hanabi

Лестница была отвратительно длинная. Где-то в середине пути оба, запыхавшись, негласно, но обоюдно решают сбавить обороты и замедляют темп. Не останавливаются — продолжают подниматься. Исаги мажет глазами по времени на телефоне и на выдохе выдаёт: — Ещё д… — с первой попытки не получается, — две минуты. Рин ничего ему не отвечает, но Исаги не то чтобы требует ответа: он сам едва произнёс эти несчастные три слова, а по чужой спине впереди видит, что Итоши запыхался не меньше его. А ведь ему ещё нужно пакет с рыбками аккуратно держать. Оставалось надеяться, что те в порядке. Об их самочувствии он справится после. К несчастью, когда первый залп фейерверков рассекает небо, они и близко не на подходе. Из-за густой листвы небо совсем не видно, но листва отблескивает ярким светом уже здесь. Исаги собирает последние силы и обгоняет Рина. Осталось чуть-чуть. Он пришёл сюда посмотреть на фейерверки и не простит себе, если пропустит ещё хоть одну лишнюю минуту шоу. Людей на смотровой площадке на холме, в сравнении с нижней, не так много, можно даже сказать, гораздо меньше, но они есть. Всё-таки, они не в аниме, и совсем одни уж точно не останутся. Людей достаточно, однако свободное место всё же находится. Как и говорил Хиори, из-за крыш отсюда не видно отражение в реке, но вот картина в небе прямо как на ладони. Дышать больно, колени немного подрагивают и ноют от перенапряжения, капелька пота стекает по виску, но Исаги практически не обращает на это внимание, полностью захваченный видом перед глазами. Вот она, картина, которую он мечтал увидеть весь последний год. Небо окрашивается десятками огненных цветов, взрывающихся в таком порядке, что на тёмном полотне почти нигде и никогда не остаётся пустого пространства — цветы расцветают и моментально увядают, но у Исаги такое ощущение, словно он стоит перед огромным цветочным полем, щеки ласково греет солнце, а слабый ветер треплет волосы. Из всего перечисленного не хватает только солнца, но Йоичи достаточно и присутствия Рина рядом. Спустя некоторое время, опомнившись, он переводит взгляд на одноклассника рядом. Тот стоит, сложив руки перед собой и закинув голову вверх. Свет от фейерверков множеством красок отражается на его лице — Исаги мог с большой точностью представить, что сейчас происходило в небе, взглянув лишь на лицо Рина. Итоши казался настолько увлечённым шоу, что даже не обратил внимание на Исаги, уже добрую минуту разглядывавшего его. Йоичи и сам не сразу заметил. — Красиво, — говорит он, отворачиваясь. И речь была не только о небе. — Я рад, что мы пришли сюда. Рин согласно угукает. Сперва Исаги боялся, что отвлечёт его своим ненужным комментарием, но чужой голос прозвучал на удивление мирно. — Тут есть сделанные тобой? Исаги когда-то слышал, что форма фейерверков зависит от того как внутри запускаемого в небо картонного или пластикового корпуса разложен спрессованный порох. Он никогда не видел сам процесс, даже не додумался погуглить, однако всегда представлял его как что-то творческое, ведь чтобы создать цветок в небе, нужно сперва представить его в голове и уже потом раскладывать шарики с нужным химическим составом, делить их на отсеки и прокладывать фитиль. Ему было интересно, занимался ли этим Рин? Как в его глазах выглядит идеальный фейерверк? — Есть. — Реально?! Какой? Скажешь, если появится! Он не спрашивает, а просит. Рин не высказывает никакого протеста, но Исаги всё равно приятно удивляется когда спустя несколько секунд, тот кивает головой в неопределённую точку справа: — Вон тот. «Очень понятно, спасибо, Рин Итоши», — думается Исаги. Ему не остаётся ничего, кроме как подойти чуть ближе и привстать на носочки, чтобы понять, куда тот указывает. Рин замирает статуей. Исаги и самому неловко, приходится приложить усилия, чтобы голос звучал ровно, а лицо сохраняло прежнее выражение. — Синий? — Да. Все синие мои. — Правда.? Тебе нравится синий цвет, Рин? — Да. Вопрос всплыл в голове и был озвучен из соображений поддержания разговора, Исаги и думать не мог, что добудет новую деталь пазла под названием «Рин Итоши». Ощущение, словно одной из бабочек удалось миновать костяные прутья клетки. Он отступает обратно и снова изучает Рина глазами. Яркие огни небесного шоу зеркалят на бледной коже лица и шеи, подсвечивают даже волосы. В подобном стремительно меняющемся освещении черты лица принимают то более острые, то, наоборот, на удивление, мягкие контуры. И невозможно было не заметить, что кромка льда, разграничивающая искренность Рина с его образом для окружающих, истончалась — то тут то там через маленькие подтаявшие окошки открывая для Йоичи неожиданные детали. Он даже приоткрывает рот от удивления. Рин будто бы забыл, что рядом находится Исаги и ещё куча других людей. Вновь полностью сконцентрировавшись на шоу, он смотрит его так, словно пытается запечатлеть в памяти каждый отдельный фейерверк, без исключений. Йоичи даже немного обидно это признавать... Он так сильно ждал этого шоу, что, казалось, об этом знали все и каждый, но тот, кто на самом деле искренне им наслаждается, стоит сейчас по левую руку от Исаги. Он отворачивается. Ему думается, что если он сейчас скажет «Мне нравятся фейерверки вашей семьи», вполне может услышать в ответ «Мне тоже». *** Когда всё заканчивается и люди начинают расходиться, парни подходят к ограждению. Вид оттуда открывается ещё лучше: реку и правда практически не видно, зато подсвеченные праздничными огнями улицы как на ладони, и Исаги даже жалеет, что им не удалось придти пораньше и занять места получше. Чертова демократия. Телефон не вибрирует сообщениями и Исаги решает тоже пока не писать ребятам, чтобы снова встретиться. Попозже свяжется с ними. На холме гораздо ветренее, чем внизу, оно и неудивительно, однако совершенно не холодно: ветер не прохладный, а тёплый и лёгкий, приятно развивает ткань рукавов и подола юкаты, нежно мажет по щекам и треплет волосы, заставляя их лезть в глаза. Исаги приятно зажмуривается. …пока не понимает, что заколка снова не справилась со своей единственной задачей. Он быстро мажет ладонью по лбу и макушке, даже не надеясь найти её там после пробежки по длинным ступенькам, однако удивлённо моргает, когда та оказывается на прежнем месте, просто съехавшей в сторону. Память сразу же услужливо подкидывает воспоминания о руках Рина у него в волосах и тонкому узору на юкате, который он смог рассмотреть только потому, что Итоши стоял достаточно близко. Тогда был ступор. Сейчас — смущение, и накрывает его беспощадной и всепоглощающей волной. Исаги опускает голову, пряча глаза за челкой и ворчит, чтобы отвлечься: — Наверное, не вариант носить её на тренировках — ещё чаще будет падать, надо всё же купить повязку, как Нанасэ носит. — Зачем? — У меня чёлка мокнет сильно, — Исаги заминается, размышляя, стоит ли вообще об этом упоминать, но потом сдаётся с мыслью, что Рин и так постоянно это лицезрит в клубе. — Уродливо мокнет ко лбу. А я даже не замечаю когда играю. Рин поворачивается к нему, словно оценивая, а Исаги почему-то кажется, что тот смотрит не на чёлку, а — снова! — в глаза под ней. Странное ощущение. И вгляд странный. Исаги никак не может объяснить себе логику, по какой Рин бы так часто заглядывал ему в глаза. Разве что… Минутами ранее он сказал, что его любимый цвет… «Да быть такого не может.» Комплименты глазам с детства казались Исаги чем-то особенным. Похвалить цвет или форму, обратить внимание на ресницы или количество век… нужно много их разглядывать, чтобы знать такие мелочи, а всматриваться к глаза безразличного человека настолько пристально никто не станет. Ему это казалось сродни признанию в любви. — И правда уродливо. — Эй! Мог бы и промолчать. Исаги про себя усмехнулся. Однако, отчасти он был рад, что момент разрушился: ещё миг и он бы зарделся краской, что явно выглядело бы странно со стороны. Учитывая тот факт, что здесь было светло, румянец точно не остался бы незамеченным. В поле зрения попадает чужая раскрытая ладонь. Рин снова смотрит на него спокойным, почти безразличным взглядом. — Что? — Заколку сюда давай. Поправлю. Исаги слышит в голове лишь белый шум, когда опускает невидимку Рину в ладонь и поворачивается к нему. В этот раз Итоши не пытается стоять от него как можно дальше, но всё равно близко не подходит, Исаги всё так же разглядывается юкату, переводит взгляд на оби, тот совершенно белый, без каких-либо узоров, вдыхает аромат стирального порошка и пороха. Наверное, Рин надевал эту юкату, когда сам помогал с шоу. Помимо столь материальных запахов, был ещё один, отдалённо напоминающий всё и ничего — запах Кёвы, где Итоши жил с детства. Исаги ловит себя на мысли, что сильно расслабился за этими размышлениями, уже и забыл, что чужие пальцы порхали у него в волосах. Рин, на удивление, оба раза делал это весьма аккуратно — Исаги не чувствовал боли от натянутых сильнее нужного прядок. Вибрация телефона отвлекает его и Йоичи включает его ровно в тот момент, когда Рин молча отходит, не проронив ни слова. — Спасибо, — бормочет Исаги. — Ребята решили расходится, — со стороны собеседника слышится громкий хмык, — потому что Наги устал… Кто бы сомневался. И сэмпаи тоже вместе домой ушли. Бачира с Хиори, сказали, потусуются у Нанасэ, а потом тоже будут расходится. Куда мы? Рин пожимает плечами. — Домой. — Ты не хочешь ещё погулять? — спрашивает он, стараясь сделать интонацию удивлённой, чтобы это не звучало как приглашение. Немного неловко. — Хватит на сегодня, — они оба разворачиваются к ступенькам и начинают спуск, Рин впереди, а Исаги, гипнотизируя его спину взглядом, чуть позади слева. Вокруг практически никого не осталось — они ушли со смотровой площадки почти последними, поэтому над каменной лестницей висела спокойная тишина, прерываемая лишь стуком дзори и звуками фестиваля издалека. Исаги расслабленно перебирал в голове события вечера. Он хорошо провёл время, веселясь с ребятами, играя в игры и кушая невероятно вкусную еду. Наконец-то смог вблизи увидеть те самые фейерверки Итонаби. А ещё, пробыв столько времени наедине с Рином, он узнал о нем несколько новых деталей, пригласил погулять на следующую Танабату, дважды... Воспоминание вызывало лёгкую неловкость, но всё равно приятно грело. Дважды Рин закалывал ему волосы. Рин, казалось, немного сузил личные границы для Исаги, позволив тому сегодня узнать много нового о себе. Йоичи оставалось гадать атмосфера праздника это, воля случая или просто он сам вызывает в Рине странные эмоции, ровно так же, как и Итоши в нём. На последнее хотелось надеяться. Интересно, как изменятся их отношения через год? Получив сегодня карт-бланш, Исаги был намерен начать больше общаться с Рином. Чтобы к следующей Танабате, на которой они будут вылавливать золотых рыбок, они были хотя бы друзьями. — Эй, Рин, а что ты выбрал в награду за шарики? — Пластмассовые игрушки. — Это я понял. Какие именно? Покажи, — Исаги нагоняет Рина и теперь идёт с ним вровень. Ждёт пока тот роется в сумке, выискивая выигранные сувениры. Ими оказывается смешная белая сова и ещё более глупый мультяшный лангуст. Не сбавляя скорости, Йоичи интересуется: — Почему они? — Чтобы ты спросил, — хмыкает Рин. Увлечённый разглядываением, Исаги даже не сразу улавливает сарказм, пока тот не продолжает: — Совы красивые. И замолкает. Исаги ждёт продолжения, но Итоши лишь молча шагает вперед. — А лангуст? Он же такой дурацкий… Он и правда выглядел глупо, Исаги ни за что бы не поверил, что перфекционист Рин, всегда одевающийся, выглядящий и делающий всё аккуратно и выверено, не отходящий ни на шаг от известной лишь ему сдержанной нормы, мог бы выбрать что-то такое детское и уродливое. Это было больше в стиле Бачиры. — На тебя похожа. Можешь забрать. — Что… Эй, Рин! — Исаги смеётся. — Зачем ты его брал, если не нравится? — Я же сказал, на тебя похож. Мелкий и дурной, — Итоши, пожимает плечами, смотря вперед, но Исаги замечает по чужому выражению, что тот веселится, и от этого собственная улыбка растягивается ещё шире. Веселясь, он толкает Рина кулаком в бок и тот отвечает тем же. Они так и обмениваются ударами, иногда пиная ногами, пока спускаются по лестнице, что только чудом не падают. Последний пинок остаётся за Йоичи, потому что к тому моменту ступеньки под ногами заканчиваются, а в паре метров от них люди. В виду обстоятельств, Рину приходится принять унизительное поражение. — Что ж, спасибо за подарок, — довольно выдыхает Исаги, когда они выходят на улицу. Он наблюдает, как Рин, как и тогда, у бассейна с золотыми рыбками, слегка расширяет глаза, а потом хмурится, бросая гневный, лишь для вида, взгляд на собеседника. В бирюзовых глазах всё ещё плещется веселье. — Это не подарок, я избавился от мусора. — Я сделаю вид, что ты не придумал эту и предыдущие отговорки на ходу. — Завались, Исаги. — Давай ещё за такояки сходим и по домам.