***
Макс, по обыкновению приехав раньше, спрятался за широким стволом векового дуба. Высунувшись и затаив дыхание, он наблюдал, как подруги вышли из леса и спустились к реке. Он прекрасно знал, во сколько его сокурсницы — Ника и Вера — приходят на свое любимое место, чтобы позагорать или просто посидеть у воды, наслаждаясь прохладой. Подружки, весело болтая, расстелили покрывало на редкой выгоревшей траве под сосной. Ника, темноволосая с теплыми темно-медовыми глазами, взяла Веру за длинные локоны медного цвета и очень старательно и с заботой принялась разделять их на пряди. Макс, выглядывая из-за дерева, напряженно следил за ее руками. Длинные пальцы ласково и бережно перебирали отливающие красным пряди, и он, зачарованный этим действием, не мог оторвать взгляд. —Ты ведь неспроста это сказала, — вдруг громко объявила Ника подруге, и они, переглянувшись, посмотрели в сторону деревьев в метре от них. Как раз туда, где притаился Макс. Он, вздрогнув, быстро спрятался за стволом дерева и услышал, как подружки захихикали. В ушах бухал пульс, Макс с нетерпением взглянул на лежащий на земле рюкзак. Подняв его, вышел из укрытия, но зацепился лямками за кусты, которыми порос берег. Вера тут же обратила на него внимание. — Гляди, — громко сказала она подруге. Макс, кое-как выбравшись из кустов, наспех пригладил растрепанные пушистые волосы, поправил великоватый в плечах свитер и несмело подошел к девушкам. — Ох-х, — вздохнула Вера и, дождавшись, пока он совсем приблизится, сказала: — Ну что ты еще хочешь? — Привет, — несмело начал Макс, а Ника, сидящая за спиной Веры, сразу же захихикала, отчего Макс мельком взглянул на нее. — Я… спросить хотел. Может, еще раз попробуем? — Что? — воскликнула Вера, а ее подруга откровенно засмеялась. Вера обернулась и шикнула на нее. — Ну так… можно мне сейчас тебя нарисовать? — Ладно, я пойду, пожалуй, — сказала Ника, намереваясь подняться, но Вера ее остановила. — Нет, подожди меня. Ладно, — обратилась она к Максу, — только отойди подальше и постарайся быть не слишком навязчивым, идет? — Отлично, — оживленно ответил Макс. Он отошел на несколько шагов от них и принялся мельтешить с места на место короткими шажками. Девушки следили за ним, и Ника снова прыснула от смеха, пока Макс, наконец, не выбрал позицию с наилучшим, на его взгляд, углом падения света. — Только, если можно, прошу… — чуть громче сказал он Вере, чтобы перекричать хохот, — не опускай голову, продолжай держать ее вот так. Он достал крупный блокнот и карандаш, и, усевшись на рюкзак, принялся за эскиз. — Как надоело, что он следит за нами, — тихо заговорила Ника, продолжая заплетать косу, иногда поглядывая на Макса. — Больно уж скромный и нескладный, патлатенький к тому же. Смешной… Макс увлеченно погрузился в свое занятие, стараясь не отвлекаться на их беседу. — Он же художник, забыла? — усмехнулась Вера. — А это значит, что? Ее светлые, словно прозрачные, глаза смотрели в сторону и отливали зеленцой в слабых лучах, которые, пробившись сквозь хвою, падали Вере на лицо. — Думаю, он натурал, — улыбнулась Ника. — Нищеброд! — тихо взвилась подруга. — Рай в шалаше… это что-то для наивных дур. — Вера, не хмурься, прошу тебя… — неуверенно попросил Макс, поджав губы. Они просидели так около часа, и солнце уже начало клониться к западу, из-за чего постоянно падало Максу на бумагу, отчего у него начало щипать и слезиться в глазах. — Как думаешь, за кого лучше пойти — за умного или за богатого? — на этот раз громко спросила Вера у подруги, срывая соломинку. — Красивого или хорошего? Макс засунул карандаш в блокнот и, пристально глядя на нее, принялся ожесточенно грызть ногти на вымазанных графитом пальцах (впрочем, ногти и без того были порядком обгрызены). — Нашла, что спрашивать, — хмыкнула Ника. — Я в подобных вопросах плаваю, как… вон он, в прошлом году на вышмате… Мне б твои проблемы. — Поверь, та еще головоломка, — картинно закатила глаза Вера. — Ухажеров целый гарем, но достойных… почти никого. Макс резко дернулся, отчего блокнот с карандашом слетел с колен и упал в муравейник неподалеку. Макс чертыхнулся, спешно схватив заветный блокнот, и, стряхнув муравьев, бережно засунул его в рюкзак. Выпрямившись, увидел, что подруги успели уйти и уже выбрались на грунтовку. Он бегом нагнал их и, чем дальше троица углублялась в лес, тем суше становился воздух. Макс решительно остановил Веру, преградив дорогу: — Ты волшебна, прекрасна, чудесна… Ты свежа как роза в райском саду, — пылко заговорил он ей в лицо, при этом его тело словно пробивало током. — Слушай, Макс… — ответила Вера немного растерянно. — Ты действительно славный и, наверное, очень талантливый, но я… — Ты не понимаешь, — перебил ее Макс, шагнув ближе, прикоснулся к прикрытым кофтой плечам. — Я хотел сказать — это всерьез… — Постой, Наблюдатель, — вмешалась Ника, рукой отодвигая его подальше от Веры. — Мама твоя вообще в курсе, где ты? Опять гуляешь допоздна, а она волнуется… Совсем не любишь ее, да? — Эй, ну хватит! — вспылил Макс, отступая на шаг от обеих. — Я сам могу решить… Он чувствовал, что его лицо уже горит от жара. — Посмотри на Веру. Она идеальна… Ну а ты. Кто ты вообще? Давай, беги к своей мамочке… — Прекрати, — оборвала подругу Вера. — Вот увидишь, моя картина покорит сердца людей, — выпалил Макс. Ника ухмыльнулась. — Мечтать не вредно, Наблюдатель… Девушкам мужчина нужен, а не… такое вот, — и, смягчившись, добавила, подходя к нему ближе: — Лучше вытри лицо, оно всё в карандаше.***
— Макс всегда сторонился других в группе, кроме этих двух девчонок, — вздохнула рассказчица. — И со стороны — для чужих — казался незаметным и серьезно смахивал на маменькиного сыночка непонятной ориентации. Но в его глазах была страсть. Многим она западала в душу, проникала глубоко в сердце.***
Он одиноко сидел на лекции, а на ряд ниже расположились они. Неизменно вместе. Ника быстро записывала за преподавателем, а Вера накручивала локон на палец и, когда лектор отворачивался к слайдам, пользуясь случаем строила глазки черноволосому парню, который в тот момент поворачивался к ней. При этом Ника постоянно дергала ее за рукав джинсовки и просила не отвлекаться. Макс отложил ручку. Он уже давно отстал от лектора и больше не пытался записывать, а тихо вытащил из-под тетради блокнот. Все время лекции он невольно наблюдал за руками Ники, и, не выдержав, принялся зарисовывать эти красивые кисти. Выписывал тонкие длинные пальцы, сжимающие ручку, и изящный свод руки. — А сейчас давайте разберем пару примеров для задач летучки… — сказал преподаватель, а Ника украдкой оглянулась на Макса. — П-с-с, — позвала она его, и он невольно вздрогнул. — Эй, ты сделал домашку по латыни? — Не совсем, — Макс сглотнул и тут же прикрыл рисунок тетрадкой. — Наблюдатель, ну что же ты делаешь? Включи мозги уже… — Ника закатила глаза и вздохнула. Потом нагнулась и, вытащив из сумки тетрадку, швырнула ему. — Вот… но хотя бы попытайся сам разобраться! — прошептала она в сердцах и, снова дернув за руку Веру, зашипела. — Хватит его кадрить. Я тебе потом объяснять не собираюсь… — Прости… вон Максу же помогаешь! Дай потом и мне списать. — Не борзей… — грозно прошептала Ника. — Он просто… такой вот, постоянно пишет на латыни с ошибками. А ты и сама способна разобраться. Лекции закончились под вечер, и подружки (устало собираясь дольше остальных), покинув аудиторию последними, спускались по лестнице. Когда они вышли на улицу, их тут же нагнал взволнованный Макс и вручил Нике тетрадку: — Спасибо за помощь. — Учти, если ты думаешь, что я буду тащить тебя до конца универа… вы оба! — она сложила руки на груди. — Не дождетесь! — Мне сложно разобраться в дурацкой латыни, — вздохнул Макс, переключаясь на Веру. — Ну что, едем? — Звони мне, — сказала ей Ника. — Если он тебя задушит и утащит к себе… — Очень смешно, — пробубнил Макс, покусывая губу. — Тебе бы это понравилось, — проговорила Вера. — Ну конечно… — огрызнулась Ника. Спустя полчаса Вера и Макс вышли на нужной станции метро и уже пешком добрались до довольно тихого и немноголюдного района на окраине леса. Здесь находилась заброшенная усадьба, возможно дом какого-нибудь богатого купца, после революции отданный под очередной садик или санаторий. Без ремонта и ухода особняк обветшал и теперь стоял покинутым. Макс нашел это место случайно и вот решился пригласить сюда Веру. — Обязательно снова делать это здесь? — спросила она, пока Макс боролся со старым ржавым замком, который сам специально навесил на ручки облупленных и исписанных граффити дверей. — Прости. Домой нельзя, там мама, — ответил он, пропуская Веру вперед. — А, точно, — усмехнулась она. Под ботинками тут же захрустели осколки бутылок и кусочки разбитого оконного стекла, которые валялись где попало. Они прошли небольшой холл и остановились в зале, из которого открывался вид на несколько комнат вперед через высокие одинаковые парадные проемы. В просторном пустом помещении со старой выцветшей и облупившейся краской на стенах было довольно светло, во многих окнах уцелели стекла, но встречались и забитые фанерой. На полу у стены лежал желтовато-серый матрас. Макс притащил спрятанные аккумуляторные прожекторы и два пластмассовых кресла, и Вера уселась чуть сбоку от центральной анфилады. В большие окна заглядывали высокие ели. Макс поставил один прожектор рядом с Верой, а второй сзади, на небольшом расстоянии. — Здорово ты все продумал, — сказала она, чуть улыбнувшись. — Сними куртку, — впервые попросил он и, скинув рюкзак на пол, заламывал пальцы, разминая руки как бешеный. — Даже не надейся, что я когда-нибудь для тебя обнажусь… — Сейчас мне нужны твои голые плечи. — Но я же замерзну… О, господи, — вздохнула она, снимая верхнюю одежду и оставаясь в платье. — Макс, ты… как извращенец. — Постарайся не шевелиться. Голову на меня, левое плечо чуть вбок… отлично. Он с удовольствием медленно обвел Веру и пространство за ней взглядом, секунду все оценивая, и, удовлетворившись видом, опустился на стул, склонившись к планшету. Графитовый карандаш запорхал над бумагой, словно живой. Из хаотичных штрихов мало-помалу стал проявляться образ, — Макс всецело погрузился в работу. Он алчно впитывал в себя неуловимую, ускользающую красоту лица, умело переводя черты на бумагу: от припудренных веснушками скул до еле заметной родинки на кончике аккуратного носика. Мастер хмурился и улыбался, черкал и стирал, экспрессивно растушевывая линии и штрихи. Точно одержимый, Макс стремился передать идеальную, едва не фарфоровую, гладкость кожи, освещенную мягким светом прожектора. Использовав лист, он стремительно переворачивал его и продолжал на следующем, пока Вера не взмолилась: — Хватит, я окоченела уже. — А… да, можешь накинуть куртку… Ненадолго. Только потом сними еще разок, ладно? Через некоторое время, отложив карандаш и планшет, Макс подошел к Вере, взял ее ладони и прижался губами. В его руках они чувствовались ледяными. — Не надо, — прошептала Вера, но он горячо выдохнул ей в сложенные пальцы. — Они холодные, — проговорил Макс, поднимая на нее глаза. Ее лицо было так близко, что ему показалось, будто он грезит наяву. Получится ли у него перенести это наваждение на холст, и как лучше всего отразить это? — Ты невероятная, — прошептал Макс и запнулся. — Жаль, что твои слова на хлеб не намажешь. Вера встала из кресла, потянувшись, выгнулась, а Макс так и остался сидеть на коленях перед ней. — Я готов рвать на себе волосы за один твой взгляд, — жестко выговорил он. — Что мне сделать, чтобы ты мне поверила? — Ну, — Вера хмыкнула и провела рукой по его спутанным и пушистым кудрям. — Может, тебе сменить прическу? Патлатенький не очень мужественно выглядит.***
— И что было дальше? — спросил Дмитрий. — Он действительно был настроен решительно… Едва налысо не побрился, от густых кудрей остался лишь короткий пушок. Подруга почти возненавидела Веру, она не понимала, почему та так жестока.***
— Боже, Наблюдатель, — сказала Ника с ужасом в глазах. Она подошла к Максу и дрожащей рукой прикоснулась к его голове. — Зачем ты это сделал?! Он отдернулся и вмиг отыскал глазами Веру, а остальная группа, особенно мужская половина, покатилась при виде него со смеху. Вера стояла среди одногруппников в компании ее ухажера — Чемпиона — отличника и капитана баскетбольной команды, одного из самых крутых парней в группе. Но она больше не смотрела на кавалера, а, не спуская кристально чистых глаз с Макса, следила за разворачивающейся неприятной сценой. — Просто сменил прическу. Что в этом страшного? Обычное дело. И мне плевать на мнение других, — оборвал он Нику, пытающуюся возразить. Макс направился к Вере, игнорируя смешки и комментарии: «Эй, патлатый, где лохмы потерял?» — «Для призыва рановато…» Ника, не отставая от него, остановилась рядом. — Сегодня в то же время после занятий? — проговорил он, обращаясь к Вере. — Ладно, — сказала она с легкой улыбкой. Одной из тех его самых любимых полуулыбок, которую Макс и украл у нее. — Не понял? — бросил ее кавалер. — Что тебе надо от нее, утырок? — Мы оба знаем, кто ее достоин, — ответил Макс и, держа руки за спиной, уколол острым карандашом палец. Чемпион ухмыльнулся. Он был ростом с Макса, но зато крепкий и атлетичный. По сравнению с ним Макс чувствовал себя жалким дистрофиком. — Давно в зеркало себя видел? Иди помой физиономию… петушок, — толкнул он Макса, но Ника схватила его за спину. — Осторожно, Наблюдатель… — Он великий художник, — проговорила Вера с усмешкой. — Рисует меня. — Тоже мне, да Винчи… смени уже объект преследования, задрот, — грозно пробасил Чемпион в лоб Максу. — Иначе я засуну тебе в жопу твой карандаш. В этот момент дверь аудитории открылась, и группа, ожидающая начала пары, быстро втекла внутрь.***
— Это началось незаметно и переросло в своеобразную игру… Было странно, одновременно и пугало, и будоражило. Точно прелюдия к чему-то особенному… Вере было все мало и хотелось большего. — Я испытываю что-то подобное на аукционах, — согласно покивал Дмитрий. — Но Ника упорно желала, чтобы подруга оставила Макса в покое. Она боялась за него и надеялась, что после того, как Вера обнажится, это закончится… — И как это было? — улыбнулся Дмитрий. — Так вас интересуют подробности? — изогнула бровь рассказчица.***
— Отвлекись на минутку, — попросила Вера, и Макс перевел на нее сосредоточенный взгляд. Его лоб уже блестел от выступившего пота. — Что? — Я думаю, стоит попробовать, — сказала она, потянув сарафан за тонкие лямки. — Сегодня здесь так душно. Вера поднялась из кресла и начала изящно спускать длинный сарафан все ниже, а сердце Макса громче забилось, готовое вырваться из груди. Все, что Макс смог — это раскрыть рот и беззастенчиво рассматривать ее. Платье упало на грязный серо-бежевый паркет. Вера стояла перед ним почти полностью обнаженная, в одних телесных трусиках. Волосы струились водопадом по груди. Душа Макса запела, сорвавшись в полет, и ему показалось, что он услышал в комнате звонкую трель соловья. — Мне снова сесть в кресло? — Н-нет, — натужно прохрипел он, комкая пальцами футболку. — Лучше ляг… — Как в «Титанике»? — усмехнулась Вера. — Но где же? А… Она, обнимая себя руками, подошла к матрасу. — Нет, подожди! — Макс, схватив с пола платье и подбежав к Вере, сдернул с себя футболку и накрыл его. Сверху лег длинный сарафан. — Спасибо, — коротко сказала она, бегло оглядев тело Макса. Он сжал кулаки, давно зная, что его долговязая фигура и четко выпирающие ребра далеко не предел мечтаний девушек. Иное ли дело — она… — Сядь боком, — неуверенно сказал Макс. Он быстро установил свет. — Выгнись еще немного к стене… — дал он указание Вере, облизнув пересохшие губы.***
— Он просто пожирал ее глазами, — с затуманенным взглядом проговорила рассказчица. — Но ее это не смущало, а скорее, наоборот. Доставляло наслаждение, которое разжигало желание раскрыться еще больше. Отдаться творцу целиком и полностью.***
Вера приоткрыла яркие чувственные губы, и у Макса сбилось дыхание. — Откинься на локоть. Потрогай… — сказал он, почувствовав, что совсем взмок, — в-волосы… Ага, — выдавил Макс, слегка заикаясь. — П-прекрасно. Вторую руку, да, вот так… Он громко выдохнул, вытер мокрые руки об джинсы и снова вернулся к рисованию, останавливая дрожь в теле. Затаив дыхание, старательно выводил контур небольшой, но волнующей груди, и, растушевывая пальцами линию, отчетливо ощутил мягкость и нежность теплой кожи. — Можешь отдохнуть, — сказал через некоторое время Макс. — Почти все готово. Он будто обводил руками изящный изгиб талии и гладил упругие бедра. — Можно мне взглянуть? — ее голос резанул по ушам, вырывая Макса из оцепенения. — Только когда закончу… — В следующий раз мне снова надо будет делать это? — оживленно спросила Вера. На этот раз она говорила без недовольства, с нескрываемым азартом. — Да. Да, конечно.***
— Она спровоцировала его уйти из дома, отрезав от матери… и Макс поселился в той заброшке. Его поддерживала Ника, как могла. Деньгами, подкидывала подработки, пыталась образумить… — Вера жила с ним? — Нет. Для него она, оставаясь неприступной, только изредка дарила мимолетные ласки. — И Макс так и был одинок? — Может, у него и был кто-то… Но это никого не волновало. Вера знала, что Макс безумно любил только ее. Этот настоящий своеобразный роман через искусство был у нее только с ним. И Максу было доступно гораздо большее, чем любому другому из тех, кто имел возможность ее целовать. За время учебы он написал два портрета и показал их Вере.***
У окон стоял самодельный стол, сбитый из досок и фанеры. Он был неустойчивым и прогибался, но Макс осторожно выставил картины и обернулся к Вере, сидящей на надувном матрасе. — Они божественны, — зачарованно произнесла Вера, глядя на готовые картины. — Это ты божественная, — с искренней как никогда радостью сказал Макс. — Я и сам не ожидал, что получится настолько… эмоционально. — Здесь я как Мона Лиза, — хмыкнула Вера. — Хотя стой-ка… Она встала и подошла ближе к одной, вглядываясь в свой портрет. — Здесь руки словно бы чужие… да и глаза… — Она проверила обе картины, дотошно рассматривая каждую. — Эти руки не мои! И глаза… как будто тоже. Вера недоуменно обернулась, а Макс усмехнулся, покачав головой. — Да, признаться, разрез глаз и руки я своровал кое у кого. — Думал, не замечу? — Вера лукаво посмотрела на него. — Это же Ника! Мои руки не настолько… элегантные. Это ее пальцы и кисти… И глаза. Ты нас соединил! Разве не понимаешь? Он подошел ближе к Вере и, аккуратно взяв ее ладонь, покрыл короткими поцелуями открытое запястье. — Теперь я сделал тебя совершенством… — Думала, я буду единственной на картинах, — Вера провела пальцем по складке над его губами и тронула их. — Но я довольна тем, что у нас вышло. И задний фон потрясающий. — Ты счастлива? Я так рад, — Макс порывисто обнял ее за спину, крепче прижимая к себе. — Погоди-ка, постой, — Вера увернулась от поцелуя и, выставив руки ему в грудь, оттолкнула Макса. — Ты думал, что нарисовал картины и готово, я уже упала к твоим ногам? Хватит мечтать обо мне, Макс… — Но что еще я должен сделать, Вера? Мне надоели игры! Я хочу хоть раз физически ощутить любовь… На этот раз он грубее схватил ее и впился губами в шею, вдыхая аромат, но так и не решился еще сильнее прижать Веру, и позволил ей вырваться. — Этого не будет никогда! — Прости меня! — взмолился Макс, припадая к ее ногам и целуя колени. — Твоей я быть не могу, — тяжело дыша, сказала она.***
— И чем закончилось? — спросил Дмитрий с волнением. — Он все-таки завоевал ее? — Завоевал… — иронично повторила рассказчица и вдруг застыла. Ее глаза забегали, будто искали кого-то на другом берегу. Она вдруг заговорила абсолютно без эмоций: — Здесь другое… В тот день, после выпускного, стемнело слишком быстро, тучи моментально затянули небо. Надвигался шторм, воздух то и дело сотрясал гром. Вера с компанией друзей поспешили к метро…***
— Вера, поехали, — проговорил Чемпион, открывая двери своей новой машины. — Вау, какая тачка! — с восхищением проговорила она. — А мне, значит, в метро трястись, — проворчала недовольная Ника. — Ну ок, побежала я. Она обвила рукой Веру за шею и поцеловала в щеку: — Позвони мне завтра… — Детка, быстрее… — поторопил Веру парень. — Слушай, чел, — набросилась на Чемпиона Ника. — Если у тебя крутая тачка, то это не значит, что можно тут выделываться… — Ники, — оборвала ее Вера, обнимая ту за плечи. — Ну давай. Увидимся. Сейчас ливанет… Вера подбежала к машине и, подобрав подол светло-розового платья, грациозно впорхнула в нее. Ника развернулась и, смешавшись с людским потоком, направилась в сторону тяжелой прозрачной двери метро. Макс, прятавшийся всё это время за фонарным столбом, выскочил и тенью прошмыгнул мимо. Но Ника вздрогнула. Похоже, заметила. Он подбежал к машине и встал перед капотом, облокотившись на него руками. Вера, увидев его, застыла на переднем сиденье и широко раскрытыми от испуга глазами смотрела на Макса. Смесь неверия и страха отразилась на ее лице. Максу даже показалось, будто она впервые в жизни увидела его. — А ну отвалил от тачки, — высунувшись из окна, крикнул Чемпион, прибавив к угрозе пару ругательств. — Пошел вон с дороги. — Наблюдатель… уйди сейчас же. Ты совсем чокнулся! — закричала Ника, подбегая к бордюру. Мотор машины взревел, Чемпион включил заднюю и отъехал, но Макс снова бросился к капоту, и она больше не сдвинулась с места. Макс на миг подумал, что оглохнет, когда раздался звук автомобильной сирены. Но его ботинки точно приклеились к асфальту. Он ни за что на свете теперь не уйдет без Веры. Пусть и она знает это. — Ты с ним никуда не поедешь, — выкрикнул Макс. — Помогите! — в панике закричала Ника, и ее взгляд забегал по улице. Но практически все прохожие попрятались от шквалистого ветра, набиравшего силу. Всех прогнал надвигающийся шторм, и никто не отвечал на призывы Ники. Макс слегка обернулся. Совсем рядом шумело центральное шоссе, и по нему стремительно проносились машины, не думая свернуть к обочине. — Ты что, бессмертный, мать твою? — пробасил Чемпион и вылез из машины. — Эй, не тронь его, — бросилась к нему Ника, но тот с легкостью отшвырнул ее обратно на тротуар из плитки, точно игрушечного мишку. Вера, увидев это, выскочила из машины, сообразив, на что сейчас способен Чемпион. — Уходи отсюда, — твердо сказала она Максу. — Уходи скорее! Он убьет тебя. — Только с тобой! — Ты сам напросился, чумазый! Макс даже не успел заметить, когда Чемпион успел размахнуться, и тут же получил в лицо кулаком. Нестерпимая боль пронзила нос, разом заныли зубы. Макс согнулся пополам, но смог устоять. Приподняв голову, он увидел, как к нему подлетела Ника и, схватив за локти, потащила прочь от машины. Она что-то кричала Чемпиону, но Макс не слышал. Единственное, что он смог различить, была фраза богатыря: «Вытри лицо, баба». В голове моментально вспыхивали и цепочкой проносились воспоминания: «Сопляк!» — «Эй, голубок!» Перед глазами всплыло обеспокоенное и несчастное заплаканное лицо мамы, просившей его: «Сынок, вернись уже домой. Бросай сходить с ума!» Глаза Макса заволокло красной пеленой ненависти, в ушах засвистело, адреналин прибавил сил для рывка. Макс бросился на противника. Чемпион успел прийти в себя, но Вера вдруг вцепилась в него со спины, и он на миг потерял концентрацию. У Макса появился шанс для удара. Но он не придумал ничего лучше, чем всем весом опрокинуться на Чемпиона.***
Женщина ненадолго закрыла лицо руками, но вскоре маска отчаяния и боли спала с ее лица, и она смогла продолжить: — Они оба вылетели прямо на трассу, оказались между машин, им повезло, что их не задело. Но Чемпион… его добавочного удара хватило, чтобы Макс отлетел еще дальше и попал под машину… Дмитрий сочувственно выдохнул и произнес: — Мне жаль. — Сбивший Макса водитель остановился… помог, но Чемпион удрал на своей тачке. Я… — неожиданно для Дмитрия, произнесла рассказчица, — больше не покидала Макса. Знаете, что он тогда сказал? «У меня от счастья летает душа». Она вытерла глаза и, сняв с плеча птицу, удержала ее в раскрытых ладонях. Дмитрий посмотрел на кардинала, сместив внимание от рассказчицы. — Именно в тот момент он вынул что-то прямо из груди, и я увидела, как в руках у Макса сидел этот красный кардинал, прямо как у меня сейчас. Теперь вы понимаете, почему у вас нет шансов? Я не могу больше говорить… Она поднялась, но Дмитрий опередил ее. — Прошу вас, — с мольбой проговорил он, преградив дорогу, чуть ли не вцепившись ей в рукава. — Выслушайте! Не считайте, что раз он это сделал для вас, то никто больше не способен на такое. — Макс вручил мне птицу как символ любви, как знак того, что я была смыслом его жизни до конца, он вложил в нее душу. — Но не нужно обрекать себя на одиночество, если его уже с вами нет. — А с чего вы взяли, что он погиб? — Он выжил… — выпустив рассказчицу и отступив на шаг, потерянно проговорил Дмитрий. — Конечно. Он стал моим мужем! После продажи картин мой отец отдал нам с Максом все ваши деньги. — Не может быть… — Макс добился многого. Исполнил все обещания — заработал признание и много всего… Но, — она снова посадила птицу на плечо. — Это больше был не он. Это теперь не Макс. Он лишился самого сокровенного… И все мне отдал. Он больше не пишет, стал юристом, и это приносит хороший доход. Но в его глазах потух огонь, теперь он как лед. Холоден и одинок, словно неживой. Это мое наказание, что допустила это. Я проклята, но эта птица всегда со мной. Она стала частью меня и согревает мне сердце. — Вера… вы не представляете, насколько я сожалею о вашем решении. — Вы решили, что это я — Вера? — усмехнулась женщина. — Нет, совершенно не так. Она пропала после того случая и с тех пор я больше ее не видела. Она… просто исчезла, будто никогда и не было. — Но… вы выглядите в точности, как женщина с моих картин. Кто тогда вы из этой истории? Значит, вы — Ника? — Разве вы ещё не поняли? — улыбнулась она. — Я — это они обе.***
История, услышанная Дмитрием, не желала оставлять его мысли и после этой странной встречи. Он, последним покинув берег, провел весь вечер в баре, сожалея, что отпустил свою мечту. Он ведь даже не узнал ее имени… Дмитрий вдруг вздрогнул. Ну конечно! Отгадка наверняка кроется в самой картине! Он спешно покинул бар и вызвал такси. Приехав домой, он почти бегом бросился в гостиную и, захватив из кабинета лупу, подошел к заветным портретам прекрасной незнакомки. Дмитрий с дрожью в руках приложил лупу к холсту, тщательно исследуя каждый сантиметр. Он чувствовал, что автор должен был оставить ее имя… И не ошибся. С ходу подобрав ключ, он разгадал простенький шифр и составил то самое имя — «Вероника».