Зови меня Азирафаэль

— Я… Я не могу…— со всхлипом бормочет Кроули. Он не может видеть ничего, что происходит в комнате, из-за повязки на глазах, но чувствует, что Азирафаэль находится где-то рядом, непозволительно близко. Он слышит, как тот улыбается. От этого его спина покрывается мурашками. — Прикоснитесь ко мне, сэр. Пожалуйста… — Не думаю, что могу себе это позволить, дорогой, — голос Азирафаэля над правым ухом. Кроули слишком хорошо знает этот голос — заботливый и строгий. Он шевелит затекшими ладонями и едва слышно хнычет от возбуждения. Кроули прекрасно знает, что просить бесполезно, но Азирафаэлю нравится, когда его просят. Это Кроули тоже знает, пожалуй, слишком хорошо. — Ты такой красивый в своей беспомощности. Мой восхитительный Кроули. Сколько времени ты провел здесь с моим маленьким подарком, пока меня не было? — Полтора часа, сэр. — Сколько раз ты кончил? — Ни разу, сэр. — Мой хороший мальчик. Ты, как всегда, изумителен для меня. Он вздрагивает, когда чужие губы касаются мочки уха. Теплые пальцы заботливо гладят щеку, спускаются ниже, к шее, ненавязчиво задевая нижнюю губу. Кроули замирает. Азирафаэль любовно обводит ключицу, гладит впалый живот. Когда Кроули чувствует влажный поцелуй чуть ниже пупка, его член болезненно дергается. Он не может видеть, но знает, что Азирафаэль доволен. — Ты сегодня достаточно терпелив, мой дорогой мальчик, — Кроули не выдерживает. Из его горла рвется натужный всхлип, он хватает ртом воздух, мир вокруг сжимается до атомов. Ему невыносимо хочется видеть Азирафаэля, прямо сейчас. Ему невыносимо хочется коснуться его теплой кожи, зарыться пальцами в беспокойные кудри и целовать, целовать до одури, почувствовать уверенную ладонь на своем члене, кончить в его объятиях… — Кроули. Он на мгновение перестает дышать. В голосе Азирафаэля сталь. От этого возбуждение становится еще более невыносимым. Кроули знает — если Фелл сейчас дотронется до него, он кончит. Азирафаэль тоже это прекрасно знает, поэтому — Энтони слышит — отходит на два шага назад. — Терпение — добродетель, мой дорогой. Ты давно должен был выучить этот урок. Кроули собирает последние силы и, игнорируя расползающийся по телу жар, пытается говорить спокойно, так, как его учили. — Я выучил, сэр. — Я знаю, мой послушный мальчик, — голос мистера Фелла снова теплеет, и Кроули чувствует, как его накрывает волна облегчения. — Мой изумительный, послушный Энтони. Как я рад, что ты так стараешься для меня. Азирафаэль замолкает на несколько секунд. Кроули сводит с ума мысль, что в этот момент его, привязанного за запястья к спинке высокого кресла, бесстыдно разглядывают любимые голубые глаза. Азирафаэль молчит, словно размышляет. Кроули шевелит бедрами, его худая спина выгнута дугой, ягодицы не достают до сидения кресла. От этого неловкого движения вибрирующая пробка в его заднице меняет положение. Мир вокруг взрывается искрами, Кроули шипит сквозь зубы, с шумом втягивает носом воздух. Пальцы ног скребут по ковру. Он справится. Он будет хорошим для Азирафаэля. Ему не разрешали сегодня кончать. — Ну-ну, тише, мой беспокойный мальчик. Мне кажется, ты достаточно провел времени наедине с этой очаровательной вещицей, чтобы остановиться на сегодня. Будь добр, скажи, ты справишься с собой, если я сейчас ее выну? В голосе Азирафаэля беспокойство и забота. Кроули зажмуривается — мир вокруг и без того темный — и кивает. Он чувствует, как ладонь Азирафаэля проходится по его ягодицам, морщится от новой волны возбуждения. — Я не слышу ответ, Кроули. — Да, сэр. Прошу вас, сэр, — его голос из шепота срывается в едва слышный хрип. — Хороший мальчик. Кроули стискивает зубы и расслабляет ягодицы. Он чувствует, как Азирафаэль цепляет кончик пробки. Задерживает дыхание. — С-с-сука, — Азирафаэль вынимает пробку одним резким движением. У Кроули кружится голова, сводит колени от приближающегося оргазма, он не может, не может, это слишком для него, он — один большой нерв, который сейчас взорвется, так нельзя-нельзя-нельзя… — Дорогой, ты пообещал, что сможешь сдержаться для меня. Мир для Кроули исчезает. Он стискивает кулаки так, что на ладонях остаются красные рубцы от ногтей. Он скребет ногами по полу, хватает ртом воздух, как выброшенная на берег рыба. Выгибается дугой, так, что веревки больно врезаются в запястья. — Я не могу, сэр, я… я… — Ты можешь больше, чем ты думаешь, мой дорогой Кроули. И сейчас я прошу тебя взять свои эмоции под контроль. Я знаю, ты можешь справиться с этим. У Кроули уходит больше трех минут на то, чтобы успокоиться. Азирафаэль терпеливо ждет, и это помогает Энтони собрать последние силы и отогнать волну экстаза, которая уже начала покалывать кончики пальцев. Отчаянные слезы текут из-под повязки. Спустя мгновение Кроули чувствует чужие губы на своих щеках, соленые капли исчезают, и теплая благодарности распускается в его груди. У него получилось. Кроули всхлипывает от переполняющих его эмоций. В голосе Азирафаэля, который он слышит между поцелуями, тепла еще больше, чем у Энтони в груди. — Мой чудесный, мой замечательный, мой восхитительный Кроули. Если бы ты знал, как я ценю то, что ты так стараешься для меня. Ты был изумителен, мой дорогой мальчик. Кроули не может сдержать улыбку, которая расцветает на его лице. Он справился. Азирафаэль тем временем отходит на несколько шагов назад и слегка покашливает. Энтони снова сосредотачивается. — Пожалуйста, если тебе не составит труда, выполни сегодня еще одну мою просьбу. Ты называешь меня «сэр», и о, это замечательно, меня очень радует твое отношение ко мне. Но сегодня я хочу, чтобы ты звал меня Азирафаэлем. Договорились? Кроули лихорадочно кивает. Его лицо заливает краска от смеси стыда и покорности. Он сделает все, о чем его попросят. Он будет хорошим. Он слышит, как тихие шаги сначала удаляются, а потом приближаются с другой стороны. Кроули, теперь не скрывая, дрожит всем телом. Прошедшая предоргазменная волна сменяется новым возбуждением, его вставший член напряжен до предела. Азирафаэль медлит. Кроули едва слышит его тихое дыхание, сам он дышит тяжело, сипло, сердце в груди колотится, как бешеное. Он охает, когда большая и теплая ладонь накрывает его член и проходится по стволу вверх и вниз одним размашистым движением. — Кроули. Говори со мной, — в голосе Азирафаэля строгость, Энтони не решается ослушаться. — Д-да, сэр. Я… я в порядке, — он зажмуривается до белых искр перед глазами и выравнивает дыхание. — Как я просил тебя называть меня сегодня, дорогой? Вверх-вниз. — Аз-з-зира… Ловкие пальцы обхватывают и потирают головку. Кроули задыхается. — Я не слышу, дорогой. Большой палец стирает предэякулянт. Кроули выгибает спину, подается ягодицами назад в безуспешной попытке сбежать от прикосновений. Азирафаэль тихо смеется, размазывая прозрачную жидкость по члену резкими движениями. — Азира… Азирафаэль, — Кроули хрипит на выдохе. Он снова на грани. — Еще раз, дорогой. Вверх-вниз. Указательный палец прослеживает набухшие жилки. — А-азирафаэль. Член неистово дергается в его руке. Кроули стонет: он чувствителен, как никогда. Он извивается всем телом, пытаясь избавиться от ощущения уязвимости, но прекрасно знает, что это бесполезно: с веревками Фелл всегда обращался отлично. — Еще. — Азирафаэль. — Еще. — Азирафаэль. Прошу… — Еще, дорогой. — Аз-з-зирафаль. Сэр. Умоляю… — Еще. — Азирафаэль. Кроули хнычет, как ребенок. От коварной руки никуда не деться, Азирафаэль везде: на коже, в сердце, в мыслях. Азирафаэль. Азирафаэль. Он твердит имя, как безумец, он задыхается в бесконечной сладкой пытке, у которой только одно название: Азирафаэль. И о, видит Бог, дьявол, да кто угодно, он не хочет, чтобы эта пытка заканчивалась. Внезапно мир вокруг схлопывается. Кроули чувствует, как влажное тепло обволакивает его член, он не может видеть, но слышит, он знает, он чувствует каждой клеточкой кожи прикосновение теплого рта, который посасывает головку, а потом берет полностью так легко, как Кроули никогда не умел. Он снова мечтает зарыться в белокурые локоны, потянуть на себя, поцеловать. Но способен только на одно. — А-зи-ра-фа-эль… Фелл резко отстраняется. Кроули слышит, как он шелестит карманным платком, вытирая рот. Энтони тяжело дышит. Азирафаэль тратит несколько секунд на то, чтобы вернуть себе абсолютное спокойствие. Кроули дрожит. — Пожалуйста, сэр… Могу ли я? — Можешь ли ты что, Кроули? — Могу ли я кончить? Азирафаэль не отвечает. Он заходит за спинку кресла, погружает руки в сбившиеся волосы, гладит плечи, покрывает поцелуями взмокшую шею. — Ты был великолепен сегодня, мой дорогой. Разве я могу тебе отказать, когда ты так послушен рядом со мной? Кроули кончает с тихим всхлипом. Запоздалый оргазм ощущается болезненно, но он благодарен за разрешение. Кроули обмякает в кресле, как только Фелл развязывает веревки. Член все еще пульсирует, а в голове пусто. Азирафаэль тем временем снимает повязку с его глаз. Кроули щурится от света, на щеках высыхают дорожки от слез. Заботливые руки мягко разминают его запястья, родные губы покрывают их легкими поцелуями. Азирафаэль тянется за мазью и аккуратно втирает ее в те места, где на тонкой коже проступают следы от веревок. — Все в порядке, дорогой? О, Кроули, умоляю, скажи, что все хорошо. Азирафаэль с беспокойством вглядывается в его лицо. Кроули улыбается, открывает глаза и встречается с встревоженным взглядом голубых глаз. — Да, ангел. Разумеется. Все хорошо. — Мы можем перейти на кровать? Там я смогу позаботиться о тебе должным образом. Кроули кивает. Азирафаэль помогает ему подняться: ноги немного не слушаются. Когда Кроули оказывается на кровати, Азирафаэль бережно разминает ему мышцы. Несколько минут спустя Кроули выскальзывает в душ. Азирафаэль готовит ему кофе и оставляет на столике у дивана, а сам идет на кухню заваривать себе чай. Когда он возвращается, Кроули уже на месте. Азирафаэль тихо останавливается у порога комнаты. Кроули, взъерошенный после душа, завернутый в клетчатый плед, с белой чашкой кофе с крылышками вместо ручки, выглядит до того домашним, что у Азирафаэля на мгновение от нежности замирает сердце. Он смотрит на него неотрывно и неосознанно теребит бабочку на груди. Кроули поворачивает на него голову и закатывает глаза. — Ангел, ты невыносим. Оставь уже в покое свою бабочку и иди сюда. Он отворачивает конец пледа, приглашая. Азирафаэль оставляет чай на столике и залезает на диван, поудобнее устраиваясь на коленях Кроули. Тот зарывается руками в его волосы, пропускает белые кудряшки между пальцев. Азирафаэль прикрывает глаза. — Ты такой красивый, — едва слышно шепчет Кроули и усмехается, когда на щеках его ангела появляется румянец от смущения. — Глупый маленький ангел. Азирафаэль тихо смеется. Кроули наклоняется и нежно целует его в лоб. И снова шепчет на выдохе, одними губами: — Азирафаэль.