Ночь в Альпах

Когда Роланд добил вампира, серп луны почти касался края дальних гор. Холодный ветер подхватил пепел и рассеял его во мраке, кости кучей повалились в покрытую росой траву. Роланд оглянулся, всматриваясь усиленным эликсиром взглядом в лес вокруг — не прячется ли в зарослях еще одно чудовище, — но никого не нашел. Шумно выдохнул, опустил Дюрандаль. Ночные Альпы, напуганные недавним сражением, понемногу оживали. Одно за другим засвистели в траве насекомые. Кто-то зашуршал и стих в кустах. Где-то вдалеке ухнула сова. Роланд еще раз окинул лес взглядом, затем удобнее перехватил Дюрандаль и двинулся туда, где должны были быть четвертый, шестой и двенадцатый отряды. Когда он спустился по просеке, по которой совсем недавно преследовал вампира, полумесяц уже успел на треть спрятаться за ближайшую гору. Тени от деревьев удлинились и стали размытыми, мрак между ними начал густеть. Роланд несколько раз моргнул, пытаясь сфокусировать взгляд. Не помогло: похоже, эффект эликсира постепенно снижался. Нужно было спешить: с человеческим зрением бродить по ночным горам было самоубийством, использовать же еще один шприц лишь для того, чтобы добраться до остальных — расточительством. Он успел найти звериную тропку, которой добрался до просеки, и почти нырнул под пушистые ветви елей, как вдруг краем глаза заметил какой-то отблеск. Резко повернулся, ища его взглядом. Горы возвышались вокруг черными исполинами, едва посеребренные лунным светом. Острые верхушки деревьев церковными шпилями вздымались в темное небо. Роланд внимательно всматривался между ними — не заблестит ли еще? В прошлый раз он успел поймать лишь приблизительное направление. Холодный ветер пронесся по склону, закачал ели, между ветвями снова сверкнуло — металл, это точно был металл — и Роланд бросился туда. Кто-то из охотников мог, как и он, отбиться от остальных в своей погоне за вампиром — и, возможно, теперь нуждался в помощи. Роланд проскочил между кустами, съехал по крутому склону — и на середине дороги наконец-то увидел. Это была Луизетта: она лежала в траве у края небольшого обрыва, ловя лезвием последние лучи луны. Астольфо нашелся в нескольких шагах рядом, и сердце на мгновение сбилось с ритма: он стоял на коленях, низко склонив голову, сгорбившись и, кажется, прижав руки к груди. Вампира нигде не было видно. На пятачок обрыва Роланд почти вылетел. Быстро огляделся — нет, никого вокруг; затем споткнулся взглядом о кости посреди травы: похоже, вампир был мертв. Бросился вперед. — Астольфо! — оставленный Дюрандаль упал в покрытую росой траву, Роланд опустился рядом на одно колено. — Тебя ранили? Дай взглянуть. Астольфо медленно поднял лицо, и в груди неприятно заскреблось. У него был слепой растерянный взгляд — едва ли не хуже, чем в Жеводане. Он дышал почти бесшумно, правая рука намертво вцепилась в сутану под левой ключицей. Кажется, он даже не узнал Роланда — в расширенных зрачках была пустота. Роланд нахмурился. — Дай, пожалуйста, посмотреть, — повторил мягко, но настойчиво, протянул руку и осторожно расцепил сведенные судорогой пальцы. Сутана под ними оказалась измятой, но целой — ни следов крови, ничего. Роланд быстро окинул взглядом плечи, руки и колени, но не нашел ни одной раны — только край левой полы оказался распоротым, наверное, ударом когтя. Тихо выдохнул: похоже, Астольфо не задело в бою. И все же, то, в каком он оказался состоянии, настораживало. В Жеводане были передозировка эликсиром и самые страшные воспоминания, вытащенные из глубин души чудовищем, о существовании которого Орден тогда и не догадывался. Сейчас все было иначе: обычный вампир из тех, что терроризировали ближайшие села, не мог иметь силы сотворить что-то подобное. Роланд прикусил губу, затем поднялся; подхватил Астольфо под локоть. — Пойдем, — попробовал поставить на ноги. — Нам нужно возвращаться к остальным. Сейчас зайдет луна, и станет совсем темно, нужно успеть до того, как действие эликсира рассеется. Астольфо не сдвинулся с места. Он скользнул взглядом по костям, затем поднял его вверх, на Роланда. — Это был последний… — произнес тихо, одними губами. Роланд обернулся туда, где лежали останки вампира, затем снова к Астольфо — и вдруг понял. Под левой ключицей, там, где еще совсем недавно рука Астольфо сжимала сутану, была одна из меток. Серп луны в последний раз мигнул своим желтоватым краем и скрылся за горами, и мрак немедленно затопил лес, пятачок обрыва, верхушки елей под ним. Подул ветер, принося запах близкого дождя. Роланд бросил взгляд на склон, которым спустился, затем назад на Астольфо — тот продолжал стоять на коленях, снова склонив голову. Роланд едва мог разглядеть его очертания в темноте: действие эликсира почти закончилось. Колебался он лишь минуту: даже если Астольфо последний шприц использовал позже и до сих пор мог что-либо видеть, сейчас он, очевидно, был не в состоянии куда-то идти. С рядовыми охотниками все еще оставались Жорж с Марко, а еще Гано — Роланд был уверен, что на глазах у других тот не станет делать ничего подозрительного. В воздухе с каждой минутой все яснее пахло дождем. Роланд отпустил локоть Астольфо, тихо вздохнул. — Давай подождем здесь до утра, — прозвучало в темноте. Пещерой то, что нашел Роланд, назвать было сложно — скорее, небольшое углубление в склоне, не больше нескольких метров. Но над входом нависала скала, по которой сейчас тихо шуршал дождь, и внутри было сухо. Роланд успел натаскать немного веток и шишек до того, как на землю упали первые капли, и теперь посередине углубления уютно потрескивал небольшой костер. Астольфо сидел рядом, почти плечом к плечу, обхватив себя руками, и, не мигая, смотрел в никуда. Блики пламени танцевали в его расширенных зрачках. С той единственной фразы он так больше не проронил ни слова. Только после того, как он разжег костер, Роланд вдруг понял, что сейчас впервые видел Астольфо сразу после убийства вампира, оставившего метку. Нескольких из них, скорее всего, Роланд зарубил еще в поместье Гранатумов, остальных Астольфо вылавливал по одному, уже когда сам стал охотником и попал в двенадцатый отряд. Ни разу это не было общим заданием с шестым — и Роланд поймал себя на том, что теперь об этом сожалеет. Убийством этих вампиров Астольфо никогда не хвастался и даже если упоминал, то где-то случайно в разговоре. Тогда Роланду казалось, что новая жизнь в Ордене смогла если не полностью вытеснить, то хоть немного исцелить ужасы вампирского плена. Но сейчас, когда Астольфо выглядел столь непривычно слабым и уязвимым, Роланд понимал, как сильно ошибался. Глазами подростка на него словно снова смотрел измученный вампирами мальчик, которого он кутал в свой плащ и на руках выносил из холодного, наполненного смертью поместья. Тонкая ветвь в костре треснула и распалась на половинки. Взвились в воздух и погасли одна за другой две искры. — Их больше нет, — подал голос вдруг слева Астольфо — так тихо, что Роланд едва услышал. — Они наконец мертвы. Все до единого. Роланд повернулся к нему и замер. Из широко распахнутых глаз Астольфо медленно катились слезы. Какой-то миг Роланд колебался, а потом все же протянул руку и положил ладонь Астольфо на макушку. Осторожно погладил, невольно радуясь, что давно снял латные перчатки. — Все закончилось, — отозвался так же тихо. Астольфо поднял на него взгляд — отблески костра танцевали на длинных, мокрых от слез ресницах. Несколько секунд смотрел глаза в глаза, затем наклонился и ткнулся лбом в плечо. Роланд почувствовал, как дрожащие пальцы сжали ткань сутаны под лопаткой, у самых ремней. Подождал мгновение — все еще был не уверен, что поступает правильно, — а потом все же решился осторожно накрыть левой рукой узкие плечи. Астольфо рвано всхлипнул, и Роланд обнял его крепче, зарываясь правой в тонкие шелковистые волосы. Уютно потрескивал костер, выбрасывая в воздух мелкие искры. Шелестел по горным склонам дождь. Астольфо тихо плакал, спрятав лицо на груди Роланда. Тот мягко гладил его по голове и плечам, а в сердце с каждым мгновением все сильнее прорастало неприятное чувство. Словно между ребрами застрял ржавый осколок и с каждым ударом сердца все глубже и глубже пускал кривые зазубренные ростки. Роланд не видел Астольфо таким не только после ссоры — долгие годы до нее. Ученики в Ордене плакали часто — по родителям, по прошлой жизни, к которой было уже не вернуться, из-за кошмаров. Иногда плакали рекруты или совсем новенькие охотники — обычно после первых боев, ран или смерти товарища на задании. Астольфо на глазах у Роланда плакал лишь в самом начале, когда, десятилетним, только очнулся в Ордене. И второй раз — потом, уже в Жеводане. Все годы до этого он всегда улыбался — солнечно, лучезарно, открыто. Всегда первым делился с Роландом своими успехами — когда его хвалили учителя, когда на полгода раньше других приняли в Орден, когда выдавалась удачная охота. Всегда смотрел восторженным взглядом и ловил каждое слово. И Роланду казалось: то, каким стал Астольфо, означало, что его сердце пусть не полностью, но все же исцелилось. Сейчас, вслушиваясь в судорожные всхлипывания, Роланд понимал, что того Астольфо, который скрывался за солнечной улыбкой, не знал никогда. Так, словно Астольфо пытался быть как можно лучшим в его глазах: всегда сильным и уверенным, образцовым охотником без сомнений и страхов. Так, словно он думал: если не будет идеальным, Роланд его не примет. Время размылось, тая в шелесте дождя и тихом пении тысяч ручьев, сбегавших между камнями, кустами и папоротниками вниз по крутым склонам Альп. Сутана и рубашка под ней успели промокнуть от слез. Роланд бездумно перебирал пальцами волосы Астольфо — тонкие, мягкие, совсем шелковистые, словно девчачьи. Так непривычно было просто сидеть в тишине рядом, никуда не торопясь, не пытаясь ничего сделать. С первого месяца обучения Астольфо жадно, как губка, впитывал все, связанное с ремеслом охотника — и Роланд пытался дать ему как можно больше. Выкраивал время для совместных тренировок, помогал и подсказывал с тактикой боя, делился собственным боевым опытом, пытался привлекать к групповым атакам во время совместных заданий с двенадцатым. Астольфо страстно хватался за любую возможность и так искренне и радостно улыбался всякий раз, когда его хвалили, что Роланд тогда был уверен: он на правильном пути. Теперь он понимал, как ошибался. Снаружи прохлопала крыльями какая-то испуганная птица. Еще одна ветка в костре распалась и провалилась между другими. Роланд осторожно потянулся и, пытаясь лишний раз не тревожить Астольфо, подкинул несколько новых. Если бы он больше был рядом — просто был, промелькнуло в голове, не пытаясь каждый раз обязательно что-то дать, — наверное, заметил бы все куда раньше. Смог бы за улыбкой разглядеть боль, страх и ненависть к себе, которые все эти годы разъедали Астольфо изнутри. Не допустил бы ссоры и, возможно, даже случившегося в Жеводане. Роланд крепче обнял Астольфо, на мгновение наклонился и коснулся губами его макушки — так, как иногда делал, когда укладывал братьев спать. — Теперь все будет хорошо, обещаю, — прошептал больше самому себе, всматриваясь в взвивающиеся вверх искры. — Теперь все будет хорошо. Язычки пламени весело танцевали, озаряя стены вокруг теплым светом. Мелодично звенели капли дождя и перекликались ручейки, сбегая по склонам Альп куда-то вниз, во мрак ночи. Астольфо тихо плакал в объятиях Роланда — наконец доверив то, что так старательно прятал в себе годами. И Роланд был уверен: теперь, когда он знал, когда Астольфо ему открылся, у них получится все исправить. Серый рассвет медленно разгорался над горами. Дождь прошел, исчезнув своим шуршащим шагом где-то за дальними хребтами Альп, и теперь молочно-белый туман наползал из-за обрыва и медленно тянулся к углублению — не решаясь, однако, пока проникнуть под нависшую скалу. Роланд медленно моргнул, фокусируя взгляд. Похоже, в какой-то момент он задремал, согретый объятиями и убаюканный музыкой дождя, и проспал не менее часа: когда он в последний раз бросал взгляд наружу, стояла еще ночь. Костер успел погаснуть, и только красные угольки продолжали перемигиваться в бледном рассвете. Шея и спина глухо болели — все же, поза для сна была не очень удобной, — и Роланд попытался осторожно потянуться, стараясь не потревожить Астольфо. Вслушался в первые трели птиц снаружи. Что-то его разбудило — в этом Роланд был уверен, а своим инстинктам он привык доверять. Что-то было не так — дикие звери где-нибудь поблизости? Вампиры? Какой-то другой враг? Дюрандаль с Луизеттой, как и латные перчатки, лежали справа, ближе к краю углубления, для того чтобы подскочить туда и схватить оружие, хватило бы и секунды. Роланд нахмурился: утренний лес звучал привычно и миролюбиво. Ни подозрительного шелеста или треска ветвей, ни рычания или дальних переговариваний. Ничего, что свидетельствовало бы о том, что к их убежищу подкрался враг. Но что-то все же было не так, и Роланд старательно вслушивался в самые тихие звуки, пытаясь уловить малейшую неправильность. Астольфо в его объятиях шевельнулся, Роланд машинально его приобнял — и вдруг понял. Дыхание у Астольфо было рваным и загнанным. Роланд придержал его за плечи, заставляя сесть ровно, заглянул в лицо. Астольфо оказался ужасно бледным, его лоб блестел от пота. Казалось, не поддерживай его Роланд, он бы свалился. Он был не просто теплым, как сначала показалось сквозь полусон — даже через ткань сутаны чувствовался ненормальный жар кожи. Роланд коснулся его лба тыльной стороной ладони — и немедленно отдернул руку. — Тебя лихорадит, — значит, Астольфо не вышел из боя невредимым, просто Роланд — без эликсира, в темноте ночных гор — не смог увидеть то, что должен был. — Астольфо, где рана? Никакого ответа, даже малейшей реакции: казалось, последние силы Астольфо шли на то, чтобы хоть как-то оставаться в сознании, и он просто не слышал ничего, что происходило вокруг. Нужно было немедленно найти рану, вертелось воспаленной мыслью. Если лихорадка оказалась настолько сильной, заражение было серьезным. Найти, продезинфицировать, а потом дотащить до дирижаблей и медиков на них. Хоть что-то сделать — только бы не допустить непоправимого, только... Астольфо медленно поднял взгляд, и все мысли вымело из головы. Его глаза пламенели красным ярче, чем угли в остатках костра, а в приоткрытом рту отчетливо виднелись четыре длинных клыка. Слишком длинных для человека. Роланду показалось, что земля под ногами провалилась и ринулась куда-то далеко вниз. Астольфо был человеком — в этом Роланд был готов поклясться собственной жизнью. Вся его семья была людьми, род Гранатумов никогда не имел дел с вампирами, он всегда выступал на стороне церкви еще со времен войны. Вампиры не рождались от людей, а люди от вампиров, это знали все. Союз вампира и человека мог дать лишь полукровок. Этого не могло, просто не могло быть. И все же, отрицать очевидное было бесполезно: сейчас Астольфо смотрел на Роланда глазами, которые имели власть переписывать законы Вселенной, а его клыки могли разорвать сонную артерию — достаточно было одного укуса. Сердце словно остановилось и отказывалось биться дальше. Ему нельзя обратно в Орден, мелькнуло в голове. Только не в Орден: там вряд ли будут разбираться, что и к чему, и Астольфо просто казнят. Роланд не мог этого допустить, никогда в жизни, ни за что, только не теперь, когда Астольфо наконец-то ему открылся, когда у них появился шанс все исправить. — Ванитас, — имя само собой слетело с губ, порожденное безумной надеждой. Ванитас мог что-нибудь знать. Мог как-то помочь — все же, он разбирался в вампирах куда лучше любого из людей. Нужно было только вытащить Астольфо отсюда, а потом доставить в Париж — так, чтобы ни другие охотники, ни мэтры Ордена ни о чем не узнали. Возможно, стоило сказать Марко — тот вряд ли предал бы Астольфо после стольких лет верной службы, только как с ним поговорить так, чтобы не видели другие... — О, так вы живы и даже целы, — прозвучало низкое от входа. Роланд медленно поднял взгляд, чувствуя, как холодеет все внутри. На фоне молочно-белого тумана угольным росчерком выделялась фигура Гано. Он был без плаща, черные вьющиеся волосы привычно торчали вверх; Морглес упирался своим тяжелым лезвием в размокшую от ночного дождя землю. Он видел, прошила мозг мысль. Гано видел Астольфо — тот сидел вполоборота ко входу, и в полумраке невозможно было не заметить, как нечеловечески пылают его глаза. Гано, который был из фракции экстремистов, который старательно оплетал паутиной своих интриг Орден, пытаясь сбросить его в пропасть второй войны с вампирами, который хотел их полного уничтожения, видел. Какой-то миг стояла напряженная тишина, затем Гано тяжело вздохнул. — Черт, вот ты не мог это сделать где-нибудь в другом месте? — бросил в воздух непонятное, а потом вытащил из-за спины нож и коротким движением метнул его вперед. Роланд толкнул Астольфо в одну сторону — тот безвольно повалился вниз, — а сам бросился в другую, к оружию: только бы дотянуться, с Дюрандалем или хотя бы Луизеттой у него все еще был шанс. Не успел: грудь под левой ключицей прошило ослепительной болью, и он упал на четвереньки. — Как все же хорошо, что ты такой предсказуемый, — прозвучало далеко и глухо, словно из-за толстой стены. — Так и знал: если буду целиться в мальчишку, ты подставишься. Роланд рвано выдохнул сквозь стиснутые зубы. Крепко сжал рукоятку ножа и одним резким движением его выдернул. Поздно: яд, которым было смазано лезвие, уже успел попасть в кровь, ноги и руки начали медленно неметь. Роланд загнанно оглянулся, ища взглядом Гано. Тот оказался всего в нескольких шагах: пристроив Морглес у входа, он подошел, склонился и схватил Астольфо за ногу. — Оставь его! — Роланд метнул нож, который все еще держал в руке, целясь в сонную артерию, но Гано выпрямился и легко перехватил его в воздухе. Окинул взглядом, покрутил, вытер кровь о полу сутаны. — Как мило с твоей стороны его вернуть, — сказал насмешливо, а потом привычным движением загнал обратно в ножны. Снова наклонился, взял Астольфо за ногу и поволок к выходу. — Не смей! — Роланд дернулся в его сторону, но свалился на землю. Тело медленно обмякало и с каждым мгновением слушалось все меньше. Гано остановился у входа, в шаге от Морглеса. Отпустил ногу, вцепился латной перчаткой в волосы и потянул вверх. Астольфо тихо вскрикнул. — Не трогай его! — Роланд с ужасом наблюдал, как свободной рукой Гано сжал подбородок Астольфо и заставил открыть рот. Несколько секунд рассматривал клыки — так, как мог бы смотреть зубы, покупая лошадь, холодно мелькнуло в голове. — Черт, еще и все четыре вылезли, — досадливо цыкнул и отпустил. — Гано! — Астольфо беззвучно повалился вниз, спутанные пряди волос упали на лицо. Он не мог защитить себя, билось воспаленной мыслью, не мог даже пошевелиться. Роланд должен был что-нибудь сделать. Должен был спасти. Подняться на ноги, дотянуться до оружия, отбить Астольфо — Гано достаточно было протянуть руку, чтобы взять Морглес, широкое лезвие перерубило бы тонкую шею за один короткий удар... Гано снова тяжело вздохнул, выругался сквозь стиснутые зубы. Присел на корточки, склонил голову, окинул Астольфо долгим взглядом. — Ну вот какого черта именно сегодня? — его голос полнился глухим раздражением, уголок рта то и дело нервно дергался. — Не заберу тебя сейчас — и потом вряд ли получится. Не получится — мне весь мозг выедят. Проклятье. Гано умолк, и в холодном сыром воздухе повисла тишина. Клубился туман у входа, каплями росы оседая на топорище и лезвии Морглеса. Беззвучно перемигивались угольки в остатках костра совсем рядом. Где-то далеко, на грани слышного, шелестел и перешептывался лес. Гано не собирался убивать Астольфо, вдруг осознал Роланд. И совсем не выглядел удивленным, увидев того вампиром. Как будто ждал этого. Как будто знал, что так будет. — Что ты с ним сделал? — голос охрип и едва продирался сквозь горло. Гано даже не обернулся. — Я? Ничего, — он продолжал сидеть на корточках, задумчиво рассматривая Астольфо. Роланд стиснул зубы так, что заболели скулы. — Астольфо был человеком. Он потомок рода паладинов, вампиры пытали его, как врага. Он рос на моих глазах все эти годы. Почему тогда у него вдруг появляются клыки и такие глаза?! Гано молча посидел с минуту, потом снова выругался себе под нос. Медленно поднялся. — Ты видел когда-нибудь человека, у которого было бы целых тринадцать меток? — он наклонился, стащил с Астольфо фасцию, отцепил от нее ножны с ножом — те с глухим лязгом полетели наземь. Воздух пропорол треск разорванной ткани. — Вот и я не видел. Обычно одна жертва — одна метка. А тут целых тринадцать. Роланд изо всех сил впился пальцами в утоптанную землю и попытался подвинуться в сторону Дюрандаля с Луизеттой. До них оставалось всего несколько шагов — таких бесконечно длинных сейчас. Угольки в костре дышали жаром в лицо. — Я не большой знаток всей этой науки, если честно, — Гано перекрутил одну из полосок ткани несколько раз, затем снова присел и принялся связывать Астольфо ноги. — Лекцию тебе не прочту. Но если сила вампиров может переписывать мир, что будет с мальчишкой, в которого эту силу влили целых тринадцать? Это был абсурд, мелькнуло в голове. Невозможно. Если бы вампиром было стать так легко… — Почему сейчас? — слова сами сорвались с губ. — Почему не в детстве, сразу после того, как их оставили? Почему не раньше за все эти годы? Гано лишь пожал плечами. — Понятия не имею, — его голос был бесконечно спокойным и обыденным, как будто они обсуждали схему тренировок нового набора рекрутов на паладинском собрании или недостаток амуниции в арсенале перед квартальной инвентаризацией. — Я тоже был бы рад, если бы это произошло в катакомбах: оттуда мальчишку забрать было бы куда легче, чем тащить сейчас через половину Франции. Роланд задохнулся. Гано знал — возможно, даже с самого начала, все эти годы. Знал — и молчал, просто ожидая, пока все произойдет. Хладнокровно наблюдал за Астольфо во время учебы, когда тот стал охотником, затем паладином, зная, что когда-нибудь Астольфо превратится в того, кого ненавидит больше всего на свете. Роланд попытался проползти вперед еще немного: ему нужно было защитить Астольфо, вырвать из лап этого ублюдка. Сумка под правым плечом зацепилась за какой-то мелкий камешек. Эликсир. У него оставался еще один шприц с эликсиром. Роланд потянулся похолодевшими пальцами к застежке. Только бы Гано не заметил. Только бы не обернулся. Последняя доза, которую он не стал тратить вчера, еще оставалась. Роланд не был уверен, сработает ли это, сможет ли эликсир преодолеть яд, которым было смазано лезвие ножа — но это был хоть какой-то шанс... — Ну нет, так не пойдет. Гано вырос рядом внезапно — а в следующее мгновение Роланд задохнулся от удара сапогом в живот. Шприц вывалился из помертвевших пальцев. Тихо хрустнуло. Перед глазами плыло, но Роланду не нужно было видеть, чтобы понять, что произошло. — Проклятье, не создавай мне лишних проблем, — голос Гано звучал гулко и словно издалека, перед глазами вспыхивали и гасли разноцветные круги. — Мне и так теперь думать, как протащить мальчишку в Париж, не показав Ордену. Роланд попытался протянуть руку, поймать его за штанину — повалить вниз, лучше бы в остатки костра, — но пальцы лишь зачерпнули пустоту. Темное пятно, в которое до сих пор расплывался Гано, отступило, что-то глухо звякнуло. — Это вам все равно больше не понадобится, — в короткой фразе слышалась неприкрытая насмешка. Роланд моргнул, наконец фокусируя взгляд — только чтобы увидеть, как тускло сверкнуло и исчезло за краем обрыва лезвие Дюрандаля. Где-то далеко внизу хрустнули под его тяжестью ветки, зашелестели листья — а потом все стихло. Луизетты рядом, как и латных перчаток, не было. Теперь у него не осталось даже оружия. Гано больше на него не смотрел: он снова подошел к Астольфо, присел, стал связывать руки — даже не за спиной, а спереди. Если бы только Астольфо мог воспользоваться силой вампиров, мелькнула в голове безумная мысль. Разорвать путы, отбиться от Гано — вампирам не нужны были копья и мечи, чтобы противостоять охотникам... Астольфо не мог: даже в сером рассвете было видно, насколько смертельно побледнело его лицо. Его глаза закатились, дыхание стало совсем быстрым и поверхностным, как в тяжелой лихорадке. За все время, пока Гано отходил, Астольфо даже не шелохнулся. У него не было сил ничего сделать, никак защититься, у него был только Роланд — который сейчас лежал, не в состоянии пошевелиться, так по-идиотски подставившись в самом начале. Последнюю полоску разорванной фасции Гано намотал вокруг рта — тесно, в несколько слоев, так, чтобы Астольфо не удалось его укусить, даже если бы он пришел в сознание. Замер на мгновение, затем раздраженно выдохнул. Похлопал несколько раз Астольфо по щеке — никакой реакции. — Черт, мальчишка так закончится раньше, чем я дотащу его до Моро. Роланду показалось, что время остановилось, и он замер в нем, застыл, как насекомое, пойманное в каплю смолы. Это не могло быть правдой. Только не это. Только не… Рассказ Ванитаса. Вырванные глаза, залитые формалином в склянке. Вампир, превратившийся в призрачное чудовище и пожирающий все вокруг себя — и, если бы не Ванитас с Ноем, в итоге уничтоживший бы и себя тоже. — Ты не посмеешь… — шепот сорвался с губ и растаял в сыром воздухе. Гано повернулся, окинул Роланда долгим взглядом. Молча ухмыльнулся. Теперь все стало на свои места: знания о вампирах, которые паладину неоткуда было взять, то, как спокойно Гано все воспринял. Он сделает это, понял Роланд, он отдаст Астольфо в руки Моро — как, похоже, делал много раз до этого. Вспомнились слова Моро о покровителе в Ордене — это был Гано? Или кто-то еще выше из его единомышленников? Неужели все это время, все эти годы Гано помогал в безумных экспериментах? Ловил вампиров — не сделавших ничего плохого, как тот мальчик, которого удалось спасти из лаборатории — и отдавал Моро. Со спокойным сердцем, прекрасно зная, какая участь их ждет. Астольфо сейчас был для него просто еще одним материалом, который нужно доставить, не попавшись на глаза Ордену. Не боевой товарищ. Не подросток, которого он должен был защищать как взрослый. Даже не ненавистный враг — просто материал. По щеке скатилась и упала вниз слеза. Гано встал, поддел латной перчаткой гранатовые четки, коротко дернул. Кроваво-красные бусины брызнули в разные стороны. — Достаточно драматично, как считаешь? — Гано подхватил Астольфо под пояс, легко перекинул себе через плечо. — Не волнуйся, долго в одиночестве ты не останешься. Думаю, когда — если — поисковый отряд охотников и найдет твои останки, понять, что это был один человек, а не двое, у них не получится. Но с четками все же будет надежнее. Двое паладинов трагически погибли, защищая друг друга от вампирского нашествия — красивая история, правда? — Ты подонок, — вторая слеза скатилась по лицу, слова царапали сведенное судорогой горло. — Как ты только мог... Гано улыбнулся — широко и спокойно. — Знаешь, всегда тебя ненавидел, — сказал, отворачиваясь и подхватывая свободной рукой Морглес. — С самой первой встречи. Жаль, что не увижу, как ты встретишь свой конец. — Стой! Не смей!.. — Роланд попытался встать, все последние силы вкладывая в этот рывок, но не смог даже приподняться. Пальцы тщетно скреблись об утоптанную землю. Насмешливо перемигивались угольки в остатках костра. Одним тяжелым движением Гано закинул Морглес на плечо. Поправил Астольфо на другом — спутанные волосы и связанные руки качнулись из стороны в сторону — и двинулся прочь. — Не смей! Гано!!! — Роланд дернулся вперед, но протянутая рука лишь безвольно упала вниз. Гано даже не обернулся. Густой туман, до сих пор наползавший из-за обрыва, обнял его массивную фигуру, превращая в черное пятно, постепенно растворяя в своей мути. Еще несколько секунд Роланд мог разглядеть очертания Астольфо на его плече, а потом все утонуло в густой мгле. Рассветные Альпы окутала тишина.