Шаг вперёд, шаг назад.

– Госпожа, я ослеп. Повисшая тишина добавляет парочку капель беспокойства в уже наполненный, ввиду сложившейся ситуации, им до краёв сосуд терпения. Шерон замирает и Зарксис за долгие несколько секунд успевает тысячу и один раз проклясть себя: "Знал же, что рано... Как она сейчас? Плачет?" Дальнейшее являет неожиданность для обоих, Брейк кожей ощущает присутствие третьего, обострившийся с потерей зрения слух сквозь иллюзию улавливает знакомый перестук каблуков, шелест ткани. Осознание слегка притупляет шок от дальнейших действий младшей Рейнсворт, но ничуть не мешает разлиться внутри приятному, отдающему светлой грустью, теплу: сестрёнка повзрослела. В ответ он улыбается привычно, смягчает голос до уместного тона, сдержав рвущийся смешок. "Не думал, что вы решите поучаствовать в этом театре абсурда." И вместо принятия девичьей ладони протягивает свою куда-то вправо, словно приглашая невидимку: "Вы уж простите, госпожа, я не достоин танцевать с вами. Да и навредить вам опасаюсь ненароком." "А мне вредить, значит, за милую душу?" – дыхание обжигает ухо, Брейк кивает, прислушиваясь к далёкой сейчас музыке из главной залы. Ладонь привычно ложится на скрытую слоями одежд талию, ему не нужно видеть – тело Бармы изучено вдоль и поперёк, впечатано в память во время развлечений разной степени пристойности, подобных нынешнему, в том числе. Шерон наблюдает со стороны и где-то на подсознательном уровне ощущает: происходящее не простая прихоть скучающего на светском вечере Зарксиса, а нечто многим большее. Брейк действительно не слишком хорош в танцах. Движения резкие, рваные, пусть медленные для чего-то вроде танго, но слишком быстрые для классического вальса. Он явно сдерживается, блокируя привычки человека, чьи пируэты обычно направлены на лишение противников жизни. Но вместе с хлещущим на манер фейерверка темпераментом, Рейнсворт не может не заметить как бережно, любовно, Зарксис держит своего н̶е̶ воображаемого партнера, будто тот разом усмиряет воющих внутри демонов, позволяя полностью раствориться в удовольствии. Они обмениваются касаниями, беседуя на понятном лишь двоим языке, изредка сопровождая шепотом на грани слышимости – чистой воды провокация. Мысленный счёт давно сбился, остаётся положиться на опыт ведомого да собственную мышечную память, отдавшись во власть момента, словно существующего исключительно для снятия напряжения. О том, что это может оказаться прощанием, оба стараются не думать. Юная леди боковым зрением то и дело замечает мелькающие рядом с Брейком огненно-рыжие пряди, воображение охотно дорисовывает укутанную в белое фигуру, полузабытый образ из далёкого детства, и картина становится ещё более завораживающей. Шерон почти готова признать лёгкую ревность, но останавливается: раз уж Зарксис сделал свой выбор, ей стоит радоваться, оставив подростковые мечты, и, когда придет время, найти себе достойного супруга, которого одобрит названный брат. Интуиция подсказывает, что до окончания затишья осталось всего ничего, Брейк последний раз закручивает Руфуса, прижимая почти вплотную к себе, выдыхает в губы и делает шаг назад, церемонно целуя кончики пальцев, скрытые под белоснежными перчатками. Рейнсворт предусмотрительно отворачивается, принимая максимально естественное положение. Она никогда не расскажет, что видела, как герцог Барма на мгновение теряет контроль над силой своей Цепи.