***
Воробей был очень эксцентричным котом. Он обладал весьма сварливым характером, не искал друзей, с головой погружался в работу и очень неохотно покидал её. К тому же он был слепым, что, однако, не мешало ему подмечать детали даже лучше зрячих. Вот и сегодня он понял, что случилось что-то из ряда вон выходящее. Конечно, Кисточка всегда была нервной и взволнованной, особенно с тех пор, как поселилась в палатке старейшин. Но сегодня она превзошла себя. — Что-то случилось? — чисто из вежливости поинтересовался целитель, избавляя старуху от блох. Он не особо надеялся на ответ, но тот неожиданно прозвучал. — У Долгохвоста появился знак, — тихо и необычайно для себя робко просветила его Кисточка, нервно обмахиваясь хвостом. — И что? — Как что?! Это же знак! — Воробей не видел морду старейшины, но мог поклясться, что она оглядела на него возмущённо. — Это судьба! — Это очередная дребедень, выдуманная звёздными предками. Взгляд Кисточки, хоть целитель этого не видел, вдруг наполнился пониманием и даже сочувствием. — У тебя же нет такого, — едва слышно прошептала она, прекращая спор. — Ничего, всё ещё впереди. — Прекрати жалеть меня! — рявкнул целитель. Резко вскочив на лапы, он тут же выскользнул из палатки. Его всего трясло: то ли от гнева, что был ему свойственен, то ли от зависти. Да, Воробей завидовал Кисточке. Даже не спрашивая, он был стопроцентно уверен, какой знак появился у Долгохвоста. Когти. Такие же, какие украшали переднюю правую лапку сварливой старейшины. Сам целитель метки не имел, как бы странно это ни звучало. Листвичка в своё время предположила, что это из-за того, что в котячестве он упал со скалы и чуть не разбился. Смерть прошла слишком близко от его слепой морды, и, возможно, именно это повлияло на то, что прошло уже сорок лун, а знак судьбы на его лапе так и не проявился. Сначала Воробей не придал этому значения. «Зачем мне какая-то пара, я и сам неплохо живу», — думал он, зарываясь носом в лекарственные травы. Но вот прошли луны. Кот стал взрослым. И даже ему, известному ворчуну, захотелось тепла и нежности своей истинной пары. Пары, которой нет и, похоже, никогда уже не будет. С неба упала капля. Начинался дождик, столь обычное явление в период Падающих Листьев, что на него уже перестали обращать внимание. Зябко передёрнув плечом, слепой кот прошествовал в целительскую. Листвичка спала в своём моховом гнёздышке. Её правую переднюю лапку украшало большое белое пятно в виде грачиного пёрышка и лежащего рядом с ним листика. Фыркнув, Воробей прошёл мимо, укладываясь к себе. Дождь за стенами барабанил уже сильней, но целитель не обращал на него никакого внимания. Потоптавшись на мхе, он устроился в удобную позу и затих, прислушиваясь к мерному шелесту и дыханию старшей целительницы. «Три. Два. Один», — подумал он, почувствовав, что звуки, издаваемые бывшей наставницей, не такие уж и мерные, как хотелось бы. — Ты в порядке? — Листвичка приподняла голову и с тревогой всмотрелась в тёмный угол, где Воробей устроил себе гнездо. — Да, более чем, — саркастически хмыкнул кот, не открывая глаз. — Врёшь неубедительно. — Не лезь ко мне! — Тебя явно что-то тревожит. — Кошка проснулась уже окончательно. Её янтарные глаза так и сияли в сумраке, словно два маленьких солнца, и Воробей наконец не выдержал. — Мне тоскливо, — пробурчал он, присев и глянув прямо в морду матери слепыми голубыми глазами. — У Долгохвоста появилась метка. Они с Кисточкой теперь пара не только по словам чересчур прытких и болтливых оруженосцев. Есть ли вероятность, что моя метка появится, или я закончу жизнь так… так, как начал? Листвичка глубоко вздохнула и обвила хвостом лапы, пряча свою метку: — Это очень сложный вопрос, мой милый. Возможно, ты ещё не готов. И ты ведь не единственный, у кого такая проблема. — И всё же? — Я думаю, ответ скоро сам придёт к тебе, дорогой, — промурлыкала целительница, и Воробей лишь хмыкнул неверяще. «Ну да, как же! Изгнанникам ведь не нужна семья.» Листвичка снова замолчала: наверное, уснула. Подумав, кот тоже последовал её примеру. Один лишь дождь продолжил отбивать свой неспешный ритм.***
Несколько лун спустя. — Чего ты опять звал меня? — Воробей недовольно втёк в пещеру, подметая хвостом пыль и недовольно глядя на Утёса. Древний лысый кот лениво разлёгся посреди большой каменной плиты. В ответ на ворчание целителя он лишь сокрушённо покачал головой. — Луны идут, а ты всё тот же ворчливый недотрога. — Он прищурил взгляд и протянул: — Проблемы в личной жизни? — Тебе-то какая разница? — хмуро осведомился в ответ Воробей. — Да так, просто интересно. — Не твоё дело! Так что ты хотел? «Явно досадует, что не может найти пару», — понял Утёс, пристально разглядывая серого кота. Тот поймал на себе немигающий взгляд и невольно распушился. И тут древний увидел поступающий на правой лапе бледный узор. Он был едва различим, но Утёс знал, что это знак. Встав, он грациозно перетёк на пол рядом с целителем и, недолго думая, уткнулся носом в его пушистую грудку, незаметно разглядывая метку. Ничего не понявший Воробей не оценил обстановку. Зашипев, он отскочил на безопасное расстояние и прижал уши к затылку: — Что это ты себе позволяешь, Утёс? Я думал, ты позвал меня ради чего-то важного, но теперь вижу, что ты не в себе. До свидания! — Он резко развернулся и быстро потопал к выходу. Утёс не стал его задерживать. Необычайно довольный, он снова лёг на выступ и вытянулся. — Бедный, бедный Воробей, — рассеяно мурлыкнул он в пустоту. — Ничего он не понял, маленький. Но ничего, ещё есть время. Не буду его торопить. — Он вытянул вперёд правую переднюю лапу и рассеяно лизнул украшавшее её пигментное пятно. Пятно с изображением крутого утёса и летящего над ним маленького сойкиного пёрышка…