После стольких лет...

Руки дрожали. Он незаметно плеснул в блюдце чай и опустил руку прямо ладонью в жидкость. Вода затрещала, превращаясь на глазах в бледно-желтый кусок льда. Лед обхватил руку, сковал плоть, отдавая обратно посланный холод злобным болезненным укусом, поднявшимся ручейками боли вверх, чуть ли не до локтя. Резко втянув сквозь сжатый клюв воздух, он сосредоточился на волне боли, волевым усилием протянув ее до плеча, и дальше, до основания шеи. Холод сменился яркой теплой волной, прокатившейся по позвоночнику уже вниз. Сжав пальцы, он освободил руку. Еще раз вдохнул. Кольцо, сжимавшее ребра и не дававшее вдохнуть, ослабло, только бешеный стук сердца еще отдавался так сильно, что, казалось, мех жилета колыхался в такт. — Ну что, доволен? — обиженно процедила Стелла, уткнувшаяся в мобильный, на котором просматривала ленту новостного канала 666. — Они его уже обнаружили. Везут в больницу. Через пару минут будет прямое включение. Боль, сжимавшая виски, чуть отпустила. Он снова незаметно сжал и разжал пальцы. На этот раз руки были твердыми и неподвижными. Адреналиновая волна схлынула, паника забилась где-то под ребрами, в основании грудной клетки, продолжая мелко потряхивать его каждые несколько секунд, но со стороны это уже было практически незаметно. Дыхание, правда, еще поверхностное, но, если прищурившись, закрыться поднятой до уровня глаз чашкой чая, то и не разглядишь. — Конечно, сестрица, — проворковал он, делая небольшой глоток. — Я же говорил тебе. Мертвый Столас — это очень плохой актив. Он лучезарно улыбнулся сестре. Та, хмуро покосилась на него исподлобья. Он, продолжая улыбаться, потянулся к ней чашкой, предлагая чокнуться. Фыркнув, она дернула головой, изображая обиженную добродетель, но долго в этой позе не протянула. Улыбка слегка коснулась ее клюва, хмурое выражение лица разгладилось, и она потянулась чашкой веред, к брату, слегка дотрагиваясь краешком до золотого ободка его чашки. — За нашу победу! — воодушевленно провозгласила она. — Андре, а какой у тебя план? — Всему свое время, красотка моя, всему свое время… — протянул он, отпивая чай и подмигивая. Стелла расслабилась, скрестила ладони, пристроила на них подбородок и распушила хохолок, издав курлыкающий звук. — Ты же на меня не сердишься? — кокетливо спросила она, слегка наклоняя голову. Андре слегка отодвинулся назад на стуле, облокотившись на спинку и закинув ногу на ногу. Поставил чашку на столик. Левая рука скользнула под стол и сомкнулась на колене. Когти незаметно резко погрузились в плоть, снова пуская по телам живительную струю боли. Боль позволяла сконцентрироваться. На долю секунды она становилась главной, и, исчезая, оставляла гало сосредоточенности, которая сейчас ему была так нужна. — Нет, что ты, куколка. Просто… давай как договаривались, хорошо? Если ты что-то решишь сделать, то сначала советуешься со мной. Мы это обсуждаем, а потом уже вместе действуем, ладно? — Я что по-твоему? Ребенок несмышленый? «Куда хуже…» — вздохнул про себя Андреальфус, но вслух только продолжил: — Тише едешь — дальше будешь. Перед нами — вечность. И лучше провести ее в удобстве и комфорте, верно? Развод станет твоим счастливым билетом в обеспеченное и сияющее будущее, сестренка. — Я так хотела, чтобы все это поскорее кончилось…. — Вопреки своему предыдущему утверждению, Стелла говорила нарочито капризным и обиженным голосом. Не знай Андре ее лучше, то подумал бы, что она нарочно пародирует маленькую девочку. Но — нет. Это была ее естественная манера общаться, когда она выпрашивала одобрение и поддержку. Он послушно потянул руку и накрыл ее ладонь, ободрительно поглаживая. — Я понимаю. Но это как раз тот случай, когда надо чуть-чуть потерпеть и выждать — и потом наслаждаться результатом. На телефоне, небрежно брошенном рядом с блюдцем, говорящая голова диктора сменилась прямым включением. Андреальфус подался чуть вперед, пытаясь разглядеть, что происходит на маленьком экране. Сердце йокнуло, снова бешенно забившись. Но изображение сбросилось, сменившись звонком. Стелла выдернула руку и схватила телефон, небрежно принимая звонок. Андре сжал пальцы в кулак, потянув к себе и прижав к столу. — Да? Виа, золотко, да ничего страшного. Я говорю тебе, успокойся. Заткнись и слушай мать, когда она тебе говорит! Понятно? — рыкнула Стелла в трубку. — Прекрати истерику. Все с ним хорошо. Она вслушивалась пару секунд во встревоженный голос, раздающийся из динамика, после чего отрезала. — Нет! Нет, я говорю. И я не собираюсь, и ты никуда не поедешь. Что значит, ты уже в фойе? — Стелла, пожалуйста… — Андреальфус протянул руку, жестом показывая, что просит у нее телефон. Стелла оторвала его от уха и прижала к плечу. — Вот ведь паршивка, плевать на то, что ей мать говорит. Она уже в больнице. — Стелла, прошу, дай мне поговорить с племянницей, — ровным голосом повторил Андреальфус. Демон-лебедь закатила глаза, затем нехотя протянула телефон. — Ладно… Может, ты вобьешь немного здравого смысла в ее тупую голову. Андреальфус привстал и выхватил телефон из пальцев сестры. Отодвинув стул, он встал, заложил левую руку за спину, правой прижав телефон к уху. — Виа? Это дядя Альф. Я сейчас с твоей мамой. Что случилось? — Они меня не пускают! — Голос Вии срывался, она чуть ли не кричала в трубку, как будто чем громче она будет кричать, тем скорее ее услышат и помогут. Слова прервал негодующий птичий вскрик. — Не пускают! Говорят, что я несовершеннолетняя, а пускают только ближайших родственников. Я его дочь! А они говорят — в сопровождении родителей. Мама не хочет ехать! Я принцесса! А у них здесь протокол. И они… Дядя Альф, скажи маме, пусть она приедет! — Тише, тише. Виа, все будет хорошо. Все будет в порядке, слышишь? Давай так. Дай мне пять минут. Пять минут — и мы все решим, хорошо? Договорились? Ты сможешь продержаться? — Да… — раздался всхлип. — И не надо меня дергать! Я говорю, что я его дочь! — это уже куда-то в сторону. — Вот и умница, — проворковал он. — Я тебе перезвоню. Давай.- Он нажал на отбой. Выдохнув, он развернулся на каблуках и подошел к Стелле, рассеянно ковыряющей пирожное. Положил телефон. Пододвинул не глядя соседний стул и сел перед ней. Аккуратно вытянув указательный палец, завел его ей под подбородок, заставляя поднять голову и посмотреть на него. — Так, милая. А сейчас мне нужно все твое внимание, хорошо? И ты сделаешь ровно так, как я скажу, договорились? Стелла уже собралась надуться и начать привычно капризничать, но Андреальфус нахмурился и пристально посмотрел ей прямо в переносицу. По пальцу пробежала легкая, но ощутимая волна холода. Стелла дернулась, нахмурилась, долю секунды подумала, что-то прикидывая, а затем кивнула. — Смотри. Для тебя это полная неожиданность. Ты — раздавленная горем и паникой почти вдова. И не вздумай даже пытаться улыбнуться. У нас была семейная встреча. Кто похитил Столаса — ты не имеешь ни малейшего представления. Ты рыдаешь, бьешься в истерике и призываешь все проклятья на голову беса, наверняка похитившего твоего мужа ради выкупа. Заодно можешь высказать все, что думаешь относительно бесов — это сейчас тебе в твоем состоянии вполне простительно. Никаких интервью — ты не в состоянии. Ты ни о чем не можешь думать, кроме как о выздоровлении своего дражайшего супруга. Поняла? Никаких! Интервью, пока я не буду рядом. — А ты куда? — К Вии. Давай, на тебе сейчас будет самая ответственная работа. От того, насколько правдоподобно ты будешь выглядеть, зависит твое алиби. Наше алиби. — Последнее он сказал, скривившись. Правой рукой он уже искал в телефонной книге своего смартфона номер Вии, а левой — чертил сигилл, открывающий портал. — Справишься? — Спрашиваешь! — Стелла фыркнула, по-птичьи повернув голову и глядя на него одним глазом. — Я двадцать лет играла эту комедию, еще несколько дней вполне продержусь. — Ну вот и умничка, — рассеянно сказал Андреальфус, входя в портал. ==== Встретил его громкий возмущенный птичий вскрик. Виа, вцепившись в стойку регистрации, орала на ресепшионистку, демона — корову, которая вяло перемалывая жвачку смотрела на нее из-под полуопущенных ярко накрашенных ресниц, явно не впечатленная. — …. Вытащу твои кишки и заставлю их съесть! — закончила Виа, повернувшись к появляющемуся из порталу дяде. Тот царственно вышагнул из искрящейся голубым черной дыры, слегка одернул меховое пальто, небрежным жестом поправив опушку, и, лучезарно улыбаясь, проследовал к стойке. — Ну-ну, Виа, попридержи коней. — Он нагнулся, притягивая к себе племянницу и приобнимая ее. — Какая же ты умница. Прямо вся в маму! — прошептал он ей на ухо, поглаживая по спине. Виа напряглась, пытаясь его оттолкнуть, но затем обмякла и зарылась лицом в опушку. Раздался глухой всхлип. — Сейчас дядя со всем разберется. — Он отпустил ее, подталкивая чуть вбок. Та, нахохлившись, подчинилась, встав рядом и сверля корову взглядом исподлобья. — Андреальфус Гоэтия, — представился он. — Я шурин Столаса Гоэтия, официальный экстренный опекун Октавии Гоэтия. Пропустите нас в приемный покой. — Не положено, — процедила корова, перекладывая жвачку за щекой. — Предоставьте документы. Столас Гоэтия является официальной персоной, доступ только по личному разрешению коронованной особы. Обратитесь с официальным запросом в канцелярию, после того, как он будет одобрен, предъявите документы, доказывающие родство и приходите в приемные часы. Сейчас уже двадцать часов, прием посетителей окончен. — Ты, тупая… — начала Октавия, но дядя положил ей руку на плечо успокаивающим жестом. — Хорошо. Вот — он махнул рукой, открывая портал и вытаскивая из него два свитка — официальные удостоверяющие документы мои и моей племянницы. Вот моя личная сигилла. — Он быстро нарисовал в воздухе мерцающий знак, который соприкоснулся с висящим в воздухе документом, отчего тот загорелся бледно-голубым пламенем. — Виа? — кивнул он девочке. Та неохотно начертила красно-розовым в воздухе свою сигиллу, которая точно также соприкоснувшись с свитком заставила его гореть бледно-малиновым. — А сейчас будет личное разрешение, — промурлыкал он, наклоняясь над столом и выуживая лежащее прямо перед коровой раскладное зеркальце. Отщелкнув крышку, он дунул на него и что-то начертил. — Паймон, прошу прощения за беспокойство! — Над зеркалом взорвался клуб черно-коричневого дыма, в котором на несколько секунд сплелись в бешенном танце полупрозрачные формы, от одного взгляда на который тут же начинала болеть голова, пока не соткались в призрачную форму головы демона в золотой маске, щурившегося огненно-алыми глазами. — Молодая леди просит официального подтверждения моих полномочий в качестве члена королевской семьи, чтобы пропустить меня и мою племянницу к принцу Столасу. — Какого хрена! — громыхнул глухой голос. Раздался гром. Свет в фойе мигнул и погаснул, сменившись бледно-зеленым мерцанием. Андреальфус быстрым плавным движением повернул зеркальце к остолбеневшей тупо смотрящей прямо на него корове. — Да что ты о себе возомнила, курва? Прямо в стойку регистрации ударила бледно-зеленая молния, разломившая монитор ровно пополам. Корова сглотнула, походу проглотив свою жвачку. Андреальфус повернул зеркальце к себе. — Премного благодарен. Я свяжусь чуть позже. — Он улыбнулся, кивнул в ответ на трудноразличимый ропот и зарыл зеркальце, аккуратно положив его прямо перед ресепшионисткой. Та посмотрела на зеркальце. На него. Снова на зеркальце. — Официальные документы из секретариата принца поступят завтра утром. Надеюсь, инцидент исчерпан? — подталкивая Вию, он обогнул стойку регистрации и направился к внутреннему порталу. — Бахилы наденьте! — донеслось им в спину. === Виа неслась вперед, не разбирая дороги, так что Андре пришлось догнать ее и схватить за ворот толстовки, заставив чуть притормозить, а затем перехватить за руку. Персонал скользил по коридорам, все были заняты, все знали свое дело, никто не собирался не только их останавливать, но даже спрашивать, кто они и куда спешат. Медсестра на посту, одной парой рук набирая что-то в шприц, другой махнула в сторону операционной, куда увезли принца. — Подождите в коридоре, они уже заканчивают. — Третья поправляла сбившуюся маску. На секунду Андреальфус ослабил хватку на руке Вии, и ей этого хватило чтобы вывернуться и броситься в указанном направлении по коридору. Когда он ее нагнал, она уже распахнула дверь, застыв на пороге. Столас лежал распятый на операционном столе. Голова запрокинута назад, вся нижняя часть лица закрыта маской, одна рука бессильно лежит, над другой трудится хирург, грешник-вепрь, вставляя в нее какой-то жуткого вида штиф. Нижнюю половину закрывает еще пара хирургов, что-то делающая с бедром. Медсестра держит какую-то окровавленную черную тряпку. — Закройте дверь и уберите ребенка! — громыхнул вепрь, поднимая голову. Андре тут же на инстинкте схватил Вию и притянул к себе, разворачивая. Та издала тонкий гортанный всхлип. — Не надо. Не смотри, — повторял он. А сам смотрел. На безвольную руку, будто бескостную, лежащую на краю кровати. На кровавые потеки на белой простыне. На вклокоченные серые слипшиеся совиные перья. На рану, пересекшую лицо. Столас, будто что-то почуявший, выгнулся и застонал. Хвост метнулся, сшибая что-то со стола с медицинскими инструментами. — Анестезию. И вышвырните этих долбоебов из операционной! — еще громче рявкнул вепрь. Андре почувствовал, что его тянут назад и попятился, таща за собой Вию. Кто-то закрыл дверь. Ах, да. Та самая медсестра с двумя парами рук. — Вам надо подождать. — Голос у нее звучал на удивление мягко, даже непривычно для больницы. — Идемте. Вот сюда. В рекреационную. Она продолжала что-то говорить, мягко, но твердо подталкивая в нужном направлении. Хорошо, что Виа на этот раз не сопротивлялась. Андре изо всех сил старался, чтобы не вцепиться со всей силы когтями ей в плечо. В ушах мелко гудело. По краям зрения все начало затягивать липким светло-серым туманом. — Им еще нужно время. А потом его отвезут в палату, и вы сможете с ним побыть, когда он придет в себя. Давай, девочка, садись. Хочешь попить? Или поесть? Давай, я отведу тебя в кафетерий? Он почувствовал, как Вию аккуратно выдергивают из его хватки и отводят в сторону. Он с благодарностью посмотрел на медсестру. Она кивнула, жестом показывая ему на ближайшее кресло. Он сел, в кой-то век не заботясь о том, как выглядит со стороны. Наклонился, упирая локти в колени. Незаметно прижимая руку к ребрам. Сердце бешено выплясывало, то замирая, то начиная бешено колотиться. Внезапная волна жара сменилась подергивающим холодом, по телу пробегали электрические мурашки. Хорошо, что подвернулось кресло. Ноги стали ватными, казалось, сердце колотилось не только в самой грудной клетке, а скакало по всему телу. Вдох. Медленный выдох. На секунду накрыл приступ тошноты, и точно также быстро пропал. — Мы сходим в кафетерий, хорошо? — громко спросила медсестра. Он, не глядя, кивнул. — Вия, телефон с тобой? — со стороны голос слышался почти нормально. — Да. — Хорошо, иди. Если что — я тебе наберу. Не беспокойся. — Ладно. Он снова уставился в пол, пытаясь совладать с дыханием. На этот раз получилось куда лучше. === Минут через пять он все же решился подняться. И пошел по коридорам, пытаясь найти уборную. Одинаковые двери с одинаковыми матовыми стеклянными вставками. Казалось, что здесь ухитрились впихнуть в помещение пятое измерение, потому что иначе не объяснить, как он так долго бродил по одному этажу. Наконец, заглянув в одну из дверей, он оказался в узкой комнатке с раковинами и кабинками. Открыв воду, он подставил под нее руки, сложив ладони горстями. Набранная вода подернулась ледяной пленкой, через секунду превратившись в два полупрозрачных куска льда. Он прижал их к вискам, издав клекот облегчения. Холод и боль. Холод, проникающий в сам мозг, замораживающий, успокаивающий, стылый холод. Точка опоры в безумно крутящимся мире. Концентрированное, чистое, кристаллизированное спокойствие. Маленький осколок ничто. Он выпустил их из пальцев, и они упали на дно черной раковины. Будто два сгустка крови. — Андре! — громыхнул голос прямо перед ним. Он на автомате выпрямился, сощурился. Рука инстинктивно пригладила перья, пальцы одернули меховую опушку. — Да, Паймон? В глубине зеркала кружились тени, складываясь в анфас короля. — Это переходит все разумные границы. Ты и твоя стерва-сестричка. Я лично вытрясу душу из вас обоих! — Не имею ни малейшего представления, о чем ты говоришь, — вскинул голову Андре. Зря. Сердце сразу же подскочило к горлу, перед глазами заплясали точки. — И не думай ломать комедию и притворяться, будто ты ни о чем не знал! — лицо Паймона резко приникло к стеклянной грани зеркала. — И тем не менее я ни о чем не знал и не знаю. — Андреальфус слегка повысил голос. — Стелла попросила меня присутствовать при разговоре со Столасом. Что я счел весьма разумным, поскольку даже в моем присутствии они чуть ли не с первых секунд попытались сцепиться. Приглашение было для меня полной неожиданностью. Я, к сожалению, не обладаю даром Амона растаскивать всех по углам и долго и нудно мирить, но хоть какой-то глас разума в этой буре эмоций я все же подал. И я счастлив, что в конечном итоге меня все же услышали и последовали моему благоразумному совету решать дело не на ножах, а путем мирных переговоров. — То есть, это ты ее отговорил? — заинтересованно ухнул Паймон. — Стелла… человек чувств, и не всегда способна адекватно оценивать риски и последствия своих поступков. И, принимая решение, делает она это спонтанно и по большей части доводит его до конца. — Хорошо, что хоть у тебя в голове достаточно мозгов, чтобы быстро сориентироваться и затушить огонь. — Паймон потер руки, отодвинувшись назад. — Где Вия? С матерью? Андреальфус выразительно уставился в зеркало. Паймон вздохнул. — Все понятно. Пусть едет ко мне. Не желаю, чтобы она была с этой стервой. — У Вии есть свой дом. — Она ребенок. — Она практически совершеннолетняя. И, как минимум, имеет право сама принимать решение, где находиться. Паймон завел глаза. — Вечно на страже интересов своих девочек, а? — Виа — также и моя семья, Паймон. А не только твоя. Паймон цокнул, издав возмущенный ухающий звук. — Я могу побыть с ней. Это тебя успокоит? У нее сильный стресс, и ей лучше быть дома, в спокойной обстановке, а не в твоем курятнике, где над ней сразу же нависнут твои квочки и начнут выпытывать подробности. — Хорошо. Но передай ей мое приглашение. Может, чуть позже ей как раз и захочется развеяться с моими квочками. Женщинам нужно общество себе подобных, а не запираться в одиночестве нацепив наушники и слушая агрессивную музыку. — Всенепременно. Великий король разрешит мне откланяться? — Разумеется. Зеркало подернулось дымкой, и через несколько мгновений снова стало ровной стеклянной поверхностью. Андре сгорбился и склонился над раковиной. — Почему я окружен идиотами? — риторически вопросил он. — Хороший вопрос. — Дверца кабинки скрипнула, и оттуда появился тот самый хирург-вепрь. Фыркнув, он потрусил к соседней раковине, шумно включил воду и начал тщательно мыть руки. — Не хотел прерывать царственную аудиенцию, — пояснил он, прижимая одну ноздрю и громко сморкаясь другой в раковину. Андреальфус брезгливо поморщился, снова включил холодную воду и подставил под нее руки. — Можно? — Вепрь аккуратно перехватил его руку за запястье, профессионально перехватив, нащупал пульс. От неожиданности Андре даже не сообразил ее отдернуть. Ну, и еще оттого, что в затылок снова вступило, и голова попыталась перевесить. Вепрь вытянул руку, крепко, но осторожно прихватил его за подбородок и повернул голову к себе. Внимательно вгляделся в зрачки. — Вы что-то сегодня принимали? — голос был спокойный и профессиональный. — Нет. Не любитель, — процедил Андре. — Хорошо. — Вепрь замолчал, слегка наклонив голову, будто к чему-то прислушиваясь. — Пойдемте со мной. — Куда? — Пойдемте — пойдемте. — Он отпустил руку Андре, развернулся и направился к выходу. Андре остолбенело проводил его взглядом, потом пожал плечами и пошел следом. Вепрь шел вразвалочку по коридору, засунув руки в карманы халата. Маска болталась на подбородке. Миновав пару дверей, он толкнул следующую — на ней была надпись «смотровая». — Проходите, — обронил он, будто и не сомневался, что Андреальфус следует за ним. Тот зашел. Обычный медицинский кабинет. Пара столов, стулья, кушетка, шкафы, какие-то приборы. Вепрь открыл шкаф и начал там шумно рыться. — Инъекция или таблетки? — спросил он. — В смысле? — опешил Андре. — В прямом. Рекомендую инъекцию, если не имеете ничего против уколов. Действует быстрее и мощнее. — Зачем? — Потому что мне нафиг не сдалось, чтобы здесь валялся без сознания еще один принц Гоэтии. Только не в мою смену. — Я маркиз, — поправил Андре. — Принц, маркиз… Мне без разницы. Я в ваших регалиях не разбираюсь. А вот то, что еще немного, и вы тут рухнете на пол — это я вам гарантирую. Так что не топорщите тут перья и закатывайте рукав. Давайте, давайте, у меня больше восьмидесяти лет опыта, можете не пугать меня своими колдовскими штучками. — Я и не собирался. В докторе было своеобразное грубоватое ворчливое обаяние. И исходила аура уверенности знающего себе цену профессионала. Так что он, хмыкнув, послушно снял жилет, положил его на кушетку, сел и закатал рукав. — Давай, не дергайся. И хорош. Не психуй так. — Он воткнул в руку иглу, медленно спуская поршень. Действительно, так легко, что укол практически и не почувствовался. Вытащил, прижав место укола ваткой, подтолкнул предплечье вверх, заставляя руку согнуться и прижать место укола. А затем похлопал по плечу, отворачиваясь. — Успокойся. Все с твоим парнем будет нормально. Я это тебе гарантирую. Из-под моих рук все живыми уходят. Если умирают, то только от осложнений. Андре застыл. Его окатил холод, и одновременно стало невыносимо жарко. — Я его шурин. — Прозвучало это как-то настолько робко и жалко, что он сам бы себе не поверил. — Все Гоэтия извращенцы, — со вздохом заключил вепрь, доставая какую-то склянку с мутно-белой жидкостью и что-то похожее на мензурку. Внимательно осмотрев ее, хмыкнул, плеснул себе на пару пальцев и залпом выпил. Крякнув, что-то поизучал на потолке, подумав, снова закопался и достал еще одну. Эту он все же сполоснул в раковине, прежде чем ливанул туда этой же жидкости и, подойдя к маркизу, засунул ему в руку. — Рекомендация врача. Выпить залпом и прекратить все принимать так близко к сердцу. Давай-давай. Сейчас тебя отпустит. Андре неуверенно поизучал мензурку. Стараясь не думать, что в ней было до того, как ее сполоснули, поднес ее к клюву и, запрокинув голову, глотнул. Жидкость обожгла как кислота, опалила глотку и тепло расцвела в глубине живота. Волны тепла поднялись по спине, сглаживая нервные мурашки, растворяя их в едва заметную бегущую по коже морось. — И давно? — он развернулся к столу, что-то перебирая в бумажках. Андре пожал плечом, прижимая к груди все еще согнутую в предплечье руку. — Наверное, с тех пор, как мы были подростками. — Я не об этом, — вепрь заметно скривился. — Вот это. — Он постучал у себя по груди, имитируя быстро бьющееся сердце. — А. Это. — Андре почувствовал, как кровь прилила к щекам. — Врожденный порок. И родовая травма. У меня были… не самые благоприятные обстоятельства рождения. Вообще-то, должны были в момент рождения отбраковать… Но посчитали достаточно ценным, чтобы выходить. Правда, без последствий не обошлось. Впрочем, моя магия достаточно сильна, чтобы практически всегда их нивелировать. Ну, кроме ситуаций острого стресса. — А что, бывает жизнь без стресса? — хмыкнул грешник. — Always stay cool! Ну и еще все хорошо планировать и рассчитывать… — Планировать… — Вепрь повернулся, опираясь руками на колени. — Так можно и допланироваться. А жизнь тем временем пух — и улетит. Вот планируешь, планируешь, а потом понимаешь, что надо было просто действовать. Жизнь — она ведь такая. Очень быстро кончается. А иногда — очень неожиданно. А ты планируешь, считаешь, заводишь планы — а она бах-и все. — И все… — Андре машинально согнул и разогнул руку. Двумя пальцами сжал ватку. Обернулся, ища куда выбросить. — Давай сюда, — Грешник протянул руку. Андре уронил на нее клочок ваты. — Сколько я должен? — спросил он, кивнув на лежащий на столе шприц. Вепрь махнул рукой. — За счет заведения. Давай, поднимайся. Если голова будет кружиться — посидим еще немного. — Нет, вроде… Нормально. Он поднялся, сделав пару пробных шагов. Опьянение совсем не чувствовалось. Напряжение слегка отпустило, будто внутри появился маленький тихий спокойный островок, на который, если действовать очень осторожно и очень плавно, можно было опереться. Вепрь, скрипнув суставами, поднялся. С явным сожалением поглядев на склянку, засунул ее куда-то в шкаф поглубже. — Его уже увезли в палату. Он еще под анестезией, скорее всего, часа три точно пролежит. С вами никогда точно не угадаешь. Пойдем, покажу. — Хорошо. Андреальфус достал телефон, набрал последний номер. — Вия? Ты в кафетерии? Поднимайся, пойдем навестим папу. ==== Разумеется, посетителей в это время в палату не пускали. — Если что — вы сами зашли. — Проворчал вепрь, открывая дверь. — Уже натащили сюда этой гадости… когда успели? — он пнул одну из ваз с адскими розами. Цветок осуждающе смерил его взглядом. Другие, как по команде, также повернулись и начали угрожающе пялиться. — Благодарю, — Андре придержал дверь, пропуская Вию. — Не засиживайтесь. Он все равно ничего не чувствует, а девочке нужен отдых. — Грешник кивнул на совушку, усевшуюся на коленях у изголовья кровати. — Да и тебе тоже не помешает, — словно нехотя процедил он. — Еще успеете… Он опять скривился, махнул рукой и пошел прочь по коридору. ==== Идея оказалась очень даже неплохой. Проверив пару соседних палат, Андре нашел пустую. Так что сделать портал и дотолкать кровать в их палату было делом техники. Пришлось, конечно, немного разгрести хаотично наставленные на полу вазы и повозиться, маневрируя — колесики сопротивлялись отчаянно, пытаясь катиться в какую угодно сторону, только не в нужную — но, в конце концов, расположить кровать рядом удалось. И даже справиться с куда более заковыристой задачей — загнать на нее Вию. — Просто полежи и отдохни. — Я не могу спать! — окрысилась она. — И не спи. Просто полежи. Вот. — Он снял свой меховой жилет, сложил его и положил на изголовье вместо подушки. — Подождем, когда он проснется, проверим, как он — и пойдем домой. Сам он устроился в кресле для посетителей. Тот, кто его делал, наверняка получил первый приз за самую неудобную и нерациональную мебель, которую тотчас же с щенячьим восторгом закупили все госучреждения и общественные организации. Пытки посетителей — это же неотъемлемая часть процесса! Спинка впивалась в самых неожиданных местах, высота не позволяла нормально пристроить ноги, подлокотники пытались извернуться и воткнуться в бок. Даже поерзать толком не удавалось — ширина не позволяла. Вия, нахохлившись, ворочалась на кровати. Потом на какое-то время угомонилась. И, где-то минут через двадцать, тихонько засопела, издавая мелодичные курлыкующие звуки. Все же уснула. Помучившись еще чуть, Андре принял волевое решение и потихоньку сполз с кресла на пол. Развернувшись спиной к кровати, он с облегчением привалился к ней, согнув одну ногу и подтянув другую под себя. Сердечный монитор успокаивающе размеренно пикал. Растения рассеянно покачивали головками, перемигиваясь между собой. — Я тебя ненавижу. — Сообщил Андре в пространство. Он сжался, нахохлившись и обхватив себя руками. Писк монитора. Тихонькая сопящая трель Вии, свернувшейся в распушившийся комочек. Стон. Андре резко обернулся, опершись обеими руками на край кровати. Сердце йокнуло, в голове болезненно что-то щелкнуло. Столас, лежащий здоровой щекой на подушке, пытался ворочаться, подтягивая к груди затянутую в гипс руку. Лоб нахмурился, веки болезненно сжались, и он снова издал этот звук — то ли уханье, то ли протяжный взвой на одной ноте. Андре присмотрелся к машине. Где-то тут должна быть дистанционная кнопка для больного, чтобы впрыскивать дополнительную дозу анестезии. Черт, ничего не видно. Он слепо зашарил по кровати, пытаясь прикинуть, куда она могла забиться. По идее — должна быть на уровне рук, и идти от этого монструозного аппарата. Прищурившись, проследил по проводам, и уже куда более прицельно зарылся в простыни. — Ну разумеется, тебе надо было на пульт улечься, — забормотал он, пытаясь одновременно одной рукой подтолкнуть Столаса, переворачивая на бок, а другой вытащить за провод кнопку для анестезии. — Как же иначе? Неуклюжий, никчемный, капризный, вечно выделывающийся… Он нажал на кнопку. Нахмурился. Еще раз нажал для верности. Пытавшийся сжаться в комочек Столас расслабился, издав легкий курлыкающий выдох. — Ну… вот. — Андре выдохнул. Аккуратно положил пульт на край кровати. Потянулся за краем сбившегося одеяла, и… Случайно прикоснулся к боку Столаса. Встрепанные перья подались под ладонью, а под ними пыхало жаром болезненно разгоряченное, отчаянно борющееся с ядом благословения, тело. Андре замер. Рука будто приклеилась. Он хотел ее отвести, это было так просто, но у него почему-то совсем не было для этого сил. Пальцы слегка согнулись, подушечки пальцев зарылись в перья, раздвигая их, прикасаясь к самой коже. Как со стороны Андре услышал, как у него с губ сорвалось сочувственное курлыканье. Голова наклонилась вперед, клюв зарылся в перья бока, успокаивающе поглаживая, а другая рука потянулась к встрепанным перьям головы. Он терся клювом, слегка пощипывая кожу, поглаживал, успокаивая, утешая, давая понять на языке тела, что все нормально, и теперь тот не один. Теперь в безопасности. Медитативные, медленные, повторяющиеся движения, успокивающие и спокойные, прорывающиеся изнутри, и которые он мог бы сдержать… конечно мог бы… но он совершенно этого не хотел. Наоборот, ему казалось, что из него что-то льется, что-то давно, сильно, с безумным напряжением сдерживаемое, наконец-то нашло способ выразить себя. Выплеснуть себя. И действительно хоть что-то сделать. Самое детское, простое, элементарное чувство — пожалуйста, будь со мной. Пожалуйста. Пусть у тебя все будет хорошо. Пожалуйста. Пожалуйста. Мне больно. Не оставляй меня. Пожалуйста. Я согласен на то, что есть. Только пусть не будет хуже, хорошо? Горячий комок спазмом сжал ребра. Вырвался судорожным всхлипом. И растворился в тишине. Правая рука отдернулась. Левая последний раз легко пробежалась по самым краешкам перьев головы Столаса тыльной стороной ладони и бессильно упала на простыню. Андре медленно подался назад и осел на пол. Сложил руки на краю кровати, уткнул в них лоб. Всхлипнул. Еще раз. Все безумно дикое напряжение медленно выходило из него, как едва заметные клубы дыма от потухающего костра. Но не потухшего окончательно. Там, под золой, подернутые пеплом, по-прежнему полыхали угли. Как он ни пытался их потушить. Сколько не пытался игнорировать. Как не пытался залить презрением, ядовитыми подколками и злобными сплетнями. Они все равно там были. После всего. После стольких лет. Он поднял голову. Сжал клюв. Процедил, вложив всю скопившуюся злобу: — Я тебя ненавижу! Глаза сощурились. Сморгнули холодные капли, скопившиеся в уголках глаз. Побежавшие двумя влажными дорожками, смазывая искусный макияж. Андреальфус тихо злобно зарычал. Крепко сжал веки. Наклонил голову, вжал лоб в простынь. А потом просто расслабился. Грудь прижалась к краю кровати, и он чувствовал, как бешено колотится сердце. Он выкинул из головы все. Сосредоточившись только на нем. На его биении. И на звуке сердечного монитора Столаса. Ему показалось, что звук сначала чуть ускорился, будто подстраиваясь, а потом очень медленно, очень-очень медленно стал снижаться. Задавая четкий и ровный ритм. Ведя за собой. Терпеливо и уверенно. Он слушал его, и аритмия действительно начала снижаться. Сердце срывалось, снова начинало колотиться, но ведущий ритм был неумолим. И постепенно дыхание выровнялось. Тело расслабилось. Когти, дырявящие простыню, разжались. Он слушал ритм и растворялся в нем. Поддаваясь примитивной и могущественной магии ударов. Расширения и сжатия. Внимательный, чуткий, настойчивый, нежный и понимающий Столас. Во всем. Даже в этом. Чем сильнее звук завладевал вниманием, тем глубже он впадал в полусон. И в нем кто-то прикасался к нему. Проводил рукой по перьям его лица и что-то шептал. Он, наверно, должен был ответить, но не разбирал слов. Просто радовался прикосновению. И тому, что с ним разговаривают. ===== — Дядя Альфи? — Андре вскинулся, резко подняв голову и издав предупреждающий клекот. Все же годы рядом со Стеллой не проходят даром. Одернувшись назад, он заморгал, пытаясь свести картинку в единое целое. Рядом с ним на корточках сидела Октавия, прижавшая палец к губам. — Папа только что уснул. — Да? — Так же шепотом ответил Андре. — Как он? — Все нормально. — Вия сверкнула в темноте ало-малиновыми глазами, чуть сощурившись. — Мы немного поговорили. Все будет хорошо. — Конечно, маленькая. Конечно будет. — Одним грациозным движением Андреальфус поднялся, забирая из рук протянутый ей жилет и запахиваясь в него. — Он сказал тебя не будить, — слегка виновато ответила она на невысказанный вопрос. — Что у вас и так будет достаточно времени потом все выяснить. — Как-то никак этого времени не хватает, — усмехнулся Андре. — Всегда подворачиваются какие-то срочные дела… Виа нахмурено вопросительно поглядела, явно не понимая, к чему тот клонит. — Не обращай внимания, малышка. Дядя просто ворчит. Плавным и быстрым движением запястья он нарисовал сигилл, открывающий портал. — Давай домой. Или ты голодна? Можем перекусить где-то. — Нет, спасибо. Я нормально. А ты, дядя? — Все…. Хорошо, наверное? — Действительно, все было хорошо. Даже отлично. Тело угодливо слушалось, в голове было спокойно и ясно. Андреальфус улыбнулся, вдыхая полной грудью сладковато-гнилостный аромат смерти цветов. Вытянул руку. По палате пронесся приятный легкий холодок. Виа, не оглядываясь, прошла через портал. А вот Андреальфус задержался. Легким щелчком он послал ледяную молнию, коснувшуюся одного из цветков. Тот задрожал, закричал в неслышимой агонии, пока не покрылся мелкими ледышками, сковывающими его в вечный ледяной панцирь. Демон ядовито ухмыльнулся. И, поворачиваясь, уже проходя в портал, уронил: — Ну, посмотрим, какова она будет — наша вечность. Если добавить в нее больше импровизации.