Секретарь Верховного чародея

      — …я знаю вселенную, где ты — профессиональный робот-убийца, а я — ИИ космического корабля. А еще вселенную, где ты — дракон, а меня там нет. О! Я знаю вселенную, где Курт — важный вельможа, и у него там летают драконы. А еще, где ты — детектив-консультант, но меня там тоже нет…       Толстые красно-розовые сосиски шипели на облитой маслом чугунной сковородке. Рег переворачивал их резиновой лопаткой, ловко подкидывая в воздух, и жгучие брызги масла летели во все стороны. Сегодня он хорошо выспался и встал бодрым и веселым, а потому тараторил вовсю.       Стивен слушал вполуха, попивая крепкий кофе.       — …вселенная, где ты — андрогинная модель. А еще я помню как-то показывал твою фотку одному моему знакомому, так он посоветовал пустить тебе пулю в лоб. Говорит, ты — генномодифицированный убийца со склонностью к манипулированию. Я ему тогда сказал, что…       Кухня в Санктум Санкторуме была небольшой и не сказать что уютной. Стрэндж, как и прошлый хранитель, использовал ее исключительно для утилитарных нужд. Тут стоял одинокий поцарапанный стол с тремя стульями, несколько потертых тумб, пара подвесных шкафчиков, старая мойка с мусорным ведром под ней, старая плита и холодильник (чуть поновее мойки и плиты). Ни скатерти (и даже клеенки), ни ковров, ни цветов, ни календариков на стене около мойки. Ничего из того, что считалось «нормальным» у прочих людей.       Рега это, конечно, не устроило.       Первым делом он заменил потертый шатающийся квадратный стол на трех массивных «лапах» из темного дерева крепким, но относительно легким прямоугольным столом на четырех тонких ножках из дерева посветлее. Вторым делом вызвал сантехника, который отремонтировал мойку, и мастера по дереву, который обновил тумбы и шкафы, и купил новую плиту с электрической духовкой («мне негде готовить!») и новый холодильник с сотней режимов, в которых ни он, ни Стивен так и не разобрались. Третьим — облагородил все это разнообразной мелочевкой: покрыл стол мягкой скатертью нежного персикового оттенка, положил под ноги у новенькой плиты пушистый коврик в виде отпечатка кошачьей лапки, расставил цветы в расписных керамических плошках, повесил новые «воздушные» шторы на одинокое узкое окно и сунул под мойку новое мусорное ведро (устойчивое, с откидной крышкой и без дырки на дне). И повесил календарик ручной работы. С него на Стивена рычал анималистичный пастырь-волк в сутане, окровавленном терновом венце и с крестом на гагатовых четках.       Его брат-близнец скалился с черной футболки, которая была на Реге сейчас — «обожаю хеви-металл!».       — …Надо купить масла и сыра. А еще молока и яиц, — продолжал Рег, раскладывая сосиски по тарелкам, на которых уже дымились оладьи из кабачков, обмазанные медом. — Стив, ты слушаешь? У нас хлеба нет! И средства для мытья посуды! Кстати, ты за электричество заплатил?       «Какая связь?» — подумал Стивен и покачал головой. Из приоткрытого окна тянуло сырым асфальтом и жухлой листвой. Конец октября в Нью-Йорке выдался в равной степени дождливым и солнечным. Яркий прямой, как нож, луч света падал на одну из подушечек «кошачьей лапки», округлый край стола и всклокоченную шевелюру Рега.       От запаха горячей еды стало тошно.       — Ешь-ешь, — сказал Рег, заметив, как Стивен поморщился. — После первого куска полегчает. Б-бо-оже, ну ты и соня! Умылся хоть?       — Угу.       Плеснул в лицо и кое-как почистил зубы. В отличие от Рега, он совершенно не выспался. У него сбился режим. Раньше он засыпал и просыпался в строго определенное время. «По тебе хоть часы сверяй», — хмыкнул как-то Вонг. Но в последние пару месяцев «часы» поломались и бродят, как пьяные, от одной четверти дня до другой. «Вижу, появление секретаря тебя расслабило», — не преминул заметить Вонг. Ох, как бы треснуть его чем-нибудь…       Кружка с лисенком исчезла и появилась снова, полная до краев.       — Приятного, — улыбнулся Рег, поцеловав в щеку. И хихикнул. — Обожаю тебя таким.       «Каким?» — мог бы проворчать Стивен. Но не стал. Бессмысленно, и не особо хочется. Рег как пить дать начнет кусаться шуточками, одна соленей другой. А чародей слишком измотанный, чтобы отвечать. «За ночь ты об этом позаботился!..» Умяв всю тарелку (две сосиски, три оладьи, жареный сыр и кусок соленого огурца), Рег представил фронт работ на сегодня.       — Сначала я проверю библиотеку на втором этаже, зал с артефактами и две кладовки. Проведу инвентаризацию и отмечу, где что надо починить и подкупить. После пройдусь по библиотеке на первом этаже, кабинетам, оставшимся кладовкам, скрипторию, залу с порталами и крипте. Все то же — инвентаризация и оценка ущерба. Как закончу, вызову ребят из Камар-Таджа, пусть дают нам рабочих или оформляют согласие нанимать собственных. Надеюсь, управлюсь за полдня. Так. Далее. Бухгалтерия…       — О нет, — простонал Стивен.       — Ничего не знаю, — Рег упрямо мотнул головой. — Надо разобраться в твоих бумажках. Помимо счетов и коммуналки, необходимо рассортировать библиотечные каталоги и твои записи по…       — Не трогай мои записи, — проворчал Стивен. — Вообще не лезь в мой кабинет! В прошлый раз…       — Как это не лезь! — возопил Рег, заставив Стивена поморщиться. Голосок у него высокий, тонкий. Драматический тенор, чтоб его. — У тебя там повсюду грязища! Как ты можешь заниматься наукой в таком свинарнике?!       — Как раньше занимался, так и продолжу заниматься, — голова побаливала, и Стивен отпил кофе. Не помогло. — С твоей последней приборки я так и не нашел самопишущее перо.       — Оно в пенале. Где и положено быть перу, — Рег шумно выдохнул и взъерошил волосы. Лохматая челка смешно упала ему на лоб. Из-под нее он проговорил: — Ты в курсе, что парижских поваров в дорогих ресторанах увольняют, если они на рабочем месте разводят срач?       — Я не повар.       — Ты — ученый! — Рег воздел палец. — Маг! Хранитель! Нет порядка в доме, нет порядке в душе! В голове!       — У меня нет времени на порядок, — признался наконец Стивен. Спорить с Регом бесполезно. Да и не очень хочется, честно говоря. — И на твою приборку. Ох, это может подождать? Скажем… пару дней? Мне нужно закончить один эксперимент.       — Во время которого ты опять разведешь срач? — Рег зло нахмурился.       — Именно, — честно кивнул Стивен, подперев подбородок рукой. Кажется, он оброс, надо побриться. — Потерпишь еще немножко? Только мой кабинет. В остальном храме — хоть перекрашивай все в горошек.       — Гр-р-р, ладно, — процедил Рег и сдунул челку со лба. Та вернулась обратно. Забрал у него полупустую чашку и полупустую тарелку. — Но только на пару дней!       — Угу.       — Храм на черта похож — прям вылитый хозяин. Ты бороду отпускаешь?       — Нет.       — Тогда надо брить. Маску купил?       Нет, но силуэт пока еще хорошо заметен, так что можно справиться и без нее. Стивен, когда они делали это в первый раз, ожидал, что Рег захихикает, когда увидит специальное средство для придания бородке определенной формы. Но Рег не захихикал. Рег прикусил губу и нетвердым голосом сказал: «Иди-ка сюда». И больше не сказал ничего. Ни про дрожащие пальцы, ни про не слушающиеся руки, ни про редкие шрамики-порезы над губами и у челюсти. Рег просто осторожно сбрил щетину, подстриг бородку и протер кожу успокаивающим лосьоном.       Вот почему Стивен позволяет ему копаться в своих записях, а Вонгу со всей его ученической шайкой — нет. Казалось бы, связи нет, но на самом деле есть и еще какая!..       — Хе-хе, — выдал Рег, когда они закончили.       — Что? — Стивен поднял бровь. «Сейчас что-то будет».       — Ты глянь, что я сделал, — хихикнул Рег. И прихватил его двумя пальцами за щеку. — Ще-е-ечки!       — Да иди ты! — бросил Стивен, хлопнув его по руке, и Рег расхохотался.       Ладно «щечки». С плотным завтраком, сложным обедом и долгим ужином Стивен стал чувствовать, что пояс ему немного тесноват. «Ты взрослый мужчина! Тебе нужно хорошо и здорово питаться!» Спасибо, мама, с твоим «здоровым» питанием я скоро не влезу в мантию! Впрочем, ему ли жаловаться? Последний раз, когда он имел регулярный — и неограниченный — доступ к домашней еде, был во время романа с Крис. Это была еще одна причина, почему он переживал его окончание довольно болезненно. К хорошему быстро привыкаешь.       Прохладные ладони вдруг обхватили зудящие щеки.       — Стивен. Сти-и-ивен, — нараспев позвал Рег. — Ты засыпаешь.       — Нет, — сказал Стивен. И зевнул. — Вовсе нет.       — Вовсе да, — Рег погладил большими пальцами его скулы. — У тебя глаза слипаются. Тебе надо еще поспать.       — Много дел, — сухо сказал Стивен, покачав тяжелой головой. От теплой воды и ласковых рук его разморило. — Вонг просил зачаровать несколько охранных артефактов для храма. И переписать часть манускрипта на двенадцать дюймов. И еще клиент. Проверка а-а-ауры-ы-ы…       — Плотный график. Не сдюжишь, — фыркнул Рег. — Тебя высосет еще на зачаровании, и манускрипт ты будешь переписывать носом.       — И кто в этом виноват? — пробурчал Стивен. — Разбуди меня. Как ты умеешь.       — Могу тебя ущипнуть, — со смешком улыбнулся Рег.       — М-м-м, — заманчивое предложение. — Может, попозже. Ближе к вечеру.       — Ловлю на слове, — Рег чмокнул его в нос. Вздохнул, покачав головой. — Я могу сварганить энергетик по-быстрому. Но!..       — В последний раз, — кивнул Стивен. Это был пятый. — Спасибо.       — Он вреден для сердца!..       «Ты вреден для сердца, чертенок». С тех пор, как Рег самопровозгласил себя «секретарем и поверенным доктора Стрэнджа», вся его жизнь… не то чтобы поменялась. Скорее она, как хорошее зеркало, обрела добротную оправу. Одиночество предоставляет тебе широкий спектр возможностей, одна из которых — неограниченная свобода. Быть самому себе хозяином это серьезное преимущество. Другой вопрос, что ты за хозяин? Трудяга? Разгильдяй? Достоин ли ты такой роскоши?..       Стивен считал, что да. Пока в жизни не появился Рег. А с ним — хорошо выглаженный пододеяльник, вкусная домашняя еда и верная пара рук, к которой можно обратиться за помощью. Слабый зазор, оставшийся после приключения с Троицей Пауков и Злодейской Пятеркой, пульсировал, ныл, мешал спать по ночам. «А что, если?..» мучило, и в голове всплывали мысли одна другой хуже. В холодной одинокой постели от них не спрячешься. В теплой и с кем-то у бока… тоже, но даются они легче. Хватает тонкой руки на лбу и горячего шепота в ухо.       «Я бывал во вселенной, где маги живут в домах из грибов, и красный песок проникает повсюду…»       От «энергетика» пахло пижмой и лимоном, и пить его было легко, как фруктовый коктейль. Стивен успел зачаровать дюжину артефактов, переписать десять дюймов из второй редакции «Рукописи Войнича» и принять клиента — застенчивого быка-минотавра, жалующегося на галлюцинации («Мне кажется, одуванчики говорят со мной! Мне так страшно их есть!..») — до того, как его, как из ведра, с ног до головы окатила усталость. Это было сильно под вечер, ближе к восьми. Рег еще рылся где-то в глубине храма, и заваривать чай Стивену пришлось самому.       Он как раз опрокинул кружку с кипятком, когда на кухню пришлепал его «секретарь».       — Дай-ка я, — сказал он, хватая тряпку с небольшой вешалки около календарика. Не так, впрочем, ловко. Кажется, его тоже вело от усталости. — Не ошпарился?       — Нет, — сказал Стивен, присаживаясь на один из трех стульев (единственное, что Рег не выкинул).       — Руки болят? — спросил Рег, разливая чай по кружкам.       — Да.       Пили без особой охоты. Стивен видел, как взгляд оловянных глаз то и дело падает на его подрагивающие ладони. Долго это продолжаться не могло. И точно. В три глотка допив чай, Рег отложил кружки в мойку и обнял его за плечи. Поцеловал в висок. «Пойдем наверх». Наверху ждали сохнущий после стирки (и очень недовольный из-за этого) Леви, пуховая перина и медная чаша, доверху полная золотисто-медовой жидкостью.       Мантию, штаны и сапоги Рег стянул с него сам, оставив в майке и трусах.       — Ай, — выдохнул Стивен, не успев улечься. «Ты чего?» — хотел спросить, но вместо этого фыркнул: — Вспомнил все-таки.       — Я весь день помнил, пока эту сраную инвентаризацию делал, — улыбнулся Рег. И ущипнул его еще, чуть пониже. — Все сделал, кстати. Фу-у-ух!.. Давай руки.       — Рег.       — М?       «Спасибо», — просилось на язык, но в последний момент показалось до банальности пошлым, и Стивен промолчал. Мазь из чаши расслабила еще больше, и усталость накатила нещадно. И все-таки что-то грызло. Что-то грызло последние несколько недель и требовало выхода наружу. Но никак не хотело сплетаться в слова, и от этого становилось просто отвратно.       Прохладные ладони скользнули под майку. Ущипнули.       — Эх, ты сейчас уснешь, — грустно протянул Рег и положил голову ему на грудь. — А я тебя хочу. Да, да, затрахал, знаю. Но…       — Рег, — повторил Стивен. Голова тяжелая, язык еще тяжелее. «Трахай сколько влезет», — подумал он, а вслух произнес, прикрывая глаза: — Расскажи еще. Про другие вселенные.       Это не то, что он хотел сказать. Он хотел сказать, что завтра к ним приезжает «инспекция» из Камар-Таджа и нужно набросать текст для «легенды» («секретарь?! где вы взяли секретаря, хранитель?!..»). Он хотел сказать, что готов помочь разобраться с каталожными карточками и сортировкой книг в библиотеке. Он хотел сказать, что ему сейчас так хорошо (и если Рег возьмет его даже таким, «бревном», то станет еще лучше)… Но он не сказал. Ему и не надо.       Именно поэтому Рег здесь, сидит, подвернув ноги, на его постели, смазывает ему ладони и улыбается, впитывая наполовину усталыми, наполовину жадными глазами. Потому что Рег всегда все понимает. Без слов. Такому можно простить предумышленно установленный порядок. Любящему прощаешь все.       Легкие прохладные скользкие от мази пальцы коснулись опухших век.       — Я знаю вселенную, — зашептал Рег драматическим тенором, — где живет прекрасная фейри, от которой спасенья нет. Ее голос — нежнейшая трель, ее волосы — каскад теней, а глаза — бездонный простор ночного неба. В ее объятиях — гибель, но гибель эта слаще всего, что есть на свете. Она никогда не отпустит тебя, выпьет досуха, как вино, а но ты не захочешь сопротивляться…       «И за твои милые глазенки она дала тебе пару уроков». Когда пришел черед Рега его «отпускать», он чувствовал себя выжатым бурдюком, измятым и потрескавшимся на жарком солнце. La petite mort окунула в темноту безвременья без сил и без желания бороться. «Родной мой» и поцелуй в один из шрамов как контрапункт хладнокровного «убийства».       Этой ночью не приходит ни Танос, ни Дормамму, ни тень сестры. Никаких кошмаров, только мертвецки-глубокий сон.