База Поганой и её секреты

После казармы теплица, куда Фел пришел в поисках полковника Деррикота, поразила чистотой и порядком. Дроид-уборщик флегматично подбирал упавшие листья и цветы. Мерно журчала вода в трубках полива. Влажный, пропитанный запахами свежей земли и растений воздух с непривычки оказался тяжел. Фел невольно улыбнулся, вспомнив детство. Теплица была похожа на семейную агроферму в миниатюре. Он поправил упавший с подпорки стебель и пошёл вдоль выставленных по линеечке контейнеров, то и дело касаясь пальцами суховатой земли. Экзотика с окраин Галактики — названия и происхождение были написаны на табличках на каждом контейнере — чередовалась с привычным с детства сортами. Фел нахмурился, глядя на светлые в пятнышках листья, — почва была слишком кислой для них. Он сделал мысленную пометку сказать об этом полковнику или тому, кто занимается теплицей, и отправился дальше на поиски начальства. Как это всегда бывает, начальство нашлось в самом дальнем углу теплицы, точнее, уже за ней, в небольшой пристройке, похожей больше на лабораторию. Сам полковник с сосредоточенным видом склонился над пробирками и время от времени делал записи в деке. Дождавшись, когда полковник отодвинул в сторону кассету с пробирками и выпрямился, разводя руки в стороны, Фел постучал костяшками пальцев по дверному проёму, привлекая внимание, а потом объявил: — Разрешите доложить! Капитан Фел прибыл для дальнейшего прохождения службы! Полковник вздрогнул, обернулся, стягивая респиратор вниз, на грудь, и вяло махнул рукой: — Вольно, капитан. Как вы успели заметить, у нас не очень-то придерживаются формальностей. — Так точно, сэр. Заметил. — Мы все тут бессмысленно прожигаем свои жизни вдали от цивилизации и служебной карьеры. В сто восемьдесят-поганой собрались те, у кого могущественные враги, и те, кто просто неудачник по жизни, как например, я. К какой категории отнести вас, капитан? — Наверное, ко второй, сэр. Мне не повезло… Деррикот поднял руку: — Не хочу ничего слышать о причинах, по которым из Академии вас выкинули сюда, капитан. Я читал ваше личное дело. Он снял респиратор, видавший виды выцветший халат, повесил всё на вешалку и остался в майке со смутно знакомым логотипом. Майка тоже была вылинявшая, застиранная, судя по светлым пятнам, её иногда стирали с отбеливателем, поэтому мелкие буквы вокруг логотипа расплылись в пятна и не читались. — Будете командовать второй эскадрильей, — сообщил полковник, ловко застегивая китель и пояс на объемном животе. — Через час ваши новые подчиненные соберутся для представления. — Разрешите я подтяну их до требуемого уровня, сэр? — Делайте с ними что хотите, — легкомысленно отмахнулся Деррикот. — Пока не надоест. — А вам не надоело? — не удержался от колкости Фел, кивнув в сторону теплицы. — Это единственное, что радует и позволяет примириться с унылым и бесполезным прозябанием вдали от цивилизации. Мои растения, они совсем как дети, только отзывчивее и благодарнее… Фел прервал полковника, ткнув пальцем в бледные листья: — Им плохо на кислой почве, сэр. Внесите нитрат кальция, и они будут вас любить ещё больше. Деррикот остановился, с интересом посмотрел на Фела: — Вы разбираетесь в растениях, капитан? — Я родился и вырос на ферме, сэр, — чуть улыбнулся Фел, вспомнив родной дом и бескрайние поля, на которых он работал. — Какое прекрасное детство у вас было, капитан, — с нескрываемой завистью в голосе сказал Деррикот. — Обычное детство на Кореллии, — пожал широкими плечами Фел. Час пролетел незаметно — Деррикот забросал Фела вопросами о жизни на ферме, но больше его интересовали тонкости ведения сельского хозяйства. На середине рассказа Фела Деррикот неожиданно хлопнул себя по боку и сокрушенно вздохнул: — Пора же идти представляться вашим подчиненным. Начальство, конечно, не опаздывает, а задерживается, но не стоит давать лишний повод к расхлябанности, её и так тут столько, что можно продавать. Представление нового командира второй эскадрильи состоялось в спортзале. Полковник решил, что выходить ради этого на плац слишком торжественно и официально. Как позже узнал Фел, построение на плацу бывало один раз в год — в день провозглашения Империи. Всё остальное время плац пустовал, летом зарастая мелкой травой, зимой исчезая под сугробами. Фел рассматривал тех, кем ему предстояло командовать уже сейчас, с этой минуты. Как они лениво и небрежно выполнили команды «Равняйсь! Смирно!», даже не стараясь соблюсти подобие строя. С какой апатией и равнодушием глядели на нового командира. Как неряшливо выглядела помятая форма и нечищенные сапоги. По спине капитана пробежал холодок. Он испугался, что рано или поздно его тоже затянет в болото безразличия и полной апатии. Уж лучше умереть сразу, чем вот так, медленно терять себя. Деррикот что-то говорил, смысл его слов не доходил до Фела. Когда в зале наступила тишина, Фел понял, что все смотрят на него и что он должен что-то сказать. Сцепив руки за спиной, он объявил, что с завтрашнего дня начинаются тренировки на симуляторах, занятия по тактике и физподготовке. Сегодня же все пилоты должны привести себя в надлежащий вид. За час до отбоя он придёт с проверкой. Сейчас все могут быть свободны. Строй моментально рассыпался. Краем глаза Фел заметил переглядывания пилотов, успел расслышать, как кто-то фыркнул, что на их голову свалился очередной служака. Его не хотели и не собирались воспринимать всерьёз. Проводив взглядом нестройную группу людей, которые выглядели как гражданские, нарядившиеся в форму имперских пилотов, Фел коснулся ладонью лба. Таких трудных задач у него ещё не было. Он оглянулся на Деррикота. Полковник сочувственно смотрел на него, сложив руки на животе. — Пойду осмотрю гарнизон, — извиняющимся голосом сказал Фел. — Хочу своими глазами увидеть всё, с чем предстоит работать. — Зайдите после отбоя. Я буду в теплице, — ответил Деррикот. — Так точно, сэр! — отсалютовал Фел и отправился в ангар, к истребителям. Но сначала он заглянул в столовую. В столовой и на кухне, как и в теплице Деррикота, царили порядок и идеальная чистота. Местный повар оказался единственным, кто был доволен жизнью во всеми забытом уголке галактики. Он собрал команду таких же увлеченных делом и с утра до ночи варил, жарил, выпекал блюда, которые сделали бы честь даже столичным ресторанам. Перекусив булочкой с компотом, Фел пришел в ангар. Увиденный в ангаре бардак мало чем отличался от того, что капитан уже видел в казармах и хозяйственных помещениях. На входе он едва не споткнулся о брошенные шланги, через пару шагов — с трудом удержал равновесие, когда нога предательски поехала по разлитой смазке. Нелепо махнув рукой, сбил пирамиду пустых ящиков. Те с грохотом рассыпались в стороны. Один ударился о баллон, прислоненный к верстаку. Баллон накренился, завалился и покатился к стене, задев стопку коробок. Верхняя коробка перевернулась, щедро рассыпав мелочь под ноги Фелу. Капитан с досадой отпихнул кучку гаечек, болтиков и обрезков резины. Всё это с весёлым звоном разлетелось по полу, разбрызгивая смазку. Когда Фел добрался до стеллажей, за которыми должны были находиться техники, он был готов метать громы и молнии, но огромным усилием сдерживался, потому что малейшей искры было достаточно, чтобы весь ангар полыхнул. Как в переносном, так и в прямом смысле. Заглянув за стеллаж, он потерял дар речи. Из всей смены там сидело лишь четверо техников. Они увлеченно, ничего не замечая вокруг, играли в сабакк, перебрасываясь солёными шуточками. Фел открыл рот, закрыл, глубоко вдохнул и рявкнул во всю мощь командирского голоса ту фразу, которой его будили по утрам в Академии: — Отделение! Подъём! От неожиданности техники выронили карты и вскочили, поправляя комбинезоны и прилаживая на головы кепи. Техник, который раскачивался на колченогой табуретке, дёрнул ногой, пытаясь вскочить, и свалился. Табуретка под ним рассыпалась. — Что это за мусорная площадка? Где начальник смены? Где зампотех? — Я начальник смены, — из-за стеллажей вышел помятый мужчина средних лет. Выглядел он так, словно пытался проспаться после хорошей попойки, а его неожиданно разбудили. — Зампотех в отпуске, а вы кто такой, чтобы тут шуметь? — Капитан Фел, командир второй эскадрильи, — запоздало представился Фел. — Что здесь за хламовник? Я точно пришёл в ангар, или это полигон для утилизации мусора? Да у контрабандистов в сарае и то чище, чем здесь! Начальник смены уже рассмотрел планки на груди Фела и теперь пытался спешно привести себя в приличный вид. В сто восемьдесят первой уже давно не придирались к внешнему виду, но этот новый капитан повёл себя очень уж круто. Того и гляди «строгача» влепит от широты души. Оправдаться он и не пытался, принял покаянный вид и молча слушал цветистую речь негодующего офицера. Через несколько минут Фел решил, что с техников нравоучений достаточно, пора заняться делом, и организовал их на уборку ангара. Сам же занялся осмотром закреплённых за второй эскадрильей истребителей. К чести технической службы, машины содержались в порядке и все, кроме тех, что находились на плановом техобслуживании, были готовы к вылету прямо сейчас. Фел с трудом удержался от соблазна забраться в кабину и подняться в темнеющее небо. Он и так задержался в ангаре, надо было зайти к местном офицеру ИСБ, познакомиться лично — тот прислал уже второе напоминание, что ждёт не дождётся, а потом спешить в казарму к своим подчинённым. На двери кабинета висела табличка с лаконичным «ИСБ». Ни должности, ни имени владельца кабинета. Фел машинально одёрнул китель, внутренне подобрался — общение с офицером службы безопасности редко оказывалось приятным — и нажал на кнопку. Дверь плавно ушла в сторону, приглашая внутрь. В небольшом кабинете царили идеальная чистота и порядок. Тихо гудел терминал на столе, в углу, на тумбочке, рядом с кулером лениво покачивал листьями коллекционный экземпляр популярного в аристократических домах комнатного растения. Фел засмотрелся на крупные, яркие цветы — в теплице полковника таких экземпляров не было, он помнил. Или были, в дальних рядах, куда он не дошёл. Его размышления прервал негромкий спокойный голос: — Добрый вечер, капитан Фел. Я рад, что вы всё-таки нашли в вашем плотном графике время и зашли ко мне. Присаживайтесь, пожалуйста. Капитан Сайнс. Фел вздрогнул от неожиданности и наконец-то увидел хозяина кабинета, стоявшего у окна, спиной к двери. Удивительно, но секунду назад Фел был уверен, что там никого не было. — Присаживайтесь, не стесняйтесь, — повторил офицер и повернулся к гостю. Он был среднего роста, среднего телосложения, с обычным незапоминающимся лицом. Русые прямые волосы, внимательные светло-серые глаза, никаких особых примет. Увидишь такое лицо в толпе и тут же забудешь, разве что острый, цепкий взгляд будет сниться в кошмарах, и то не вспомнишь почему. Говорил он без акцента, без тех незаметных особенностей, характерных для жителей той или иной планеты. Слишком чисто, слишком правильно Невозможно было понять, откуда он родом. Фел послушно сел на предложенный стул, прищурился. Сейчас свет из окна падал так, что трудно было рассматривать хозяина кабинета. Фел перевел взгляд на гладкую столешницу. — Итак, капитан. Как вы планируете организовать свою службу здесь? Кем видите себя через три года службы на нашей базе? Фел ожидал чего угодно, только не такого стандартного вопроса, который задают поголовно все рекрутёры и кадровики. Он растерянно моргнул и озадаченно посмотрел на особиста. — Признаться, я об этом не задумывался, — ляпнул он первое, что пришло в голову. — Это прискорбно, — вздохнул Сайнс. — Приехать на новое место службы без плана и чёткого понимания, чем предстоит заниматься, какие задачи решать. Но, как я понял, вы уже обошли нашу базу, познакомились с личным составом. Что вы можете сказать? Первые впечатления капитана Фела были весьма далеки от радужных. Он знал о репутации сто восемьдесят первой группы, но не представлял, насколько всё безнадежно, пока не увидел собственными глазами. Говорить же в лицо местному офицеру, тем более офицеру ИСБ, что здесь бардак и полное моральное разложение, он поостерёгся. Лишний раз откровенничать с безопасником было чревато. Всегда. — Я думаю, мне предстоит много работы, — осторожно сказал он. Сайнс сцепил руки перед собой. — Очень обтекаемая и очень дипломатичная формулировка, — заметил он. В голосе Фелу почудилась толика снисходительности. — Как вы думаете, капитан… Все остальные вопросы были такими же странными и неоднозначными. Фел не знал, что отвечать, лихорадочно подбирал наиболее нейтральный ответ и пытался прочесть на бесстрастном лице Сайнса хоть что-то, кроме дежурной всепонимающей фирменной полуулыбки ИСБ. К концу игры в вопросы и ответы он весь взмок и впервые на себе ощутил, что выражение «как по минному полю» далеко не образное. Наконец Сайнс соизволил отпустить его. — Это была познавательная беседа, капитан. Я надеюсь на наше плодотворное сотрудничество в дальнейшем. Можете заниматься своими обязанностями и дальше. Фел не помнил, как выскочил из кабинета, пришёл в себя он только в конце коридора. Было уже поздно, и он решил сразу искать полковника Деррикота. Полковник ждал Фела в теплице на том же самом месте, в самом дальнем углу. Ряды пробирок, электронный микроскоп и другие смутно знакомые по школьным занятиям приборы исчезли. Почётное место занимал поднос с чайником, парой чашек и небольшой тарелкой с местными сладостями. — Вам есть что сказать? — первым делом спросил Деррикот. — Ещё нет, сэр, — Фел едва удержался от вздоха, вспомнив беспорядок в казарме и в ангаре. — Стесняетесь сказать в лицо, как я распустил группу? — невесело улыбнулся Деррикот. Фел пожал плечами. Именно это он и думал, но субординация удерживала его от резких слов в адрес непосредственного командира. Пока что удерживала. — Вы не первый, кто пытается навести здесь хоть какое-то подобие порядка. Когда меня перевели сюда, я тоже начал активно работать, чтобы вытащить группу из болота. Болото оказалось сильнее. Деррикот разлил чай по чашкам, пододвинул одну Фелу. — Спасибо, полковник. Значит, я буду первым, кому это удастся. — Вы оптимист, капитан Фел. — Я не привык отступать. Деррикот печально улыбнулся в ответ, поставил чайник на подставку, чтобы не охлаждался так быстро, и случайно задел стопку датападов. Те один за другим полетели со стола и рассыпались по полу. Помогая Деррикоту собирать их, Фел разглядел, что на двух или трех был такой же логотип, что и на футболке полковника, только чёткий, не стёршийся. На одном он был даже выгравирован. Заметил ли Деррикот любопытство капитана или нет, но эти датапады он перевернул так, чтобы логотипа не было видно, и положил в самый низ стопки. — В теплице есть пустые ящики из-под рассады, — сказал Фел. — Они как раз подойдут для ваших датападов. — Точно. Спасибо, — сухо поблагодарил Деррикот. — Приятный чай. Никогда такого не пил, — сменил тему Фел, озадаченный внезапной холодностью добродушного полковника. К его удивлению, полковник тут же улыбнулся, от уголков глаз побежали морщинки-лучики. — Я его сам придумал, — похвастался Деррикот. — Всё — местные травы. Этот сбор оказывает успокаивающее действие на нервную систему и, что важно, не вызывает привыкания. У меня есть и другие. Если вам нужно будет взбодриться или, наоборот, расслабиться после сложного дня, обращайтесь. — Спасибо, сэр Следующие недели напомнили Фелу Академию. То, как он сам учился в ней, и одновременно, как преподавал, стараясь сделать из вчерашних фермеров, бывших студентов и домашних мальчиков, лучших пилотов Империи. День был расписан поминутно с самого утра и до позднего вечера. Построение, физподготовка, теоретические занятия, работа на тренажёрах. Обязательно поговорить с каждым, проверить, что усвоил, понять, почему оказался в «поганой». Вечером, когда все уже спали, даже полковник, составить план на следующий день. Пилоты и техники второй эскадрильи относились к нему настороженно, разговаривали неохотно и постоянно искали повода, чтобы избежать общения вне тренировок. Слухи о том, по какой причине он оказался здесь, уже расползлись по всей базе, раздутые и приукрашенные выдуманными подробностями, как и положено слухам. Перешёптывания за спиной и косые взгляды выматывали сильнее, чем Фелу представлялось вначале. Откровенного саботажа ещё не было, но всё к этому шло. Развязка наступила неожиданно. Командир первой эскадрильи лейтенант Энгери, недовольный жизнью крепыш среднего роста, на днях разбил свою машину. Не вписался в створ ангара. Плоскость снесло начисто. Направляющую двери выбило из креплений. Саму кабину протащило почти до стены. То, что на пути не было никого, оказалось чудом. Сам комэск отделался испугом, синяками с царапинами и выговором. Деррикот на время отстранил его от полётов. Всё равно летать ему было не на чем. Фел наотрез отказался отдавать ему для полётов свой истребитель, да и вообще любой истребитель своей эскадрильи. Лейтенант затаил на Фела обиду. Как-то, придя в столовую после тренировки на симуляторе, Фел обратил внимание ,что Энгери и несколько пилотов его эскадрильи стоят на входе и что-то обсуждают. При виде Фела они все одновременно замолчали, но, проходя мимо, капитан услышал смешок и шепоток в спину: — Бандитский инструктор. Фел сбился с шага и зацепился за край стола, на котором лежала стопка одинаковых подносов. Подносы загремели, Энгери засмеялся. Фел прикусил губу — меньше всего ему сейчас хотелось ссоры. Он положил на тарелку стейк из местной рыбы, щедро навалил гарнир, взял стакан с компотом из сухофруктов и свежую булочку. Булочка была ещё теплая, с приятно хрустящей корочкой. С одного бока просочилось розоватое повидло. От неё пахло почти так же, как от тех булочек, которые мама пекла на выходные. Она вставала очень рано, чтобы успеть замесить тесто, налепить на два противня и поставить в духовой шкаф. Когда просыпались все остальные, в доме уже царил аппетитный аромат свежей выпечки. Фел улыбнулся нахлынувшим воспоминаниям, сел за пустой столик. Не успел он переставить тарелки с подноса на стол, как над ним навис Энгери. — Разрешите обратиться, капитан, сэр, — протянул он с издевательской ухмылкой. Сидевшие за соседним столиком техники отложили вилки и с интересом стали наблюдать за происходящим. — Разрешаю, лейтенант, — ровно сказал Фел. — Вы свою эскадрилью уже готовите, чтобы они так же сбежали к мятежникам, как и ваши ученики? — громко, на всю столовую, спросил Энгери. У Фела внутри словно что-то оборвалось. Вся горечь, вся боль, которую он носил в себе с того дня, заполнили его. Горло сдавило спазмом. Он встал из-за стола и ударил Энгери кулаком. Лейтенант отлетел на соседний стол, из сломанного носа хлынула кровь, кепи шлёпнулось в тарелку одному из техников. Фел шагнул, поднял лейтенанта за грудки. — Полагаю, лейтенант Энгери, вам следует более тщательно подбирать слова, — глухим голосом сказал он, глядя в побледневшее, залитое кровью, перекошенное от страха лицо, а потом разжал пальцы. Лейтенант отшатнулся, не удержал равновесия, сел на пол. В столовой стояла звенящая тишина, но Фел ничего не слышал. Виски сдавило, очертания предметов потеряли резкость, в затылок кто-то забивал тупой гвоздь. Фел сел обратно, прижал пальцы ко лбу, бездумно уставился на поднос. В голове не было ни одной мысли. Он даже не почувствовал, как кто-то коснулся его плеча. — Капитан Фел! — услышал он чей-то голос, который доносился словно издалека, и поднял голову. Стоявший перед ним силуэт плыл и двоился. Кое-как сфокусировав взгляд, Фел узнал в расплывающейся белёсой фигуре капитана Сайнса. — Что? — глухо выдавил он из себя. — У вас кровь, — встревоженно сказал тот. — Пойдёмте. — А. Конечно, — тупо сказал Фел и послушно поднялся. Через несколько шагов слух восстановился, и теперь малейший шорох казался оглушительно громким, до боли. Перед глазами по-прежнему стоял туман. Единственное, что ощущалось чётко — это крепкая хватка особиста чуть повыше локтя. Мелькнула мысль, что гарнизонная гауптвахта — логичный исход после того, что он только что устроил в столовой. Наконец зрение пришло в норму, предметы обрели чёткие границы и цвета. Фел обнаружил, что Сайнс привел его не на гауптвахту, а в медблок. — То неделями никого не дождёшься, то за пять минут сразу двое, — скрипучий голос начмеда больно ударил по ушам. Фел вздрогнул, увидел в углу, в кресле, лейтенанта. Тот лежал, запрокинув голову, два меддроида собирали ему нос. — Ну и видок у вас, капитан. В гроб краше кладут. Присаживайтесь, сейчас посмотрим, что с вами случилось. Фел послушно лёг во второе кресло. Виски и затылок всё так же терзала острая боль. Вдобавок противно закололо в груди. — А ИСБ на что жалуется? — ИСБ подождёт итогов, — сказал капитан и сел у входа, скрестив руки на коленях. Почтенный медик тяжело вздохнул и занялся Фелом. — Молодой человек. Такое высокое давление в вашем возрасте не просто вредно, а преступно. Часто балуетесь боевыми стимами? — Вообще не использую, — мотнул головой Фел. — Тогда у меня для вас плохие новости. — Жить будет? — спросил со своего места особист. — Проживёт долго и счастливо, если не будет переживать из-за каждой неудачи, — неопределённо ответил доктор. — Я так и думал, — вздохнул особист. — Что рекомендуете? — Отдохнуть, выспаться, перестать зацикливаться на негативных мыслях. — Но у меня много работы! — попытался возмутиться Фел. — Если я буду прохлаждаться в коечке… — Работы всегда много, столько, что здоровья не хватит, — оборвал его начмед. — Когда здоровье закончится, кому вы будете нужны, юноша? Фел не успел ответить вредному старикану — на пороге появился сам полковник. В первую секунду Фел его не узнал: привык видеть без кителя и форменного кепи, в старой полинявшей майке, на крайний случай — в таком же старом халате. — Два идиота! — возвестил он, заметил ссутулившегося в улгу особиста и тут же изменил своё мнение: — Нет, три идиота! Фел, что вы такое устроили? Энгери дёрнулся в кресле, отмахнулся от манипулятора дроида. — Капитан Фел избил меня, — громко сказал он. — Капитан, вы это серьёзно? — искренне изумился Деррикот. Фел поморщился — от криков голова заболела с новой силой. — Ни с того ни с сего, — добавил Энгери. — Почему вы врёте, лейтенант? — неожиданно спросил особист. — Что? Я? Вру? — возмутился лейтенант. — Вот это поворот, — ухмыльнулся начмед. — Что происходит в моей группе? — не выдержал Деррикот. — Выйдем, я объясню, — особист встал со стула и выволок в коридор полковника, что было удивительно, учитывая разницу в габаритах. — Из-за чьих прекрасных глаз были бои без правил? — со смешком спросил начмед. — Старый дуралей, — буркнул Фел. Лейтенант промолчал. Он обиженно сопел и злобно косился то на врача, то на Фела. Начмед похабно захохотал, прижал инъектор к шее Фела. — Посидите, подождите, пока подействует, а потом милости просим на коечку, они у нас мягонькие, соскучились по горячим крепким телам, — объявил он. — Но я не могу… — попытался Фел в последний раз. — Можете, ещё как можете, — неожиданно сурово сказал врач. — Пойдете, ляжете и будете лежать, иначе я напишу заключение, и вас спишут из пилотов по состоянию здоровья. Лейтенант Энгери мстительно хихикинул. — Вам я тоже напишу заключение, — не оборачиваясь, сказал врач. — Что необходимо психиатрическое переосвидетельствование, и в этот раз вы его не пройдёте. Как верно заметил наш полковник — идиоты, причём оба. Посидев ещё минут десять, Фел в сопровождении меддроида перешёл в палату напротив. Коек было четыре, но он оказался здесь один. Лейтенанту предоставили такую же четырёхместную палату в другом конце коридора. «Хорошо, что не гауптвахта», — со странным удовлетворением подумал Фел, растягиваясь на койке в больничной одежде. Уже позже он узнал, что Деррикот ограничился выговором с отметкой в личном деле и не стал давать хода инциденту. Из этой группы, как правило, уже никуда не переводили, а вот разжаловать могли. Коечка и в самом деле оказалась мягкой и удобной, и лечили его обстоятельно. Таблетки три раза в день, капельницы утром и вечером, какие-то непонятные физиопроцедуры. То ли его самочувствие было действительно хуже, чем он думал, то ли начмед преисполнился служебного рвения и медицинского азарта. Фел терпел трое суток, на четвёртые взвыл от тоски. Кроме меддроидов и самого начмеда, к нему никто не приходил, отобрали даже деку, и Фел варился в круговерти своих мыслей. Все его попытки найти контакт с подчинёнными, выдернуть их из болота апатии и начать боевую учёбу ни к чему не привели. Это было глупо, бесполезно и безнадёжно. Выхода нет, остаётся только гнить на никому не нужной базе, а потом демобилизоваться по выслуге и попытаться найти себя уже в гражданской жизни. Он пришёл в кабинет начмеда, с порога объявил, что ему надоело валяться и плевать в потолок, поэтому он уходит, пусть попытаются его остановить. К его удивлению, врач не стал возражать, выдал на прощание целый контейнер с таблетками и расписанием их приёма и настоятельно просил возвращаться при первых же признаках недомогания. Первым делом Фел пришёл в тренажерный зал, настроил симулятор полётов на один из самых сложных вариантов боя одиночного истребителя, сел, надел шлем и провалился в виртуальную реальность. В какой-то момент он даже забыл, что это всего лишь симуляция, а не реальный бой, чего с ним раньше никогда не случалось. Когда он вылез из кабины, вытирая пот со лба, оказалось, что в тренажёрном зале собралась вся его эскадрилья. Они просто стояли и смотрели на экран, куда обычно выводится сам бой, чтобы те, кто не принимал участия, могли наблюдать. Наблюдали, как правило, эмоционально, не стесняясь в выражениях и комментариях. Сейчас в зале стояла гробовая тишина. Кажется, увиденное оказалось сюрпризом. Решение пришло моментально. Вытерев лоб и отшвырнув полотенце в сторону, Фел подошел к пилотам: — Первое и второе звено — занять машины. Задание — попытаться остаться в живых, — коротко сказал он вместо приветствия, развернулся и снова сел в кабинку, ещё хранившую тепло его тела. За несколько недель Фел успел изучить своих подчинённых, их сильные и слабые стороны, понять, как они действуют в одиночку и как — в составе звена, где они будут действовать шаблонно, а где ошибутся. Он недаром ел инструкторский хлеб в Академии. Его подчинённые в таком странном бою повели себя ровно так, как он и предполагал, сразу наделав кучу ошибок и из двух слётанных групп превратившись в неорганизованную толпу. Это было не боем, это было избиением младенцев. Фел не стеснялся использовать подлые, запрещённые приёмы. Накопившаяся злость требовала выхода, и он решил отыграться на своей эскадрилье. Значки, обозначавшие противника, гасли один за другим. Когда исчез последний, Фел вышел из симуляции, посидел с закрытыми глазами, избавляясь от мельтешения огней, выбрался из кабинки. Его пилоты выползали один за другим, и вид у них был далеко не блестящий. Как будто они побывали в реальном бою. Он окинул взглядом понурые лица, провёл ладонью по мокрым волосам. — Теперь оставшиеся. Задача та же. Результат был примерно такой же, как и в первый раз. Ещё одно полотенце полетело прочь. Если быть объективным, попотеть они его заставили, но до настоящего мастерства эскадрилье было далеко. Запихнув страстное желание сбежать, скинуть с себя пилотский скафандр и забраться в душ, Фел подошел к растерянным, озадаченным пилотам. — Стройся! — в тишине его голос прозвучал оглушающе громко. Пилоты кое-как выстроились в одну шеренгу. Кто-то прятал глаза, кто-то рассматривал потолок, но все были взъерошенными и красными от смущения и стыда. Они-то считали себя лучшими, лучше первой эскадрильи, а тут их макнули в дерьмо, хорошо, что не прилюдно. — Равняйсь! Смирно! Фел сцепил руки за спиной, прошёлся вдоль строя, рассматривая тянущих подбородки пилотов. — В первом же бою с террористами и повстанцами вы не проживёте и тридцати секунд, лучшие из вас. Почему я так уверен? Потому что я сам, лично, готовил их, и мне есть с чем сравнивать. Так вот, вы, все вы, никуда не годитесь. То, что вы тут сейчас изображали, простительно салагам, которые не знают, с какой стороны садиться в истребитель. Для тех, кто летает минимум пять лет, такой показательный бой означает одно — полная профессиональная непригодность. Вас надо гнать ссаными полотенцами из лётного корпуса и близко не подпускать. Самое большее, на что вы можете рассчитывать, это на должность старшего помощника младшего слесаря на каком-нибудь автоматическом внутрисистемном мусоровозе, которому задали автоматическую программу полёта из одной точки в другую, и он ползёт себе, никуда не сворачивая, а команда же на нём нужна исключительно для того, чтобы было кого наказать, если вдруг какой-нибудь неучтённый метеорит случайно пробьёт обшивку и поцарапает бесценный мусор. Те деньги, которые были израсходованы на ваше обучение и содержание до сегодняшнего дня, можно было потратить с гораздо большей пользой, например, построить больницу в депрессивном секторе, или дорогу, или выдать грант на обучение гораздо более талантливым детям, у которых нет другой возможности выбраться из нищеты и беспросветности и которые в итоге принесут Империи гораздо больше пользы, чем вы, протирая штаны на этой базе и поплёвывая вокруг. Итак, предлагаю вам найти занятие, более соответствующее вашим жалким способностям и ничтожным умишкам, и демобилизоваться отсюда нахрен. Кто давно мечтал это сделать, но стеснялся, вот ваш шанс. Два шага вперёд. Строй не дрогнул. — Никто не хочет? Второй раз предлагать не буду, уйти вот так добровольно, без последствий, — с изрядной долей издёвки спросил Фел. Никто не шелохнулся. Капитан видел, как сжимались кулаки, закусывались губы, кто-то краснел, кто-то сопел, но все стояли перед ним навытяжку и пялились куда-то поверх его головы. — Желающих нет, — подвёл итог Фел. — Отлично. Кругом. В колонну по два. За мной — шагом марш! Место, куда привёл свою эскадрилью Фел, было рядом с теплицами, что-то вроде подсобки, где хранился разный инвентарь — лопаты, мётлы, ломы, вёдра, носилки, нашлось даже несколько тяпок и одни плоскорез. Фел роздал всем по инструменту, кому-то посчастливилось нести в нагрузку вёдра и носилки, и привёл на плац. — Пора доказать свою полезность Империи на деле, — объявил капитан. — Ваша задача — привести плац в надлежащий порядок. Сегодня работаете от меня и до ужина. С этими словами капитан встал у одной из стен, обозначая начало работы. Через полтора часа он вспомнил, что сегодня — еженедельное совещание у полковника, и ещё он хотел поругаться с начфином, который никак не визировал его служебную записку. Оставив за старшего командира второго звена, Фел ушёл. Когда он вернулся, пилоты всё так же уныло скребли мётлами плиты, выдергивали мелкую траву из щелей, а кто-то, — со спины Фел не понял, кто это был, — увлечённо лупил тяпкой вдоль стены, там, где была неширокая, в метр, полоса заросшей сорняками земли. Когда-то предполагалось, что там будут расти цветы. Фел, глядя на это, подумал, что неплохо было бы и в самом деле высадить там какие-нибудь яркие однолетники и некрупные кустарники. Плац был большой, пилоты, непривычные к такой работе, справлялись плохо. Перед ужином Фел придирчиво осмотрел всё, что они наработали, и заключил: — Отвратительно. Вы не только не умеете летать, вам нельзя доверить даже простейшие работы. В чём сложность вырвать траву и подмести так, чтобы не осталось ни соринки? Не слышу. Все молчали. Фел подождал реакции, потом сказал: — Инструмент сдать, после ужина — теоретические занятия. Разойтись. На следующий день, сразу после завтрака, Фел собрал свою эскадрилью и снова отправил всех приводить плац в надлежащий вид. К обеду они не выдержали. — Сэр, разрешите обратиться, сэр! — во время перекура командир второго звена набрался наглости и подошел к Фелу. — Разрешаю. — Сэр, я пилот, мы все пилоты, мы хотели… Сэр, разрешите вернуться к лётной подготовке? — выдал он на одном дыхании. Фел смерил его взглядом и задал один-единственный вопрос: — Зачем? Пилот растерялся, он ожидал чего угодно, только не такого вопроса. — Я пилот, сэр. — Это я уже слышал. — Я хочу служить Империи. — А вы ей и служите. Прямо сейчас. Там, где командование, в моём лице, сочло нужным. Вы собираетесь оспаривать приказы командования? — Нет, сэр. — Свободны. Вторую попытку они предприняли вечером, после ужина. Теперь их было четверо, командиры всех звеньев. Фел как раз разбирал дневную текучку, когда они робко постучались в дверь и просочились по одному. — Разрешите доложить, сэр! — Докладывайте, — пожал плечами Фел, не отрывая взгляда от терминала, где была деловая переписка. — Мы осознали нашу неправоту и наши косяки и просим разрешения вернуться к нашим обязанностям! — Вот как, — Фел поднял голову, оглядел всю компанию. — И как я могу быть уверен, что вы действительно всё осознали? — Мы обязуемся добросовестно выполнять наши обязанности, — звонко отозвался командир третьего звена. — Вот как, — покивал Фел. — А потом сбежите к повстанцам. — Никак нет, сэр! — он вспыхнул и, кажется, разозлился. — Я давал присягу! Фел вместе со стулом развернулся к пилотам, сцепил руки перед собой. — Знаете, те пилоты тоже давали присягу Империи, но им это совершенно не помешало пойти причинять справедливость так, как они это видят. Или как им рассказали более опытные товарищи. Борьба за свободу, во имя справедливости — что может быть прекраснее и достойнее? — Разрешите возразить, сэр, — командир первого звена тоже вспыхнул от злости. — Начинать борьбу за свободу и справедливость с предательства — это очень и очень достойно для борцов за всё хорошее против всего плохого. Идеальная характеристика, можно сказать. Только я бы поостерегся иметь дело с такими, внезапно осознавшими и просветлевшими от осознания. Они один раз уже предали тех, кто им поверил, где гарантия, что в другой раз они не предадут уже меня. Простите, сэр, я хотел сказать, что я не нарушу присягу и прошу разрешить вернуться к выполнению своих обязанностей. — Вы это за себя говорите? — Нет, сэр, за всех. — Прекрасно, что вы все осознали и прониклись. Очень надеюсь, что завтра на плацу вы покажете своё рвение. Можете идти. Судя по лицам, они ожидали услышать что-то другое, а не то, что и завтра будут полоть феррокрит и красить траву. Утром на плацу его ждал сюрприз. Вся трава, которую не успели выдрать, даже на той полосе земли, пожелтела и высохла — в ночи кто-то обработал её сильнодействующим гербицидом. Вдоль противоположной стены медленно ехал дроид-уборщик, всасывал в себя мусор и щетками мыл плиты. — Это что за явление? — поинтересовался Фел. — Разрешите доложить, сэр! — командир второй эскадрильи смотрел на него честными, невинным глазами. Глаза были голубые, что добавляло очков к честности. — Дроид-уборщик заблудился, его с утра ищут. — А трава устыдилась, что мы никак не можем с ней справиться, и засохла сама, — добавил командир третьей эскадрильи с таким же честным выражением лица. Ругаться на инициативу Фелу не хотелось, смеяться же он не мог, чтобы не уронить свой командирский авторитет. — Уберите дроида, — махнул он рукой. — Подключите шланги к гидрантам и промойте стены, а потом, когда трава высохнет окончательно, и сам плац. — На этом все? — спросил кто-то с такой надеждой в голосе, что Фел с трудом сдержал улыбку. — Газоны — часть плаца, их тоже надо привести в порядок, — сказал он. Удивительно, но к облагораживанию заросших газонов пилоты отнеслись с куда большим энтузиазмом — идея обчистить теплицы полковника ради общественного блага им очень понравилась. Деррикот был крайне недоволен тем, что его цветы, которые он так тщательно выращивал ради собственного развлечения, будут чахнуть на плацу под жарким солнцем, но Фел просто показал ему смету из ближайшего цветочного питомника, и Деррикот сразу успокоился. Он даже помог переставить горшки на антигравитационные тележки. Один пилот признался, что его подруга работает на местном карьере, где добывают разную щебенку, в том числе для декоративных целей, и Фел в компании пилота поехал на карьер. Вдвоём они очаровали всех, даже начальника смены, и вернулись обратно с двумя большими контейнерами декоративной сверкающей щебенки, чёрной и белой, купленной не просто по оптовой цене, а с хорошей скидкой. Инициатива на этом не закончилась. Пока Фел ездил на карьер, несколько пилотов откуда-то притащили на грузовом спидере, взятом в части, целую гору округлых гранитных булыжников. «Для бордюра», — пояснили они. Вдобавок нашелся специалист по ландшафтному дизайну, который придумал, как всё добытое красиво рассадить и уложить. В конце дня явился сам полковник, прошёлся вдоль недоделанного газона, зачем-то провёл пальцем по феррокритовым плитам. — Выглядит ничего так, — протянул он. — Но всё это быстро вернётся в изначальное состояние. — Если поддерживать порядок, не вернётся, сэр, — возразил Фел. — Ну, вам виднее, — пожал Деррикот плечами и ушёл. Постепенно всё наладилось. Фел гонял подчиненных в хвост и в гриву, старался не замечать первой эскадрильи во главе с её командиром и на каждом совещании надоедал Деррикоту предложениями о дальнейшем наведении порядка. Как-то, наблюдая за очередным боем на симуляторах, он заметил краем глаза входящего капитана Сайнса. У особиста была неприятная привычка ходить почти бесшумно и незаметно подкрадываться. Капитан встал рядом, сцепил руки за спиной. — Неплохо, — наконец изрёк он. — Можно и лучше, — пожал плечами Фел. — Понимаю, понимаю, нет предела совершенству, — с иронией сказал Сайнс. Повернулся к Фелу: — Знаете, наш лейтенант Энгери, сам того не желая, оказал всем, но в первую очередь вам, капитан, большую услугу. Фел едва не поперхнулся: — Не понял. — Нет ничего хуже для профессионала, чем бесконечно пережёвывать чувство вины за выполнение своих обязанностей, рефлексировать и жалеть себя, чем вы и занимались после того, как ваши ученики сбежали к террористам. Мордобой в столовой пошёл вам на пользу, и я снова вижу того капитана Фела, психологический портрет которого я читал в личном деле. — Я пытался найти подход к подчинённым, объяснить им, помочь раскрыть свой потенциал… — В соответствии с очередными новыми теориями о том, как заставить подчинённых эффективно работать, — покивал Сайнс. — То, что, возможно, хорошо для гражданских, в армии не работает. Как говорил мой прежний командир: «Куда солдата не целуй, всюду жопа». — В ИСБ это тоже верно? — удивился Фел. — Это верно для любой армии. Если кто-то будет рассказывать, что пять тысяч лет назад в Империи ситхов в армии царили порядок, благодать и не было никаких проёбов — не верьте, говорящий плохо работал или совсем не работал с источниками. Сайнс бросил быстрый взгляд на экран, усмехнулся чему-то своему и ушёл. Фел проводил его взглядом. Этот офицер ИСБ постоянно ставил его в тупик. Загадкой оказался не только капитан ИСБ. Чем больше Фел общался с полковником Деррикотом, тем больше странностей и необъяснимых вещей подмечал. По отдельности это были лишь мелочи и случайности, вместе же они складывались во что-то странное. Фел не хотел задумываться на эту тему — слишком неприятной и далёкой от его основных обязанностей она казалась, только тема сама лезла ему на глаза, падала вместе с датападами Деррикота, висела на вешалке, шевелила листьями в оранжерее. Нет ничего странного в том, что у командира группы целый ворох паддов и блокнотов для записи пером с логотипом Имперского Департамента Биологического Оружия — может, какой-нибудь родственник или знакомый служит там канцелярской крысой и присылает излишки. Странным было то, что Деррикот хмурился, когда Фел замечал его датапады с логотипом ИДБО, прятал их, а потом делал вид, что их никогда не было. Только они с завидной регулярностью оказывались на столе полковника, и Фел привык делать вид, что не замечает их. Также нет ничего странного в том, что этот же логотип красуется на одной из тех линялых футболок Деррикота, в которых он работал в своей оранжерее. У самого Фела были подобные футболки, две: одна — от знаменитого 501 батальона, другая — инженерной службы, подаренная бывшей подругой. И в том, что вернувшийся из якобы отпуска полковник в первый день сидел в футболке с каким-то странным изображением и надписью «Третий конгресс микробиологов, Чандрила». Странным было то, что Деррикот не просто смутился от замечания Фела насчёт занятной футболки, а пошёл и переоделся в стандартную армейскую. Время от времени к Деррикоту приходили разные люди, женщины и мужчины, в штатском и совершенно гражданские с виду. Деррикот с ними сидел в кабинете до самого утра, а утром притворялся, что никого не было, что он просто страдал от бессонницы. Подозрения вызывали несколько постоянно запертых помещений сразу за теплицами. На вопрос Фела, что там такое и нельзя ли это использовать под хранение запчастей для истребителей, Деррикот сначала смутился, потом отмахнулся, потом сказал, что там и так склад запчастей. В следующий раз он почему-то ответил, что там несколько законсервированных помещений на случай войны или чрезвычайной ситуации, для размещения гражданских. Ключи от этих помещений были в одном экземпляре, у полковника. Фел как-то пытался подобрать коды к замкам, но не преуспел. Замки были гораздо сложнее всех, что он видел раньше. И это тоже было странно и даже подозрительно. Однажды он вернулся из увольнительной раньше обычного и увидел, что один из этих складов открыт и туда люди в спецовках сгружают какие-то ящики и непонятное оборудование. Всем процессом руководил Деррикот. Что отдельно удивило Фела — полковник был в форме, при параде, даже сапоги начистил до блеска. Увидев Фела, Деррикот побледнел, потом стал багровым, взял капитана под руку и почти вытолкал прочь, в не очень вежливой форме напомнив об отчёте по личному составу. Дойдя до кабинета, Фел вспомнил, что сдал этот злополучный отчёт вчера вечером, и Деррикот его даже прочитал. Полковник не страдал рассеянностью, и это тоже было странно. Через несколько дней Фел вскользь поинтересовался теми странными предметами, которые мельком видел. Деррикот принуждённо рассмеялся и сказал, что это новое оборудование для его теплиц — он хочет попробовать выращивать некоторые растения на гидропонике. Фел снова удивился, но решил сделать вид, что поверил. Он уже готов был идти со всеми своими наблюдениями к капитану Сайнсу пусть тот объяснит, опровергнет или хотя бы скажет, чтобы он, капитан Фел, не обращал внимания, потому что его это не касается, его дело — руководить вверенным подразделением и летать лучше всех. После очередного представления, устроенного Деррикотом из-за нескольких коробок с маркировкой «ИДБО. Не кантовать. Хрупкое. Боится сырости», Фел дал себе зарок, что завтра, после построения и завтрака, обязательно зайдет в кабинет со страшной надписью «ИСБ» и расскажет обо всем Сайнсу, потому что он устал играть в эти игры. Вечером, уже после отбоя, он задержался в теплице и, подрезая сухие листья и рыхля землю в контейнерах, обдумывал, что именно расскажет главному безопаснику базы. День выдался на редкость тупой, суетный, бессмысленный, а привычная с детства работа успокаивала. Он высыпал срезанные листья в утилизатор, включил автополив, и в этот момент за стеной, там, где, по словам Деррикота, был то ли склад, то ли законсервированный ангар, что-то глухо загудело, сначала басом, потом всё выше и тоньше, оборвалось на высокой ноте и сразу ухнуло, по стене застучало. Почти сразу же ухнуло снова. Лампы на длинных подвесках дрогнули и закачались, пол просел и тут же подпрыгнул, стена пошла трещинами. Из треснувшей трубы захлестала вода. Фел устоял на ногах, подхватил поехавший на него контейнер и с трудом водрузил на место. Несколько контейнеров рядом всё же упали, рассыпав землю и смяв цветы. Он отключил воду, выскочил в коридор. Дверь на склад была приоткрыта. Фел подбежал к ней и едва не столкнулся с выскочившим из склада Деррикотом. К удивлению и даже изумлению капитана, полковник был в костюме химзащиты. — Блядь, — ёмко сказал полковник, отпихнул от себя Фела и снова нырнул на склад. Вернулся он почти сразу, с объемным свёртком в руках, кинул его Фелу. — Надевайте, быстро! В свёртке оказался такой же костюм химзащиты. — Что, ёб вашу мать, происходит? — рявкнул Фел, сноровисто влезая в костюм. — Позже. За мной. С этими словами Деррикот бросился бежать по коридору, свернул направо, туда, где был пост дежурного. К своему ужасу, Фел увидел, что часть стены обвалилась, засыпав одного дежурного обломками. Второй дежурный стоял на коленях и кашлял. Кровь крупными каплями разлеталась во все стороны. Деррикот подхватил его под мышки и потащил прочь, в коридор, Фел же рывком извлёк первого из-под обломков, закинул его руку себе на плечо и поволок следом. Он прекрасно помнил, что сегодня на дежурстве пилоты из его эскадрильи. В груди поднимался гнев. Что бы ни случилось, ответственным за всё был именно полковник. Тем временем полковник вытащил откуда-то иньектор и прижал его к плечу пострадавшего. — Антидот, — пояснил он. Фел не выдержал. Схватив полковника за грудки, он встряхнул его: — Какого хрена здесь происходит? — Прекратите, сейчас не до этого, — огрызнулся Деррикот, пытаясь освободиться. — Именно до этого, сэр! Ваши игрища перешли черту, из-за них уже есть пострадавшие! — Вы ничего не понимаете, капитан. Отпустите меня, — прохрипел полковник. — Я хочу знать, что происходит. Фел снова встряхнул Деррикота, а потом его руки оторвали от воротника, выкрутили, и он оказался отброшен к стене. Перед ним стоял капитан Сайнс. — Поумерьте ваш пыл, капитан. Он пригодится в другом месте. Всё-таки это случилось? Вопрос предназначался уже Деррикоту. — Увы, — вздохнул тот. — Я успел снять энергию с накопителей, заглушить реактор и запустить фильтрацию. Надо пройти по периметру и проверить… Что именно проверить, сказать он не успел. За стеной раздался тонкий свист, потом глухой удар, и стена медленно поползла вниз. Из расширяющегося проёма потёк густой синий пар. — Да блядь, — только и сказал Деррикот и осел на пол. Сайнс же молча шагнул вперёд, выставив перед собой ладони. Пар клубился, тёк и внезапно натолкнулся на прозрачную преграду. Словно в коридоре появилось прозрачное стекло. Сайнс сделал один шаг, другой. Пар начал медленно втягиваться обратно. Там, за стеной, что-то загудело, потом завыло, перешло на визг, от которого заложило уши, и хлопнуло. Стена, точнее, то, что от неё осталось, подалась внутрь. Со своего места Фел увидел, как просела крыша, словно её затянуло. Сайнс бессильно уронил руки, чихнул. На белом кителе расплылись алые пятна. — Антидот уже есть? — равнодушно спросил он. Деррикот кинул ещё один инъектор. Сайнс прижал его к шее, поморщился, снова чихнул, закрыв рот ладонью. Когда он убрал её — ладонь была вся в крови. После того, как всех пострадавших отнесли в медблок, осмотрели стены по периметру таинственного склада, ещё раз проверили, что все заглушено, отключено от источников питания и изолировано от внешнего мира, — проверяли Деррикот и Фел под его руководством, — все трое собрались в кабинете полковника. Деррикот был бледен, его руки дрожали. Сайнс то и дело кидал окровавленные одноразовые носовые платочки в мусорку. Сам Фел тоже чувствовал себя так, словно весь день возил тележку с камнями по жаре без отдыха. — Что вообще происходит? — спросил он после третьей чашки горячего травяного чая. — На самом деле у вас нет допуска, капитан Фел, и после того, что вы увидели и чему стали участником, я должен вас расстрелять, — просипел Сайнс через платочки. — Моих пилотов, которые сейчас в медблоке, вы тоже расстреляете за то, что они исполняли свой долг? — зло спросил Фел. — Это шутка, — снисходительно сказал Сайнс. — Это дурная шутка, — буркнул Фел. — Ладно, ладно, успокойтесь, не стоит раздувать конфликт, — примирительно сказал Деррикот, потёр глаза. — У вас в самом деле нет допуска, поэтому я ничего не мог вам рассказать о разработках биологического оружия, которое тут ведётся под моим руководством. — Сто восемьдесят первая, получается, всего лишь красивая обёртка, и вам вовсе не нужно, чтобы группа была полноценной боевой единицей, потому что, пока у группы плохая репутация, на неё почти не обращают внимания, — тяжело сказал Фел. — Ни руководство, ни всякие повстанцы и террористы. Кому интересны неудачники. — В целом всё так, — ответил Сайнс, открывая новую пачку одноразовых салфеток. — И ваша неуёмная энергия может поставить под угрозу перспективные разработки. Фел резко поставил чашку на стол. — Для начала полковнику Деррикоту надо было вести себя более сдержанно и не шарахаться от лежащих на столе датападов или новых красивых маечек так, словно я его застукал в подсобке с юным пилотом или техником. — В моём возрасте это уже просто глупо! — возмутился полковник. — Глупо было делать всё, чтобы привлечь моё внимание, и тут же делать вид, что ничего не происходит, — Фел стукнул кулаком по столу. — Я не знаю и не хочу знать, чем именно вы занимаетесь по ночам, но у вас есть и ваши прямые обязанности командира группы, которые вы забросили ради секретного проекта, и в итоге вы проебали и то, и другое. Деррикот засопел, его лицо пошло пятнами. — Как вы разговариваете со старшим по званию и своим командиром? — Как заслуживаете, так и разговариваю! — огрызнулся Фел. — Как это мило, — Сайнс демонстративно похлопал в ладоши и тут же снова прижал к лицу носовой платочек. — Вы хотите сказать, капитан Фел, что справитесь с обязанностями командира сто восемьдесят первой лучше полковника Деррикота? — Я такого не говорил. — При некотором желании ваши слова можно расценивать и так. Из-за прижатого платочка голос капитана звучал глуховато. — Готовы ли вы нести ответственность за свои слова, капитан Фел? Фел сглотнул подступивший к горлу комок. Действительно, в компании особиста лучше держать язык за зубами. — Я никогда не отказывался и не отказываюсь от своих слов, капитан Сайнс, — негромко сказал он. — В таком случае, — протянул Сайнс, откровенно наслаждаясь ситуацией, — полковник Деррикот, может быть, мы позволим капитану Фелу покомандовать сто восемьдесят первой? Неофициально, разумеется. Вы сможете больше времени уделять вашим исследованиям, а капитан Фел наконец-то познает все прелести административной работы. Деррикот потёр подбородок, налил всем в чашки по новой порции чая. Фел же потерял дар речи. Он ожидал чего угодно, только не такого поворота. В самом деле, логику иэсбешника иногда понять гораздо сложнее, чем пресловутую женскую. — Мне давно нужен заместитель, — наконец сказал Деррикот. — Вы это прекрасно знаете, капитан Сайнс. К сожалению, толкового офицера сюда не переведут, добровольно тем более никто не поедет, а из тех, у кого есть дисциплинарные взыскания или неадекватная репутация, подобрать что-то подходящее весьма проблематично. Так что я склонен согласиться с вашим предложением, капитан. Если капитан Фел не справится, ну что ж. Значит, не справится. — Расстрелять мы всегда успеем, — согласился Сайнс. — Надеюсь, капитан Фел, вы понимаете всё своеобразие вашего положения. Все ваши победы и достижения будут моими победами и достижениями, а все ваши проёбы — исключительно вашими. — Понимаю, — буркнул Фел, не веря своим ушам. — Вот и отлично, — широко улыбнулся Сайнс. — Покажите, как надо правильно командовать истребительной группой.