410 Hours

Альфред отслеживал количество часов, которые мастер Брюс провел вне поместья за последние две недели. По его собственным подсчетам, триста четыре из последних трехсот восьмидесяти одного часа он был не дома. В невероятно редком случае, когда дворецкий и герой Готэма сталкивались, он не видел, чтобы Брюс делал что-то большее, чем вытирал с лица грязь и сажу, накопившиюся за день, спал не более пяти часов (если ему повезет проспать так долго), а затем снова уходил, чтобы его никто не видел в течение еще нескольких часов. Пенниуорт гордился тем, что Брюс отказался от роли «мстителя» в пользу более практической помощи городу. Однако дворецкий знает Брюса лучше, чем кто-либо. Есть что-то еще. Почти как то, что Брюс не может позволить себе остановиться, чтобы отдохнуть, даже на мгновение. Это неразумно. Никто не ожидал, что здравомыслящий человек будет выполнять столько работы в одиночку. В четыреста десятый час после затопления Готэма Брюс возвращается в поместье через двадцать два часа после того, как он в последний раз там был. Солнце взошло за несколько часов до этого. Он нахмурился, вспоминая прошедший день. — Альфред, вечером я приду домой, обещаю. Мне нужно быть там прямо сейчас, — проговорил Бэтмен, когда он, спотыкаясь, вышел из дома без грамма калорийного вещества, насколько знал дворецкий. — Я съем что-нибудь, когда вернусь. Мы можем поужинать вместе. На днях он солгал, сказав: «Сегодня вечером я приму душ». Угадайте, кто пришел домой и тут же рухнул на диван? Когда Альфред видит Брюса Уэйна в грязном, частично разобранном костюме Бэтмена, он решает, что с него хватит. Темные кудри мужчины слиплись от грязи. Под его подбородком виднелась небольшая косая черта. Неглубокая, но достаточно заметная. Альфред не видел Брюса дольше нескольких минут за последние несколько недель, и ему потребовалось некоторое время, чтобы оценить его внешность. Изможденное лицо, которое, как Пенниуорт мог поклясться, побледнело еще как минимум на три тона. Он не предполагал, что это возможно. Должно быть это отразилось на его лице, потому что Брюс уже приготовился защищаться. — Альфред, — он напрягается. — Извини, что не появлялся последние несколько часов… — Последние несколько часов? — перебил его дворецкий. — Прошло уже почти двадцать четыре. Я пытался связаться с вами семь раз, — Альфред неподвижно наблюдал, как Брюс теребит свои грязные волосы. — Хм. Извини за это, — Брюс бросает взгляд в окно в почти оскорбительно слабой попытке отмахнуться от него. — Вы знаете, как я всегда относился к вашему героическому занятию. Я полностью поддерживаю вас, пока это не будет стоить вам благополучия, — Альфред пытается перетянуть своим взглядом внимание Брюса. Брюс, вероятно, из-за отсутствия сна, испытывает его даже больше обычного. — Но в том-то и дело. Разве я когда-то говорил, что буду делать вещи, не сопряженные с риском? Ты должен был это понимать. — Я понимаю, и я нахожу ваш героизм достойным восхищения, мастер Уэйн. Но это не отменяет вашей потребности в базовом уходе, еде и сне. — У меня нет времени на это. Готэму сейчас нужна помощь, — Брюс кажется разочарованным; он нервно тянет себя за волосы. — Готэм лишиться драгоценной помощи Бэтмена, если он убьет себя из-за преднамеренного пренебрежения элементарным уходом за телом. — Альфред! — Брюс почти рявкает. — Хватит. — Мастер Уэйн, — почти срывается Альфред; ему нужно время, чтобы прийти в себя. — Если вы хотите, чтобы к вам относились как к ребенку, то так и будет. Вы знаете, что в том, что случилось с этим городом, нет вашей вины. Зачем вы мучаете себя таким образом? — его гнев медленно угас, заменившись беспокойством на лице, когда он заметил, как защитные стены Брюса рушатся прямо перед ним. — Это моя вина. Я мог остановить это. Я был недостаточно быстрым. Недостаточно способным, — Брюс умолк и в отчаянии потер лицо; тени для глаз уже размазались по нему. Он смотрит на черное пятно на ладони и машинально начинает его тереть, царапая кожу. Тревожный тик, появившийся в детстве. Альфред теперь наблюдал это не так часто, как в первые несколько лет после смерти Уэйнов, но по мере того, как мальчик рос, повреждения становились все более серьезными. На коже выступила кровь. Альфред сократил расстояние между ними, и взял одну из рук молодого мастера в свои. Брюс наконец заметил царапины, но проигнорировал их, пытаясь найти нужные слова. — Загадочнику нужен был Бэтмен. Каждое убийство, каждая нанесенная травма в этом городе сопровождались именем Бэтмена, — Брюс снова погрузился в свои мысли; выражение его лица становилось все более отстраненным. Погруженным. Альфред знал, что обычно за этим следует диссоциативный эпизод или приступ тревоги. Пенниуорт сжал чужую руку. — Брюс. Послушай меня. Он терпеливо ждал, пока Брюс пытался вернуться к той или иной форме сознания. Краткое моргание. — Да, — произносит он как будто издалека. Тело все еще напряжено. — Брюс, — Альфред делает паузу, чтобы откашляться, — Бэтмен не отвечает ни за что, кроме собственных действий. Бэтмен — не Загадочник. Он не просил, чтобы все это случилось с Готэмом или его жителями. Брюс прикусывает губу; это выглядит довольно болезненно. — Я… я знаю. Но там есть люди. Им нужна надежда. Им нужна помощь. — Мастер Брюс. Вы сделали достаточно на сегодня. В конце концов, вы всего лишь один человек, а сейчас в городе работает множество героев-обычных людей. Это не ваше бремя, — он снова сглатывает, а затем говорит, прежде чем успевает передумать. — Вам не нужно быть единственным спасителем Готэма. Брюс долго молчит. — Да. Я не имел ввиду, что другие не так способны… — Тогда проявите к этим людям должное уважение и поверьте, что Готэм не рухнет, пока вы спите. Альфред строг, но постоянное давление на руки Брюса, кажется, придает теплоту словам. Другой рукой он проводит по волосам мужчины и убирает их с его глаз. Брюс смотрит на него немного осознанней, больше обращая внимание на свое окружение. — Мастер Уэйн… давайте приведем вас в порядок. Брюс выглядит немного смущенным. — Я и сам могу принять ванну, Альфред. — Не хочу вас обидеть, мастер Брюс, но ваши волосы кажутся невероятно спутанными и полными колтунов и грязи. Вам понадобится помощь. Молодой мститель выглядит так, будто собирается спорить, но Альфред сжимает его руки немного крепче; Брюс замолкает и нерешительно кивает. Спустя несколько мгновений Пенниуорт наполнил ванну. Он позволил мужчине уединиться, чтобы помыться в одиночестве, пока не услышал усталый голос. — Хорошо… я… я сейчас разбираюсь со своими волосами. Альфред открыл дверь и, приблизившись, заметил, что лицо молодого мастера все еще покрыто черными тенями. Он взял тряпку, смочил ее в теплой воде, а затем нежно провел по глазам. — Вы пропустили пятно, — он улыбнулся со смехом. Брюс поднял бровь, словно собираясь что-то сказать. Когда ткань коснулась его левого, воспаленного и усталого глаза, он, кажется, немного расслабился; его веки закрылись. Дворецкий воспользовался этим моментом, чтобы очистить уголки глаз от грязи. Тепло заставляет Брюса глубоко вздохнуть, отпуская часть натянутости, которую он держал внутри. Его мышцы теряют напряжение. Альфред взял новую тряпку после того, как вытер лицо молодого Уэйна, и намочил ее, чтобы протереть за ушами. Он тихо выпустил смешок, вспоминая дни юности этого человека, когда он делал то же самое. Брюс приоткрыл глаза. — Я думал, ты сказал, что поможешь только с моими волосами. — Здесь требуется немного больше работы для начала, — он улыбается. Брюс не спорит. Он тянется, чтобы схватить шампунь и выдавить себе на ладони. Пенниуорт снова пытается не смеяться. — Подождите, мастер Брюс. Тот закатывает глаза, но позволяет мужчине намочить свои волосы и пальцами расчесать несколько колтунов. — Нет смысла намыливать голову, если там еще остались кусочки грязи. Брюс вздрогнул после распутывания особо непослушного клока волос. Альфред осторожно вылил воду из чашки на затылок и кивнул Брюсу. Тот начинал втирать шампунь в волосы, но в середине движения остановился. — Альфред? — Да, малыш? — Мне жаль. Я не заслуживаю этого. Твоего терпения. Или вообще чего-либо, — он сглатывает. — Быть чистым, накормленным, отдохнувшим. Так тяжело чувствовать потребность, потому что… того, что я делаю, никогда не бывает достаточно. Какой смысл позволять себе чувствовать комфорт? — дыхание учащается, и Брюс слышит свой хриплый голос. Альфред сочувственно вздыхает, но продолжает уверенно втирать шампунь. — Я принимаю ваши извинения, но я не принимаю эту вашу идею — быть «недостойным». Он убрал с кожи кусочки грязи. — И суть, мой мальчик, в том, чтобы продолжать. Двигаться вперед, чтобы у нас была возможность расти. Когда вас не станет, мастер Брюс, вы ничем никому не сможете помочь. Разве вы не хотите, чтобы город процветал? Он думает о Томасе и Марте Уэйн. — Ваши родители не были идеальными. У них были свои недостатки, и в каком-то смысле они никогда не понимали нужд этого города. Но я видел это в их глазах. Они хотели попытаться. Он делает паузу. — Брюс. Всегда будет казаться, что этого недостаточно. Готэм нельзя спасти, только если не работать каждый день с другими, чтобы свести к минимуму человеческую боль и проявлять сострадание, не относясь снисходительно к самостоятельности окружающих вас людей. Брюс молчит, сосредоточившись на дыхании. Альфред трет большим пальцем болезненную точку на его затылке. Он может поклясться, что слышит вздох облегчения, прорывающийся сквозь тихое всхлипывание. После небольшого отдыха, который Альфред посчитал почти приемлемым, он наблюдал, как Брюс Уэйн просматривает файлы, которые слишком долго оставались нетронутыми. Молодой человек кусает губу, набрасывая цифры на странице с названием «Участие Wayne Enterprises в работах по восстановлению Готэма, 2022-2023».