаза – у меня нет этих блядских красивых изгибов, подкаченных мышц, я был уверен, что недостаточно хорош, чтобы вызывать у тебя желание, - прикусил губу Челябинск. Хотелось вырвать руки из чужой хватки, однако внимательно слушавший его мужчина не позволил – Мысли о том, что нужно срочно приводить себя в порядок, преследуют меня и по сей день. Ему не дают закончить. Екатеринбургу больно слышать подобное от своего любимого. И он намерен сделать всё, чтобы кардинально поменять Юрино мнение. —А потом будешь утверждать, что этот разговор не нужен был? - светловолосый касается его груди, усмехнувшись, - Пойми, тебе не нужно в ужасе думать, как быстрее подкачаться и привести себя в форму только ради того, чтобы я хотел тебя. Это ни к чему, потому что я люблю каждую часть твоего тела - мужчина задел пальцами соски, – Ведь оно прекрасно - чуть сжал их, оттягивая и слегка выкручивая – Знал бы ты, как мне нравится твоя…- Костя был не в силах отвлечься от своих ладоней, ласкавших Татищевскую высоко вздымающуюся от переизбытка ярких чувств грудь. —Не говори такие вещи,блять - вспыхнул Челябинск. Подстёгиваемое стыдом возбуждение бросало его в озноб, лишив возможности спокойно формулировать свои мысли, адекватно думать. Когда Костя медленно наклонился, давая ему возможность смотреть, высунул мокрый от слюны кончик языка и провёл по затвердевшему розовому соску, Юрий ахнул слишком громко и тут же закрыл себе рот, чувствуя, как румянец заливает бледные щёки, а кровь стучит в ушах. —Не нужно стесняться, родной. Здесь нет ничего постыдного, - проговаривает Константин, лизнув второй сосок и ощутив, с какой силой вздрогнул брюнет, плавящийся, словно воск, в его крепких руках – Ты у меня такой красивый. Такой замечательный. Твоя грудь, что ты несправедливо скрываешь, прелестная. Аккуратная, - он обвёл контур ореола и вобрал его полностью в рот, посасывая так мягко, что дрожь прошлась по всему напряжённому телу Татищева – с очаровательно чувствительными сосками, которые мне так давно хотелось попробовать на вкус. —Прекрати, - проскулил брюнет, лбом упираясь в плечо любимого, устроившего ему настоящую изощрённую пытку. —Что прекратить? Делать тебе приятно? Любоваться тобой? Говорить о том, как хороша твоя внешность? – светловолосый продолжал играться с припухшими сосками, по очереди целуя и заставляя Юру стонать ему прямо в ухо – Я не хочу. Я хочу, чтобы ты знал, в каком восхищении я пребываю всякий раз, - уделив внимание грудкам своего ненаглядного, Екатеринбург переходит к торсу – когда касаюсь твоего втянутого живота, - губами проводит по напряженным мышцам, прикусывая, а затем, будто бы извиняясь, посасывая след укуса. Ну, тут без багровых засосов не обойтись. —Сзади, - сквозь высокие стоны доносятся слова Татищева – Костя-я, давай всё-таки сзади? – просит он с придыханием. —Зачем? Ты ещё не понял, что видя тебя вот таким – разгорячённым и обнажённым в моих объятиях, я схожу с ума от твоего вида. Начинаю восторгаться тобой ещё больше, если это возможно, - Константин подаётся бёдрами вперёд, имитируя фрикцию и чувственно толкаясь твёрдым членом в ягодицы – Я хочу делать это с тобой лицом к лицу, наблюдать за тем, как ты наслаждаешься происходящим. Я хочу знать, что тебе со мной хорошо. Потому что мне с тобой – очень. Челябинск даже не заметил, как рука Екатеринбурга скользнула вниз. Вскрикнул тихонько, когда два пальца коснулись краешка и стали растягивать уже подготовленный вход. Костя ненадолго отвлекается, стаскивая с себя брюки, а с Юрия – домашние шорты, чтобы прижаться теснее, почувствовать горячей головкой стройные бёдра. —Ох, ебать, - издал стон брюнет, ощутив, как член мазнул мягкую кожу природной смазкой. —Просто необыкновенные, - у Кости заплетается язык, когда он разглядывает Юрины бока, продолжая массировать тугие пульсирующие от возбуждения стенки ануса. Сейчас его ведёт не меньше любимого. Мужчина был настолько распалён, что приходилось бороться с желанием сдёрнуть Юрочку с себя, уложить лицом в диван и вставить поглубже. Но нет. Если поддаться, проблема не решится, Татищев не сможет по-настоящему расслабится и ещё долго будет жаться, краснеть и бояться своих изъянов – Ты необыкновенный, - впивается в губы напротив, сминая их и проводя языком по ряду ровных зубов. Когда Уралов согнул пальцы, по телу Юры прошёлся разряд, заставляя того содрогнуться. Челябинск восхищённо мычал ему прямо в рот, теряя рассудок от непередаваемых ощущений. Его трахают пальцами, продолжая языком вылизывать его нёбо. И это слишком хорошо, чтобы Татищев сдерживал стоны. —Недостаточно хорош, чтобы вызывать у меня желание? – хмыкнул Екатеринбург, оторвавшись от глубокого поцелуя. Он задевает подушечками простату, отчего брюнета сильно тряхануло. Костины пальцы хлюпают, тянут и дразнят края мокрого входа, а Татищев выгибается, жмётся к нему сильнее, начиная нетерпеливо ёрзать – Ты даже представить себе не можешь, как я тебя хочу. Всегда хотел, - вытаскивает пальцы и начинает осыпать поцелуями шею с дрожащим кадыком. Его член толкнулся снизу ещё настойчивее, а руки обхватили тонкую талию – Никому ещё не удавалось заставить меня сгорать от желания, никто никогда не занимал мои мысли так, как ты. Всецело, - тяжело дышит мужчина, перемещая большие ладони на ягодицы. Мнёт их, сжимает, пока разгорячённый, еле соображающий и уже бесстыдно стонущий Юра захватывает трясущимися влажными губами мочку Костиного алого ушка, проводя по ней языком. Целуя, зализывая и чуть оттягивая её зубами – Я с каждым днём всё больше убеждаюсь, что никогда не устану любоваться тобой. Таким очаровательным, с таким чудесным лицом и изящным телом - постанывает Уралов, а затем подхватывает под бёдра свою «драгоценную ношу» и встаёт с кресла, направляясь к дивану, —Ах! Кость, погоди, - Челябинск отвлёкся от терзаний Костиного уха, ухватившись за плечи и царапнув их отросшими ноготками. Его бросает то в жар, то в холод от прикосновений любимого и комплиментов, в искренности которых даже неуверенный Юрка не смел сомневаться. В руках чуткого Уралова он покрывается мурашками, совсем не чувствует своих конечностей – Блять, - произносит, когда его укладывают на диван. Сейчас весь его словарный запас – простецкие маты. В таком положении Юрий прекрасно видит своё отражение в тёмном экране телека. Замечает, как Уралов нависает сверху, разводя его худые ноги, и ахает, отводя взгляд и кусая губы. —Тебе незачем бояться показываться мне в таком виде. - Константин с особой бережностью поднимает ногу партнёра и нежно проходится поцелуями по голени – Ты не должен стыдиться своего тела. Вряд ли я когда-то видел что-то красивее… —Каждый раз, когда ты говоришь мне об этом – это правда?, - задыхаясь от жарких ласк, выстанывает Татищев. —А я в твоих глазах ублюдок, который станет тебе бесстыдно врать? – отрывается мужчина, не отпуская Юриной ноги. —Нет, просто в это вообще-то сложно поверить – хлопает заслезившимися глазками Юра, глубоко дыша, отчего расцелованная грудь с покрасневшими сосками ритмично поднималась. Екатеринбург был готов смотреть на это очаровательное зрелище вечно. Хотелось снова задеть их, потеребить и наконец чмокнуть, чтобы получить реакцию Юриного тела. —Юр, - он закидывает его ногу на своё выцарапанное плечо, опускается к брюнету, сгибая его напополам, и аккуратно чмокает в нос – только тебе. Это правда, и мне бы хотелось, чтобы ты это наконец понял - Костя отрывается от своего сокровища с дурацкими мыслями, нашаривая в кресле бутылёк заранее подготовленной смазки. Щёлкает крышкой, окольцовывая член, распределяет смазку и возвращается к икрам мужчины. Он дуреет от вида распластанного брюнета с обкусанными неприлично красными губами, мокрыми волосами, прилипшими ко лбу, горящими глазами и истекающим членом, показывающими, как Юре хочется ощутить Костю в себе – Люблю твои мраморно-белые плечи, стройные ноги, ямочки на крестце, на которые я успел наглядеться, пока ты от меня прятался, - губы дрогнули в слабой улыбке – задницу твою чумовую… —Ебать, - Юру пробило на смех, и он накрыл лицо руками. Не от стыда, напряжение постепенно сходило на нет – Ну, ты и дурак, Кость, - счастливый Уралов тоже пустил смешок, вплотную прижавшись к костлявым бёдрам. —Снова прячешься? —Нет, - неторопливо убрал ладони брюнет, взглянув на мужчину – Не прячусь. —Умница. Не запрещай мне смотреть на тебя. —Я просто… боялся тебя разочаровать. —Глупый, - Костя берёт его руку в свою, поочерёдно целуя костяшки – твоё тело только подтверждает мои догадки о том, что ты совершенен. Для меня ты – что-то неземное. Самый красивый. Самый любимый и желанный. Веришь? Челябинск сглатывает, не сводя свинцовых глаз с бесценного Уралова, который, кажется, единственный в мире мог любить его вот так. По-настоящему. В такие моменты он готов расплакаться. Хочется прильнуть к Костечке, обнять крепко и остаться в таком положении на всю жизнь. —Верю, - тихо, но уверенно отвечает Юра и тянет ручки к Екатеринбургу. Дарит ещё больше прикосновений – Кость, я люблю тебя, - в порыве нежности он притягивает мужчину к себе, обвивая руками шею и цепляясь за него так, будто Костя в силах куда-то от него деться и утягивает в поцелуй. Язык проводит по чужим тёплым губам, требовательно, но легко раскрывает их. Уралов поддаётся, и Челябинск обхватывает своими его нижнюю губу. Втягивает и выпускает с влажным звуком, от которого комок внизу живота Екатеринбурга готов разорваться на малейшие части. Кажется, он разучился дышать. Возбуждение накрывает с головой. Константин пристраивается к входу и наконец делает первый толчок. Распирает его изнутри. Мужчины стонут друг другу в рот, но не отстраняются. Продолжают жарко целоваться, отчего оба сгорают. Слишком охуенно. Светловолосый подмахивает бёдрами, а Юра обвивает ватными слабыми ногами его торс, продолжая играться с чужим языком. Толкается глубже и, когда брюнет выгибается, откидывая уже пустую голову назад, снова возвращается к зацелованной шее. Наслаждается Юриными стонами и уже не в силах сдерживать свои. —Я тебя тоже, мой хороший - одними искусанными губами говорит Екатеринбург. В гостиной, в этот обычный тихий вечер, раздаются громкие страстные стоны, звонкие шлепки тел и бесконечные признания в чувствах. Костя нависает над Юрочкой, гладя его нежное, как шёлк бедро, плавно двигаясь и кайфуя. Не только от того, насколько мужчина тугой и узкий. От незабываемого зрелища. Волшебной картины, которая была долгое время недоступна владельцу завораживающих янтарных глаз. Татищев задушено стонет, постоянно тянется за поцелуями, сам не стесняется изучать чужое тело, оглаживая, бесстыдно лапая и разглядывая. Картинка плывёт перед глазами от резких толчков, но он по-настоящему кайфует. И дело не только в том, как глубоко в нём двигается Уралов. Зрелище. Брюнет не понимает, как раньше мог наслаждаться сексом, когда не видел перед собой красивый пресс, широкую грудь с мощными ключицами, довольное Костино лицо, румянец на его щеках и взгляд полный любви. Константин набирает темп, они неотрывно смотрят друг на друга, Юра трётся своим носом о Костин ласково, чуть посмеиваясь и пытаясь восстановить сбившееся дыхание. Оба понимают, что уже близко. —Хорошо, мне так хорошо, - Татищева выгнуло и бросило в оргазм. Екатеринбург увидел, как тряхануло помеченное расцветающими на молочно-белой коже засосами тело Юры на пике, как запрокинулась его голова, и ухнул следом, словно срываясь с обрыва. —Юра, ты у меня самый-самый, - кончает с его именем на устах, глубоко и бурно. Острым спазмом сотрясаясь и наваливаясь сверху, пока брюнет сбросил с его талии свои великолепные ноги. Потом, валяясь и нежась в кровати под лёгким одеялом, уставший счастливый Юра легко поглаживал Костину грудь, пока тот, такой же утомленный, но довольный перебирал локоны его чёрных волос в своих пальцах. —Теперь всё в порядке, Юр? – не желая портить атмосферу, тихо-тихо спрашивает Уралов. Видит, как приподнялся брюнет, внимательно смотря на него –Я люблю тебя таким, какой ты есть, - чмокает в лоб. —И я тебя…- улыбается Челябинск, утыкаясь мужчине в плечо – А может всё-таки накачать себе банки а? —Не начинай, - усмехнулся Костя, устало валясь в постель и утягивая за собой Юру. —А что, с банками меня не будешь любить? —Буду-буду.