Чай из одуванчиков

— Алан… Как ты можешь пить это в таком количестве? — по-доброму усмехнулся Барбатос и посмотрел на сидящего за столом парня, а после на кружку, где в мутноватой жидкости плавали цветки одуванчиков. — Чай из одуванчиков вообще-то полезный. Тебе тоже стоило бы попробовать, а не кривиться, — послышался в ответ голос, полный веселья и яркости. Алан демонстративно сделал мощный глоток и довольно промычал. — Божественный вкус… Барбатос только покачал головой и расправил свои крылья, после чего перевёл взгляд на открывающийся перед ним вид. Бесконечные луга, леса, а ещё огромное озеро и реки… Но самое главное — цветущий под его властью город Мондштадт, самый величественный и свободный, как и все люди в нём. Цена этому — война, унёсшая жизни многих. Даже лучшего друга. Всё оставалось в памяти, но боль уже давно отошла в сторону. — Одуванчики, говоришь… — протянул Барбатос и оглянулся на Алана, который медленно подходил к нему. За спиной точно также раскрывались мощные коричневые крылья, по полу волочился птичий хвост. — Как насчёт того, чтобы они стали частью символики города? Подарю им целые поля! — И что они будут с ними делать? Вино? — послышался громкий смех, и Барбатос недовольно скрестил руки на груди. — Ой… А что это за хмурое выражение лица? Я обидел птенчика? — Кто бы говорил… Ты же птица, а не я, — он отвернулся от веселящегося Алана и усмехнулся. — А пусть будет вино! Это уж вкуснее твоего чая! — Ты меня обижаешь! — Алан демонстративно отвернулся и театрально махнул рукой, словно сейчас оскорбили всё то, что он любит. — Но я всё равно люблю тебя, даже если ты недооцениваешь мой чай! Оставалось лишь усмехнуться и снова перевести взгляд на город, но через пару секунд Алан резко подошёл ближе и подхватил его на руки. Смех сорвался с губ, и Барбатос обхватил руками чужую шею, чтобы прижаться. Ощущение защиты, тепло и желание, чтобы это продолжалось вечность. — Одуванчики, так одуванчики. Это твой символ. А что будет — чай или вино — уже не столь важно. Главное… Что это будет твой подарок людям, — прошептал Алан на ухо и прижал к себе сильнее. Пока чужие руки обнимали его и дарили ощущение защиты, мысль про одуванчики после этих слов ещё ярче засияла в голове, и он решил, что обязательно сделает это. А пока… Он наслаждался этими объятиями, минутами, пока Алан был с ним. Нет… Тот никуда не исчезнет, просто может улететь на неделю-две, вызывая тоску на сердце. Его нельзя удержать — он любит свободу, любит полёты… Барбатос уже и позабыл, когда они встретились. По ощущениям — вместе с самого рождения. Когда миром правили первые Архонты, а Барбатос был лишь безымянным духом, над миром парила одна из самых свободных рас — Крыланы. Люди-птицы с широкими крыльями, мощными лапами и острыми когтями. Их тела покрывал тонкий слой шерсти, но при желании они могли и убрать его, стать обычными людьми. Алан был соколом — хранителем, как он любил себя называть, а ещё очень мудрым «охотником», знающим, когда сделать рывок. Раса отказалась подчиниться воле Архонта Анемо и вскоре была истреблена, как та, которая могла навредить другим — так попытался оправдать свой поступок Декарабиан. Но люди не могли принять этого. Алан выжил благодаря тому самому Безымянному Барду, который спрятал его ещё подростком, и вскоре подружился с Барбатосом. Они втроём были на том сражении, борясь за свободу. Но уже вдвоём прошли через боль войны, тяжести и страдания от потерь. Безымянный Бард отдал свою жизнь, Барбатос и Алан помнили об этом и благодарили своего друга. Дальше по пути они шли вдвоём. Они прошли через препятствия и разделили радость от побед. Их связь была крепка, как Бога и Хранителя — того, кто будет стоять рядом всегда. Было ли тут место для чувств? Барбатос слишком молод и ещё не понимал этого, но Алан не торопил его… И пока оба смотрели на возрождающийся город, Барбатос наслаждался теплом… Я всегда буду рядом… Ты Архонт, а я Хранитель. Я никогда не брошу тебя или город… Барбатос, я люблю тебя… Любовь. Люди вкладывали в это слово множество значений и создавали столько ассоциаций с этим… Даже свобода в каком-то смысле являлась этим чувством. Но иногда любовь становилась болью. Такой невыносимой, разрывающей всё тело. Из-за чего от неё хотелось лишь бежать. Уже Венти, больше не Барбатос, усмехнулся своим мыслям и посмотрел на кружку в своих руках. Тонкие пальцы осторожно вытащили цветок одуванчика и отложили его на тарелку. — Чай и вправду… Очень сладкий. Прости, что не попробовал раньше… Я бы так не критиковал твою любовь к нему… — тихий шёпот сорвался с губ и был унесён ветром куда-то в сторону города. Венти замер и едва смог выдохнуть, когда припомнил их перебранки по поводу чая из одуванчиков. — Вино тоже вышло вкусным… Но чай однозначно лучше… — Он не вернётся… Но он будет в твоём сердце, — Двалин положил свою голову рядом с ним и посмотрел своими драконьими, мудрыми глазами. — Пока ты помнишь, он всегда будет рядом… Венти пару раз моргнул и снова перевёл взгляд на кружку у себя в руках. Сердце болезненно сжалось, а с губ слетел смешок. По щекам скользнула слеза, но он не нашёл в себе силы её стереть. — Ты же сказал, что будешь Хранителем. Будешь рядом и никогда не бросишь… — он тихо шептал это в пустоту и смотрел на ещё один одуванчик в чае. — Обманщик… Ты обманул меня. Обманул весь город. И тебе не стыдно? В ответ над его головой пролетел быстрый сокол и исчез где-то среди деревьев. Венти не сдержал ещё одного смешка и коснулся пальцами перьев около украшения в виде стеклянного шара, выдаваемого за Глаз Бога. Такие светлые перья ему дал сам Алан — приврал, что выпали, но Венти-то понимал, что вырвал их из своего же тела — пару перьев рядом с ушами отсутствовало… Перед глазами пронеслись воспоминания. Те, кто стоял за Декарабианом, решили довести дело до конца. Венти и стоявшие за ним люди просто не успели. Он видел окровавленные перья, валяющиеся среди льда, видел улыбку, которой одарил его Алан. Видел, как его тело исчезло под ледяной лавиной. Видел… Но ничего уже не смог сделать. Добровольцы неделями пытались отыскать хотя бы тело, но находили лишь изуродованные перья среди снега. Если бы Алан был жив и смог спастись, он бы уже вернулся… И вскоре люди перестали рисковать собой. Месяцы, чуть ли не год, но боль до сих пор резала сердце. Венти полюбил этот странный по вкусу чай и каждый раз представлял себе то, как отшутился бы насчёт этого. Как заставил бы попробовать Алана вино из одуванчиков, как… И после вспоминал, что у города больше нет Хранителя. Он знал, что люди построили пару статуй соколов рядом с его — Архонтом. Знал, что некоторые ставили статуи на своих домах, веря в защиту. Но время шло. Год за годом. Люди начали забывать о нём. Статуи убирали, лишь парочка осталась нетронутыми. Венти видел это, но ничего не мог сделать. Он сам решил, что люди будут свободны. Заставлять их верить, чтить память — это уже ограничения. — Двалин… Я так устал. Прошёл ни один год, а я всё ещё завариваю по вечерам этот чай… Играю на лире в ожидании… Но чего? — Венти вздохнул и посмотрел на своего единственного друга-дракона. — Он ведь не вернётся… — Не вернётся. Мне жаль… — дракон издал тихое шипение, как печальный вздох, и опустил свою голову ниже, чтобы руки коснулись его чешуи. — Ты до сих пор… — И навсегда… Я не смогу… У меня нет сил… Прости… — Венти прижался к дракону всем телом и закрыл глаза. Через пару месяцев он покинул Мондштадт и уснул на долгие века. Чтобы больше не чувствовать, не вспоминать… И лишь спустя время он проснулся от зова — люди нуждались в нём. Венти просто не мог оставить власть аристократам и сделал всё, чтобы люди вновь были свободны. Он не до конца понимал, сколько уже прошло времени. Дни сменялись один за другим. Бар, выпивка, песни, затем помощь с чем-то… Появление Путешественника — Итэра принесло за собой приключения и улыбки. Прошлое осталось позади, и он почти не вспоминал об этом. Только когда взгляд замечал парящего в небе сокола, сердце сжималось, но теперь Венти относился к этому с улыбкой и надеждой, что где-то там, в другом мире Алан стал свободен. Может даже отыскал свою расу, наблюдал, как расцветал во второй раз их город. И это немного, но успокаивало его…

***

Первое, что он услышал, был громкий треск, который продолжался какое-то время. А затем… Оковы, сковывающие тело, резко исчезли, и он ощутил падение. Лишь секунды, прежде чем его поймали и осторожно опустили на что-то. Тело отказывалось его слушаться, даже веки казались ему тяжёлыми. Постепенно его уши начали улавливать голоса, по коже начал гулять холод, а до носа донёсся приятный запах еды. — Придержи его, — отчётливый тёплый голос, а за ним ощущение какой-то жидкости на губах. Глоток — теплота начала расползаться внутри. Глаза медленно открылись, и он увидел перед собой силуэты двух парней. — Он живой. Я же говорил… — Будет мёртв, если мы не вернёмся… — теперь заговорил второй, и у него голос оказался грубее. Но… Сознание медленно начало ускользать, последнее, что осталось в памяти — как его укутали во что-то тёплое… Когда он очнулся во второй раз, то его тело уже не казалось таким тяжёлым. Он смог поднять руку и потереть лицо, прежде чем медленно принять сидячее положение и осмотреться. Какая-то комната, множество лекарств на столе, что раздражало его чувствительный нос. На ум сразу пришли мысли о том, что это дом целителя или ещё кого. Но что-то ещё обдумать ему не позволила открывающаяся дверь. — Ты очнулся. Это очень хорошо, — перед ним засуетилась какая-то светловолосая девушка, а за ней в помещение прошло ещё несколько человек. — Меня зовут Барбара! Не шевелись слишком активно. У тебя были просто ужасные раны! — Это уж точно… Как ты вообще оказался во льду? — заговорила какая-то летающая девушка, которая больше напоминала фею. Рядом с ней остановился светловолосый юноша. Чуть позади стоял синеволосый парень с весёлой улыбкой на лице, а рядом серьёзная девушка с такими же светлыми волосами. Внезапный вопрос вызывал лёгкое непонимание. Лёд? Он всё это время был заточён во льду? А где он сейчас? Сколько времени уже прошло? Все эти вопросы вызывали головную боль. Он даже уже и не помнил, что тогда, в тот день, произошло. — Моё имя Джинн. Я действующий магистр Ордо Фавониус… Я знаю, что вы только-только пришли в себя, но можно узнать, кто вы? — спросила со всей серьёзностью в голосе девушка и подошла ближе. Видимо, она следила за безопасностью. — Ох, извините… Моё имя Алан. Я… — он замялся с непониманием, что сказать. Он даже не знал, сколько прошло времени. Но может не так уж и много. — Я Хранитель Королевства Мондштадт… Вам что-нибудь говорит это название? — Вот это новости… — протянул синеволосый и приоткрыл рот от удивления, после чего переглянулся с остальными. Почти сразу повисла атмосфера непонимания. Алан прекрасно чувствовал это и не был точно уверен, в чём дело. Может всё же не стоило упоминать его «статус»? Сказал бы просто — друг Архонта. Если, конечно, Барбатос до сих пор считал его другом. — Вы сейчас в городе Мондштадт. Вас отыскали на Драконьем Хребте среди вечного льда… Вы, видимо, ещё не до конца пришли в себя, — протянула Барбара и как-то даже с лёгким дрожанием в теле посмотрела на Джинн. — Возможно, стоило немного… — Я не нахожусь в бреду, просто… — Алан виновато улыбнулся и задумчиво потёр подбородок, после чего повернул голову в сторону окна. Дома и вправду чем-то отличались, да и город в целом. — Скажите… А сколько прошло времени со свержения Декарабиана? Год? Чуть больше? После его вопросов все присутствующие снова переглянулись между собой, и на их лицах он заметил усиливающееся непонимание. А у феи и вовсе страх. Её друг подошёл ближе и посмотрел с болью в глазах. — Более двух тысяч лет… Мы уже сталкивались с таким… Ты был заморожен всё это время. Мне жаль, — проговорил парнишка, и его слова ещё пару раз пронеслись в голове. Две тысячи лет? Алан пару раз моргнул и приоткрыл рот в попытке отшутиться, но при взгляде на хмурую Джинн, болезненное лицо Барбары, он понял, что никто не шутил. Его заморозило на две тысячи лет и даже больше. Почему… Почему его никто не нашёл? Нет… Барбатос не мог его бросить. Значит, не нашёл. Но почему сейчас? — Магический лёд оттаял и открыл множество проходов и пещер. Мы искали группу путешественников, а нашли глубокое ущелье и… Тебя. Видимо, никто в прошлом не смог зайти так далеко, — продолжил, словно прочитав мысли, парень и скрестил руки на груди. — У тебя был кто-то из близких? Может мы сможем отыскать твоих потомков? — Близких… — Алан вздохнул и покачал головой. Если только Барбатос. Но прошло столько времени. — Скажите… А кто нынешний Архонт? — Его имя Венти… А что? — быстро проговорила Джинн, и всё внутри разом рухнуло. Алан даже не смог сделать вдох. Не Барбатос. Уже другой. Конечно, за две тысячи лет могло произойти всё что угодно. А Архонты тоже в каком-то смысле смертны. Убить их сложно, но возможно. — Извините… Не мне вас просить, но… Я могу побыть один и осмыслить всё произошедшее? — он посмотрел на присутствующих, и Джинн быстро кивнула ему. Когда же он остался один, все мысли ярко вспыхнули в голове. Он не мог поверить в то, что буквально недавно он сражался вместе с Барбатосом за освобождение города, а теперь прошли века и город под защитой другого Архонта. Но самое главное — что ему делать? Если единственный, кого он считал родным, кто был для него всем, скорее всего был убит. — Прости меня… Прости, что бросил… — Алан закрыл лицо рукой и стиснул зубы до скрипа. Он не мог поверить в происходящее, но понимал, что прошлого уже не вернуть… Через пару дней после пробуждения Барбара дала добро на то, чтобы он покинул комнату. Тело было здоровым, разум уже немного принимал действительность. Но даже так… Он смотрел на себя в зеркало и удивлялся тому, как молодо выглядел. Зато вот когда-то короткие волосы, теперь были почти до поясницы. Магия льда не повлияла только на это? — Паймон вот интересно… Что значит Хранитель? Это ведь не одно и тоже с Архонтом? — послышался позади голос Паймон, и он обернулся, чтобы улыбнуться ей и Итэру. — Могу показать, — проговорил быстро Алан и позволил своей силе пробудиться после стольких лет. Лёгкое покалывание на коже, где прорастала шерсть. Тяжесть от крыльев за спиной, а через секунду его птичьи когти уже слегка царапали паркет. Он усмехнулся, когда лицо Паймон засветилось от удивления, и расправил широкие соколиные крылья. Рука же коснулась светлых перьев около правого уха. Он до сих пор помнил, как Барбатос качал головой от его подарка и говорил, что нельзя причинять себе боль. Да уж… Вырывать перья неприятно, но терпимо. — Я из умершей расы Крыланов. Когда-то… я назвался Хранителем Архонта и соответственно самого королевства, — он перевёл взгляд на город, но даже так краем глаза заметил, как Паймон почему-то указала Итэру на его светлые перья. — Я пообещал, что всегда буду рядом. Буду защищать город вместе с Архонтом… Но теперь, видимо, я уже никто… — Алан… Я могу ошибаться, но этого Архонта случайно звали не Барбатос? — спросил Итэр, на что Алан улыбнулся. Значит, про него знали. — Да. К слову… Одуванчики — это была наша с ним тема. Он твердил мне, что рано или поздно подарит луга этих цветов людям… Ещё шутил, что из них будут делать самое лучшее вино, а я — что чай, — Алан не сдержал смешка и убрал крылья, после чего покачал головой. Он до сих пор помнил и любил такие моменты. — Но судя по тому, что теперь Архонт… Венти, да?.. Барбатос умер… — Эм… Алан, понимаешь… Тут такое дело… — протянула Паймон и как-то виновато улыбнулась, что сразу бросилось в глаза. — Он жив, — за неё сказал Итэр и улыбнулся. Алан пару раз моргнул и посмотрел то на него, то на девушку в попытке понять, что имеется ввиду. Барбатос просто отказался от своего статуса и ушёл? Но почему? Он же так хотел защитить этот город… Алан встряхнул головой и потёр переносицу, после чего подошёл ближе и чуть хмуро посмотрел на Итэра, который только довольно усмехнулся. — Мы немного виноваты… Просто он попросил звать его Венти. Но на самом деле, его имя Барбатос, — Итэр усмехнулся и пожал плечами. — Он Архонт Мондштадта уже около двух тысяч лет… — Что?.. Венти и есть Барбатос? — Алан сделал шаг назад и посмотрел снова на город. Перед глазами даже немного закружилось, пока в голове он повторял сказанное. — Он… Жив? — Жив-жив. Паймон утром слушала, как он играл на лире, — Паймон довольно захихикала, а после подлетела ближе. — Паймон думает, что Венти будет рад вашей встречи! Он должен быть в таверне… Алану большего и не нужно было. Он сорвался на бег и устремился по коридорам в сторону улицы. Уже там его опередил Итэр и махнул рукой, зовя за собой. Стало уже всё равно на то, что они бегают по улице, ловя непонимающие взгляды людей. Всё равно. Алан должен был убедиться, что его Архонт жив. Что он здесь. Он мог понять, почему Барбатос сменил имя — вычеркнул прошлое и начал сначала. Неважно… Главное, чтобы он помнил. Только в таверне Итэр затормозил и кивнул в сторону сидящих людей. Среди них был заметен и Кэйа, который переговаривался с красноволосым барменом. Но оба обратили внимание на вбежавших, как и некоторые другие люди. Алан оглядел их и перевёл взгляд на веселящегося барда с бокалом в зубах и лирой в руках. Тёмно-синие волосы с бирюзовыми кончиками, немного иной, но похожий наряд. Нет… Хранитель всегда бы узнал своего Архонта. Даже спустя столько лет. Барбатос или же Венти пока не замечал его и продолжал водить тонкими пальцами по струнам, веселя народ. С бокалом в зубах петь было сложно, но какие-то односложные звуки всё же вырывались и переплетались с мелодией. Такой свободный, такой яркий. Именно таким Алан и запомнил его. Только вот… — Всё же ты выбрал одуванчиковое вино, а не чай? Да уж… Обижаешь, птенчик, — проговорил Алан и даже не стал смахивать появляющиеся слёзы. Венти издал что-то похожее на смех и развернулся, но пока ещё явно не догадался. Он смотрел на Алана с весельем в глазах и какое-то время просто смотрел на него. Руки продолжали перебирать струны, но резко замерли, а лицо начало бледнеть. Он пару раз моргнул и начал смотреть с узнаванием. На всю таверну раздался треск — бокал упал на пол, а за ним и лира, которую поднял Итэр и отошёл в сторону хмурого бармена. — Венти… Теперь тебя так зовут? — Алан сделал шаг в его сторону и заметил, как в глазах начали скапливаться слёзы. Всё тело дрожало, а рот то открывался, то закрывался. — Прости, что оставил тебя… — Алан… — прошептал Венти и протянул в его сторону руку, после чего сорвался с места. В туже секунду, он ухватился за шею и обхватил ногами Алана. — Ты жив… Спустя… Столько… Алан прикрыл глаза и одной рукой прижал Венти к себе, а второй подхватил под ноги, чтобы было удобно. Он услышал тихие всхлипы и понял, что таверна не лучшее место для воссоединения. Глазами он поймал Итэра и медленно кивнул ему, его поняли сразу же. Алан поспешил выйти на улицу, где, не обращая внимания на зевак, выпустил крылья и взлетел в небо. Всё это время Венти молчал, сжимал руками его рубашку и тихо плакал. Но когда Алан осторожно опустился на огромное дерево, то отстранился и ударил кулаком по груди. За ударом ещё один и ещё. — Предатель… Ты ведь говорил… Что всегда будешь рядом! Где ты был? — закричал Венти и посмотрел на него своими заплаканными глазами, в которых хранилась вся боль. По спине прошёлся холод. — Я думал… Ты умер… — Я был заточён во льдах… Меня нашёл Итэр и… Кажется, Дилюк, — прошептал Алан и осторожно начал стирать пальцами слёзы с чужих щёк. — Прости… Я не знал, что попаду в ловушку… Венти покачал головой и снова уткнулся носом в его шею. Алан выдохнул и обнял его, после чего скрыл их своими крыльями, словно от всего мира. Сейчас им не нужны были слова, только тепло, в котором так нуждались. Всё остальное осталось в прошлом, кроме их связи… — Знаешь… Вино всё равно вкуснее твоего чая… — прошептал Венти, и когда Алан понял смысл его слов, то не удержался и громко засмеялся. Что-то уж точно не изменилось в их отношениях…