Прелюдия. Ученик
Далеко в вышине — так далеко, что свет габаритных огней и горение двигателей слились в едва различимую точку, — проплывала космическая баржа. Неуклонно набирая скорость, она готовилась вырваться из гравитационной тени планеты, чтобы исчезнут, и появиться вновь уже на другом конце галактики. А ведь совсем недавно на её округлых боках можно было рассмотреть опознавательные знаки Торговой Федерации! Теперь остался только быстро исчезающий тепловой след, который даже не получится увидеть без специальной оптики… Впрочем, проблемы с тем, чтобы отыскать новую цель для наблюдения, не было: баржа была не одна. Большие и малые, ведомые программами и управляемые дроидами, или пилотируемые живыми экипажами, тысячи этих махин заполняли воздушное пространство планеты. Одни — набирали высоту, другие — снижались. И уже этих неповоротливых туш хватало, чтобы заслонить солидную часть небесной синевы. А ведь между барж торопливо суетились и неспешно волоклись корабли и кораблики всех размеров и типов! Дорогие яхты и вёрткие одноместные истребители, устаревшие челноки и самые современные шаттлы, сомнительные фрахтовики и роскошные лайнеры… Все они не просто заполняли небо, они им были — настоящим небом из дюрастали. Их сигнальные огни стали новыми звёздами, их двигатели — кометами. А под ними — пурпур и пепел: извержение невидимых, но вездесущих кратеров. Заводские трубы и технические шахты. Галактический город, словно зверь с миллионами глоток, выдыхал через них распирающий его искусственные лёгкие дым. Густой, плохо отфильтрованный, и поэтому полный вредных частиц, он столбами поднимался вверх. А там — пропахший маслом искусственный ветер гнал его прочь. Подальше от административных и элитных районов… В трущобы и цветущие ржавчиной пустыни из дюррактита и пермакрита. В старые заводские районы. Там специальные службы составят из этих «облаков» контролируемую грозу, и безопасно разрядят накопившееся в ней напряжение. Может быть, даже прольётся небольшой маслянистый дождь… Но это — где-то там, далеко от жилых районов, небо над которыми останется «чистым». Но и тогда, как ни смотри ввысь, не увидишь, где кончаются стены космоскрёбов… Где-то очень, очень далеко. И только пристальный взгляд заметит, как ползёт по изъеденному временем и слизнями бесконечному ковру терраклита ненадёжно-жёлтая жухлая трава. Такое странное упорство — прорастать там, где нет и горсти земли… Ведь какими бы сильными, какими бы длинными ни были корни этих сорняков, им не дотянуться по поверхности. Даже здесь, на сотню этажей ниже вершин космоскрёбов, если подтянуться к самому краю парапета, и глянуть вниз, не увидишь земли. Она, конечно же, там есть, но на целую тысячу уровней ниже. Под толщей металлических настилов. Под весом возводившихся веками кварталов. Наверное, когда-нибудь здания поднимутся ещё выше. Настолько, что о существовании первоначальной поверхности вовсе забудут… Теплый ветерок, кинувший в лицо запах машинного масла, совсем не освежал. Должно быть, вот оно — столичное душное лето. Чтобы полнее распробовать это новое для себя явление, Палпатин вдохнул полнее. Словно деликатес, он смаковал на кончике языка воздух галактического города. Он впервые посещал его. Во всяком случае, в новом качестве... Как тёмный повелитель ситхов... И теперь в его руках были новые инструменты, чтобы осязать мир вокруг. Сила. Быть может, это новый урок? И именно для этого мастер привёз его сюда, на Корусант? Чтобы увидеть его и понять. Не только шумные космопорты, не один лишь говорливый Сенат… И не замкнутый в своей «особенности» Храм джедаев. А само течение Жизненной Силы здесь, в величайшем экуменополисе галактики. Обыденность его бесконечных улиц, тянущихся во всех направлениях и в каждую из сторон, и необъятные кварталы, жилые и давно покинутые. Он видел, как в ярком неоновом свете движутся толпы, и как в захваченном упадком полумраке рыщут падальщики. Как возводятся сверкающие дворцы-шпили, и как целые кварталы пропадают в недрах громадных дроидов-строителей… Всё это было вокруг. Лёжа на простой куче обломков, разместив под затылком свой свёрнутый плащ, Палпатин следил за всем. Он был действительно захвачен этой картиной. Она затрагивала самые глубинные струны его души, распаляя разум, наполняя его новыми образами… Видениями. Мастер сказал ему, что безмятежность для ситхов под запретом. Она вредна им, словно яд. Она разлагает, делает слабым. Но этот раз — единственный раз — Палпатин… нет, Дарт Сидиус… хотел вкусить её, эту безмятежность. Даже если придется — обязательно придется, ведь Дарт Плэгас знает и видит всё, — принять за это суровую расплату. И Сидиус с готовностью заплатит цену. Уже завтра. Заплатит, потому что знает о своей принадлежности к лучшим. Потому что когда пройдёт время — а время бежит быстро — он взойдёт на вершину… И там, на недостижимом для прочих троне, когда галактика, словно прирученный нексу, свернётся в спираль у его ног, у него уже не будет возможности вот так любоваться рассветами и закатами его галактики. И тогда… только тогда… что останется у него от нынешней забавы? Слабая тень в памяти, которая не рискнёт явиться ему даже во сне… Где-то в вышине — на пару уровней выше — скользнул луч далёкого солнца. Даже не прямой, лишь отражённый орбитальными зеркалами! Но и этого хватило, чтобы осчастливить кого-то из местных жителей… Корусант был достоин своего имени. Действительно сверкающий. Палпатин сконцентрировался на ощущениях — кокон Тьмы, плотной до непроглядности и обращённой во внутрь, всё ещё укрывал его, делая почти невидимым. Настолько, что совсем рядом, не видя его, устроились две фигурки. Тот же ветерок, что ласкал лицо Палпатина, трепал их длинные коричневые плащи и светлые туники. «Как молоды они, и как наивны!» — взгляд Палпатина скользил по двум юным адептам Света. Усмехаясь, ситх глядел, как, позабыв обо всём, нарушает свои обеты пара влюблённых джедаев. Забавно, но хотя он явно был младше их, но странным образом ощущал себя старше. Умудрённей. Должно быть, дело в учении Бэйна — оно заставляло быстро взрослеть.Акт I. Сенатор
До сигнала — пара стандартных минут и горсть быстро утекающих секунд. Можно не открывать глаза. Не для того, чтобы уловить последние мгновения уходящего сна, а чтобы прислушаться к Великой Силе... Впитать её изменения. Как много вероятностей канули в небытие, и как много — гораздо больше — вновь родилось! Повсюду и везде — изменения. Великие и малые, влияющие на План, и лежащие далеко за пределами его размытых границ. Словно волны разной величины, они неуклонно накатывают на берег реальности. Раз за разом. Неуклонно и неумолимо. Всякий раз внося новый элемент — формируя «ландшафт». Определяя будущее... Но нынче — время Тёмной Стороны, и ни одна из «волн» уже не в силах, навалившись, размыть проложенную ситхами тропу великого заговора. Теперь, чтобы пройти по ней до вершины, необходимо лишь не ленясь устранять наносимый на берег «мусор»… Скоро! За мгновение до сигнала ладонь ложится на прикроватную панель, деактивируя будильник. Мелодия так и не сыграла. Пора вставать, чтобы быстро привести себя в порядок. Убедившись, что «Палпатин» на месте — его улыбка и взгляд, его манера держаться, словом, всё, что формирует образ сенатора от суверенной системы Набу, — Дарт Сидиус покидает свою квартиру. На парковке уже ждёт аэроспидер. За рулём — Пестаж, или Дориана, а может — Сим Алу. В общей картине этот момент практически не имеет значения. Так или иначе, в дороге предстоит немало обсудить и решить. Приняв из рук помощника чашку горячего кафа, Палпатин располагается в обтянутом кожей нерфа кресле. И сразу — к делам. Преимущественно о кредитах… Многие поколения ситхов методично составляли богатства Ордена. Ещё большему числу темных повелителей эти полученные в наследство счета казались неисчерпаемыми... Но буквально за несколько последних лет у этого «океана» отыскалось дно. Оно ещё не обнажилось, конечно, но теперь ситхи знали о его существовании. Что поделать? Траты. Колоссальные траты — вот чем отличались от своих предшественников тёмные повелители нынешних времён. Сидиус и Плэгас — вместе — разогнали машину Великого Плана до небывалых скоростей... И этот неостановимый локомотив мчал, сжигая уйму «топлива». Миллионы кредитов с тайных счетов испарялись, уходя на дело подкупа чиновников, магнатов и дельцов всех мастей, на устройство удобных ситхам событий по всей галактике, на СМИ ГолоНета, на скандалы и расследования, на смерти и рождения… На противостояния миров Ядра и Дальних Рубежей. Поэтому и нужны такие личности, как Пестаж, Дориана и Алу. У Палпатина просто нет времени, чтобы заниматься всем. В некоторых «пустяках» приходится полагаться на тех немногих, кто посвящён в план ситхов. И как удобно, что сама Сила, всё больше отравляемая Тёмной стороной, выносит к ногам тёмных повелителей таких людишек. Остаётся только окончательно подчинить их и без того развращённые алчностью мозги. Щедрые посулы делают своё дело… Ибо во всех сердцах царит и властвует одна страсть — это власть. Власть, перед которой человек слаб и беззащитен. Когда власть стоит на кону, и честь, и долг, и даже смерть и страх становятся ничем. Пустым звуком. Все ищут власти. Всегда. А значит, что есть зло и добро? Что есть Тьма и Свет? Есть только цель, и нет различия перед путями к ней. И даже истина и ложь смешиваются воедино. Поэтому ситхи теперь повсюду находят верных сторонников и союзников. Поэтому Великий План осуществится. Аэроспидер мчит по одной из трасс галактической столицы. За окном — неиссякаемый поток таких же машин. Впрочем, большинство из них ещё только развозит своих хозяев и нанимателей по домам, к их кроватям. Слишком рано — в этой части планеты даже не рассвело. — Ещё раз убедитесь, что на Эриаду никаких проблем не возникнет, — произнёс Палпатин, уже выходя из аэроспидера. Каф в его руках остыл, оставшись не выпитым. Один только аромат, вот и весь завтрак. Дальше — небольшая прогулка. Всего лишь до турболифта, который уносит Палпатина на многие сотни уровней вниз. Там на освещённую тусклым неоновым светом вывесок улицу он выходит, уже скрыв лицо под капюшоном — предстоит несколько встреч с теми, кто послужит ситхам, не зная об этом. Наёмники всех мастей составляют не самый маленький процент населения Корусанта. Кантины, клубы и бары с сомнительной репутацией — вот их естественный ареал обитания. Там, протиснувшись между спин посетителей, можно отыскать затенённые уголки, где за тесным столиком обстряпываются самые тёмные дела. — Вот твоя цель, наёмник, — небольшой голографический чип переходит из рук в руки, и исчезает в кармане хитро щурящегося иши-тиба… Как бы экзот ни напрягал глаз, ему не разглядеть скрытого в тени капюшона лица. Сама Тёмная сторона, сгустившись, омрачает взгляд наёмника, мешая восприятию. А ситх уже движется дальше, пока небольшой променад по злачным местам Корусанта не заканчивается у очередного турболифта. Путь наверх занимает немного времени — можно прикрыть глаза, чтобы вновь обратиться к Силе. Чтобы убедиться, что всё идёт в соответствии с Планом. И вот — аэротакси уносит Палпатина в начинающийся день. Уже видно и здание Сената — сегодня состоится очередная сессия, и в дороге есть время, чтобы с помощью датапада освежить в памяти повестку, ознакомиться с вносимыми предложениями и списком докладчиков. Дела Сената — не только слушания, но и разбор дипломатической почты, связь с Набу, официальные переговоры по делам сенатских комитетов, куда по необходимости пришлось вступить… Всё это занимает Палпатина минимум до обеда, но на сам обед времени нет. К тому же, поступило приглашение на небольшую встречу сенаторов. Неформальную, конечно, но именно на таких «раутах» вершатся многие важные дела и устанавливаются крепкие связи. И за всеми беседами хорошо, если успеешь выпить чашку чая, закусив его небольшим бутербродом. Всего один укус… «М-м-м, неплохо, хотя и слишком по…» — мысль обрывается, ведь нужно уделить всё своё внимание хозяину встречи. Этот сенатор важен и влиятелен, и, если уж ему хочется вдруг услышать мнение скромного сенатора от Набу, этим не стоит пренебрегать… Ведь быть Палпатином — это обронить полезную мысль в присутствии нужных персонажей. Через пару недель этот сенатор озвучит ту же мысль в его присутствии, но осторожно, как бы интересуясь мнением улыбчивого и добросердечного, даже немного простоватого коллеги с Набу... Выставив её как бы своей! И Палпатин воскликнет: — Реформа налогообложения удалённых торговых маршрутов? Какая замечательная идея! Эти деньги будут действительно полезны для развития инфраструктуры отдалённых миров! И снова — пора возвращаться к делам. В Сенат поступает немыслимое множество обращений, так что внеочередные сессии — дело обычное. Уже после окончания официального рабочего дня — краткая беседа с верховным канцлером. Часто, уже в салоне его роскошного служебного аэроспидера. — Вы не будете против, если я высажу вас у Галактической Оперы? — на лице у Валорума извиняющееся выражение. — Никаких неудобств, верховный канцлер, — улыбаясь успокаивает его Палпатин. — На самом деле, я вам даже буду обязан, ведь у меня так же билет на сегодняшнее представление, а с вами мне не страшны никакие пробки, и я уж точно успею к началу!.. — и после того, как Палпатин ещё больше смягчает момент удачной лёгкой шуткой, возобновляется обсуждение дел, за которым путь до здания Оперы пролетает незаметно. Трафик на «улицах» столицы им и впрямь не страшен. На Корусанте очень важно появляться на публике. Например, как в этот раз, в кругу сенаторов, считающих себя «верными народными трибунами» отдаленных миров. Палпатин не является здесь осевой персоной — есть сенаторы поважнее — но его присутствие уже считают естественным, почти обязательным. Его приглашают. И в ложе, совсем неподалёку от ложи канцлера, всё представление идёт горячее обсуждение политической обстановки, и фигуры Валорума. — Финис уже не тот… — Он очень сдал за последнее время… — Но… Когда опера заканчивается, в этой части Корусанта воцаряется ночь. Впрочем, ночь в столице понятие условное. Особенно — для Палпатина. Аэротакси уносит его далеко, в один из элитных районов… где на терраклит улицы сходит уже Дарт Сидиус. Небольшая прогулка по коридорам с роскошным убранством, и вот он преклоняет колено: — Сила с нами, владыка Плэгас, — смиренно произносит он, склоняя голову перед повелителем. — Добро пожаловать, владыка Сидиус, — простирает над головой ученика свою длинную ладонь старый мастер. Движения муунов можно назвать медлительными, или, в лучшем случае, излишне плавными, но сами они считают это необходимой степенностью. Обязательный чертой деловых персон. И ровно по той же причине мысли в их вытянутых головах мчатся со скоростью гоночных подов на трассе Маластера. Сравнение справедливо, потому что в обоих случаях главной движущей силой является жажда выигрыша. Барыш — вот величайший двигатель событий в этой галактике… Дарт Плэгас — не исключение среди муунов. Он отличается от своих собратьев лишь тем, что гонится не за счетами в галактических банках, а за целью, избранной ситхами. За абсолютной властью. И Палпатин — Сидиус — как верный ученик служит ему орудием в достижении этой цели. По крайней мере, так считает сам Плэгас… Время, когда Палпатин признавал своего мастера непогрешимым, давно минуло. Теперь он знает, что этот мистик может заблуждаться. Хотя бы в той своей вере, что может изменить Правило двух… Двое: один — воплощает власть, другой — жаждет её… Плэгас хочет модернизировать этот выведенный Дартом Бэйном закон ситхов… «Двое будут править галактикой… вечно» Но Палпатин знает, что нельзя исключить из ситхов соперничество. Или, во всяком случае, совершить это предназначено не Плэгасу. Время мууна подходит к концу. Ему остаётся лишь доживать дни, упиваясь заблуждением. «Быть может, он умрёт, так и не узнав, что всё уже давно подвластно не ему…» Но пока ещё Сидиус довольствуется именем слуги своего мастера. Каким бы старым заблуждающимся мистиком ни был Плэгас, он ещё полезен ситхам. «Он остаётся орудием. Уже моим орудием…» — истинные мысли Сидиуса сокрыты глубоко. Не просто под саваном Тёмной стороны, но под искусственными наносами ложных образов, создавать которые для обмана чужого тайного взгляда есть настоящее искусство древних ситхов, почерпнутое им из старинных колдовских трактатов. Плэгасу не увидеть этого. Дни, когда он мог читать своего ученика, точно открытую книгу, безвозвратно минули… Уже идёт глубокая ночь, когда ученик покидает мастера. Но путь его всё ещё лежит не домой. Напротив, он направляется в противоположную сторону. В Заводской район. Вокруг — километры старых, давно заброшенных фабрик. Но среди этого запустения одно здание ещё наполнено энергией. Она пульсирует внутри его ржавых стен… Это энергия Тёмной стороны… Это тайное логово Дарта Сидиуса. Здесь уже он учитель. Здесь его ждёт собственный ученик. Владыка Мол… — Мастер! — забрак поспешно преклоняет колени перед возникшим будто из пустоты господином. Он взбудоражен. Всё это время он изводил себя, точно цепной зверь, и теперь ликует, видя хозяина. Он знает, что настаёт долгожданный час обучения, когда он может впитать в себя безграничную мудрость своего учителя. И тайны древних ситхов! Сидиус чувствует это. Он считывает этого юношу так же просто, как когда-то его самого читал старый муун. И он разделяет желание Мола стать великим воином — это хорошо послужит Плану. — Приступим, — произносит старший ситх. Тёмная сторона приходит в движения, активируя спрятанные внутри стен механизмы. Для тренировок Мола там есть всё необходимое, в том числе — опасные дроиды-убийцы. Машины, созданные по специальному заказу самого Сидиуса. В их искусственных мозгах нет никаких ограничений: если забрак ошибётся, его ждёт смерть. Вполне заслуженная, к слову. — Не подведи меня, — ухмыляется Сидиус, и тусклое алое аварийное освещение выхватывает из тьмы эту кривую улыбку. Мол зажигает двухклинковый меч. Он готов, и тёмный повелитель знает это. Агрессивные и ложные выпады, вёрткое отступление и неудержимый яростный натиск. Сияние алого клинка! Тренировка длится долго. Совершенствуется искусство меча и Силы. Тайный ученик — тёмный мститель ситхов — должен стать оружием наследников Бэйна. И выкован он будет прямо на Корусанте — под самым носом спесивых джедаев… Да, это риск, и риск большой, но оправданный. Всё ради совершенства, которое есть основа древнего учения. Если ситхи окажутся слабы, если будут обнаружены и уничтожены, это станет заслуженной карой, ибо слабый должен умереть… И чем раньше, тем лучше. Наконец, сенатор Палпатин возвращается домой. У него есть немного времени, чтобы освежиться в душе и помедитировать, и ещё останется пара часов для сна… Пока он снова не проснётся незадолго до будильника, чтобы всё повторилось... Будет новый день, и новый шаг к исполнению Великого Плана.Акт II. Верховный канцлер
Настоящий сон давно стал непозволительной роскошью. Вместо него — медитация. Пара часов по-воровски осторожного, тайного, но от этого не менее продуктивного единения с Силой… Как бы ни были близоруки джедаи, как бы ни были самонадеяны, ещё не пришло время действовать открыто. И пусть Сила сейчас с ситхами, их тёмный повелитель погружается в этот омут скрытно. Так, чтобы по незримой глади не пробежала даже слабейшая рябь. В конце концов, это даже лучше для его целей. Так ничто не исказит восприятия, не помешает тайному оку, ведь это не просто медитация… Это время видений. Возможное будущее во всём богатстве вариаций. То, что случится через годы, десятилетия, века, и происходящее через один удар сердца. И связующие нити, протянувшиеся от события к событию. На его, Дарта Сидиуса, ладони. Некоторые — невероятно тонкие и хрупкие, почти невозможные. Они могли бы рассыпаться от одного неосторожного касания. Другие — широкие, как грузовая трасса, и крепкие, как мандалорское железо. Такие почти невозможно оборвать… Многие поколения ситхов трудились, чтобы сделать избранную ими за цель вероятность реальностью. Чтобы Великий План из тонкой нити стал неразрушимой дорогой. Путь к абсолютному господству. Что должно случиться, чтобы разрушить это почти достигнутое будущее? Это почти невозможно… Хотя и зависит теперь от одной переменной. От одного живого существа, на которое Дарт Сидиус сделал ставку. От одного юноши из галактического захолустья. Он — та ось, вокруг которой скоро будет вращаться галактика… А пока — пора вставать, принимаясь за неотложные дела. Дела тысяч миров. И как же удобно, что покои для отдыха устроены прямо за кабинетом верховного канцлера, здесь, в Здании Администрации Республики. Один шаг, и ты на рабочем месте… Где уже ждут советники, сенаторы, посетители и просители… Все, кто ищет заступничества, помощи или просто ободряющих слов от человека, с чьим именем давно и прочно многие связывают судьбу Республики — от верховного канцлера. Но сначала, конечно, дроиды-слуги приводят в полный порядок костюм, избранный на этот конкретный день верховным канцлером, поправляют причёску и, если это необходимо (о, ведь не зря зал Сената так похож на зал театра!), подрумянивают, или, напротив, добавляют тревожной белизны первому лицу Республики. Лицу, которое знает каждый житель галактики! Лицу, которое должно воодушевлять. Лицу Палпатина. Теперь можно и выйти к советникам. Их стало куда больше, чем у простого сенатора, но и дел — прибавилось. Тысячи их! И каждое ждёт решения лично от канцлера. Идут ли переговоры с сомневающимися и колеблющимися мирами Дальних Рубежей, решаются ли вопросы увеличения кредитной помощи сельскохозяйственным мирам Среднего Кольца, или обсуждаются стратегии идущей войны… Всё это зависит от слова верховного канцлера. Он — гарант и страж Республики, её конституции, прав и привилегий её граждан. Уменьшенное голографическое изображения Дара Уака, родианца, заправляющего в приёмной канцлера, вспыхивает над рабочим столом, объявляя о прибытии избранных представителей одного из сенатских комитетов. — Пусть войдут… Всё в кабинете официальных приёмов продумано и устроено так, чтобы подчеркнуть исключительное положение верховного канцлера. Любой оказавшийся здесь, и не важно, по своей воле, или по необходимости, неизбежно чувствует эту особую атмосферу, и вынужденно подстраивается под неё… И каковы бы ни были его намерения — уступает ведущую роль хозяину кабинета. И даже если Палпатин молчит, внимательно случая чужие слова, никто не усомнится в его первенствующем положении. — Я уверяю вас, что сделаю всё, чтобы этот вопрос был скорейшим образом улажен, — никто не уходит отсюда без ободрения, без поддержки. Как бы ни решился вопрос, а решение, даже не оглашённое, всегда есть у хозяина этого кабинета, уходящий будет доволен… Его услышал сам верховный канцлер Палпатин! Следом за просителями — двумя-тремя группами — удаляется и канцлер. Его ждёт очередная сессия конгресса. Решается вопрос увеличения канцлерских полномочий. Снова… Это значит, станет меньше слов и больше дела. Именно так это преподнесут в Новостях ГолоНета. В аэроспидере советник — Пестаж или Дориана, Сим Алу или Грейджатус, — протягивает верховному канцлеру заготовленную речь. Ещё вчера, а вернее — сегодня ночью, её первый набросок сделал сам Палпатин, после чего передал помощникам на доработку. Теперь, в дороге, есть время, чтобы дошлифовать и отрепетировать текст: привнести в него больше «Палпатина» — расставить акценты, придать верное звучание, свойственные его публичному образу. Здесь же, в дороге, тихим шёпотом решаются некоторые особые дела… Забавно, но их даже не получается назвать «ситхскими». Больше нет. Всего лишь те сомнительного характера дела, к которым прибегает любой крупный политик, желающий как можно дольше продержаться у кормила власти. — Мне кажется, этот человек исчерпал лимит своей… полезности. Вы так не считаете, Кинман? — Совершенно верно, канцлер, — соглашается Дориана, делая заметки в своём датападе. Теперь можно не сомневаться, что проблема будет решена скорейшим образом, и на Корусанте станет одной назойливой личностью меньше. Впрочем, этого даже никто не заметит. В Сенате как всегда «жарко». Что же поделать, если совершенно ясно и для всех очевидно, что недавная серия поражения Великой Армии Республики есть ни что иное, как следствие бюрократии, которая продолжает цепляться за влияние во власти? Теперь если и идут споры по поставленному на голосование вопросу, то только в том, как много необходимо скорейшим образом делегировать верховному канцлеру. — Порядок! — увещевает почтенных сенаторов Мас Амедда, ударяя церемониальным посохом. — Порядок в зале Сената! Палпатин поднимается со своего места. Луч прожектора освещает его фигуру, парящие вокруг камеры снимают его, транслируя напрямую в ГолоНет. Пора начинать представление. — Друзья… Особо понимающие сенаторы, а их не мало, всегда хотят первыми поздравить своего верховного канцлера с очередным днём побед. Уж теперь дела Республики пойдут на лад! Но… не сразу. Нужно потратить время, одаривая льстящихся сенаторов ободряющими и благодарными улыбками, пожать сотню рук, похлопать десяток плеч. А дальше… дальше необходимо уделить время настоящим делам. Верховный канцлер — глава всех вооружённых сил Республики, и, хотя существует Комитет Сената по военному надзору, формально призванный снять часть бремени с плеч Палпатина, без визита в Штаб не обойтись… И так уж получилось, что любой его совет важен. Особенно, если основан на тайных знаниях. Тех, которые не может иметь Палпатин, но которыми владеет Дарт Сидиус. — Простите, господа, — обращается канцлер к своим генералам на этой стороне галактического конфликта, — возможно, я не слишком понимаю в делах непосредственно фронта, но не будет ли лучше, если… Главное, действовать аккуратно. Вероятно, канцлер даже немного промахнётся (ведь он — человек гражданский, и ему это позволительно, его сила в другом!), но генералы, направив свои мысли в указанном направлении, непременно отыщут то решение, которое и хотел внушить им Палпатин. Вот — уже можно ехать на премьеру в Галактическую Оперу. Хотя идёт война, канцлер обязан появляться на людях. Тем более, что Корусант так далёк от боевых действий… Настолько далёк, что многие даже не осознают в полной мере происходящих событий. Что же, у них всё впереди. А пока, в дороге, Палпатин может позволить себе немного отвлечься от дел. Наблюдая, как закат золотит профиль галактического города, он может обратить мысленный взор к делу своих рук, вновь просматривая расписанную по строкам судьбу галактики... Да, он достаточно раскрутил механизмы, созданные ситхами. До той степени, что многое уже происходит само собой. Он приложил много сил, и инерция, воплощённая в других людях, приводит события в движение… Мас Амедда в Сенате, Пестаж, Сим Алу, Грейджатус, Слай Мур и Дориана — в тайных и явных делах политической игры, даже генералы-джедаи на фронтах войны… и многие другие, безымянные фигуры, которые он расставил на доске для дежарика. Те, кто считает, что действует по своему желанию, но на деле выполняет его волю. И то же самое — с той, другой стороны. Во время краткого ужина в ресторане у Манарай тоже приходится решить несколько дел. Учитывая размеры Республики, количество входящих в неё миров, можно смело утверждать, кто это государство никогда не спит, и в офис верховного канцлера изливается гигантский поток обращений. Бюрократический аппарат трудится не покладая рук, чтобы обработать его. Выжимка подаётся Палпатину в любое время дня и ночи, многое — с пометкой особой важности и повышенной срочности. На той или иной планете, мирной или охваченной пламенем войны, требуется решение канцлера. И приходится оставить в сторону изысканную тарелочку с настоящим произведением искусства, которое язык не поворачивается назвать салатом, и посвятить время делам. Даже если в это время вкус блюда стремительно ухудшается, потому что всё время, от его приготовления, до подачи и употребления тщательно рассчитан — таковы уж его особо экзотические ингредиенты… В апартаментах канцлера есть особый, тайный передатчик повышенной дальности действия, снабжённый особыми шифровальными кодами. Он создан по чертежам ситхов и для ситхов. По нему Дарт Сидиус связывается с теми, кто выполняет его волю на той стороне конфликта, которую воплощает Конфедерация Независимых Систем. — Мой мастер, — произносит возникшая перед Сидиусом бледно-голубая фигура графа Дуку. Несмотря на расстояние, изображение отличается выдающимся качеством. — У меня есть новые распоряжения для вас, граф, — без лишних приветствий начинает Сидиус. И правда, время его дорого, и нужно скорейшим образом ввести графа в курс дела, чтобы скорректировать в соответствии с планом ход войны. Настало время Республике начать побеждать… чтобы убедить всех, что передача новых полномочий в руки верховного канцлера — действительно верное решение. — Будет исполнено, повелитель, — склоняет голову Дуку, прежде чем голограмма гаснет. А на месте Дарта Сидиуса снова появляется канцлер Палпатин. Перед тем, как погрузиться в медитацию, у него ещё есть немного времени, чтобы поработать со своими речами на завтра, а также набросать проекты новых поправок в конституцию. — Пестаж, — нажав на кнопку активации внутренней связи произнёс канцлер, — зайдите ко мне через час. Я передам вам тексты, финальная редакция которых мне нужна… — он даже не стал бросать взгляд на таймер, — уже сегодня. — Будет сделано, верховный канцлер.Акт III. Император
Грозная туша имперского звёздного разрушителя сошла на высокую орбиту одного из миров Дальних Рубежей. В общем-то — ничего необычного. За одним особым исключением. Без преувеличения каждое действие, совершаемое дежурными офицерами на мостике управления, звенело не просто отработанной, но идеальной чёткостью. Капитан крейсера мог, без сомнений, гордится подчинённой ему командой. Тем более, что и за пределами мостика картина не менялась: служащие на палубах держались и исполняли служебные обязанности так, словно находились на параде в Центре Империи. Равно и пилоты, выведшие свои TIE в штатные дозоры, совершали положенные манёвры со стопроцентной точностью… Всё потому, что это был не просто звёздный разрушитель, каких в Имперском Флоте огромное множество. Это был «Величественный» — личный флагман Императора. Из-под «брюха» разрушителя вынырнул, расправляя крылья, шаттл типа «Лямбда», и в сопровождении звена истребителей направился к ржаво-рыжей поверхности планеты. Передатчик в кабине шаттла молчал: никто не интересовался целью визита, не запрашивал кодов, и не передавал траекторий. Не поступало и разрешения на посадку… Потому что некому было его передавать. Ни городов, ни аванпостов, ни одиноких ферм. Не было даже примитивных местных поселений. Мир казался безжизненным. В каком-то смысле так и было, ведь с давних времён его уделом была смерть Это Коррибан — планета-кладбище, планета-монумент… Здесь всё дышало эхом былой славы — славы древних мертвецов. Со времён Золотого Века минули тысячи лет… но наследники тех, кто спит в обветшавших каменных саркофагах, не забыли дороги к миру давно ограбленных гробниц. — Тёмная сторона… она говорит со мной! — Император вошёл в Долину тёмных владык не один. С ним, чуть позади, сжимая в высоко поднятой руке фонарь, шёл один из доверенных членов его круга. Из тех, кто обладал связью с Силой, знал тайны Бисса, и постигал тайны Тёмной стороны. Сейчас, услышав эхо давно отшумевших эпох, этот императорский аколит был поражён. Поэтому по его бледному лицу прыгали зыбкие тени, а с пересохших губ сорвался лишь хриплый шёпот. — Да, я тоже слышу их, — Император был не столь впечатлён, его старческий голос звучал резко и зло. — Это голоса моих предшественников. — Присоединись к нам… Займи место меж нами… Стань едиными с нами… — вот что нашёптывала, поднявшись холодной волной, Тёмная сторона. И этот накативший из-за грани бытия прилив разливался между покрытыми крошащимися барельефами и растрескавшимися иероглифическими заклинаниями стенами, и множился эхом, ударяясь о циклопические колонны. Так великая гробница встречала своих гостей. В её густом мраке почти терялась закутанная в чёрную мантию фигура Императора. Только цокала, ударяя о пол, узловатая трость. Императора не тревожили призывы древних: пусть шепчут, ведь только это им и остаётся, и только здесь, вблизи своих мумифицированных останков, они ещё сохраняют крупицы прежнего грозного могущества, и могут быть услышаны… А он… Он будет править этой галактикой… Вечно. И никто не сможет помешать ему в этом. Ведь, в конце концов, власть ситхов простёрлась над галактикой. Он утвердил её. И все враги — те, которые заслуживали внимания, — уничтожены… Вот только… Безмятежности в его жизни не стало больше. Или даже просто сна — не прибавилось. Обретённые власть и могущество, подобно древним божествам Коррибана, требуют жертв. И он приносит их. Своим временем. И самим своим телом… Тело… тело, которое носит его дух — дух, как никогда близкий к полному единению с Тёмной стороной, ставший ею… Это тело всё больше изнашивается, и может наступить час, когда его станет невозможно исцелить. Не помогут новейшие медицинские исследования, хотя на них не жалеется средств, и лучшие умы, собранные со всей галактики — его галактики — трудятся, порой и по принуждению, в секретных исследовательских центрах. И никакое, даже самое совершенное оборудование не сможет изменить этого. Дальше — окажутся бессильны древние тайны алхимии ситхов… Но этот час ещё не настал! И не настанет: галактика не увидит поражения Императора. Тот, кто не отвёл взгляда, всматриваясь в лицо Тьмы... Тот, кто посвятил всю свою жизнь познанию... Тот, кто смог расчертить по строкам судьбу целой галактики, и в итоге — взошёл на высочайший трон… Не проиграет Смерти. Никогда! Есть ещё то, что осталось не открытым. Секреты столь тёмные и столь ужасные, что никогда не были записаны. Или были укрыты… из алчности и страха утерять их. Он откроет их вновь! Склонившись над мумией одного из своих предшественников, Император заглядывает в стиснутый иссохшими пальцами камень оракула. Под его мутной поверхностью таится будущее… Там сверкают звёзды, там проплывают флотилии звёздных разрушителей, там горит битва над маленькой лесистой луной… — Так будет… — шепчут мёртвые. — Я буду править Империей вечно, — возражает им Император. У него не будет гробницы на Коррибане, он не займёт один из пустующих тронов великой усыпальницы. Будущее очевидно.***
Личный голопередатчик уже шалил от массы сообщений, полученных по сверхсекретным и максимально защищённым каналам: от Великого визиря Амедды и других высоких советников лично Императору. Совершенно секретно… Да, членам ближайшего императорского круга не хватало терпения, чтобы дождаться возвращения Императора, и они наперебой спешили донести своему господину друг на друга. Если верить этим «докладам», то Императорский двор кишел предателями и заговорщиками, или, как минимум, ненадёжными персонами. Что же, кого-то по возвращению всё же нужно будет казнить, кого-то — подвергнуть опале, и, быть может, простить и позволить искупить «вину», но сейчас... «Владыка Вейдер…» — шепнула Сила. Ученик Императора всё ещё нуждался в наставлении. Тёмная сторона обволакивала его снаружи, но внутри, за толщей чёрного льда, сформировавшей грозного повелителя ситхов, ещё жил Энакин Скайуокер. Он был силён, этот мальчик. Он пережил немало испытаний, и пускай что-то в нём умирало с каждым мигом, но даже огни Мустафара оказались не способны поставить точку в этом затянувшемся акте… «Как же просто было с Молом… И уж тем более — с Дуку...» Император сам вызвал Вейдера — ученик был излишне горд… Болезненно горд… И не мог позволить себе уязвить эту гордыню, и сделать первый шаг к голопроектору, чтобы попросить помощи мастера. Что же, Дарт Сидиус сам сделает этот шаг за него — ему не трудно. Над проектором воссиял призрачный образ коленопреклонённого Тёмного повелителя. — Друг мой, обратите взгляд в себя, и увидите то, что уже знаете… Вейдер молчал. — …Есть путь, который даст вам силу. Наперекор всему… И не будет преграды, которая устоит перед вами… — Но какой ценой? — К чему этот вопрос, владыка Вейдер?.. Тёмной стороне подвластно всё...