tears of God

everything's changed — Он видит призраков, — заявляет Джихун, и из рук Асахи выпадает чашка. Она разбивается о кафель. — Что ты наделал, хён? Это была моя любимая чашка, — японец вздыхает. — Помоги ему, пожалуйста. Я всё сделаю, только избавь его от этого. Асахи мало знал о Джункю. Только однажды с ним встречался и всего пару часов провёл в его компании и понял, что такие люди для него — это слишком. С докладом по экспериментальной психологии он помог, конечно, но на большее не был способен. Ким Джункю в тот день был невыносим не только потому, что постоянно задавал глупые вопросы, но из-за своей отвратительной невнимательности. Что-то постоянно отвлекало его, Джункю порой сверлил взглядом пустоту и с недоумением спрашивал у японца: — Ты что, действительно его не видишь? — Не вижу, — ледяным тоном отрезал Асахи, — Что я должен видеть? — Тут парень на диване вообще-то сидит, — уточнил Джункю. Они сидели на полу, за журнальным столиком, значит, фантом, чьё присутствие так смущало внимание Джункю, был совсем рядом, справа от Асахи. Однако японец на диване заметил только кучу пёстрых пледов, из-под которых пришлось вытаскивать Джункю. Молодой человек уже три дня никуда не выходил, ни с кем не связывался, игнорировал весь белый свет, в том числе Пак Джихуна — того самого человека, от которого обычно не отходил ни на шаг. Джункю говорил, что постоянно слышит чьи-то голоса. У него болит голова из-за этих голосов. Джихун говорил, что это какое-то расстройство, но легче не становилось. Даже когда к нему пришёл мрачный, хмурый человек в строгом костюме. Он назвал своё имя, но Джункю не запомнил — единственное, что осталось в памяти от этого человека — тепло его рук. Джункю сам к нему притронулся, сам протянул к нему ладонь, потому что в тот момент ему казалось, что ничего не держит его в реальном мире. Всё было таким ненастоящим, жутким. Кто-то убеждал его в этом. А ещё приказывал убить. Всех, кто не верил, пытался избавиться. И тогда Джихуну пришлось поверить. Он был готов на всё, лишь бы просто быть рядом, ведь доверять он больше не мог — Джункю потерял себя, стал кем-то другим. — Я не могу ему помочь, — Асахи аккуратно собирал осколки, вспоминая последний сеанс Ёнхыма с Джункю. Ёнхым не мог рассказать много, хоть и знал, что он ничем не рисковал бы. — Он принимает лекарства? — Он больше не может. От него прежнего… Ничего не осталось. Вот он, новый Ким Джункю. Яркий, харизматичный, так отличающийся от того стеснительного мальчика, что боялся лишний раз выйти из дома в люди, спал по двенадцать часов в день и краснел от невинного комплимента Джихуна. Джихун полюбил того Джункю — случайно, конечно, он долго сопротивлялся. Настолько все ощущения были непривычными. Теперь они превратились в дьявольское пламя, в требовательность в каждом прикосновении Джункю. Он изменил Джихуна, а потом изменился сам, став его противоположностью. — Почему? — Асахи смотрит на последний осколок в своей руке — эту чашку подарил Ёнхым. Джихун качает головой, опуская веки. — Помнишь, что я творил до того, как я встретил его? Асахи помнил. Помнил проблемы с наркотиками, алкоголем и безграничной агрессией. Как же забыть такое, когда на шее из-за его последней выходки — два маленьких шрама. Асахи случайно попал под руку и поплатился за это. Благо, лезвие канцелярского ножа было затупленным. Джихун пытался два раза прикончить Хамаду, потому что тот отказался доставать морфин — любимое баловство Пака. — Хочешь сказать, что он теперь… Такой же, каким был ты? — Это я и скажу, Сахи-я, — внезапно оживился Джихун, — Но всё хуже. Асахи хотел увидеть. Он не встречался с Джункю полтора месяца, и только сдержанные комментарии Ёнхыма позволяли картинке в голове сложиться в цельное понимание ситуации. Настала пора самому во всём убедиться. he's on fire Руки Со Ёнхо сильные, властные. Джункю задыхался, но ему это безмерно нравилось. Это заводило, а то, что прямо сейчас их мог застукать Джихун, возбуждало ещё больше. Он жаждал отомстить за все те издевательства, что ему пришлось пережить из-за Джихуна, показать, что и он умеет причинять боль, им нельзя вот так просто воспользоваться и надеяться на безусловное прощение. Джункю было плевать на то, что уже давно между ними царила гармония и понимание — они сумели изменить друг друга. В клубе Джункю ещё видел Асахи, это удивило. Ему никогда не подходила подобная атмосфера, сам Хамада это признавал, так зачем он здесь? — У меня кое-что есть для нас, — над ухом прозвучал мелодичный голос Ёнхо. Джункю углядел в его пальцах пакетик с таблетками. — Но сперва я должен убедиться, что ты действительно здесь один. — Убить меня хочешь? — Джункю смотрел с вызовом. — Это принцип. Я не стремлюсь разрушать чужие отношения. — А если, — Ким дотронулся до его губ своими, пытаясь затянуть в поцелуй, — А если ты мне понравился больше? Ёнхо не ответил, и Джункю подарил ему победную улыбку, прикрыл глаза и хотел было снова поцеловать его, но коснуться пришлось чьей-то ладони. Джункю мгновенно изменился в лице и повернулся к подошедшему к ним парню. Они не были знакомы, но принц с пронзительным и немного высокомерным взглядом выглядел настолько уверенным, что стало не по себе. — Я заждался тебя, хён, — обратился он с притворной вежливостью к Ёнхо и взял того за плечо, — Негоже приставать к кому попало. — Стой… — Джункю никогда не любил, когда его игнорировали, но в тот момент неясный страх перед незнакомцем заставил отступить и вернуться. К Пак Джихуну, который теперь считал Джункю бесполезным и неразумным ребёнком из-за недавно выявленного шизотипического расстройства. К Асахи, который вообще не должен быть на этой вечеринки, потому что он интроверт до мозга костей и скорее провёл бы бессонную ночь за разговорами со скучным и заносчивым Ёнхымом, чем в компании полудрузей. Ко всем, кто с недавних пор опасался и сторонился несчастного Джункю. Больного, странного Ким Джункю, боящегося порой собственного отражения, ведь ему всё ещё был противен тот факт, что в его голове кто-то живёт. Когда он пытался противиться, сразу возникало противное ощущение неправильности — что, если он так только навредит себе, оставит тяжесть в сердце от неверно принятого решения? Он ненавидел это, но и ненавидел своё бессилие, особенно первое время. — Почему так долго? — Джихун не решился заказать что-то крепче клубничного мохито. — Да так, кое-кого встретил. Джункю вытащил веточку мяты из коктейля, выпил полстакана залпом и мельком посмотрел на второй этаж клуба — там были они с Ёнхо. Им даже почти стало хорошо вместе. Если бы только не… — Как тебя зовут? Молодой человек перед Со Ёнхо загадочно молчал всё то время, что они пробирались сквозь толпу к выходу. На улице было так же довольно много людей, но даже среди них Ёнхо смог бы сразу найти этого человека. Он был явно не из этих мест — такие обычно предпочитают проводить время в клубах и казино на Хондэ, при этом боятся заходить на незнакомые территории. — Юн Джэхёк, — он кивнул. — И что, — Ёнхо подошёл ближе, — Теперь я тебе должен? — Да. Ты должен себя и тот пакетик, что был у тебя в руках. Юн Джэхёк наглый. Наверное, он просто защищался, но это показалось милым. Ему хватило смелости в последний раз подарить новому другу улыбку и положить в карман куртки подобие визитки. — Позвони мне. Ты интересный. what a strange world — Джэхёк ушёл раньше вчера, — Сынён потушил уже невесть какую сигарету о пепельницу и развалился на стуле. Асахи не посмеет его сейчас выгнать, можно чувствовать себя, как дома. — Не знаешь, с кем? — Не знаю. Главное, что до дома он всё-таки добрался. Асахи заваривал чай, проклиная собственное неумение вовремя закрыть дверь перед чужим носом и сказать «Нет». Чо Сынён был тем более этого достоин. — Как поживает Ёнхым? У него ещё не отобрали лицензию? В руках Асахи была новая чашка, тоже подаренная Ёнхымом, и ей хотелось запульнуть в Сынёна. Но Асахи держался — только вздохнул укоризненно, садясь рядом и распаковывая лимонные пирожные, что он успел забрать утром из пекарни. — Ли Ёнхым жив-здоров, а что? Хочешь записаться на сеанс? — Эй, — Сынён оценивающе оглядел домашнего, чуть потрёпанного японца и отпил чая. Он цокнул языком, о чём-то задумался. — Ты теперь его менеджер, что ли? — Нет, он мой друг. Чо Сынён быстро потерял к ним интерес. Он был главным сплетником в огромной сети бесконечных знакомых, друзей из интернета и тех, с кем видишься максимум два раза в месяц. Асахи рад бы был не знать столько людей, ограничившись самыми близкими. Сплетник ушёл. Из спальни вышел Ёнхым, сонный и потому крайне уютный. Он жаловался на то, что дома ему засыпать крайне трудно, словно мешает кто-то, говорил, что всё из-за Ким Джункю и того, что терапия теперь не приносила никаких плодов. Ким Джункю прекратил пить таблетки, и Джихун, что постоянно был рядом, контролировал каждый шаг и предотвращал очередной маниакальный приступ, едва ли мог повлиять на это. Бывало, Джункю плакал по ночам. Джихун тут же просыпался, поворачивался к нему и прижимал к себе, потому что боялся по-настоящему. Его человек возвращался на жалкие минуты, он ронял слёзы страха и просил о помощи, молил убить — его презрение к самому себе было осязаемо, поэтому ввергало в ужас. — Никаких голосов не существует, Джункю, — Джихун гладил парня по голове, — Есть только ты, твоя душа и желания. — Нет, ты не понимаешь, — тон Джункю изменился, словно стал глумливым. Его ладони скользнули под рубашку Джихуна. — Во мне ведь… — Джункю, постой… — Кто-то есть, слышишь? Почему ты не веришь мне? Ты хочешь проверить? Так давай же, я тоже этого хочу. В ту ночь он дал Джункю всё, что он хотел, а потом на утро влепил пощёчину. Тот отреагировал на удивление спокойно, ответив, что это заслуженно. Джихун из-за этого и сам почувствовал, как понемногу теряет своё «Я», поэтому принял решение сбежать. Он был неимоверно зол и обижен, предан, и ему жизненно необходимо было уйти. Хотя бы на время, чтобы свыкнуться с тем, что его ласковый и всегда очаровательный Джункю принадлежит не только ему. Джункю был только рад. Джункю, с бесконечными противоречиями в голове и действиях, теперь ходил по клубам и любил воспользоваться своим образом милого и невинного, а все за это любили его. Кроме совестливого Со Ёнхо, который заходил редко, да и только с тем самым мальчиком, что выглядел слишком богато для подобных мест. В одну из февральских ночей они встретились снова. Джункю за ними долго наблюдал, у него были на него планы, но пришлось уйти — внезапно стало плохо, закружилась голова. Так происходило всегда, когда в теле пульсировала сила, чрезмерное возбуждение. Что, больше не можешь? Слабак. Он задыхался. Он боялся ответить. — Пожалуйста, — он вдруг обхватил себя руками в бессмысленных попытках защитить и осознать, что вот он, из плоти и крови, настоящий. И никакой голос не сможет этого отнять. Никаких сомнений больше не должно быть, как говорил Ёнхым. Этот ненормальный… Как его вообще допустили работать с больными людьми, он ведь сам шизофреник? Только он и создавал видимость того, что Джункю хоть кто-то верит, и он не один — в своём одиночестве, в своём стремлении стать прежним и вернуть всё как было. — Джункю! Ким Джункю!.. В тускло освещённый коридор влетел Джихун. Он придержал сползавшего по стенке Джункю и обнял его. Вместе они сели на пол. Джункю плакал. everything's okay. isn't it?.. — Он сильно изменился с тех пор. Джихун лежал на полу и рисовал что-то, иногда задумчиво застывая над своим творением и вертя карандаш в пальцах. Асахи сидел рядом, читая мангу, и изредка подавал признаки заинтересованности монотонными ответами. Ли Ёнхым спал в соседней комнате уже несколько часов — Хамада поддался на его уговоры и позволил принять транквилизаторы, уложил его спать и заботливо поправил одеяло. Ли Ёнхым как-то сказал, что чем больше веса на нашем теле, тем крепче и качественнее сон, поэтому Асахи решил это проверить и вправил в пододеяльник ватное одеяло. Ёнхым не обманул. — Как изменился? — Асахи перелистнул страницу. Джихун хмыкнул. — Прекратил шарахаться от меня, как от прокажённого, например, и теперь в его голове, ну… Знаешь, как будто у него нет желания выебать весь этот мир. — Ну, это больше по твоей части, хён. — Эй, умереть хочешь? — Джихун вдруг приблизился к Хамаде, отобрал у него тоненький томик манги и заглянул в глаза. Всего на мгновение от него исходило нечто опасное, но потом он тихо посмеялся и отступил, сев рядом. — Не пугайся так, всё нормально. — Знаю. Мне не страшно. — Мы уже столько лет знакомы, Сахи-я, — Джихун притягивает к себе тетрадь, — Я знаю тебя слишком долго. И ты должен понимать, верно? Я могу думать только о нём. Его рисунок — нечто жуткое. Профиль, что так похож на профиль Джункю, испещрён неаккуратными штрихами, где-то грифель прорвал бумагу, оставив грубые борозды. Асахи долго всматривался в его нервные, дёрганные движения, благодаря которым появлялось всё больше неприятных, хаотичных деталей. Джихуна хотелось остановить, но Хамада ничего не сделал. Я могу думать только о нём В мыслях осталась только эта фраза, загадочная улыбка и возня в спальне.