Куда угодно, лишь бы отсюда

      Уилсон прожил много лет. Очень много совершенно одинаковых лет. И за всё это время он не постарел ни на день. По видимому, в этом мире понятия «старение» и вовсе нет.       Уилсон пережил многих людей. Он похоронил много хороших и не очень людей. Самым трудным оказалось хоронить Максвелла — демона, который и заточил Уилсона и многих других людей в этом мире. Когда-то, многие годы назад, Максвелл потерял свою власть над миром. И он не смог смириться с участью быть заточённым в им же спроектированной клетке. Поэтому он покончил с собой, перерезав себе вены острым кремнем.       Уилсон ненавидел Максвелла. Ненавидел всем сердцем и всей душой. Но, как бы странно это не звучало, фокусник был самым близким человеком для учёного. Они многое пережили вместе. Неисчислимые года. И они вместе похоронили многих людей. И они вместе искали способ выбраться. Но Максвелл отчаялся. Он сдался. Он оставил Уилсона одного.       Когда Уилсон хоронил фокусника, он плакал. Не просто плакал, а рыдал. Рыдал впервые за долгое время. И больше он не плакал ни по кому. Потому что с тех пор учёный никого не встретил. Максвелл был последним человеком. Последним другом. И Уилсон, скорее из принципа чем из желания, продолжал искать выход.       Учёный создал несколько десятков различных прототипов порталов, очень похожих и совершенно не похожих на тот, который его сюда привёл. Он пытался создавать устройства связи, которые бы дали ему доступ к его миру. Дали бы ему возможность позвать на помощь. Уилсон исследовал этот кусок суши посреди вечно неспокойного моря вдоль и поперёк. Он полностью исследовал пещеры и не оставил ни единой не изученной вещицы или местности в руинах. Провал. Один сплошной провал.       Уилсон проклинал всех Богов, которых только мог вспомнить. Почему не молился? Молился. Долгие годы молился, пытался строить алтари и храмы, но никто так и не ответил.       В руинах учёный изучал теней. Он пытался наладить с ними контакт. Понять их. Договориться с ними. Все его попытки закончились полным провалом. Неудача за неудачей.       В конце концов он решил, что если не может сбежать из этого мира, он сбежит хотя бы с этого острова. Безусловно, он в другом мире. Если бы он был в обычном мире, он бы смог связаться с людьми с помощью вновь изобретённого им радио. Или хотя бы услышать их: голос, музыку или даже простой бытовой шум. Что угодно.       Вариант уплыть отпал сразу: во-первых, никакого нормального спуска к воде нет — только сплошной обрыв, конец земли. Во-вторых, на воде всегда сильные волны. Одно время Уилсон только и делал, что наблюдал за водой. Смешно, но он подошёл к этому очень ответственно: он подготовил много папируса, чтобы делать записи. Первой записью была «День 1 — сильные волны», а дальше он только считал дни. Кажется, считать он прекратил после семисотого дня. В любом случае, побег по воде обречён на провал.       Второй вариант — уходить под землёй. Это мог бы быть прекрасный вариант, если бы не строение здешних пещер. Они были не столько пещерами, сколько островами суши в уходящей за горизонт бездне. К тому же Уилсон как-то раз искал дно этой самой бездны. Конечно же, достичь его учёному было не суждено. Даже спроектированный и построенный учёным и на тот момент ещё живым Максвеллом лифт, который опускали и поднимали тени Максвелла, не помог в изучении бездны пещер. А будь пещеры обычными, Уилсон бы просто копал тоннель на протяжении долгих лет. Осталось бы только придумать такое устройство, которое помогало бы ему определять, что находиться над ним.       Последний вариант, как назло, самый рискованный и ничем не подтвержденный — воздух. Риск заключался в том, что Уилсон вряд ли сможет вернуться, если что-то пойдёт не так. Хотя и возможность такая не исключена. А вот подтверждения нет не только в воздушном плане, но и в водном и подземном. Только во в тех случаях учёный хотя бы что-то мог изучить и сразу же отказаться от заведомо проигрышной затеи. С небом же всё сложнее. Уилсон не смог обнаружить никаких препятствий, которые не позволили бы ему уйти по воздуху. И тут самый риск и закопан: а что если проблемы будут там, откуда Уилсон уже не сможет вернуться? Да, это пугает учёного. Очень сильно. Но желание вырваться из бесконечного круга повторения одних и тех же действий было сильнее страха. Поэтому Уилсон начал готовиться к побегу.       Первым делом Уилсон искал самый доступный, надёжный и удобный воздушный транспорт. Его выбор пал на воздушный шар. Только с некоторыми изменениями. Но для начала он потратил множество попыток на создание обычного воздушного шара и расчёт пропорций размера шара и веса, который он способен унести. Далее, искал способ сделать механизм, который бы позволил ему лететь вперёд и менять направление. Это было даже проще, чем научиться делать обыкновенные воздушные шары. Он просто напросто сделал один большой пропеллер, который был закреплён прямо, и два поменьше, закреплённых под углом. Большой толкает, маленькие корректируют. Работало всё на шестерёнках, электрических штуковинах и драгоценно-магических камнях. И к слову о магии, с её использованием выбраться тоже не получилось. Возможно, магия просто на это не способна, а возможно Уилсон не способен на это с использованием магии.       Самым проблемным для Уилсона было сделать устройства навигации. Ему всего-то навсего нужно два таких устройства: для определения направления и высоты. Если первый был обязательным, то вот второй был не так уж и нужен. Тем не менее, учёный решил перестраховаться и сделать оба. Если для определения направления идеально подошёл компас, который Уилсон когда-то случайно сделал вместе с каким-то человеком, имя которого учёный уже давно забыл, то с определением высоты возникли проблемы.       Изначально, Уилсон хотел использовать очень длинную линейку, которая бы сама собой показывала высоту. Но дело не дошло даже до первого прототипа. Поэтому учёный потратил ещё кучу времени для изобретения или воссоздания чего-то, что могло бы подойти. По итогу, учёный смог изобрести прибор, который определял не саму высоту, а давление воздуха. Конструктивно прибор состоит из запаянной коробочки с мембраной, изменение положения которой механически связано со стрелкой, перемещающейся по шкале с условными значениями высоты. Уилсон мог бы гордиться собой. Но он был слишком занят созданием изобретения и выживанием во всё также недружелюбном мире.       Далее Уилсону всего лишь осталось сделать новый воздушный шар по пропорции, установить все необходимые устройства и собрать возможный максимум припасов. В конце концов, он не знает, сколько он пробудет в воздухе.       Ещё одним изобретением Уилсона можно назвать рубиновую горелку. По сути это обычная горелка, использующая рубин заместо какого-либо горючего. И свет, и тепло, и ничего с собой не надо брать!       И вот он, долгожданный момент отправки. Отправки далеко отсюда. Уилсон включает рубиновую горелку. Время нагрева воздуха в шаре казалось невыносимо долгим. Будто бы всё то время, что он провёл в этом мире — было всего лишь секундой. И тем не менее, вскоре Уилсон был в воздухе на краю этого проклятого острова. Остаётся только отправиться далеко вперёд.       Прошло время. Всего каких-то пара дней полёта. И тут Уилсон обнаружил одну невероятную странность: вода далеко внизу просто пропала. Более того, солнце и луна тоже пропали. Вообще всё пропало. Остался только Уилсон на своём воздушном шаре и пустота. Такая чужая. И такая неприветливая. Учёный испытывал странное чувство, словно он не должен быть здесь. Впервые за долгое время с ним произошло что-то, чего не происходило раньше. Уилсон был напуган. Но вместе с тем он был воодушевлён. Единственное, что его печалило в этот момент — он пропустил момент, когда вместо шума волн и самих этих волн появилось ничто.       Спустя ещё больше времени, учёный осознал одну страшную истину: там, на земле, он, конечно, уже сделал всё, что мог. И даже не по одному разу. А тут ему совсем нечего делать. Ну ладно. Он долго такое чувство терпел. Ещё потерпит. Куда-нибудь он точно доберётся. Куда-угодно.       Вокруг была лишь темнота. Ни звуков, ни каких бы то ни было проблесков. И Уилсон открыл для себя ещё кое-что: там, внизу, не просто пустота или тьма. Там странная, бесконечно чёрная жидкость. Уилсон видел всплески. И даже несколько волн.       Шло время. Уилсон всё так же следил за направлением и высотой. Без изменений. И вокруг ничего не менялось. Единственное, что изменилось — запас вяленного мяса, который вот-вот кончится.       Спустя время, за которым Уилсон уже давно перестал следить, провизия полностью кончилась. Осталось только немного надежды. Говорят, что надежда умирает последней. Но даже так, она всё равно умирает.       Время. Время. Время. Это проклятое время, которое не хотело двигаться. Не хотело ничего менять. Да будь проклято это время! И будь проклята эта бесконечная темнота!       Скоро или не очень, учёный понял, что его не беспокоит голод. Да, определённо прошло достаточно времени, чтобы он не просто хотел есть, а уже умирал с голода. Но Уилсон ничего такого не чувствовал. И он решил списать всё на то, что времени прошло недостаточно.       Спустя еще какое-то неисчислимое время Уилсон понял, что он не хочет ни есть, ни спать, ни жить. Внутренние часы уже давно дали сбой и Уилсон не мог определить даже приблизительное пройденное время. Ему кажется, что лучше бы он умер. Но нет. Он не должен. Всё это было затеяно, чтобы жить нормально. Жить. Жить!       Время шло. Или Не шло. Воздушный шар летел. Или не летел. Уилсон ещё держался. Хотя, правильней будет сказать, что он не решался что-либо сделать. Что либо, чего он в нормальных условиях ни за чтобы не сделал.       Всё это время Уилсон пытался использовать своё воображение, чтобы хоть как-то развлечься: он научился сочинять стихи, придумал свою собственную нотную грамоту и сочинял музыку, стуча костяшками пальцев по доскам, даже придумал свою собственную вселенную, проработанную до самых маленьких мелочей и в которой изначальные персонажи уже давно погибли, а различные истории происходят уже с их далёкими потомками. Но всё это и многое другое уже стало таким тусклым. Таким ненужным. Таким… надоевшим.       Уилсон мог бы так много сделать там, на том проклятом острове. Наверное, он слишком рано забросил идею с порталом. Должно быть, рано или поздно получилось бы создать работающий портал. И он бы вернулся домой. Вернулся бы лучшим учёным. Его бы приглашали на встречи самые известные, умнейшие или богатейшие люди. Им бы восхищались. Но он бросил это. Выбросил в мусорное ведро своё будущее. Как же его это бесит. Как же его всё достало.       Надежда умерла. Концовка 1: Обратный путь всегда короче       Уилсон плюнул на всё. Он развернул свой воздушный шар. Да, он прекрасно знает, что он проделал долгий путь и он готов проделать его снова, лишь бы увидеть землю. Лишь бы нормально походить туда-сюда. Лишь бы заняться чем-нибудь.       Очень скоро. Слишком скоро Уилсон вновь оказался над вечно бушующем морем. И вдалеке он увидел землю. Он не верил своим глазам, когда смотрел на эту землю. Он не верил своим ногам, когда он наступил на сушу. Он не верил своим рукам, когда он ощупывал деревья и траву.       Потом он поверил. И рассмеялся. Впервые за долгое время. Впервые так громко. Впервые до севшего голоса и занывших мышц лица. Это всё была просто шутка. Одна большая шутка. Нет никакого выхода. Ему просто показали запертую дверь и предложили её выбить. А за дверью не было никакого выхода. Только кирпичная кладка. Какая злая и смешная шутка! Концовка 2: Проще сдаться       Уилсон посмеялся. Конечно, он ведь не потратил неисчислимое множество лет в попытках создать портал. И ведь даже работающие порталы получались. Но он так и не смог открыть портал, ведущий хоть куда-то, кроме этого же самого мира. А он пытался. Так много раз пытался открыть портал к себе домой или куда угодно ещё. Ни разу не получилось. Точно так же, как и сейчас. Тупик. Тьма. Надежды нет.       Но, возможно, ещё есть выход. Да, он определённо точно есть. Пусть Уилсон и пытался всеми силами этого избежать, но у него нет другого выхода. Смерть — единственный выход.       Уилсон посмотрел вниз, на жидкую темноту. На её редкие всплески и волны. Уилсон перелез через борт воздушного шара. Через маленькую стену этого гроба. Он держался за край двумя руками. Затем он закрыл глаза и отпустил одну руку. Затем несколько слёз стекли его лицу. Он отпустил вторую руку. И он полетел вниз, держа заплаканные глаза закрытыми. Так, на всякий случай. Просто чтобы не пожалеть в последний момент.       Уилсон летел вниз совсем недолго. Непривычно недолго. Он упал в тёмную и холодную жидкость. Нет, не холодную. Приятно прохладную, как будто Уилсон целый день терпел невыносимую жару и вечером окунулся в приятную речную воду.       Безусловно, Уилсон задержал дыхание. Это, наверное, произошло инстинктивно. Поэтому человек усилием воли выпустил весь воздух из своих лёгких. Тут же он попытался рефлекторно вдохнуть, наполняя свои лёгкие и желудок жидкой темнотой.       Как странно. Уилсон всегда считал, что утопление — один из самых страшных видов смерти. Тогда почему он так спокоен? Почему он чувствует себя так хорошо? Впрочем, ответ учёный не успел бы найти. Да и не захотел бы.       Уилсон постепенно терял остатки сознания, всё больше погружаясь в тёмную жидкость. В какой-то момент, когда учёный уже почти навсегда уснул, что-то схватило его и потащило на дно. Туда, где он окончательно перестанет существовать. Если бы Уилсон мог сейчас говорить, он бы сказал «спасибо». Концовка 3: Лучше ли старого?       Уилсон уже даже не знал, что ему делать. Но тут произошло внезапное: на него упал солнечный свет. Тут же он поднялся и огляделся: нигде не было этой жидкой темноты. Только белоснежные облака, лежащие ровным слоем везде до горизонта. И ещё кое-что. Несколько островов, поднимающихся выше этих самых облаков.       Подлетев поближе, учёный увидел множество неизвестных ему растений и животных, джунгли и города. Он увидел два города свиней. Не такие деревеньки с полудикими свинами, а полноценные города с прослеживающейся инфраструктурой.       Уилсон странно улыбнулся, увидев столько нового за раз. Видимо, тут он задержится на какое-то время. Это новое место выглядит многообещающе, а здешние свиньи — развитей и культурнее. Может быть, они смогут помочь Уилсону. А может ему уже не нужна будет помощь. Осталось только приземлиться. Концовка 4: Взгляд со стороны       Уилсон уже даже не знал, что ему делать. Но тут произошло внезапное: на него упал солнечный свет. Тут же он поднялся и огляделся: нигде не было этой жидкой темноты. Только тёмные неспокойные воды. «Неужели я вернулся обратно!?» — было первой мыслью учёного. Нет. Никак нет. Компас был всё в том же положении. Он не мог ни повернуть назад, ни совершить кругосветный полёт — в любом случае компас показывал бы в другую сторону.       Учёный увидел остров. Очень похожий на его собственный, но совершенно другой. И там был человек в каком-то лагере. Кажется, он чертил какой-то чертёж.       Уилсон подлетел ближе. Человек его заметил. Затем Уилсон открыл клапан воздушного шара, чтобы горячив воздух ушёл и учёный смог опуститься. Учёный приземлился неподалёку от этого человека и его лагеря.       Уилсон спустя долгое время наступил на твёрдую землю. Он глубоко вздохнул и пошёл к незнакомцу. Незнакомец же шёл навстречу ему. Это был измученного вида мужчина с чёрными волосами, похожими своей формой на погнутую вилку, в белой рубашке и красной жилетке, в чёрных штанах и ботинках. Он смотрел на Уилсона с удивлением, с каким и сам Уилсон смотрел на него. И тут они поняли, кто перед ними стоит. Они оба рассмеялись. Так по больному рассмеялись. До слёз. До хрипов. До боли в животе. До вывихнутых челюстей. Как же это смешно. Какая смешная шутка. И такая злая. Ужасно злая и ужасно смешная.