Чужие глаза (Alien Eyes)

Эйсу поначалу не то чтобы не нравились люди. На самом деле, он их ненавидел. Сначала это были глаза. Их жуткие глаза, рваные, покрытые кратерами и слишком глубокие, чтобы чувствовать себя комфортно. Это было неестественно, такие глаза. Глаза похожи на глубокие рябые лужи, зрачки похожи на чёрные дыры, вбирающие всё и ничего не пропускающие. И у них не хватило приличия иметь только один вид жуткого. Их глаза были страшны по-разному. Глаза Маручо были глубже океана, и первые несколько раз, когда Эйс допустил ошибку, глядя прямо в них, он чуть не упал с того места, где стоял. Глаза Дэна были тёмными и имели цвет и визуальную текстуру тлеющих дров, что соответствовало огню, горящему внутри него, но пугало, если смотреть на них дольше нескольких мгновений. Но больше всего нервировали глаза Шуна, по крайней мере, Эйса. В них виднелось хладнокровие и сосредоточенность, они были горящими и одновременно ледяными, не принимая никаких оправданий. В его глазах, казалось, было требование, чтобы Эйс смотрел в них, требование, чтобы он встретился с ним взглядом, чтобы они могли протянуть руку и увидеть все его самые сокровенные мысли и чувства с янтарной эффективностью. Глаза Шуна поначалу пугали Бэйрона, даже после встречи с другими людьми. Взгляд Шуна настолько напугал ребенка, что он придвинулся ближе к Мире, словно для защиты. Он совсем не полюбил Эйса. Даже теперь, когда он считал их друзьями, он всё ещё чувствовал укол дискомфорта, когда смотрел им в глаза. — Можно задать странный вопрос? — спросил Эйс, когда солнца начали садиться, и Шун оторвался от своей работы. — Конечно, спрашивай — легко сказал он и Эйс попытался посмотреть ему в глаза. — Что за жуткие глаза? — ...Что? — Шун был невозмутим, но Эйс продолжил. — Твои глаза. Они странные. Не только твои, я имею в виду людей в целом. И не только я, думаю, вы заметили, что весты склонны негативно реагировать на ваши глаза. Он вспомнил первую битву Маручо с Эйсом на его стороне, как даже Милен Фэрроу сделала шаг назад, когда Маручо посмотрел на неё прямо. То, как всегда дерзкий Линк Волан был явно встревожен при первой встрече с Шуном. — Я понял, — Шун кивнул. — Я просто предположил, что это потому, что те двое сразу могли сказать, что мы отличаемся от них. — Ага, — Эйс сказал. — И потому, что у тебя действительно жуткие глаза. — Наши глаза жуткие? — Шун тихо рассмеялся, и Эйс, по крайней мере, почувствовал облегчение, что он не выглядел обиженным. — Глаза вестов отражают свет, вот это жутко. — Ваши… нет ? — выдавил Эйс, надеясь, что Шун просто издевается над ним, как Бэйрон убеждает Дэна, что весты едят камни. В ответ Шун встал, чтобы выключить свет, и в темноте Эйс вытащил фонарик, не нуждаясь в инструкциях. Он указал им на Шуна, слегка сглотнув, нервно. И действительно, казалось, что свет попал Шуну в глаза, и ни единой точки света не отразилось в ответ. Шун уставился на него в круге света, выглядя смутно удивлённым. В замешательстве Эйс выключил фонарик, и Шуна поглотила тьма. Если бы у Эйса не было его превосходного ночного зрения веста, он бы никогда даже не узнал, что там кто-то есть. Шун снова включил свет и вернулся на свое место, изогнув бровь. — Удовлетворён? — Вы, люди, такие странные, — Эйс фыркнул, и Шун мягко рассмеялся. — У некоторых животных на Земле есть отражающий слой в глазах, — успокоил он его. — Мы называем это tapetum lucidum, и оно распространено среди мелких животных, таких как кошки и еноты. — Но не у людей, — Эйс вздохнул. — Но не у нас, — Шун покачал головой. — Если это поможет, Дэн не знал, что ваши глаза это могут, пока однажды ночью не столкнулся с Бэйроном на кухне. Спросите его об этом как-нибудь. Он кричал так громко, что я подумал, что на нас напали. Эйс рассмеялся, а Шун, похоже, был доволен тем, что рассмешил его. — Если тебе всё равно, я всё равно думаю, что у тебя жуткие глаза. — сказал он, и Шун пожал плечами. — И я думаю, что твои, — Эйс недоверчиво поднял бровь. — Что может быть страшного в наших глазах? — недоверчиво спросил он. Шун слегка наклонил голову, его глаза скользнули немного влево, когда он, казалось, тщательно подбирал слова. — Мне, — осторожно начал Шун, — твои глаза кажутся тусклыми. Думаю, лучше было бы сказать «стеклянный». Типа... умершие? Они выглядят пустыми и застеклёнными, и это немного нервирует, пока к этому не привыкнешь. Это почти как смотреть в глаза кукле. Эйс немного усмехнулся, но... он предположил, что в этом есть смысл. Если бы он думал об этом с инопланетной точки зрения. — Кажется, я уловил, — он признал. — Значит, мы оба пугаемся взглядов друг друга. Шун издал короткий смешок, откидываясь назад. — Ну, это похоже, — согласился он. — Могу я задать свой вопрос? — Конечно. — Когда Дэн сказал, что весты не спят, это было на самом деле? — спросил он. — Я никогда не могу сказать, когда он шутит. — Спать? — Эйс склонил голову набок. — Эта та странная… бессознательная вещь, которую вы, ребята, делаете по ночам? — Ага. — Когда вы просто… отключаетесь? Как андроиды? — он немного вздрогнул, вспомнив, как впервые вошёл в гостиную и увидел Дэна, лежащего на диване без реакции. Они лихорадочно разбудили человека, к его большому раздражению, но так и не получили полного объяснения, кроме «людям нужен сон, оставьте меня в покое». По крайней мере, Эйсу этого было недостаточно. Мира больше не казалась обеспокоенной тем, что люди отключаются каждую ночь, так что, вероятно, кто-то объяснил ей это, а Бэйрон был слишком любопытен, чтобы не засыпать их вопросами об этом. Это оставило Эйса вне поля зрения, место, где он ненавидел находиться. — Вот он, — Шун сказал со вздохом. — Значит, я предполагаю, что это правда? — Да… — сказал Эйс, — так что же это? Ритуал? Странная биологическая функция человека? — Позвольте спросить, как весталки перезаряжаются? — спросил Шун вместо того, чтобы ответить ему, и Эйс моргнул, глядя на него. — Перезарядка? — Да, как ты обновляешь себя? Освежить свой разум? Отдохнуть, чтобы ваше тело могло оживиться? — Ой! — Эйс воскликнул. — О, это есть. Да, мы получаем энергию от солнца. Или любой звезды, на самом деле. Наша кожа поглощает солнечное излучение и свет и преобразует их в энергию. — И это позволяет вам всегда бодрствовать, — Шун задумался, видимо, радуясь тому, что понял. — Это должно быть весьма удобно. — Если только мы не застряли где-нибудь без солнечного света, — Эйс пожал плечами, а Шун слегка ухмыльнулся. — Вы как растения, — и Эйс фыркнул. — Это грубо, — он сказал. — Мы не растения. — Поэтому у тебя такой яркий цвет волос? — Шун усмехнулся. — Фотосинтез? — В любом случае... — Эйс сердито посмотрел. — Сон. Объясни мне это. Шун отпустил его с тихим смехом, хотя и пробормотал тихое извинение, которое Эйс пренебрежительно отмахнул. — Сон — это… — Шун на мгновение задумался. — Странная вещь, которую нужно постараться объяснить. — Как же так? — с любопытством спросил Эйс. Это одна из тех вещей, о которых вы никогда не задумываетесь, — он объяснил. — Все спят, так зачем тебе это объяснять? Это всё равно, что спросить вас, почему ваши глаза такие, какие они есть. Причина неясна, они просто... есть. — Ты не можешь попробовать? — нетерпеливо спросил он, и Шун вздохнул. — Конечно, я попытаюсь. Сон — это то, что людям нужно делать каждую ночь. По сути, наши тела вступают в период бездействия, чтобы восстановить себя и разум. — Значит, ты теряешь сознание, чтобы оживиться? — спросил Эйс, и Шун на мгновение задумался. — Вроде этого, — он сказал. — Наши тела бездействуют, но наши умы нет. — Значит, ты осознаешь, что тебя окружает, но не можешь двигаться? — Эйс спросил. — Звучит неприятно. — Нет, — Шун усмехнулся. — Нет, мы не в сознании. Обычно мы видим сны. — Сны? — Эйс моргнул. — Что это? — Сны… хм. Как бы это сказать? — Шун задумался. — Наверное, это похоже на галлюцинации. Мозг создает смоделированные сценарии, чтобы обработать события дня, события прошлого или просто то, что вас тяготит. Эйс не был уверен, что до конца понял, но приложил все усилия. — Итак… ваше тело бездействует, но ваш разум находится в симуляции собственного производства? Шун улыбнулся ему, странно сияя глазами. — Точно, — он кивнул, и Эйс нахмурился. — Что обычно снится? — Зависит от человека, — Шун пожал плечами. — И это, как правило, меняется каждую ночь. А сны действительно трудно запомнить, если только они не были особенно интенсивными или яркими. — Трудно запомнить? — Эйс встревоженно спросил. — Значит, твой разум создает симуляции, но затем заставляет тебя забыть о них? — Вот и всё. Шун кивнул. — Иногда вы забываете их сразу после пробуждения, а иногда память просто ускользает сквозь пальцы песком в течение дня. — Так как же узнать, что вам приснилось что-то важное? — спросил он. — Сон — это полностью творение вашего собственного разума, — Шун успокоил. — И в любом случае, ты не забываешь всех. Иногда мечты остаются с тобой. — Можешь рассказать мне об одном? — спросил Эйс, а затем ему пришла в голову мысль: — Если всё в порядке, я не знаком с культурой, окружающей сны, это что-то личное? — Нисколько, — Шун ободряюще улыбнулся ему. — Посмотрим… когда мне было около двенадцати, мне приснился сон, что я плыву на лодке с родителями и школьницами, чьи лица я не мог разобрать. Мы приближались к водопаду, но я не испугался. Потом я был в космосе, и я мог летать, и я полетел в галактику, и это было похоже на тёплую ванну. Вместе со мной летали киты и гигантские бабочки. Это был хороший сон. — Могут ли люди выжить в космосе? — с интересом спросил Эйс. — Неа. — Что? — Но сны редко имеют смысл. Самое забавное в сновидениях то, что во сне всё кажется нормальным, ничего не кажется странным или неуместным. Только когда ты просыпаешься и думаешь, что понимаешь, что что-то было странным. — Так… например, тебе может присниться, что ты дышишь под водой или что-то в этом роде, и ты не будешь задумываться, почему? — Точно, — Шун одобрительно кивнул. — Или тебе может присниться, что над тобой в небе гигантская планета, а еще ты влюблён в Гаса Грава, и ты просто скажешь «ага, это нормально, здесь ничего странного». — Но потом вы просыпаетесь и говорите: «Что, во имя звёзд, это было?» – догадался Эйс, немного посмеиваясь над этой мыслью, и Шун рассмеялся вместе с ним. — Да. — Сновидения звучат… довольно мило, — Эйс признался, и Шун немного поколебался. — Это. Обычно, — медленно сказал он. — Но… не всегда. — Не всегда? — Например, только прошлой ночью мне приснился кошмар, — продолжил он, и Эйс моргнул. — Что? — Страшный сон, — он уточнил. — Сон, который вас расстраивает или пугает. — …О, конечно, вам могут сниться страшные сны, — Эйс вздохнул. — О чём был твой кошмар? — Мне приснилось, что я в доме моего детства, — начал он. — Но он был в огне. Меня преследовали существа, состоящие из огня и пепла, и я знал с той уверенностью, которая приходит только во сне, что они были чудовищными останками моих мёртвых друзей и семьи. Они преследовали меня сквозь горящую оболочку моего дома, но коридоры были странными, и ни один из дверных проемов не вёл туда, куда им полагалось. Затем одно из существ добралось до меня, и я проснулся как раз перед тем, как оно проткнуло мне грудь рукой. — Можно ли умереть во сне? — спросил Эйс, не в силах представить, как это может быть безопасно, как кто-то может оставаться в здравом уме, когда каждую ночь может умирать, но Шун отмахнулся от его беспокойства. — Не полностью, — он заверил его. — Ваш мозг, несмотря на то, что он придумал сценарий, признаёт, что вы думаете, что находитесь в опасности, и будит вас, прежде чем вы успеете умереть. Однако это резкое пробуждение, и никогда не бывает весело просто внезапно очнуться. — Я могу представить, — вздрогнул вест. — Не знаю, смогу ли я каждую ночь закрывать глаза, не зная, открою ли я их для чего-нибудь приятного или ужасного. — Ты привыкнешь, — Шун похлопал его по плечу. — Как весты привыкли к бакуганам, несмотря на то, что люди поначалу боялись их. — Теперь, что я могу представить, — Эйс усмехнулся. — Что еще я должен знать о сне? Вы, ребята, излучаете психические волны или беспорядочно кричите? — Ничего сумасшедшего. Ну, вообще-то, я страдаю сонным параличом. — Сонное что? — Смотри, обычно, — засмеялся Шун, — когда человек спит, разум парализует тело, чтобы помешать нам разыграть наши сны в бодрствующем мире… — Ни за что. — …но иногда человек просыпается, а разум не понимает сигнала и держит его парализованным, пока не поймет, что он не спит. — Это звучит ужасно! — воскликнул Эйс, и Шун кивнул. — Это действительно так, — он сказал. — Дэну и Маручо повезло. Им не нужно иметь с этим дело. — Но тебе пришлось? — Ага, — вздохнул он. — Я один из счастливчиков. Я страдал сонным параличом с детства. — Неужели нет лекарства? — спросил Эйс, честно говоря, немного обеспокоенный. Шун улыбнулся ему, словно почувствовав его беспокойство. — К сожалению нет. Но это нормально. По крайней мере, мой демон сонного паралича не пугает меня так сильно, как раньше. — Сон… паралич… кто? — Хорошо, — Шун снова засмеялся, и у Эйса сложилось впечатление, что весь этот диалог был для него чем-то новым. — Значит, когда ты просыпаешься парализованным, мозг не знает, что ты не спишь. Поэтому он имеет тенденцию проецировать остатки ваших снов на мир бодрствования, который вы видите. Обычно это проявляется в виде монстра у изножья вашей кровати или демона, сидящего у вас на груди. — Какого хрена? — Ага, — он пожал плечами. — Каждый человек, когда парализован, склонен видеть разные вещи. Демон, которого я вижу чаще всего — это бледная и жуткая школьница, вся в крови и ухмыляющаяся мне, обычно либо приседающая у изножья моей кровати, либо ползающая по потолку надо мной. Я думаю, что это призрак из фильма, который я видел, когда был ребенком, и который остался со мной. Эйс смотрел на него с ужасом и невольным уважением, недоумевая, как он может так спокойно говорить о чем-то, что звучит как абсолютный ужас, и иметь с этим дело регулярно, никогда не зная, когда это произойдет. Шун взглянул на него, а затем снова ухмыльнулся. — Думаешь, это плохо? — спросил он. — Дэн ходит во сне. — Он что? — Эйс простонал. — Звезды, что это? Звучит жутко. Это жутко, — Шун согласился. — Иногда его мозг не может парализовать его, поэтому он ходит мёртвым сном, разыгрывая свои сны. Эйс немного поперхнулся. — Что? — Это распространенная болезнь. Помню, я впервые узнал об этом, когда мы были подростками, — Шун немного посмеялся над выражением ужаса на лице Эйса. — Я ночевал у него дома, и около четырёх утра услышал шум с кухни. Когда я отправился на разведку, я обнаружил, что Дэн готовит себе очень нескоординированную тарелку хлопьев. Когда я спросил его, что он делает, он не ответил. Даже не признал, что я был там. Потом я посмотрел на его лицо и увидел, что он полностью спит, глаза закрыты и всё такое. Напугал меня, скажу прямо. — Я могу представить, — Эйс слабо сказал, представляя, как Дэн ходит без ответа, ничего не замечая и вздрагивая от этого образа — Это часто случается? — В основном, когда он в стрессе, — ответил он, и Эйс фыркнул. — Это то, чего мы должны остерегаться? Мы имеем дело с некоторыми стрессовыми ситуациями со всем этим Сопротивлением. — Не беспокойся об этом, — Шун сказал, по-видимому, равнодушно. — Обычно я просыпаюсь вместе с ним. Но в случае, если это произойдет, когда Маручо или меня нет рядом, лучшее, что можно сделать при встрече с лунатиком, это… — Разбудить его? — Эйс преположил, но Шун покачал головой. — Мог бы, но лунатика это раздражает, а ещё это отличный способ получить пощечину. Лучше всего осторожно провести его обратно в постель, не разбудив. — Полагаю, ты к этому привык? — Эйс приподнял бровь, обрабатывая информацию, и Шун кивнул. — Ага. Он любит шутить, что это плата за то, что однажды ночью он проснулся и обнаружил, что я парализован и с широко раскрытыми от ужаса глазами смотрю на тёмную часть комнаты. Это был его первый опыт моего сонного паралича, он говорит, что это было самое страшное, что он когда-либо видел. Эйс попытался представить себе это, проснуться и обнаружить, что Мира или Бэйрон лежат застывшими, явно напуганными, но никак не реагирующими на него, уставившись окаменевшими глазами на что-то, чего он не мог видеть. — Я не думаю, что люблю спать, — тихо признал он, но Шун не выглядел обиженным. — Сон сам по себе хорош, — он сказал. — Сны и мозговые волны — вот где все усложняется. — Что будет, если не уснуть? — Эйс рискнул спросить. — Обычно мы можем провести ночь или две без сна, — человек пожал плечами. — Но познание страдает. Чем дольше мы обходимся без сна, тем более туманными и рассеянными мы становимся. Наша способность выполнять сложные задачи ухудшается, мы боремся с простыми понятиями, мы начинаем погружаться в микросон в опасные моменты. Если вы продержитесь достаточно долго, например три или четыре дня, у вас начнутся галлюцинации. В конце концов, ум устаёт от этого и заставляет нас спать. Это называется крахом, и он надолго заставит вас спать как убитый. — Видишь ли, по крайней мере, весты в целом могут контролировать свое тело, — Эйс фыркнул. — Вы, ребята, кажетесь рабами капризов своего мозга. — Ты тоже, только по-другому, я уверен, — Шун лениво сказал. — Тебе это кажется пугающим только потому, что это ново и неслыханно. — Наверное. — Ну, в любом случае, я всегда рад ответить на вопросы, — Шун улыбнулся ему. — Но, может быть, завтра. Уже поздно, и я устал. — Пора спать? — спросил Эйс, и Шун кивнул. — Ага, — он встал, вытянув спину и закрыв папку, от которой отказался, чтобы поговорить с Эйсом. — Дэн и Маручо устроились на одном из диванов в гостиной, так как вам, ребята, не нужны кровати. Удивительно, но это довольно удобно, если вам когда-нибудь понадобится расслабиться. — Спасибо, — Эйс сказал, вздохнув и встав, чтобы заняться своими делами. — Эм… хорошего тебе поспать? Шун слегка усмехнулся, его странные глаза не отражали лунный свет. — Спокойной ночи, Эйс, — он улыбнулся, а затем ушёл, оставив Эйса наедине со своими мыслями. Люди странные, таков был его окончательный вывод, и Эйс задался вопросом, перестанет ли он когда-нибудь узнавать о них тревожные вещи. Той ночью он тихо проскользнул в гостиную, чтобы лично понаблюдать за сном. Дэн, Шун и Маручо свернулись калачиком в уютном гнездышке из одеял на маленьком диване, закрыли глаза и дышали глубоко и ровно. Он не был уверен, что когда-нибудь привыкнет видеть своих друзей в этом нервирующем состоянии недееспособности, как отключённые андроиды, и его разум против его воли блуждал по всем потенциальным опасностям, которые могли постичь их, пока они лежали уязвимыми, потерянными в любой из своих сонных забвений. Хорошо. Если он поставит несколько дополнительных мер безопасности на дверь в эту комнату, никто не осудит его на это.