***
— Да да да, правильно, а еще можно было сходить так, — генерал Сянчьжоу сидел в кресле, передвигая шахматные фигуры. Яньцин с интересом наблюдал, он не боялся проиграть, а лишь запоминал и наслаждался обществом наставника. В последнее время, этого беззаботного времени становилось все меньше. Юноша подрастал, обязанностей становилось больше и теперь не получалось прибегать по первой же прихоти к его так называемому отцу. — А если вот так… — Яньцин поднял фигуру, но Юань зацокал языком. — Подумай еще. — Хм… Серебряный волк с помощью голограммы появилась в кабинете. Она стояла позади Яньцина и всячески привлекала к себе внимание, поэтому тот увлеченный игрой и не замечал опасности, а вот генерал лишь задумчиво потер переносицу. — Так, ты пока подумай, я вернусь через полчаса и продолжим партию, — поднявшись из-за стола и выпрямившись, похлопал по плечу подопечного. — Так точно мой генерал! — отчеканил радостно юноша. Серебряный волк была рада, что генерал наконец-то ее заметил, а не сделал только вид, поэтому помахала рукой и скрылась в ближайшем помещении. — Что случилось? — Юань последовал за проекцией, пройдя в пустынный холл особняка. — Блэйд…. — еле слышно произнесла девушка. Юань впервые видел в таком состоянии охотника за Стеллароном. Всегда уверенная в себе, даже слишком самоуверенная, она выглядела потерянной и с трудом подбирала слова. — Он сегодня принял меня за Дань Хэна… — … — Он… — Веди меня к нему. Волк кивнула и уже в следующие минуты генерал находился в логове охотников, где царил жуткий разгром. Такое ощущение, что здесь недавно дрались не на жизнь, а на смерть. Поломанная техника, разрубленная мебель. Кафка, сидевшая в углу и тяжело дышавшая смачно выругалась, перевязывая пораненную ногу. Волк бросилась к ней, а генерал ушел в другом направлении. Он хорошо ориентировался по оставленной карте, которую недавно вручила ему девушка. Быстро спустился в подвальное помещение, чуть не подскользнулся на лестнице, так как все было в крови. Раздавался скрежет цепей. У Юаня сжалось сердце от боли. Та картина, которую он увидел, повергла его в отчаяние. Он никогда не рассчитывал увидеть друга детства в таком состоянии. Юань сделал шаг вперед, но человек, прикованный к стене, издал предупреждающий рык. В алых глазах плескалось безумие. — Инсин… — едва слышно прошептал Юань, его не остановил этот предупреждающий жест. — Инсин… — снова позвал генерал, более настойчиво, смотря в налитые кровью глаза, которые видели в нем лишь добычу. — Инсин… — словно пытался достучаться до голоса разума его некогда возлюбленного, на что он рассчитывал? Если Кафка не смогла, неужели сможет он? Тот, кто уже некогда потерял и причинил боль. Тот, кто поднял оружие против того, кому признавался в любви, шепча на одном дыхании. На что он надеялся? Вены на висках охотника вздулись, красивое лицо озарял гнев, по стенам пошла трещина и железная цепь треснула. Юань даже закрыться не успел.***
Блэйд смотрел на насмешливое лицо Дань Хэна. Тот, кого он ненавидел всей своей душой, тот кто когда-то в него вонзил свой меч. Тот, кому он поклялся отомстить. — Инсин… — произнес переродившийся хранитель. — Да как ты смеешь меня называть этим именем? — в Блэйда словно вселился демон, он кинулся на морок, не понимая, что творит, отбросив меч, схватил за тонкую шею, сдавливая. Дань Хэн на удивление не сопротивлялся, он лишь прикрыл один глаз и с хрипотой пытался произнести его имя. — Инсин! Что-то здесь не сходилось. Что-то было не так… Юань задыхался, Блэйд схватил его, не давая шанса выбраться. Под воздействием Мары мечник находился в состоянии аффекта. Однако, генерал не мог, не мог отступить именно сейчас, пытаясь достучаться. Воспользовавшись остатками сил, генерал спихнул с себя Блэйда, придавив того к холодному полу, прикусив свою губу он впился в губы возлюбленного, заставляя почувствовать того металлический привкус. Блэйд вгрызся в его губы, проглатывая кровь, только тогда в алых глазах начала появляться ясность. — Инсин… — хрипло и отчаянно позвал генерал. — Очнись уже…***
Внезапно лицо Дань Хэна стало мерцать и вместо зеленых глаз на него смотрели янтарные, в которых медленно угасала жизнь. Блэйда как ошпарили, он ослабил хватку и резко отпрянул. В его разум вернулась ясность. Мужчина осмотрел стены подвала и следы драки, после на едва живого генерала. Его губы сильно были истерзаны, а нижняя часть подбородка вся испачкана в крови. Блэйд впервые испугался, он ринулся к генералу, обнимая лицо возлюбленного и не зная, что делать. — Ты вернулся… — не смотря на все, Юань улыбался. — Придурок, а если б я тебя прикончил?! — Я бы вернул свой долг… — генерал хрипло закашлялся, вытирая рукавом остатки крови с губ. — Тебе Кафка рассказала об этом методе? — Нет… Я сам. Сам… — генерал закрыл глаза, чувствуя, что теряет сознание и не понимая, что ему уже говорят и что было дальше.***
Через некоторое время. — Прекрати мельтешить. Своими нервами не поможешь, — раздраженно ответила Кафка, смешивая какие-то препараты. Волк прислонилась к стене, наблюдая за происходящим. Комната, а конкретно спальня, была слишком мала для того количества людей, но несмотря на это, окно было распахнуто настежь. Сквозь занавески пробивалось раннее солнце. — Он потерял много крови, но очнется. — Что это за метод такой? — огрызнулся Блэйд. — Этот метод называется любовь. — фыркнула Кафка, заканчивая возиться с капельницей. Блэйд замер. Его зрачки недобро сузились. Мужчину терзали смешанные чувства, когда-то давно забытые. Он не понимал. Ведь он забыл все чувства, кроме ненависти и жажды убийства, ничего не осталось, тогда почему… Что это за чувство и почему от него так тревожно. Хлопнула дверь. Кафка с Волком ушли, оставив двоих в комнате. Блэйд опустился на колени перед кроватью, положив голову на грудь генерала, который в нем вызывал такие смешанные и сильные чувства и не заметил, как задремал. Внезапно его волос мягко коснулись, зарываясь в пряди. Охотник открыл глаза и увидел перед собой улыбающиеся янтарные глаза. — Я рад, что ты в порядке. — И кто из нас еще безумен? — Мы оба. — Придурок… — фыркнул Блэйд, он навис над генералом неотрывная зрительного контакта. Они понимали, что их связывали гораздо сильные чувства, чем те оковы, которые сдерживала Кафка Мару внутри мечника. — Я не хочу тебя потерять снова… — Ты и так — мои оковы… Мой гипноз и моя беда. — Не умеешь ты признаваться в любви, — хрипло рассмеялся генерал, скривившись от боли, которая сдавливала грудную клетку.Они понимали, что не могут быть вместе, но и без друг друга уже тоже.