—
Музыкальное шоу начнется совсем скоро. Фанаты, забившие зал, успели несколько раз громко позвать айдолов, ожидающих за кулисами. Тацуми знал, что раньше положенного они не выйдут – даже наблюдая со специальной трибуны, ведь перед выступлением важно настроить аппаратуру и распеться. Он ожидал спокойно. Пропускать чужие концерты даже под предлогом собственных репетиций не казалось ему правильным. Насмотренность, как он считал, важная часть практики. В зрительском ряду виднелось немало знакомых лиц. Многие айдолы из агентства пришли поддержать новый коллектив. Crazy:В, хоть и не в полном составе, внезапно оказались в их числе. Когда помощник сообщил, что место рядом займет Канамэ Тоджо, в душе Казэхаи поселилась призрачная надежда на то, что из-за обстоятельств им удастся поговорить. – Добрый вечер, Канамэ-сан. Ты прекрасно сегодня выглядишь, – это было чистой правдой. Даже в повседневном образе айдол выделялся среди своей группы. Ринне и Ники, казалось, не следили за своим внешним видом вовсе, но Тоджо всегда производил на него впечатление своим выдержанным стилем. Пока сосед занимал свое место, Тацуми почувствовал давно полюбившийся ему аромат одеколона. Сам он, естественно, таким не интересовался, но конкретно эти нотки впечатались в его память достаточно сильно, чтобы неизменно определить , когда Канамэ находится рядом с ним. Не успев услышать ответ, Казэхая оказался в полной темноте, разрезаемой несколькими софитами на сцене. Реакция толпы не заставила себя ждать. Тацуми вздрогнул от неожиданного ощущения – поверх его руки оказалась чужая. Айдолы, сияющие на сцене, забрали все внимание трибун, пока Тацуми не мог отвести взгляд от парня сбоку. Канамэ даже не смотрел в его сторону, но уже через секунду их пальцы оказались сплетены. Мысль о том, что с закрытых трибун за ними не подсмотрят, сделала Казэхаю смелее. Выдохнув, он плавно уткнулся носом в чужую ключицу, откуда исходил знакомый свежий аромат. Со стороны Канамэ казался, откровенно говоря, костлявым. Тацуми со школы боялся его трогать и только сейчас понял, насколько заблуждался: хрупкие ключицы обтягивала мягкая, практически бархатистая кожа. На секунду парень подумал остаться в таком положении подольше и запомнить момент: сплетенные руки, ставший родным запах и странное желание подняться выше по бледной шее. – Я хочу еще, Тацуми-кун, – внезапный возглас прозвучал, как старый топорный будильник под ухом. Вокруг стало неприятно светло. – Что, прости? – Выступление оказалось таким коротким… Скорее бы услышать новые песни, – кажется, Маёи действительно понравился концерт. Казэхая обернулся к соседнему креслу – Тоджо ушел, не проронив и слова.—
Периоды «потери концентрации» начались после выписки из больницы. По крайней мере, раньше Тацуми не замечал за собой такого. Если раньше, поймав себя на этом, он сгорал от стыда и мечтал скрыться подальше с места «преступления», спустя какое-то время Казэхая начал получать удовольствие. Со временем он сжился с этим. Принятие – важная часть обретения своего «я». Без уверенности в способности рассуждать благочестиво и здраво, он не мог давать советы остальным. Многие молодые айдолы, в особенности из Рэймэй, обращались к нему за помощью, когда их настигала беда. Вести «Исповедальню Казэхаи-семпая» он считал своим долгом. Не сосчитать, сколько раз Тацуми получал анонимные сообщения о буллинге в коллективе, кризисе идентичности и страхе быть отвергнутым публикой. На все тревожащие вопросы мозг таил ответ: став успешным айдолом, Тацуми не утратил способности понимать тех, кто только встает на этот путь. Сегодняшний выпуск, впрочем, был посвящен тому, как лучше признаться в своих чувствах. «Здравствйте, Каз’хая-смпай. Ваш совет оч помог мне в прошл’й раз, поэтму хчу спросить вот чт. Мн’ нравится друг’й айдл. Тип как романтичски. Этт челвек добр к мне, а еще он оч умн’й и красив’й. И талантлив’й!!! Признаться непрост, пот’му что я боюсь. Я неловк’й и веду с’бя д’бильно, кгда в’лнуюсь. Как пост’пить? Х’чу б’льш’й дом, кота и чтб он улблся» Тацуми понадобилось несколько попыток, чтобы прочесть написанное. Для сохранения анонимности, слушатели писали ему от руки и складывали письма в специальный ящик у радиорубки. Еще со школы ведущий знал, какой корявый почерк встречается у айдолов, но такой шифр попал ему в руки впервые. Понимая, что речь, вероятно, идет о другом парне, Казэхая напрягся. С одной стороны, он понимал этого безграмотного юношу. Родители учили его не следовать святым текстам слепо, а помнить и ценить, что живой человек тебе открылся. Каждый заслуживал принятия – это Тацуми точно знал. С другой стороны, на его плечи лег весомый груз ответственности: даже общество айдолов бывает жестоким и беспощадным. Особенно неверный совет мог навредить студентам Рэймэя, где еще недавно творился беспредел похуже того, что встречается в фильмах. Размышляя над советом для сегодняшней программы, Казэхая отдыхал после репетиции в кафетерии. – Просто скажи ему, что думаешь, – Канамэ определенно нравился черный чай, который Тацуми всегда советовал пить вместо «вредного для сердца» кофе. – Это не так просто. Понимаешь, нельзя просто признаться в чувствах, ожидая, что их сразу же примут и вы заживете вместе счастливо, – он знал это по своему горькому опыту. – К тому же, вдруг они совсем не близки. Сначала надо получше узнать друг друга, и тогда все выйдет само собой. – И как бы ты, в таком случае, поступил? – Для начала, пригласил бы на свидание. – Мы уже на свидании. Тацуми смутился. Прежде, чем раздавать советы, стоит самому набраться опыта. Книги и рассказы друзей не в счет – иногда лучше узнать, как это бывает, и сделать все наоборот. Кроме того, он и сам не понял, как Тоджо оказался в такой нужный момент рядом. Возможно, даже слишком – через секунду парня погрузили в крепкие объятья. Тихий голос раздался над ухом, заставляя Тацуми покраснеть еще сильнее: – Ты уже много раз прокручивал эту ситуацию в голове. Кому, как не тебе, знать, что стоит сделать. В этот раз от внезапной дневной дремы Тацуми пробудился сам. Конечно же, за небольшим столиком никого, кроме него, не оказалось. В попытке разобрать, как долго он сидел за остывшим чаем и не пора ли ему вести эфир, Казэхая взглянул в окно. Из четырех парней, проходящих по улице мимо, он сразу увидел его.—
Казэхая никогда не испытывал романтических чувств к кому-то. Более того, у него ни разу не было близких друзей. То, что Канамэ занял сразу два этих места, парень считал искренне забавным. В его силах было восстановить общение и даже сблизиться, ведь не так давно Тацуми открыл для себя интернет, где содержится множество советов по отношениям. Еще в академии он посчитал бы это глупостью, но, к сожалению, Священное Писание не дает всех ответов. Поначалу Казэхая думал обратиться к друзьям, но быстро в них разочаровался. «Одинокий волк» Кога назвал его «красавчиком», Айра посоветовал любимые дейтинг-симуляторы, а Маёи и вовсе предложил подсыпать что-то в напиток. Так дело точно не пойдет. Шанс, выпавший ему дождливым вечером, он не мог упустить. Дело в том, что они попали под тропический летний ливень. Когда Тацуми вышел из репетиционного зала, где некоторые помимо прочего занимались спортом, он горько выдохнул: — Если не утихнет, придется ночевать здесь. На все воля божья. Внезапная смена погоды застала прямо во время занятий. Уже смирившись с предстоящим сном на спортивной кушетке, Казэхая в последний раз оглянулся. На летней веранде спасалась чья-то фигура. «До кампуса общежития бежать куда дальше, не справимся», – подумал Тацуми. Технически, айдолы привыкли к физическим нагрузкам, но, оценивая ситуацию, парень боялся, что их просто смоет на полпути. К тому же, система ливнестоков явно не справлялась – часть дороги залил дождь. Казэхая накинул толстовку на голову, сформировав зонт, и направился к несчастному. Тот, по всей видимости, не был рад такому спасению: – Что ты тут забыл? – несмотря на укрытие, с синих прядей струились капли холодной воды. ХиМЕРУ озяб. Тацуми на секунду умилился: Тоджо напомнил ему котенка, дрожащего после ванны. Захотелось закутать его как можно скорее. – Лишь пришел помочь, когда увидел. Пойдем, иначе ты простынешь. Под толстовкой они добежали до укрытия. Штаны и обувь промокли до ниток. За время, прошедшее с окончания академии, Казэхая и забыл, как много тепла может дать человеческое тело рядом. – Поделиться с тобой комплектом одежды? – Х-х-хиМЕРУ это не нужно, – зубы парня слышимо стучали. Еще на улице Тацуми почувствовал, как тот дрожит. Без дополнительных уговоров, Канамэ был всучен набор спортивной одежды с полотенцем. – Иди в туалет. Надеюсь, пронесет, но все равно буду молиться за твое здоровье. Парень нехотя, но принял предложение, а затем скрылся за дверью комнаты. Пять минут Тацуми провел полной в тишине. Все это время его мозг занимали вовсе не мысли о том, как выбраться. Казэхаю внутренне будоражила эта ситуация: сейчас они совсем одни, отрезанные от остальных айдолов и всех, кто мог бы им помешать. Застать Тоджо в одиночестве – большая удача, которую нельзя игнорировать. Сегодня им надо поговорить. Тацуми постучался в дверь. Не услышав ответ, он громко предупредил: – ХиМЕРУ-сан, все в порядке? Я могу войти? Тишина. – Хорошо, я вхожу. Пол оказался мокрым. Одежда, сброшенная посреди комнаты, впитала остатки дождевой воды. Сам виновник пытался согреться неподалеку: его пробил такой озноб, что на секунду Тацуми почувствовал, как его самого трясет от приступа волнения. Руками Канамэ пытался разогнать кровообращение в коленях, с головы свисало влажное махровое полотенце. Из-за недостатка света в туалете он казался еще более бледным и тощим. Казалось, что он даже не слышал, как кто-то вошел. Казэхая тут же приблизился к озябшему парню. Вблизи его состояние выглядело еще хуже: из-под белой ткани виднелись дикие, стеклянные глаза, направленные прямиком в пустоту. – ХиМЕРУ-сан, вижу, что тебе плохо, – Тацуми мягко опустил руки на дрожащие плечи. – Оставайся здесь, я сейчас попробую связаться с остальными в общежитии. Затем следует показать тебя в медпункте. Ты ни в коем случае не должен заболеть, и я… Парня неожиданно заключили в объятия. Чужое тело все еще дрожало от холода. – ХиМЕРУ-сан?.. Мокрое полотенце упало с головы на пол, а вместе с ним и Тацуми, не ожидавший резкого выпада. Он представлял кожу Канамэ на редкость мягкой. На деле же она оказалась твердой и ледяной. В нос ударил запах дождевой воды. Очевидно, что парень хотел таким образом согреться, однако мысль о физической близости будоражила ум. До этого его так обнимали только родители в далеком детстве, еще до учебы в Рэймэй. Хорошо, что Тоджо не видел его лица: к своему стыду, Тацуми на миг улыбнулся. «Даже если это очередная фантазия», – подумал он. – «Я не могу не ответить тем же». Руки парня медленно обвили чужую дрожащую спину. Он намеренно не делал резких движений, чтобы дать Канамэ возможность успокоиться. В академии он мог помогать другу лишь словом. Быть рядом, говоря завуалированно. Теперь же Тацуми действительно тут, на месте, помогает согреться и прийти в себя кому-то, кто по-правде для него значим. «Это и есть – связь?» Дыхание ХиМЕРУ выровнялось, дрожь стала понемногу уходить. Несмотря на это, парень не спешил выбираться из объятий. Напротив, голова расслабленно повисла на чужом плече, уткнувшись носом прямиком во влажную от своих же волос шею. На секунду Тацуми показалось, что по его футболка впитала несколько горячих слез. Вскоре их пришли спасать. На следующий день Канамэ заболел.—
– Доброе утро, ХиМЕРУ-сан. Врачи сказали, что это обычная простуда, но я все равно рад видеть, что все обошлось. Тот лежал в кровати. Соседи разошлись по делам, оставив Тоджо отдыхать одного в комнате. – Я принес чай в термосе, а также пирожные из кафетерия. Как ты себя чувствуешь? – Отвратительно, но ХиМЕРУ рад тебя видеть, – парень принял полусидячее положение. «Тебя так красит пижама». – А я рад видеть тебя. Как насчет выпить чай и поболтать немного? Или ты хотел поспать? – Останься, – тихо ответил Канамэ, отводя взгляд. – Мы очень давно не разговаривали.