Let's love

Давай, умрём сегодня вместе Давай, сделаем лишь то, что возможно Давай, я тебе не напишу Давай, не будем разбираться Давай, купим лезвие Давай, зайдём в аптеку Давай, я останусь у тебя Давай, купим сигарет Давай, возьмём в руки нож Давай, давай, давай, давай, сделаем это всем, прошу, я умоляю тебя, неужели, ты меня не слышишь, может не видешь!? Я не знаю, что мне сделать, скажи, прошу, ну же, давай, давай, давай..! Девушка резко встаёт с кровати, тежело дыша, телу жарко, а по скуле стикает капля холодного пота. Сон. Всего лишь сон. Бояться нечего, но в груди всё равно продолжает бешено биться, а воздуха не хватает. Девушка пытается отдышаться, глотая воздух ртом, а потом резко закрывает глаза, переваривая случившееся. За дверью, краска которой уже почти осыпалась, слышится какой-то шум, будто кто-то упал, а следом звук разбитого стекла. Это стекло приводит в осознание, как будто осколки вбились в голову, принося с этим не только осознание, но и боль. Девушка резко встаёт с кровати, подходя к шкафу, специально стараясь не смотреть в зеркало. Она не хочет, чтобы сейчас, после вида своего отражения, у неё началась истерика от жалости. Волосы растрёпанные, под красными, от слёз, глазами мишки темнее и глубже неизвестности. Чан делает глубокий вздох. Переодевается, хватая заранее собранный с вчера рюкзак и вылетает из комнаты, специально старонясь места, где некогда, примерно, разбилось, то самое, отрезвляющее стекло. Жаль лишь то, что оно отрезвляет не многих, в основном, только пьянит. Выбежав из квартиры, дверь, которой, почему-то, никогда не закрывалась, девушка бежит вниз по ступенькам, лифта в старом здании нет, и вряд-ли когда либо уже будет, скорое всего дом вообще снесут, а на его месте построят какую-нибудь студию или офис. Подъезд открывается одним нажатием и под громкое пищание Чан выбегает из него. Свобода. На улице ожидаемо холодно, но девушка в одной лишь, потрёпанной жизнью, кофте. Кюджин так спешила ощутить свободу, а не слышать крики в удушающей однушке, что толком и не подумала про одеться потеплее. На улице ещё темно и Чан пытается нащупать из школьной сумки мобильнок, который лежит там уже пару дней подряд, и Кюджин надеется, что он ещё не разредился. 5:47 Слишком рано. До занятий в школе ещё 2 часа, в здание школы её охранник точно не впустит, а холод уже начинает пробирать до костей. «Надо походит, чтобы тело согрелось» Правая нога сама ступает вперед, а за ней это действие повторяет левая... Кое-где девушка срывается на бег, чувствуя, что обычная ходьба вряд-ли поможет. Кюджин сама не поняла как вместо бега для поддержания температуры, она сорвалась на действительный бег, в определенном направлении, хоть сама она и не видела - глаза были застелены пеленой слёз - но это направление она знала лучше, чем свои пять пальцев, которые она, к слову, уже не чувствовала от сильного холода. Тишину коридора прервал резкий звонок в дверь, а после и пару несильный ударов по ней. — Кюджин..? - девушка хозяйка квартиры, встала в проём двери. На её лице читалось замешательство, но Кюджин видит больше. Она видит переживание в глазах напротив, всё потому что это её Лили - человек, которой всего спасал младшую. — Привет, - Кюджин не пыталась выдать фальшивую улыбку, ведь одного взгляда на Морроу хватало, чтобы начать делать это искренне. Морроу - искренность. — Боже, - на лице девушки появился ещё больший испуг, - Ты же в одной кофте, а на улице мороз, проходи скорее! Старшая впускает в дом Кюджин. И именно это место Чан считает домом, а не ту квартиру, на крики, из которой соседи уже привыкли и не пыталась что-то предпринять. Младшая девушка снимает обувь и следует за Морроу на кухню. Квартира Лили всегда пахла чем-то сладким, походим на карицу, смешанным с запахом цветов и свежестью дождь. И сама старшая пахнет также и Чан узнает это запах даже из тысячи, даже если старшая выльет на себя хоть сто флаконов духов. Это любимый запах Кюджин. Из мыслей девушку выводит чашка чая, поставленная перед ней, за ней на стол следует пакет с печеньем на развес. — Спасибо, - тихо говорит Чан, придвегая чашку к себе, сразу же делая глоток. Тепло разноситься по всем горлу, опаляя его, тем самым заглушая холод. — Сахар нужен? Младшая отрицательно качает головой. И больше вопросов от Лили не следует, а Чан искренне благодарна ей за это. У неё, Кюджин, просто не хватит сил, чтобы объяснить, но Морроу сама всё знает. Знает что твориться с Чан. Знает всё о Чан. Старшая куда-то уходит и девушке вдруг опять становится холодно, но лишь до того момента, как Лили не появляется в проёме двери с пледом в руках. Она подходит к Кюджин и садиться рядом с ней, укрывая её теплой тканью. А младшая отставляет кружку на стол, зарываясь в объятья к хозяйке квартиры. И позволяет себе расслабиться, позволяет себе слабость в виде мокрых следов на щеках. Всё потому что Морроу - расслабление и главная слабость Чан. Всё потому что Морроу - больше, чем просто слово «всё» для Чан. И Кюджин всегда будет следовать за «давай» старшей...