убийство уличного фонаря изрезанной рукой

не могу ничего рассказать, не могу ничем поделиться. и в том, что не смог избавиться от боли я виню себя. streetlight. 창빈

в ванне плачет таракан от запаха крови. смерти. слёз. и вида холодного кафеля, на котором уместилась красная, склизкая и дрожащая рука. три лезвия. две попытки. и одна удавшаяся. хан джисон медленно умирает морально, потому что физически не получилось и не получается. и точно не получится в дальнейшем. он ужасно слабый для таких сильных поступков. на кухне кто-то орет, смеётся, стонет и плачет. кого-то бьют или убивают. наверное, его мать. ей всегда было насрать кого в дом приводить. хан джисон не выдерживает. и хан джисон старался с этим бороться. плитка окрашивается красным и бинтами. на нее звонко падают железки, зубные щетки и чьи-то таблетки. давно просроченные. как смерть. на плитку падают слёзы, попытки выбраться из мнимой тюрьмы, наушники-веревочки, которые утопились в луже и хан джисон. он все время поскальзывается на собственной крови и тревожит умирающую руку. создает ещё больше проблем. к его липкому телу липнет футболку с картографией AC/DC на спине. на ней три капли крови, два пятна от зеленого дешевого чая и одна дырка, прожженная окурком. занося руку над другой, он думал что-то исправить. хлестал до белых пятен, бросал лезвия и брал новые. мастерски (пусть и интуитивно) огибал артерию и в один момент понял, что умирать не хочет. и, что больно. и, что жжет. и, что нихрена это не исправило. в квартире все так же орут и стонут пьяные тела и собственная мать. в школе все так же будут проблемы завтра и в мыслях все та же бьющаяся о черепную коробку тревожность. все так же хреново. только ещё больно. желтые бинты окутывают неумело, не крепко и становятся оранжевыми, от них воняет чем-то протухшим, но джисон сразу понимает, что это от него. становится чуточку легче. его душа гнила, гниет и скоро сама остановит этот процесс. она не умрет, потому что джисон сам этого не позволит, но навечно будет тонуть в дерьме и громкой музыке, чтобы джисон этого не замечал. духовного разложения и умерщвления. смерть отца, скоропостижная, но ожидаемая. героин резко подешевел и отец не упустил эту возможность. как любят: сразу, чтобы на будущее. будущего у него не оказалось. как и у его матери, и у джисона в целом тоже. отсутствие денег и голод; квартира, провонявшаяся алкоголем, табаком и сексом; смерть кошки, которую он подобрал на улице. очень зря. там бы она сама выжила. джисон ее убил. не собственными руками, но ничего неделаньем, потому что еды не было даже для него. больше животных не хочет. учеба единственное, что осталось стабильным. он любил учиться, а это забивало мысли. джисон старался писать музыку, собирал жалкие сотни на неизвестных платформах и был доволен собой. но от этого не хватало времени на сон. а ещё в школе били. он отвечал. и били в два раза сильнее. ему надоело. он взял лезвие и не понял, что с ним делать. когда сделал, понял, что полное дерьмо и умирать не хочет. и никогда не хотел. поэтому под крики и бьющуюся посуду он вылетает на улицу: под дождь и ночь; под луну, что скрылась за облаками и не хочет освещать ему путь. джисон рад, ведь не сможет увидеть в её свету разочарования. он просто бежит и надеется, что выживет. если нет, то умереть на улице лучше, чем в собственном доме — может, найдут. яркий фонарь, желтый и привлекательный. единственный на районе и одинокий. возле него валяется стекло, окурки, скорлупки от семечек. лампочка иногда начинает мигать, и дождь будто бы заливает его с ещё большей силой. джисон устал и решает составить компанию этому фонарю и осколкам у его подножия. — дерьмово выглядишь. фонарь молчит. но лампочка мигает, и джисон думает, что его культурно послали. или поприветствовали, смотря, что означает трехразовое мигания в фонаречьих кругах. — если что я не слабый. мне просто скучно. видишь? — джисон протягивает вверх перебинтованную руку, — я еще жив. я буду жить. правда. он по дороге разбросал лезвия, что купил. оставил после себя кровавый след, что смывается дождем. и подружился теперь с уличным фонарем. это заставило чувствовать себя чуточку лучше. джисон не любит слабых людей. поэтому джисону иногда тяжело смотреть в свое отражение. но он пытается быть сильным: даёт сдачи и пишет стихи и музыку. надеется, что доживёт до двадцати. а потом там, вроде, уже другая жизнь должна наступить. учится отлично, чтобы поступить на бюджет. но учителя на него косо смотрят из-за синяков частых и некрасивых слов, что льются из его рта в сторону одноклассников. но он не считает себя слабым. пока он жив. и обещает себе после сегодняшней ночи трудиться и быть сильным в два раза усерднее. — эй, ты решил умереть как уличный кот? — сверху падает зонт, и дождь перестает омывать тело. зонт прозрачный с жёлтыми милыми уточками. джисон впервые замечает, что плачет. — уходи, — он не смотрит на того, кто садится рядом. старается не смотреть. — ты правда этого хочешь? — да. рука болит. и лужа становится под ногами красной. очень стыдно. он не хотел, чтобы его в таком состоянии видели. — нет. не хочу. — дашь мне свою руку? — джисон, не глядя протягивает правую руку. — не эту. и тогда он смотрит на незнакомца, что присел, радушно накрыл зонтом и протягивает к нему руки. теплые руки. они гладят запястья, осматривают бинты и слегка их затягивают. джисон смотрит слёзно-влюблено. он смотрит на острые скулы, дрожащие ресницы, мокрые темные волосы и подрагивающие губы. а потом в глаза, что смотрят в ответ: там маленькие галактики, лепестки вечно живущих цветов и осколки чей-то души. душа та потихоньку собирается воедино, и джисон видит себя. сам того не замечая, просит не отпускать. и незнакомец смеётся. очень красиво, звонко и заливисто: как пение птиц и бренчание гитары. джисон хочет записать на диктофон и написать об этом смехе песню. удивительно. джисон смахивает всё на сентиментальность и человеческое тепло, к которому не привык. странно это. — что же у тебя произошло? — уже не важно. просто… спасибо. — идём, — парень поднимает джисона с мокрого асфальта. — куда? — в питомник. потерянных и раненных котят нельзя оставлять под дождём. они идут под зонтом, что их уже не спасет. они мокрые и липкие, оба теперь в крови. они говорят друг другу «хан джисон» и «ли минхо». и хан джисон надеется, что ли минхо не пропустит его сердце через мясорубку, потому что он, не раздумывая отдал его тому в руки. за ними мигает в последний раз уличный фонарь и потухает. а спереди яркая вывеска с мордой кота и табличка «закрыто». питомник для гниющих душ и бездомных животных. джисон понял, что минхо не шутил. и сердце его наверняка не будет пущено на обед. в небольшой комнате раздается смех. а в соседних прерывистое мяуканье и шипение. все звуки слишком гармоничны и до боли успокаивающие. — проходи, — минхо тащит джисона за руку и улыбается. на них смотрят шесть пар глаз. живых. — приве-е-е-е-т!!! дерьмово выглядишь, — к джисону подскакивает солнце. оно кидает розовое полотенце с лапками и убегает в другую комнату. — минхо? где ты его подобрал? — под фонарем. — ясно… — парень высокий, явно старше и серьезнее, но улыбается широко и тепло. с жалость. джисону это не нравится, и тот сразу меняется в лице, — бан чан. можно просто чан. проходи. джисона усаживают на мягкий стул. солнечный парень приносит белые бинты, спирт, конфеты и теплые носки. джисона окутывают в плед, кто-то обнимает и перематывает руку. — значит, суицидник? — я…я не хотел умирать. — о, многие суицидники так говорят, — парень светит зубами и ямочками на щеках, — ян чонин. он придвигается ближе и упирается подбородком о чужое колено: — это ликси или феликс, — тычет в солнце, что светит в пасмурный день и ночью, — это джинни или хёнджин, он всегда рядом с феликсом. с минхо ты знаком, ты ему, кажется, понравился и — — что? почему я ему понравился? — джисон перебивает. нагло и неуверенно. — он никогда никого не приводил. этого достаточно, — чонин хлопает ресницами и продолжает, — то ким сынмин. он холодный внутри и теплый снаружи. с некоторым наоборот. и по разному, в общем-то он разный. но ему простительно. он слепой. джисон сглатывает. сынмин смотрит на него и прожигает дыру в его глазах. ослепляет слепотой. это жутко. —… и со чанбин. он много курит. поэтому если хочешь ему понравиться — подкидывай время от времени сигареты, — тот в свою очередь тушит сигарету в кофе и выпивает напиток залпом. машет рукой и мило улыбается. — а бан чан типа главный. ну, они с минхо вместе здесь работают, а мы любезно помогаем за еду, ночлег и теплые разговоры. чонин исчезает так же быстро, как и появился. улетает на сломанных крыльях и на его место приземляется минхо. он берет ладошки джисона, согревает и трет костяшки. а потом целует. мягко, зализывая раны, как кот и не стесняется. — ты это чего? — джисон пытается забрать руки. приклеились клеем 505. — ты мне понравился. — мы знакомы час. и я вроде как пытался перерезать себе вены. — мне этого достаточно. а ещё ты мне доверился, — минхо двигается ближе и тянет джисона на пол. укладывается на его ноги. согревает и их. — ты странный. — ты тоже. здесь все такие, поэтому ты тоже здесь. останешься? — а можно? — я бы не привел тебя сюда. — тогда останусь. в джисона прилетает жёлтый свитер. вязанный и тёплый. бан чан заботливо улыбается и говорит: «не простудись», — садится на диван и подзывает остальных. они усаживается друг у друга в ногах и создают непонятное месиво. кто-то кряхтит, стонет и смеётся. они все невзначай трогают джисона: изучают и привыкают. даже сынмин: он задерживается на его волосах дольше других, спускаясь по руке и встречаясь с бинтами. незаметно для джисона кивает чану и ретируется на диван. и он больше не прожигает в джисоновых глазах дыру. экран пищит и показывает сейлор мун с середины. джисон ни разу не смотрел и думает, что зря. так уж вышло, что все в приюте поголовно больны и разбиты. все находились на грани смерти: любой. даже теоретической. у них потерянное детство, и они все еще дети с пожизненным клеймом — бродячие. они пришли незнакомцами и стали чем-то бо́льшим. они плевались ядом в других и в собственное отражение; они нашли бан чана и минхо, что смогли приютить и пристроить к котам и собакам, выделить отдельную комнату и самим присоединиться. потому что бан чан и минхо тоже имеют слишком большой процент отчаяния на плечах. джисона нашли сами. впервые котенок не сам пришел, а его подобрали. кажется, им этого не хватало, потому что появилась ответственность. и они готовы руками и ногами за него взяться и не дать пропасть в местной помойке. минхо решил залатать его сломанную лапку, наклеив цветные пластыри, которые стоили в два раза дороже обычных и зацеловать, что было бесценно. он что-то шептал джисону, говорил, что все будет теперь хорошо и его сердце бережно держал в руках. а джисону немного нужно было, чтобы опустить призму принципов. он заплакал. горько, навзрыд, заставляя чужие сердца щемить, и открывая раны, которые вроде бы только были зашиты и заклеены. впервые показал все эти кровоточащие и мерзопакостные гематомы, оставленные не им, а другими. впервые его не стошнило от своих слез и впервые он плакал громко, чтобы все слышали и слушали. сейлор мун окончательно перестало крутится на стареньком экране, а кружка чего-то теплого начала заливаться в желудок. — тебе легче? — минхо гладит взъерошенные волосы легко и успокаивающе, как песни, что джисон слушал, чтобы заглушить боль и тревожность, как звёзды, с которыми он говорил по ночам во время бессонницы. — да. простите… я— — заткнись, — минхо накрывает его губы ладошкой и качает головой. они такие же холодные и минхо обязательно их когда-то согреет. — для этого ты и здесь. теперь будет легче, обещаю, — минхо целует в лоб. прожигает дыру до самого сердце и берет слишком много ответственности. он не боится. и джисону хочется верить ему. доверять. незнакомцу, что подобрал его под умирающим уличным фонарем. — обещаешь? — обещаю. приют с кошачьей мордой и табличкой «закрыто» подарил чистые, не вонючие бинты, теплый жёлтый свитер и носки; историю сейлор мун и новую семью. одно обещание. и смерть, которую джисон безжалостно отдал уличному фонарю.