***
Он вошел в дом, тихо закрыв за собой дверь. Приложив огромные усилия, парень аккуратно, медленно повернул вертушку внутреннего замка и закрепил цепь. Дабы не разбудить уже спящего в комнате человека, он прикрыл дверь спальни, и уже тогда спокойно разулся и кинул тонкую ветровку на тумбу. В коридоре было темно, но свет он решил не включать. Пройдя на кухню, он вновь вытянул руку, чтобы закрыть дверь, и включил свет. Яркая вспышка резанула по глазам. Недовольно шикнув, Мирон зажмурился, поморгал и медленно поднял веки, проверяя, привыкли ли уже глаза. Еще нет, но уже не так больно. Он направился к холодильнику, где стояла одна уже давно пустующая кастрюля, и лежали небольшие кусочки сыра и колбасы. На парочку бутербродов должно было хватить. Через пару минут парень запихал в себя последний кусок хлеба и поставил грязную посуду в раковину с мыслью, что помоет все это завтра. Не успел он отвернуться, как одинокая муха уселась на жирную тарелку, потирая свои лапки в предвкушении скорого пира. — Ужин подан, — с грустью усмехнулся тот. Быстро проскочив через коридор, он закрылся в ванной. Грязные носки полетели в стиральную машинку, которая была уже почти полной. Удрученно вздохнув, Мирон закинул в нее капсулу для стирки. Потыкал на кнопки, и машинка, треща и гудя, стала набирать воду. Душ встретил его не самыми приятными объятьями. В сливе застряла мертвая тушка жирного жука. Проговаривая все известные ему ругательства, он кое-как вытащил того, разломав пополам. Одна часть насекомого упала в трубу, а вторая полетела в помятую мусорку. Горячая вода отлично справлялась со своей задачей. Мирон чувствовал, как по его напряженному, уставшему, изнеможенному телу разливалось тепло, как оно наливалось слабыми волнами силы и уверенности. Но струи воды не могли поставить парня на ноги, не могли помочь справиться со всем, сбросить горы тяжелых валунов с плеч. Вздох. Он вздыхал настолько часто, что окружающим иногда приходили мысли, что ничего более молодой человек выдавить из себя не может. Не умеет издавать звуки, называемые буквами. Не умеет складывать из них слова, а из слов предложения, из предложений тексты. Потирая мокрые волосы полотенцем, Мирон направился в спальню. Кинув полотенце куда-то в угол комнаты, он упал на кровать. Приложив последние усилия, он повернулся на бок и обнял девушку, уже давно тихо посапывающую на краю постели. Приятный запах ее волос ударил в нос, такой важный, такой желанный. Парень зарылся носом в ломаные нити, чувствуя, как что-то недовольно зашевелилось под ее волосами. Руки обхватили чужое тело, притягивая его ближе. Холод овладел его пальцами, впившимися во вздувшийся живот. Он пробирался через кожу, медленно полз к костям. Под пальцами, что сильнее впивались в рассыпчатые ткани, чувствовалась неприятная, слизкая жидкость. Звуки копошившихся насекомых, дерущихся друг с другом за пищу, убаюкивали Мирон. — Спокойной ночи, дорогая, — тихо произнес он, проваливаясь в сон.***
— То есть, — ты свел брови к переносице, — это был труп? Шахбаз поерзал на стуле, отодвигая от себя стакан пива. Он закусил губу, его взгляд остановился на бутылках алкоголя позади бармена. — Да, — старик повернулся к стойке, делая глоток пива. — Каким образом там оказался труп? — ты развел руками, желая узнать ответы на свои вопросы, — И какого черта этот парень вообще спит с мертвецом? — Всему свое время, — остудил твой пыл тот.***
— Извини, — сказал он девушке, что случайно задел плечом. Она на миг обернулась, но тут же отвернулась от него и спешно направилась в аудиторию. Мирон цокнул и ушел в другую сторону. Его занятия уже закончились. Когда он вышел из здания университета на его плечи опустились тяжелые руки знакомого первокурсника, что вприпрыжку следовал за ним, наступая на пятки. — Ну, что, старик, — ухмыльнулся тот, прыснув ядом в лицо, — ты сегодня с нами, или опять занят? — Хватит так меня называть, — начал он. — Ну, серьезно, Мирон, — прервал пацан, — на кой хер тебе это? Зачем ты тратишь время, торча здесь с малолетками? Бросай учебу и работай этим…как его…защитником отморозков? — Это называется адвокат, неуч, — зарычал Мирон, — какая тебе вообще разница? — Та мне плевать, просто это неразумно, — пожал плечами младший. — Не тебе меня учить, говно-Тесла, — отмахнулся он от надоедливого мальчика. Никола насупился, сгорбился, продолжая плестись за Мироном. Резиновое молчание тянулось, облипало их, словно конфета, прилипающая к зубам. Хотелось выплюнуть ее, избавиться от этой ужасной конфеты, но ее блаженный вкус нравился Мирону. — А что, — нарушил молчание Никола. — Заткись, — отрезал тот. Парнишка открыл рот, но спустя пару секунд, наткнувшись на взгляд Мирона, закрыл его. — Как там Настя? — все же спросил Никола. Старший обернулся, внимательно изучая того с ног до головы. Как-то подозрительно, как-то недоверчиво. — Давно ее не видел, — добавил он. Мирон молчал, думая над чем-то, взвешивая грузики в чашах весов. — Она уехала к родителям на месяц, — еле слышно пробормотал он, — хочет немного отдохнуть от городской суматохи. — И от тебя? — усмехнулся тот. Мирон раздраженно махнул на него рукой, закатывая глаза. Раздражение и злость клубились в груди, медленно разливаясь по телу. Еще немного и, кажется, он кинется на этого глупого мальчика, растерзает его в клочья. — Мне в ту сторону, — кинул он и свернул с главной улицы. — Знаю, — удрученно вздохнул парнишка. Никола стоял еще в течении нескольких минут, наблюдая, как высокая тонкая фигура друга растворяется в дали. Беспокойство окутывало его, плело кокон из своих неприятных, колючих нитей. Но он никогда не выберется из этой кожи, не превратится в прекрасную бабочку. Скорее в мотылька, что всю свою оставшуюся жизнь будет искать свет, биться о стекла, в попытках подобраться ближе к тому, что от него скрыли.***
Звон будильника прорезал мертвую тишину, ударяя по перепонкам и заставляя недовольно стонать. Мирон перевернулся на бок и устало потер глаза, тыча пальцем в экран телефона в попытке отключить надоедливый звонок. Прежде чем встать, он стряхнул с себя нескольких червяков и направился в ванную, чтобы хоть попытаться привести себя в порядок. Парень включил воду, взял щетку, выдавив на нее остатки зубной пасты, и поднес ее ко рту. Но тут он заметил что-то странное. Из правого уха шла кровь. Мирон отложил щетку и притронулся к горячей жидкости, дабы убедиться, что ему это не кажется. Он осторожно просунул палец в ушное отверстие. Что-то слизкое, противное извивалось под пальцем. — Черт, — прошипел он себе под нос, возвращая взгляд на свое отражение. Чем бы вытащить эту заразу? И безопасно ли это делать самостоятельно? Его не волновали эти вопросы. Недолго думая, он открыл шкафчик и достал щипцы. Металл вошел в ухо, одаряя будоражащим холодом. Мирон услышал хруст плоти мерзкого насекомого, пожирающего его ухо. Ухватив того, он стал медленно вытаскивать жука. Боль ударила, прорезала всю голову, заставила, шипя, напрячь челюсть. Все тело дрожало, будто в него вонзают тысячи игл. В глазах темнело, а к горлу поступала тошнота. Насекомое с мерзким звуком вышло из уха, но не целиком. — О боже, — он бросил кусок в раковину, где вода тут же смыла кровь и его самого в трубы. Мирон вновь схватил жука щипцами, молясь, чтобы ему не пришлось делать этого снова. Слава Богу, не пришлось. На этот раз ему удалось вытащить все останки насекомого из уха, что опять полетели в раковину вместе со щипцами. Он ударил кулаком по раковине, размазывая мерзкую тушку, и так же вонзая в кисть острие щипцов. Смыв водой кровь, текущую по шее, Мирон взял ватную палочку и принялся прочищать ухо. Ему понадобилась не одна палочка. Схватив телефон, закрыл здоровое ухо ладонью и включил первое, что он нашел. Речь какого-то политика. Поврежденным ухом его было плохо слышно на расстоянии вытянутой руки, а здоровым — очень даже хорошо. — Вот же тварь, — парень вернулся в спальню, надевая на себя то, что первым попадалось под руку. Подхватив рюкзак, он вышел из дома и направился на автобусную остановку. Через полчаса он уже сидел в аудитории, слушая учителя и бред Николы. — Вот скажи, — он повернулся к нему, внимательно рассматривая его лицо, — ты перестал ходить с нами в бар, потому что тебе Настя запретила? Мирон удрученно вздохнул, кинув косой взгляд на надоедливого паренька. — Что за бред? — он перевел взгляд на мужчину возле доски. — У меня нет времени на развлечения. — Да ну брось, — разочарованно развел руками Никола, — раз в недельку можно найти время, чтобы выпить вместе с друзьями. — Заткнись уже, — рыкнул на него Мирон. — А ты его слушаешь что ли? — прыснул тот. — Ну-ну. — Представь себе. Никола ссутулился, все еще смотря на друга. — Ну, может, выпьешь с нами на следующей неделе? — Нет, — отрезал Мирон. — Ну, ради меня, чувак, — последнее слово он певуче протянул. — Велиновский, — крикнул мужчина на всю аудиторию, — пошел вон отсюда! Сил нет уже терпеть твой бубнеж. — Да ну опять, — обидно произнес Никола. — Вон, я сказал! — вновь прокричал учитель. — Понял, — парень встал, закинув тетрадь и ручку в рюкзак, и вышел из помещения. Мирон же вздохнул с облечением и продолжил слушать нудную лекцию, под которую так и хотелось уснуть.***
— Мирон, — окликнул его куратор, — наконец-то. — Извините, — подскочил тот. — Ничего, главное, что ты не опоздал, — мужчина похлопал парня по плечу, — у нас есть пару минут, чтобы в очередной раз ознакомится с материалами дела. Александр присел на скамью неподалеку от входа в зал и похлопал по седушке рядом с собой. Мирон неуверенно плюхнулся на скамью. — Напоминаю, ты просто наблюдаешь за всем происходящим, запоминаешь и говоришь только тогда, когда тебя спрашивают, — отчеканил адвокат. — Да-да, все как всегда, — раздраженно прошипел Мирон. — Так, когда станешь квалифицированным адвокатом, тогда и будешь в суде распинаться, — по-отцовски сжав плечо паренька, сказал Александр. — Кажется, — повернулся к нему тот, — нам пора. Похлопав стажера по плечу, мужчина поднялся и направился в зал суда. Мирон прошел за ним и сел рядом. Когда все расселись, прозвучал зычный голос, и все вновь поднялись, ожидая, когда женщина в черной мантии займет свое место во главе стола. То, что было сказано далее, парень слышал уже много раз. — Вы имеет право знать, в чем вас обвиняют, возражать против обвинения, — и заучил все это наизусть еще в университете. — Подсудимый, — она повернулась к мужчине за стеклом, — вы признаете свою вину? — Нет, — сказал он, резко вскочив со скамьи. Все они так говорят. Мирон редко слышал в суде слово «да». Казалось, будто здесь оно было запрещено законом, и только самые смелые и осознанные люди говорили «да, признаю». Парень кинул взгляд на Александра. От него веяло уверенностью, а с лица не слезала ехидная ухмылка. Словно он здесь самый умный, словно он перехитрил, опередил каждого сидящего в этом зале. Так было всегда. Лучший адвокат в городе и его непутевый стажер. — Имеются ли вопросы к пострадавшей у стороны защиты? — Да, — Александр медленно поднялся, поправив галстук, — позвольте у вас узнать, Екатерина, — он вышел из-за стола и сделал шаг к молодой девушке, — после вашего заявления вы встречались с подсудимым? — Нет, — в ее голосе пробежала нотка беспокойства, а брови взлетели вверх, образуя складки на лбу. — Вы уверены? — голос адвоката был мягким, слова он тянул, как жвачку, — а вот мой свидетель думает, что встречались. Ваша честь, прошу пригласить Варвару Чуцкую. — Пригласите свидетеля, — пробасила женщина. Дверь в углу комнаты открылась, и в комнату вошла симпатичная брюнетка. Она прошла к стойке, жестом прогоняя пострадавшую. — Ваша честь, — начала она, — у меня есть запись разговора Константина и Екатерины, где Екатерина говорит, что написала заявление на Константина, дабы отомстить ему за измену. Детский сад. Мирон, тяжело вздохнув, подпер щеку кулаком. — Предоставьте мне запись. — Мирон, — Александр кивнул парню. Он поднялся, беря в руки ноутбук. Стажер поставил его перед женщиной и включил запись, продолжая стоять рядом. Екатерина заерзала на месте, пряча глаза под густой челкой. Судья всматривалась в экран ноутбука и выключила запись. Мирон подобрал железку и вернулся на свое место, обводя всех присутствующих скучающим взглядом. Женщина в черной мантии стала задавать каждому стандартные вопросы — Суд удаляется в совещательную комнату для постановления приговора, — судья поднялась из-за стола и исчезла за дверью. Александр наклонился к Мирону. — Ну, как дела? — шепотом проговорил он. — Ужасно, — ответил парень, продолжая сверлить взглядом стену, — ужасно скучно. — Понятно, — вздохнул мужчина, выпрямляясь. — Когда я уже смогу выступать в суде под вашим руководством? Я же имею на это право. — Имеешь, но я считаю, что ты еще не готов, — адвокат поправил челку, переводя взгляд, — ты все еще молодой и глупый мальчишка. Мирон уже было открыл рот, но в зал вошла женщина в мантии и объявила решение суда. Александр с довольной ухмылкой встал из-за стола и направился к выходу, жестом подзывая своего стажера. — Не могу дождаться дня, когда вы выйдите отсюда с кислой миной, — он догнал мужчину, — вы еще ни разу не проигрывали. — Это все, потому что я мастер своего дела, — улыбнувшись во весь рот, сказал адвокат. — Ну-ну.***
— Здравствуйте, — Мирон поднес сканер к бутылке газировки, — это все? — Можно еще мятную жвачку, — ответил молодой пацан. — С вас восемьдесят пять рублей, — он положил жвачку рядом с бутылкой. Паренек протянул бумажку и, подхватив купленное и протянутую сдачу, скрылся за дверью магазина. Но та вновь отворилась и в помещение быстрой молнией влетела белокурая девушка с темными кругами под глазами. — Где тебя носит? — раздраженно кинул Мирон. — Прости-прости-прости, — последнее слово она жалостливо пропела. — Лиза, мое терпение не железное, — прошипел тот, снимая бейджик, — я не буду вечно покрывать твой зад. Девушка промолчала. Она прошла за кассу и замерла, наблюдая за Мироном. — Как дела? — попыталась перевести тему она. — Все было бы прекрасно, если бы мне не пришлось работать лишний час, — он бросил вещи в рюкзак и закинул его на плечо, — бесплатно. — Я могу оплатить тебе этот час, — улыбнулась Лиза. Мирон остановился, он медленно повернул голову так, чтобы девушка оказалась в его поле зрения. — Не начинай. Ее лицо резко приобрело иное выражение, ехидство сменилось легкой злостью. Она сжала руки настолько сильно, что костяшки пальцев побелели. — Чем она лучше меня? — чуть ли не плача, пробормотала девушка, — я всегда была рядом, помогала, поддерживала, любила. Мы с тобой с детства знакомы, а она просто ворвалась в нашу жизнь. — Прекрати. — Но ты, как дурак, втюрился в эту прошмандовку. Любишь ее, да? Да она тебе еще до свадьбы изменяла с каждым встречным. А ты как слепой, не видишь, что ей плевать на тебя. — Хватит, — Мирон повысил голос. — Зачем ты из раза в раз прощаешь ее? Почему продолжаешь терпеть? Почему не замечаешь меня? — по ее щекам полились слезы. — Я сказал, хватит, — крикнул парень, подлетая к Лизе и хватая ее за руку, — не смей ее оскорблять, она ничего тебе не сделала. — Она раздавила тебя, как таракана, — прошипела она сквозь зубы, — посмотри на себя, посмотри, во что она тебя превратила. — Я сам сделал себя таким, — он сильнее сжал чужую кисть, — и я сам виноват во всех своих бедах, а не Нася. Хватит нести бред. Лиза поджала дрожащие от боли губы, внимательно всматриваясь в его лицо перед собой. Раньше она знала этого человека, как свои пять пальцев, но сейчас все иначе. — И этот твой дружок, Никола, — Лиза шмыгнула носом и продолжила, — она и с ним уже потрахаться успела. Ты и это ей простил? Мирон молчал, а жилка на его шее так набухла от злости, что, казалось, она вот-вот лопнет. Он еще сильнее сдавил ее руку, заставляя девушку скривиться от боли. — Простил, — противно, как гадюка, прошипела она, — вижу, что простил и дружку своему ничего не сказал. Да ты просто тряпка. Ничтожный. Свободная рука метнулась вверх. Она жила своей жизнью. Громкий шлепок, за которым последовало легкое покалывание ладони. Лиза, схватившись за щеку, отшатнулась от Мирона. Она прильнула спиной к шкафу. В ее глазах метался страх. Он заставлял дрожать ее, тяжело дышать и не сводить взгляд со своего врага. — Ты изменился, Мирон, — она покачала головой, из глаз одна за другой полились слезы, — очень сильно. Он ничего ей не ответил. На улице шел дождь, а фонари еле освещали пустующие улицы. Мирон натянул капюшон толстовки и перешел дорогу. До дома, слава Богу, идти было недалеко. Тонкое худи быстро промокло, от чего парень зябко ежился. Телефон в кармане завибрировал. Сейчас было не лучшее время, чтобы его доставать. Но тот все же достал его, взглянул на экран и резко остановился. Ему звонил Никола. Внутри что-то затрещало, зарычало. Злость снова вспыхнула. Он вспомнил слова Лизы. Мирон все знал и все простил им, а они продолжали обращаться с ним, как с дерьмом, совершая непростительное за его спиной. — Да че ты встал, — гаркнул пьяница и толкнул Мирона в плечо. Телефон выскользнул из мокрой ладони и упал в лужу. — Черт, — крикнул он, — ты охренел? Но мужчина уже скрылся за поворотом.***
— Подождите, — ты прервал рассказ, — я не совсем понял, что между этими двумя? — Лиза давно была в него влюблена, — он вздохнул, повертев стакан, — бедная, она бегала за ним, как собачка, — Шахбаз сделал глоток хмельного напитка, — но Мирон выбрал другую. — То есть, в итоге, Лиза просто обозлилась на него из-за его выбора? — брови подскочили вверх, складывая гармошку на лбу. — Да, — старик подал стакан бармену, — ее любовь перетекла в ненависть, но она сама этого не понимала.***
Насквозь мокрые кеды моментально слетели с его стоп вместе с мокрыми носками. Громкая досада и злость разжигали в нем пламя, бушующее и трещащее внутри. Бросив надежду включить телефон, он швырнул его на кухонный стол и резко открыл холодильник. Пусто. Грязная и пустая кастрюля, пакеты с чем-то, что уже давно пропало и покрылось плесенью. Ну и запашок. Мирон с досадой закрывает холодильник и протягивает руку к ручке морозильника. Что-то внутри закричало. Тиканье часов стало громче, отскакивая от стенок черепной коробки и создавая эхо внутри. Мирон встряхнул головой и уверенно открыл дверцу. Самые обычные пакеты с мясом. Он достал первый попавшийся пакет с мясом. Достав большую плоскую тарелку, он развязал пластиковый узел. — Боже, — Мирон упал на колени. Глухой удар легкой дрожью пробежал по всему его телу, мурашки поднимали волосы. Сердце заколотилось сильнее, пытаясь вырваться из груди. Легкие сжались, не пропуская даже капли воздуха, не давая груди наполниться кислородом, таким нужным в этот момент. Мирон открыл рот, в попытке схватить больше воздуха. Глаза стало печь от слез, внутри заклокотало, зарычало, пытаясь вырваться наружу. Он прижал маленькое и холодное тельце к груди. — Мой мальчик, — всхлипы разрывали его. Крик прорвался наружу. Вся горечь и боль, вся ярость, горящее жарким огнем внутри него вырвались наружу. Вина, лежащая на его плечах, окутала его плотным коконом, заставляя прочувствовать все с самого начала. Все с первого дня. С первого момента. Тело перестало сопротивляться. Ее руки упали на кровать, грудь перестала судорожно подниматься, пытаясь схватить хоть немного воздуха. Мирон сел рядом. Руки дрожали, а в голове гудели тысячи пчел. Пелена перед глазами все еще не уходила, не давая четко видеть вещи вокруг. Кипящая злость внутри понемногу утихала. Дыхание медленно выравнивалось. Он обхватил голову руками, содрогнувшись. — Что ты наделала, Настя? — всхлипнул он. — Зачем ты заставила меня сделать это? Она сама виновата в этом. Он предупреждал ее. Предупреждал, что не будет терпеть ее выходок. Это была последняя капля. Мирон с уверенностью взял нож и приблизился к мертвому телу. — Я заберу его, — прорычал он, — это мой ребенок, ничей больше. Он вонзил нож в выпуклый живот, заранее подняв легкую майку. Медленно и аккуратно он разрезал еще мягкую плоть. Кровь запачкала пальцы, стекала по ее бокам на светлую, мятую простынь. Кожа хрустела, рвалась от легкого прикосновения острого лезвия. Запах крови ударил в нос, от чего Мирон нахмурился, не заметив едкой ухмылки на своем лице. Он довел кровавую линию до лобка, не имея представления, где может находиться маленькое тело. Отложив нож, он просунул пальцы в рану, как можно аккуратнее раздвигая кожу в стороны. Представшая перед ним картина на миг ужаснула его. Окровавленные шары и овалы органов, вызвали отвращение. Но Мирон без колебания, определив, где находится дитя, приставил нож к толстому слою алой плоти. Органы оказались тверже коже. Он сделал надрез, снова запустил пальцы и раздвинул стенки матки. Отодвинув кишку, он аккуратно достал маленькое тельце. Он прижал его к себе, издав сдавленный крик и испачкав всего себя в крови. Мирон снова взял нож и отрезал пуповину, поднимаясь с кровати. Выхватив из шкафа первую попавшуюся тряпку, он закутал в нее малыша, изредка двигающего маленькой ручкой. Вернувшись в спальню с иглой и толстыми нитками в руках, Мирон принялся зашивать сделанные им порезы. Каждый раз, прокалывая иглой чужую плоть, он вздрагивал и оборачивался, прислушиваясь к тишине. Склизкая и тягучая кровь мешала перебирать нитки и иглу в пальцах. Закончив, он взял девушку на руки и отнес в ванную комнату. Мирон аккуратно положил ее на пол в душе и, сняв ее и свою окровавленную одежду, включил воду. Сложив одежду в мусорное ведро, он завязал пакет и вынес в коридор, дабы вынести позже. Руки блуждали по мертвому телу, оттирая уже почти засохшие пятна крови. Он вспенил шампунь и запустил пальцы в ее волосы. Его шорты промокли под струей воды, с волос падали капли воды. — Моя Настя, — прошептал он, приблизившись к ее лицу, он прижался губами к холодным и посиневшим губам, что уже не могли ответить ему взаимностью. *** — Что?..- глаза округлились, будто бы ты сам был свидетелем данного происшествия. Картина жестокого посмертного обращения предстала перед глазами. Это просто ужасно. Шахбаз поднял свой взгляд, посмотрев на тебя исподлобья, и продолжил. *** Оставшаяся после ночного ливня слякоть, хлюпала под ногами, пачкая кеды. Мрачный и незаметный, он шел вдоль только просыпающихся ларьков и бутиков богатого района. Остановившись у шикарных железных ворот, он нажал на кнопку домофона. Спустя пару секунд загорелся индикатор камер, и дверь, щелкнув, разблокировалась. Прошмыгнув через двор, Мирон, не разуваясь, прошел на второй этаж. Там, в одной из комнат, он нашел Николу, как всегда копающимся в каких-то платах. — Сможешь починить? — он кинул свой телефон на стол перед другом. — А что случилось? — спросил тот, откладывая лишнее, с интересом присматриваясь к телефону. — Упал в лужу, — сухо оповестил он. — Ну, посмотрим, — промычал тот, — выйдет ли привести в порядок его чувства. — Было бы славно. Мирон развернулся, направляясь к выходу из комнаты. Тишина напрягала, пол бесшумно трещал под ногами. Стул Николы заскрипел под тяжестью тела. — Она ждет ребенка. Его слова прорезали воздух, словно острое лезвие клинка. Мирон медленно развернулся на пятках, впившись в чужую переносицу яростным взглядом. — Я знаю. — От меня. — Это я тоже знаю. Повисло молчание, которое закипало и бурлило, будто готовившийся к извержению вулкан. — Скажи честно, — Никола вздохнул, повернувшись спиной к Мирону, — что ты сделал с ней тем вечером? Внутри что-то екнуло, щелкнуло. Тело дернулось, а волосы встали дыбом. Громкий стук подошвы раздался гулом. Он навис над широкой, но костлявой спиной, буравя взглядом дырку между лопаток. Желание задушить, сломать шейные позвонки, заткнуть его рот, чтобы тот никогда более не открывал его, разрывало Мирона. Ногти врезались в ладони, прорываясь сквозь мягкую кожу. — Ты бил ее? Капля ударилась о затылок. Его руки упали на спинку кресла и резко развернули его. Лицо Мирона оказалось в считанных сантиметрах от лица Николы. Громкий рык вырвался из его гортани, брови сошлись к переносице, костяшки пальцев побелели, а колени затряслись от злости. Глаза налились кровью. — Это не твое дело, — твердо и уверенно. — Ты убил моего ребенка? — Это не твое дело, — твердо, но неуверенно. — Что ты нахрен с ней сделал? — Никола дернулся вперед. Быстрым ударом кулака Мирон прервал действие друга. Никола, немного пошатавшись, все же устоял на ногах. Ухватившись за подбородок и размазывая кровь по лицу и шее, он кинулся вперед, делая незрячий удар. Мирон толкает его тело, а сам влетает в стол. Схватив первое, что попалось под руку, он с размаху вонзает это в плечо друга. Раскаленный паяльник. Запах горелой кожи врезался в нос, еще больше раздувая пламя внутри. Хриплый крик вырывается из груди Николы. Он разворачивается, перехватывая чужую руку. Горячее жало прожигает бордовую линию. Кулак четко ударяет в нос, по лицу Мирона соскальзывает тонкая горячая струйка крови, которую он вытирает рукавом. Он огляделся, ему нужно что-то более существенное, чем легкий паяльник. Гитара. Мирон, уворачиваясь от очередного удара, прошмыгивает под рукой Николы и хватается за гитару. Быстро развернувшись, он поднимает гитару, заводя ее за спину, и делает удар. Никола падает, шипя сквозь зубы. — Я убил ее. — Мирон наклонился над парнем, что держался за разбитую голову. Гитара взлетела и со звоном опустилась вниз. — Слышишь? Вверх-вниз. Дерево врезалось в мягкую кожу лица Николы с еле слышным хрустом — это нос разлетелся в щепки. Кровь хлынула с новой силой, попадая в глотку. Он стал захлебываться вязкой горячей жидкостью. Собственной кровью. — И ребенка твоего тоже убил, — он кричал, надрывая связки. Вверх-вниз. Руки последний раз дернулись в попытка ухватиться за что-то. Он обмяк. — Ты испортил мне жизнь, тварь, — Мирон покраснел от злости, его лицо было в слезах и крови, — ты разрушил мою семью. Раз. Удар. Звон. Два. Удар. Треск. Три. Удар. Гитара развалилась. Мирон продолжал бить обломком грифа по прямой, попадая то в уже пустые глазницы, то в дыры в щеках, полные крови. Он бил, бил и бил, пока злость не ушла. Он в последний раз вонзил гриф в тряпичную голову мертвеца, свалившись на зад.***
— И, конечно же, после этого его задержали, — это прозвучало даже немного радостнее, чем, возможно, должно было. Просто Шахбаз слишком обрадовался новой порции пива. — И сколько ему дали? — Сколько ему дали? — старик вдруг рассмеялся, ухватившись одной рукой за пузо.***
Александр сел на стул, у него больше не осталось сил. Как вытащить этого олуха, ставшего ему сыном? Он вздохнул, адвокат даже не слушал, что говорили прокурор и другие. Ему уже было все равно. Он уже понимал, что это дело станет первым, которое он проиграет, и последним, за которое возьмется. Он пробежался глазами по одному единственному документу, который мог спасти Мирона. — Позвольте мне сказать еще пару слов, — он поднялся, прерывая реплику прокурора. «Прости, Мирон, это все, что мне осталось делать». — Говорите, — кивнула судья. Это женщина в черном халате. Александр надеялся, что после этого дела больше ее не увидит. Не увидит даже без этого одеяния. — Я организовал встречу специалистов с подсудимым, — он подозвал к себе ассистента и отдал ему документ, — которые признали его невменяемым. Никакой проверки психики Мирона не было. Сама встреча была, но с парнем не разговаривали. Адвокаты переступают закон, чтобы победить, чтобы вытащить из клетки своих клиентов. Они тратят деньги, чтобы после получить больше, чем просто купюры — грязная слава. Так сделал и Александр. Он купил специалистов. Он купил его невменяемость. — Что же вы молчали, Александр, — женщина опечалено взглянула на бумажку, — тогда подсудимого следует передать в руки медицине, — она подняла деревянный молот, поблескивающий на свету, и опустила с громким стуком, — суд удаляется в совещательную комнату для постановления приговора.***
— У него был довольно хороший адвокат, — Шахбаз потер глаза рукой, — но пара лет в желтом доме Мирону не помогли.***
«Мы ждем тебя в «Лето» за столиком у окна^^» Мирон выключил телефон, засунув его в карман. Всю дорогу он прожигал взглядом печатные буквы, отправленные Лизой. Слишком дружелюбно для нее. И кто это — мы? Он нахмурил брови и отвернулся к окну, бросив косой взгляд на молчаливого водителя. Прошло два года его пребывания в больнице. Наверное, многое изменилось за стенами того здания. В окне мелькнуло знакомое здание торгово-офисного центра, а за ним быстро пронеслись аллеи, парки и многоэтажки. Глубокий вздох вырвался из груди Мирона. Он скучал по этим местам, скучал по родному городу, по своим знакомым. Он скучал по мертвым, которых сам отправил на тот свет. — Приехали, — водитель вышел из машины, дабы открыть дверь Мирону. — Спасибо, — он кивнул, — хорошей дороги. Водитель, ничего не ответил, сел обратно в машину и двинулся с парковки забегаловки «Лето». Легкая дрожь прошлась по телу, задевая каждый волосок, каждый нерв. Волнительно и беспокойно. Страшно. Он прошел в заведение, пропустив молодую пару. Внутри оказалось достаточно уютно. Светло-желтые стены напоминали о родительском доме и уюте, а бесчисленное количество картин — большую библиотеку с хорошим каталогом. Откуда-то справа раздался знакомый женский смех. Тот самый столик у окна, за которым его ждали небольшая кучка людей. Несколько его одногруппников, куратор и Лиза в обнимку с каким-то парнем. — Добрый вечер. Образовалась тишина, нарушаемая лишь щебетанием людей вокруг. Все, как один, встали из-за стола. — С возвращением, — отозвался Иван — одногруппник и старый друг, он похлопал Мирона по плечу, оставшись стоять в метре от него, словно боясь подойти ближе. — Вы здесь-то, каким боком? — обратился он ко второму, протягивая ему руку. — Лиза пригласила нас встретить тебя и поддержать вместе, — ответил Женя. — Ну, мы и пришли, — улыбнулся первый, отходя еще дальше, — а сейчас, думаю, мы пойдет, у нас с Жекой еще дело есть одно. Да, Жек? — как будто Мирон до сих пор не понял, что они тут не по своей воле. — Да-да, до встречи. Оба достаточно быстро испарились, а Мирон перевел взгляд на оставшихся. — Я рада тебя видеть, — Лиза обняла его, — прости за них, думала, ты будешь рад увидеть старых друзей. Но, видимо они тебя больше не считают смешным парнем. — Да, — он отодвинулся от девушки, опуская руки, — я заметил. — Познакомься, — она взяла за руку незнакомого Мирону парня, — это мой молодой человек. — Приятно познакомиться, Мирон, — они пожали руки, — я рад, что ты вернулся. Лиза мне про тебя все уши прожужжала. — Да, приятно, — сухо ответил тот. — Мирон, — а он даже не заметил его, — здравствуй, — Александр как-то по-отцовски обнял его, — я рад тебя снова видеть. — И я вас. Сколько еще вы дел выиграли? — усмехнулся он, как всегда ожидая смех от куратора в ответ на этот вопрос. Но он лишь натянуто улыбнулся. — Нисколько, сынок, — он выдержал паузу, — я больше не работаю адвокатом. — Решили бросить дело всей вашей жизни? — удивлено и как-то огорчено спросил Мирон. — Можно и так сказать. Повисла небольшая пауза, но она растягивалась, словно никогда не кончится. — Вы будете что-то заказывать?***
Ночка выдалась довольно прохладной. Мирон поежился и перехватил груз покрепче. Он даже не закрыл дверь перед уходом. Мирон толкнул ее плечом и прошел в спальню, не включив свет и не разуваясь. С его обуви на пол сыпались комки мокрой грязи, подошва оставляла крупные размытые следы. Он скинул «вещь» на кровать и вернулся во двор. Подхватив брошенную под колеса машину лопату, он закрыл автомобиль. Вернув лопату на место в небольшой сарайчик, он и сам вернулся в темный дом, освещенный лишь слабым светом луны, пробивающимся в окна. Кровать такая мягкая, такая манящая. Мирону ничего и никто не нужен, когда она рядом.