Аки

       Деревня горела. Её альфы пытались защитить семью от набега и кто-то, как знал Дазай, уже умер от удара клинка. Сам он едва мог ходить и перемещался тяжело, поддерживая живот, по улице, избегая встреч с альфами. Деревенские на него кричали, прося прятаться, а вражеские фыркали при виде его живота и отпускали, не в силах ранить или причинить вред, когда вреда уже было не мало. Крики омег тоже не утихали. Дазай слышал, что кого-то закидывали на лошадь и с ними уже убегали, над кем-то потешались прямо в домах или траве. Война была страшной, но ему повезло, что он был слишком слаб и неинтересен для альф. Он сам медленно продвигался в сторону хлева, чтобы увести подальше Аки, когда перед лицом появился смутно знакомый альфа. Его лошадь была гнедой. Клинок сиял в пальцах. Он как раз занёс его, когда… — Этот запах, — сказал незнакомец. А потом, потупив взгляд, продолжил: — Схватить с собой. — Он ведь ждет, — попробовал пререкаться другой альфа. — Нужен ли он нам?.. — Забрать, — повторил незнакомец. Дазаю оставалось смиренно идти под руку с чужим альфой, собратья которого пытались разбить его деревню. Жалости он, на удивление, не испытывал. Эти люди в течение нескольких месяцев измывались над ним за то, что он понёс от чужого и одновременно с этим отказался избавиться от ребенка. Наверное, они заслуживали того. Чужаки, по крайней мере, обращались с ним мягче. Если других омег они закидывали прямо на лошадей, то Дазая усадили в телегу и медленно повезли от огня глубже в лес. Крики затихали. Наступила тишина. — Куда вы везете меня? — спросил Дазай. — А почему ты не сопротивлялся? — ответил альфа, везущий телегу. — Либо убьют, либо заставят, какой в этом смысл, — равнодушно отозвался он. — Так зачем я вам? — Кто знает. Ты, видимо, понравился Юкио. Он подождёт, пока ты родишь, а потом возьмет тебя замуж. Плохо что ли? Дазай молчал. Его не устраивал ни один из предложенных вариантов, потому что он собирался сбежать в лес детьми и устроиться там в одиночку. Жизнь, очевидно, имела другие планы. Как обычно. Как семь месяцев назад. Чтобы отпроситься на любую прогулку, Дазай месяц должен был выполнять все домашние дела за мать, но его при любом раскладе не выпустили бы на волю. Его отец был старых правил и считал, что незамужнего омегу следует держать в узде, потому что в округе слишком много сексуально озабоченных альф. Не то чтобы Дазай не верил — он прекрасно видел, как смотрели на него при вылазке в лавку, как принюхивались, стоило пройти мимо на расстоянии меньше метра. Но и ограничивать себя не желал. Именно поэтому он отправился один на конную прогулку, ночью, пока все спали, и теперь вёл за уздечку аккуратно, не торопясь, чтобы оказаться в ближайшем поле, где со всех сторон все просматривалось, а значит, никто не смог бы застать Дазая врасплох — он, в конце концов, все продумал. Аки, его конь, шел не спеша, иногда прерываясь на траву, а Дазай оглядывался по сторонам. Его молодое тело трепетало в предвкушении адреналинового заряда. Он прекрасно знал, что мимо в любой момент может пройти стая кочевых альф, более опасных, чем деревенские, но в то же время юношеский максимализм мешал развернуться обратно. Его лошадь была достаточно быстрой, чтобы убежать. Аки считался конём для скачек и был продан отцу Дазая три года назад в качестве награды за победу в городском турнире. То есть быстрее, чем более массивные и сильные лошади других жителей деревни. Дазай, по крайней мере, надеялся на это. В деревне его никто не устраивал. С шестнадцати лет омега обязан был выбрать альфу для продолжения рода, но ни запах, ни внешность, ни сила не соблазняли его. Спустя два года скитаний большинство деревенских альф махнули на него рукой, наверняка рассчитав поймать как-нибудь в такой момент, какой наступил сейчас. Правда, скорее всего они спали — утром начиналась охота. Дазай знал этот день и поэтому не прогадал. Казалось бы, даже птицы спали в ожидании начала охоты. Осенняя была наверняка самой кровожадной, так как деревня готовилась к зиме, и все альфы стремились обеспечить своих омег продовольствием. Старый отец Дазая, правда, уже давно не выходил на охоту, поэтому им пришлось бы либо голодать, либо ждать подношения. Ни один вариант не прельщал ему. Поэтому Дазай решил подстрелить дичь, пока охота не началась и было чем поживиться. Аки, казалось, только поддерживал, ускоряя шаг. Дазай как раз прицелился клинком в сторону ближайшего дерева, потому что, как ему показалось, там зашуршали листья… И тишину прервал топот коней. Дазай замер. В этом поле никто не мог спрятаться, что от его глаз, что он от чужих. Он понимал, что сам поставил себя в ловушку, так как лошадей было слишком много. Они приближались. С десяток пришедших с чужой земли альф на тех же массивных чёрных лошадях, ещё не заметившие его, но начинающие ощущать запах. Тут глаза одного, стоящего впереди, загорелись, и на восточное лицо полезла улыбка. Он, наверное, что-то сказал собратьям, но Дазай разбирать не стал, так как сразу ударил кнутом по бедру Аки, чтобы тот отнес его в сторону деревни. Даже если он всем отказал, они не могли оставить омегу на растерзание чужаков — Дазай знал. Именно поэтому он рванул за поводья. Ветер врезался в лицо, и волосы растрепались, но Дазай не прекращал оборачиваться назад, так как понимал, что даёт фору бегущим сзади. Их лошади не успевали из-за тяжести своих фигур, но в то же время в силу азарта они догоняли. Больше всего, наверное, мешала драка за первенство, так как альфы не переставали друг друга толкать. Загорелые и поджарые, в тонких рубашках или без них, они продолжали бить своих лошадей, чтобы те ускорялись. Дазай не отрывал от них взгляд. Наверное, именно это стало ошибкой, так как Аки споткнулся, не отойдя от препятствия, и Дазай полетел бы лицом вперёд, если бы его не схватили за одежду сзади. — Следует быть осторожнее, — сказал кто-то ему на ухо, обжигая дыханием. В следующую секунду всадник переместился со своей лошади на лошадь Дазая, сев сзади. Чёрный конь, следующий за хозяином, наконец отстал, а широкие, тёмные от загара ладони схватились за поводья Аки. Дазай не отмирал, забывая дышать. Горячее тело прижималось к его спине, сбивая дыхание, и скорость лошади нарастала. Вдруг кольцо из рук, охватившее Дазая, разомкнулось, и одна из них выбила у него клинок, а потом пошла вниз по его бедру. Послышался приказ: — Поведи, омега. Пальцы Дазая до посинения сомкнулись на уздечке, его глаза от слез и страха уже перестали видеть, а чужая ладонь приподняла его над седлом, сдернула вниз штаны, чтобы те продолжили болтаться на стройных ногах омеги, и только после этого альфа начал притираться сзади, имитируя какие-то движения и надавливая явно большим, вставшим членом на ложбинку Дазая. По крайней мере Дазай ожидал, что они сделают привал, что его сбросят с лошади и изнасилуют прямо в траве, как это делают кочевые альфы из деревенских рассказов. Но этот не церемонился. Он подождал, пока дырка омеги от стимуляции смажется естественной смазкой, а потом протолкнул два пальца, которые легко вошли, и, растянув недостаточно, чтобы было без боли, но достаточно, чтобы поместиться, вынул их. — Не надо, — всхлипнул Дазай, но его тонкие пальцы смыкались на поводьях сильнее, а поясница в таком положении затекала. Альфа не отреагировал. Он сел удобнее и, схватив за худые бедра, усадил омегу прямо на широкую горячую головку, медленно проникая. Несмотря на всхлипы, усадил до конца и тут же неутомимо и быстро стал трахать. — Ах-х, — протянул Дазай, выпуская поводья, потому что на них вернулись две чужие ладони, а чужое лицо начало утыкаться ему прямо в шею. Член глубоко проникал, из раскрытой дырки все время капало, а движения нарастали, чередуясь с углублениями, на которые натыкался Аки копытами. Поле не кончалось. Вдруг, снизив скорость, мимо пробежала гнедая с всадником, который крикнул: — Быстро же ты скачешь, Накахара. Прямо как омега на тебе. Из груди альфы послышалось рычание, но через мгновение он засмеялся. Широкая ладонь снова покинула поводья и прижалась к животу Дазая, прижав его к обнажённой горячей груди. — Как думаешь, откуда он? — прерываясь на толчки, задал вопрос альфа, словно Дазая здесь не было. — Симпатичный и нетронутый, без метки и запаха. — Глупый, — лениво опершись на лошадь, заключил собеседник. — Ты, омега, не знаешь, что опасно гулять одному, даже когда ты замужний? Дазай, раскрыв рот, глотал воздух и стонал. От стыда у него все лицо горело, особенно когда ладонь альфы начала нащупывать его маленький вставший член, из которого тоже непрерывно текла пустая смазка. Он все еще был одет, рубашка слиплась от пота, а снятые до середины бедра штаны прерывали любые движения: был открыт только вид на его отросток и дырку, до краев заполненную членом альфы. — Очевидно, он никому не сообщил, так как направлялся в сторону северной деревни, — продолжил альфа сзади. Он вдруг прижался к спине Дазая сильнее и с шумом кончил, раздув узел и заключив омегу между своих рук, связанного. Держаться на седле стало удобнее. Аки от веса двух тел уже тяжело дышал, а Дазай, замерший от шока, схватился за чужие запястья и откинулся на грудь альфы. — Как думаешь, что с ним делать? — Тебе решать, ты победил, — ответил собеседник на гнедой, но все равно облизнулся. Он кому-то свистнул и ускакал в другом направлении. Дыхание альфы выровнилось. Он вёл уже аккуратнее и медленнее, позволив всем остальным проскакать мимо него с заливистым смехом. Дазай вжал голову в плечи, пытаясь спрятать лицо за волосами. Он мог думать только о позоре и стрессе, а так же об узле в заднице. Он никогда не спал с альфой и тем более не связывался. Огромный узел продолжал выпускать большие объемы спермы, наполняя живот омеги, а альфа молча размышлял. — Я тебя отпущу, — заключил он вдруг. — И ты отправишься прямиком в деревню, где сообщишь или не сообщишь о случившемся. Здесь теперь решать тебе, я достаточно милосердный, чтобы отпустить тебя. Дазай испуганно сглотнул накопившуюся слюну. Узел альфы постепенно спадал, и как только связка закончилась, он вынул член и, напоследок хлопнув ладонью по заднице, натянул брюки обратно на Дазая, затянув покрепче ремень. Сперма вытекала прямо из дырки, пачкая светло-коричневые штаны, и Дазай со всей силы сомкнул ягодицы, чтобы удержать её внутри. Чувства были смешанные. С одной стороны он находился в стрессе после насилия, с другой был удовлетворен и даже доволен проведённой игрой. — У тебя чудесная лошадка, — напоследок прошептал альфа и свистнул своему коню, чтобы тот прискакал. Как только это произошло, он тут же перелез на него, предусмотрительно вручив в трясущиеся руки омеги поводья. — И не только она. Все еще поражённый, Дазай наконец мельком увидел его лицо: восточные голубые глаза со светлыми ресницами, тонкий нос и губы. После показалась широкая спина, уже можно было различить коренастую фигуру. Дазай хлопал глазами, а Аки медленно шагал, пока процессия, состоящая из кочевых альф, удалялась. Ему оставалось вернуться домой и все рассказать. Но Дазай молчал. Он вернулся под утро, постирал испачканную одежду, а потом окунулся в озеро, чтобы смыть с себя посторонний запах. Отца напрягла только молчаливость сына-омеги, которая прошла через неделю после случившегося. Приближалась охота, которая должна была длиться месяц, и все альфы деревни покинули её пределы. Правда, Дазай уже тогда начал замечать странное. Его живот и грудь опухли, запах изменился, а усталости не было предела. Мать начала что-то подозревать. Через несколько дней она прижала его к стене, чтобы задать вопросы: — Ты с кем-то провёл случку, так? Признавайся! Мы мигом заставим его понести ответственность. Дазай застонал. Он прекрасно понимал, насколько масштабна проблема, и что решить её обычным способом не получится. Как только его мать узнала, что это был незнакомый альфа в поле, кто-то из кочевых, она уткнулась лицом в ладони и заплакала. Охота затянулась. Альфы вернулись через четыре месяца, когда живот Дазая уже выпирал, поэтому исправлять это, несмотря на последствия, его родители отказались. Ни избавление от ребенка, ни клевета на альф из деревни его бы не спасла. Дазай гладил себя по набухшему животу и молился, чтобы все было в порядке. По крайней мере, его отец принёс достаточно продовольствия, чтобы перенести зиму с горем пополам, поэтому весной Дазай перестал ждать. Его живот увеличился до небывалых размеров, а местные лекари утверждали, что он, как пристало омеге, несёт в себе около трёх щенков. Как их воспитывать и кормить, правда, никто не сказал. Потому что тогда пришли чужаки. Они набросились на местных альф, начали таскать еду и забирать с собой омег. Дазай не знал, с чего на них так напали, но и противоречивых чувств не испытывал. Ему, если честно, было все равно. Телега медленно направлялась в сторону костра. Там, видимо, разбили лагерь. Большая часть альф находилась в деревне, на поле боя, в то время как похищенных омег скидывали на землю рядом, у костра. Дазай вышел сам. Сооружённые временные жилища мало чем радовали глаз, но здесь было тепло, пахло едой и сеном, отчего лошадь, ведущая телегу, встала на дыбы и заржала. Он стоял бы так дольше, слушая стоны местных, если бы бы из лачуги напротив не вышел альфа. У него были рыжие волосы и голубые восточные глаза. Рот Дазая раскрылся. Альфа, однако, с объятиями не торопился, а только окинул нечитаемым взглядом и спросил: — Мой? — Что? — раздражённо ответил Дазай, не желая и минуты разговаривать с этим альфой. — Сколько ты ждешь? — Восемь месяцев, — не раздумывая, ответил Дазай. Голубые глаза стали ещё у́же. — Врешь. У меня есть лекарь, он выведет тебя на чистую воду. Тем более я чувствую свой запах. Своих детей. Дазай потупил взгляд. Ему было слишком тяжело все это время, и сейчас он не знал, что собирается сделать с ним альфа ни сейчас, ни после рождения щенков. Альфа, однако, почувствовал его волнение и приблизился. Вблизи он был ниже, где-то на полголовы, но его широкие ладони покрывали живот Дазая защитной пленкой. Омега, сам не осознавая, почему, тут же разрыдался. — Ну-ну, — обнял его альфа. — Меня зовут Накахара, я заберу тебя. Кто же знал, что небольшая прогулка будет иметь такие последствия… Но и я был в гоне, а ты… Мы все были. Где твоя семья? — Я… не знаю, — всхлипнул Дазай в его объятиях, внезапно вспомнив, что его землю сожгли собратья этого альфы. — Отца, наверное, ранили, мать… не знаю… ещё Аки. — Аки? — Мой конь. — Вот его точно надо забрать, — сказал альфа и похлопал его по плечам. — С остальным как-нибудь справимся. Дазай всхлипнул. Он ещё не знал, что родит двух сильных, крепких щенков-альф, и Чуя за это начнет его любить, и с годами его любовь будет становиться только сильнее.