Останься

      Тору не так часто ходит в гости к Идзуми. Однако, сегодня они оба прячутся в его комнате от морозного воздуха и ледяного ветра на улице, согреваясь чашечкой вкусного горячего какао. Пока Миямура о чём-то говорит, Ишикава завороженно наблюдает за его лучезарной улыбкой, вслушивается в каждую нотку интонации спокойного голоса, рассматривает каждую мелочь, каждую родинку на его лице. Он уже делал это сотни раз, если не тысячи. Делал это настолько часто, что в любом месте и в любое время может воспроизвести в своих мыслях детальный портрет.       — Ты чего завис? — шёпотом спрашивает Миямура, заметив, что Тору больше его не слушает.       Тору молчит, стеснительно поднимает взгляд вверх. Больше не хочется просто наблюдать. Тело начинает действовать самостоятельно и медленно, словно в забвении, он приближается к лицу Идзуми, нежно касается большим пальцем нижней челюсти, ведёт по краю и запускает руку в тёмно-синие пряди волос, тихонечко поглаживая. Миямура молчит, не отталкивает его, внимательно наблюдает и почти не шевелится, словно боится спугнуть. Но тем не менее, в синеве глаз мелькает тень игривости.       Робкое прикосновение и первый напористый поцелуй разделяет тонкая грань, беспощадно разбившаяся о высвобожденные чувства. Хриплый вздох медленно оседает на нежной коже, дыхание опаляет мочку. Шершавые губы быстро касаются шеи, пальцы неуверенно дотрагиваются до щеки, невесомо поглаживая. Идзуми судорожно хватается за его футболку, сжимает и оттягивает ткань. Руки бегло ищут дополнительную опору, тело тает от чужих прикосновений, а приятная истома разливается по груди, пронося жар цельными волнами. Тору ведёт кончиком языка от кадыка, смешивает оставленную влажную дорожку с россыпью таких же коротких поцелуев, зарывается носом в ямочку ключиц и осторожно прикусывает тонкую кожицу, после чего зализывает укус, тут же оставляя новый, ещё более колючий. Иллюзорная дурманящая дымка обволакивает разум, наслаждение и трепет от переизбытка чувств бурлят в каждой клетке, заставляют извиваться, жадно хватать кислород губами.       Идзуми не даёт останавливаться. Сильная рука наспех расстёгивает рубашку, опускается на рёбро, медленно скользит ниже, пока вторая нерасторопно очерчивает мягкими подушечками пальцев косточку скулы, покрытую нежным розоватым румянцем. Минуя талию, Тору доходит до бедра, слегка грубовато сжимает его через брюки, впиваясь в кожу. Идзуми непроизвольно издаёт тихий полустон вместе с рваным выдохом, кладёт подбородок на макушку Ишикавы и дрожащим голосом шепчет что-то невнятное, зарываясь в пушистые волосы, приятно пахнущие мятным шампунем.       Мимолётная эйфория словно играет на оголённых нервах, пробирает всё тело мелкой дрожью, заставляет млеть от удовольствия. Идзуми, приоткрыв глаза, старается запомнить каждую секунду этого момента, впечатать в память ощущения от каждого касания. Он с интересом всматривается в фиалковую радужку глаз, трепетно трогает тыльной стороной ладони раскрасневшееся лицо Тору, будто хочет удостовериться в реальности происходящего. Ишикава ласково улыбается, сгребает его в тёплые убаюкивающие объятья, аккуратно целует в макушку и поправляет белоснежную рубашку на плечах, расправляя помятую ткань.       — Можно мне остаться с тобой? — тихо произносит Тору.       Слова плавно рассеиваются в воздухе, шипами впиваются глубоко в сознание, вызывая новый бесконтрольный поток эмоций. Маленькая солёная слезинка незаметно катится по щеке Идзуми, опадает на воротник рубашки и быстро впитывается в ткань, оставаясь там крошечным пятнышком. Он порывисто обнимает Тору в ответ, крепко прижимает к себе и мельком бросает обеспокоенный взгляд, боясь, как бы тот не ушёл. Но Ишикава смиренно сидит, прислушивается к его сердцебиению и неторопливому дыханию.       — Прошу, останься. — тихий всхлип теряется в мелодичном звуке бархатного голоса.