Именная могила

"Количество памятников в качество памяти не переходит."

      Был обычный день.       Впрочем, каждый день является обычным, пока какой-нибудь отдельно взятый разум не наделит его для себя особенным смыслом. Так, пожалуй, было всегда. Даже тогда, когда степень обычности дней не была очевидна, из-за малого количества их прошедших. Это был четверг, как все те обычные четверги, что были и будут после. Солнце над Англией уже почти село, а в месте, о котором пойдет речь, пахло грозой и дымилось тяжелыми облаками.       — Сыро. Будет дождь, — сказал Кроули, пнув носом туфель камень. В том, что окружающий воздух сырой и липкий — демон был прав, но с выводом про дождь — немного скороспешен.       — Не думаю, — произнес Азирафаэль, покачиваясь из стороны в сторону от ветра и отмахиваясь от мошек над головой, — Метеослужба писала про «весь день без осадков». Кроули поежился. Сверкнув змеиными глазами, он сунул руки в карманы и двинулся вперёд нескорым шагом. По его ногам полз жидкий туман.       — А ты уверен, что это правильное место? Выглядит не таким уж заброшенным. Мы точно не ошиблись кладбищем? — осторожно спросил Азирафаэль.       — По-твоему я не знаю, где меня хоронили? Тем более, три века это пусть и юбилей, но не такой уж круглый, чтобы память отшибло. Ты то -тьфу- должен знать, — Кроули обернулся через плечо. Пряди его черных волос растрепал ветер. Их острые кончики попали в рот и глаза. Ангел молча согласился с ним.       Серое, безжизненное, гранитное кладбище викторианской эпохи. Давно заброшенное, но потом вновь проданное кому-то предприимчивому и в достаточной мере бессовестному, чтобы рекламировать использованные могилы как места исключительного престижа.       Кладбище занимало огромную территорию и почему за века оно так и осталась кладбищем, а не стало местом расположения парочки гипермаркетов, знает один лишь только дьявол. (Да, один точно знает.)       У главных ворот преобладали монументальные постаменты, обвешенные искусственными цветами и фразами пафоса. Роскошные деревья укрывали плиты от непогоды, а все дорожки были вымощены брусчаткой. В середине, деревья переходили в кусты, дорожки превращались в протоптанные насыпи, а пафоса рядом с именами становилось меньше. В самой же глубине, куда держат курс двое странно ведущих себя мужчин, чей визит обязательно пропустят мимо глаз и ушей, растительности почти не было. Вместо привычных дубов и пионов пространство окружали потрескавшиеся валуны, между которых хаотично воткнуты одинокие замшелые плиты, покосившиеся кресты и остатки оград. Даже шаловливые дети и непризнанные антропологи не заходили в дальнюю часть. Вступить на эту землю означало переломать себе ноги и, возможно, навлечь на душу пару фамильных проклятий.       — Какое… унылое место, — заметил Азирафаэль, смотря на надгробие некого Д-. Спэйра. Время стерло на нем дату и все буквы имени, кроме первой.       — Ага, именно поэтому с десяток лет назад здесь хотели построить просто огромный луна-парк, — у Кроули было недостаточно полномочий, чтобы тягаться с людским упорством, поэтому проекты луна-парка и гипермаркетов на самом деле все же были рассмотрены. К сожалению, планы провалились, когда не перепроверив координаты, застройщику сообщили, что в Атлантическом океане нет платежеспособного населения.       — Луна-парк? Шутка могла быть и смешнее. Боже, за этим кто-нибудь вообще ухаживает? — Азирафаэль наступил на камень, оказавшийся головой статуэтки, по его мнению, неправдоподобно красивого херувима.       — Навряд ли. Может быть, те ребята с луна-парком были правы, что стоит это, хоть частично, да посносить. Имена в этой -тьфу- части помнит только архив налоговой учетки, — змей остановился у одного из поваленных крестов. Он вскочил на него и, пройдя по краю, осмотрелся, — О, ну наконец-то нашлась.       Послушно следуя, Азирафаэль скрестил руки на груди. Атмосфера этого места была странной: холодной, но в то же время по-своему уютной. С одной стороны, по всем праведным предписаниям, его должна раздражать безответственность людей и-не-очень-людей по отношению к чьим-то костям. Он должен жаждать привести все в порядок, склеить куски надгробий суперклеем, а также выписать все имена и поднять для них биографические досье. А с другой стороны, лень, и своими глазами он видел намного более масштабные примеры кощунства и намного более ужасные места.       Да и биографическим досье он не доверяет еще с прочтения первого варианта Евангелия. (У Матфея была просто ужасная привычка не рассказывать, что было по пятницам, а дальше все пошло по накатанной.)       — Честно, дорогой, мне так и не удалось понять, зачем тебе именная могила. В ней же все равно ничего нет, совершенно пусто. Какой смысл почитать то, чего нет? — в будущем он несколько вечеров будет перебирать контексты, в которых бы последний вопрос звучал приятно уху.       — Я никого не «почитаю», ангел. Можешь думать об этом, как о форме коллекционирования. Да и вообще-то, не пусто! Я оставил там табличку с «Извините, ушли на обед», если меня вдруг раскопают, — Азирафаэль проигнорировал уточнение про табличку, потому что, если бы ему не посчастливилось умереть, он сделал бы что-то точно такое же. Только добавил бы дату возвращения, чтобы расхититель зарыл гроб обратно, — Никто пока не пытался -тьфу-, но как знать, — чудесным образом ветер перестал касаться черных волос, — А. Спасибо. Кстати, мы пришли. Перед ними предстало сооружение из трех плит, двух лежащих плашмя и одной стоящей прямо, смотрящей на гостей лепниной в виде какой-то ветки и кривой надписью со стертой датой.       — «Здев леш рбара- вар- и добр- друг - Ан-Д Кроули» — прочитал Азирафаэль, прищурившись. Зажигать свет или смахивать пыль с каракуль не имело смысла, — Почему целиком написано только последнее слово? И кому ты был «добрым другом» в девятнадцатом веке?       — «Здесь лежит адски обаятельный и непостижимо харизматичный господин Энтони Джей Кроули. Знаток любого вопроса и мас-с-стер любого дела. Все дороги в его жизни были чертовски белыми, так что пусть и теперь он не хворает», — саркастично прошипел демон, не глядя на плиту. Азирафаэль равнодушно вздохнул. — Какая разница, что там написали? Это было без меня, а значит, ко мне не относится, — Азирафаэль равнодушно выдохнул.       Наступила тишина, которая могла бы сойти за траурную минуту, если бы они пришли кого-то по настоящему оплакивать. Ангел достал из кармана сигарету. Змей сел на край плиты.       Время, как бы его ни старались тянуть, шло к полуночи. Сырой ветер смягчил свой напор, а серые облака немного расступились, обнажая потемневшее небо и восставшую на нем луну. Вдали зажглись два тусклых фонаря. В темноте теней памятники и камни соединились в одни большие и замысловатые развалины чего-то некогда великого, покрытого красивым молочным туманом.       Причина вечерней прогулки по кладбищу была комплексной. На самом деле в ней было намешано много противоречий, тонкостей, немного сумасшествия, слишком откровенных признаний и погони за днем, проведенным действительно необычно. В общем, она являлась спонтанной идеей, озвученной Кроули вполголоса, как будто с надеждой, что никто не услышит. (Но при этом в момент затянувшейся немой паузы.)       — Это был один из тех раз, когда я изменил цвет волос на рыжий. Такой, морковно-персиковый. Или золотисто-медный, — Кроули взглядом поджог чужую сигарету, — Смена имиджа — это интересно, но кажется, она делает меня неудачливым.       — Одна из? И в каком же году? Я помню только раз, когда ты перекрасился в бледный желтый во имя Прессы. А потом со скандалом завязал с публицистикой. Во имя Прессы.       — Да неважно уже. Это каждый раз кончалось какой-то локальной трагедией. В основном пожарами, но как видишь, бывали и иные… случаи, — Азирафаэль покачал головой и выдохнул клуб дыма.       Обсуждение сколько раз, как и когда каждый из них терял свои физические оболочки — тема, которая за шесть тысяч лет была поднята лишь пару раз, ну в очень, действительно критических ситуациях. На это были причины не столько личностного, сколько технического и логического характера.       Представьте, что рассказываете кому-то за чайным столом, как вы лечились от простуды. Вы можете рассказать собеседнику о той промокшей паре осенних ботинок, что сломила ваш иммунитет. Можете поведать о муках повышения температуры и о латинских названиях лекарств, которые вы принимали тогда для спасения. Можете даже пожаловаться на оставшуюся дрожь в коленях или на разрушенные старые планы, но весь ваш рассказ все равно не будет иметь никакого практического смысла. Ведь, рассудите: вы пьете чай, уже считая себя здоровым. И вы даже встанете налить новую ароматную кружку, несмотря на коленную дрожь.       — И все-таки, как так вышло? — ангел сделал шаг к плите. Он наклонился и провел по надписи пальцем. За слоем пыли заблестел гранит, — Как ты не уследил?       — Мгм, знаешь эти огненные люстры, которые настолько громоздкие, что когда на них смотришь, кажется, что они сейчас свалятся?       — Паникадила, — уточнил Азирафаэль. Кроули сдавленно прокашлялся.       — М, да, панихидилы. И в общем, тут неподалеку был банкет и мне поручили там дельце. Туда же еще послали одного рогатого недоумка, которому пару лет до этого я рассказывал устройство ветряной мельницы, как аппарата для взбивания облаков.       — Кажется, я уже понял. Достаточно.       — И в общем эта панихи-, панихади-. Короче, эта святая люстра, — Кроули вновь прокашлялся, но перестарался и подавился. На него посмотрели укоризненно, но с пониманием, — В итоге Внизу мне сказали, что это было недоразумение. Похвалили за очередной пожар... А потом все равно выписали мне талон в очередь со сто пятьдесят шестым номером. Из-за этого занудства я целый месяц торчал беспричастным.       — Жестокая история. Ужасно, наверное, было наблюдать за созданием этого каменного уродства… чуда, — произнес Азирафаэль, растирая пыль меж пальцев.       — О-да, ужас-с-сно. Гравировщик был приезжим итальянцем, не говорящим по-английски, — фыркнул змей, — Он даже не знал перевода того заунывного текста, что ему принесли. Я пытался ему намекать, но он пил много, тогда еще диковенного, абсента и принимал мои намеки за последствия. Ну и скульптором барельефов он не был конечно.       — Ох, — вздохнул ангел, когда из его рук ловким движением выбили окурок и нагло забрали себе.       — Эта коряга, кстати, должна была быть яблоней. Только тот несчастный, наверное, и яблонь тоже никогда не видел, — слегка раздраженно, Азирафаэль достал себе новую сигарету. Как и прошлую, поджог ее не он.       — Но ты сторожишь это место уже три века. Даже если проспать треть от срока, это все равно прилично времени.       — Говорю еще раз, я не «сторожу», ангел. Не «почитаю» и даже не… коллекционирую, — демон спрыгнул с камня. Его каблуки цокнули, разбудив цикаду где-то в темноте, — Я просто смирился с тем, что эта плита существует. Вот и все, понимаешь? — Азирафаэль подумал над услышанным с полминуты.       — Хах, вот как. Значит, смирение заставляет тебя защищать вещи?       — Нет, просто если то, с чем я смирился, перестанет существовать, я буду думать об этом, как о чем-то потерянном, — Кроули щелкает пальцами и с плиты пропадает пыль и мох. На поверхности шершавого, поцарапанного, но все равно блестящего серого гранита теперь отражается луна, два змеиных глаза и огоньки окурков. Именно так блестел этот камень триста лет назад, — Но знаешь, кажется, нужно смириться и с тем, что некоторые вещи себя просто изжили.       — Изжили... Днем я смирился, что сегодня будет простой четверг. Было все так обычно, а потом мы оказались здесь, — Азирафаэль улыбнулся, разглядывая свое расплывчатое отражение. Он вдохнул воздух, который теперь пах не сыростью, а тишиной ночи. Суровый ветер стих, облака полностью пропали, оставив после себя звездную россыпь.       — Ну и как, чувствуешь изменения в привычном темпе? — Кроули тоже улыбнулся. Он потушил огарок и выцарапал взглядом, прямо поверх мемориальной надписи, кривую змейку.       — Отнюдь нет — Азирафаэль заставил рисунок тускло засветиться изнутри, — Бывали у нас четверги и хуже, и изменчивей, — он сделал паузу, что бы посмотреть, как змейка закрывает и открывает свой плоский рот, — А это так. Приятное разнообразие.       Через несколько минут ночь полностью опустилась на Англию. Где-то в Лондоне томно забила часовая башня, знаменуя смену календарного дня. На удивление, метеорологи дали невероятно точный прогноз и на территории королевства за четверг не покапало ни одного дождичка. (Так кто-то главный намекал своим непутевым детям наметить побольше планов на пятницу.)       Оставив художество светиться, ангел и демон вышли с кладбища. Забытые имена и молочный туман навсегда прощались с ними, беззвучно переговариваясь голосом светлой печали в темноте.       В пятницу старая часть кладбища была закрыта и огорожена от действующей. В субботу убрали прилежавший к ней забор. В воскресенье был выходной день, но в городском управлении составили длинный план на ближайшие полтора года работы.       Оперативно, спустя столько лет бездействия, но Кроули надеется, что застройщик не будет действовать по этому воскресному плану, а в коем-то веке вспомнит свою настойчивость и станет немного расторопней.       Демон, конечно, готов подождать, но не намерен менять планы.       Какого бы ни были мнения люди из городского управления, он уже пообещал Азирафаэлю поход в луна-парк.