Страдания юной педовки

Ты смотришь на прописанное gg и понимаешь, это всё. Игра закончена. Саня говорит тебе что-то, а ты сидишь и смотришь перед собой пустым взглядом. Краем глаза замечаешь, что Родж и Матвей шустро собирают девайсы, тебе тоже пора идти — чествуют только победителей, вам надо просто уйти да побыстрее. Топ-3, верхняя, нижняя, хватит биться головой об потолок. Чувствуешь внутри разливающийся океан горечи наполовину с разочарованием, полностью поглотивший тебя. Смотришь на Роджа — он, конечно, расстроен, но по большей части просто рад снова поиграть на большой сцене. Глеб, Влад, Матюха — ты почти уверен, что у них в ушах шум толпы и зашкаливающий уровень адреналина, всего второй мажор, на них направлены камеры, жадные глаза смотрят и хотят увидеть их эмоции, первые громкие заголовки с их именами. Сейчас придет такая же пятерка и кто-то из них станет чемпионом. Снова не ты. Это так сильно ударяет по тебе, ведь еще когда-то первым был ты. Почти всегда. А потом одно за одним как снежный ком: развал виртусов, когда собственный успех ударил в голову, твоя жизнь в Америке, где на тебя смотрели как на заморскую диковинку (ты скучал по таким восхищённым взглядам). Грёбанный ковид и перспектива просто стримить всё время как те ребята, которым уже никогда не вернуться на просцену. Потом ебанные рекламщики, теперь тебя запомнят как чувака-KFC, бывшие твои победы уже никому не всрались. Старые фаны не помнят, новые не знают. Последняя твоя попытка в Дарксайд, из всего, что ты помнишь — это свою отстранённость от команды и калик с Роджером вечерами: — Рамзан, не кипятись ты как, — звучит его спокойный голос среди облака дыма, и он передаёт тебе трубку. — Да как не кипятиться, когда у нас капитан долбаёб, Родж, ну. Ваши постоянные перепалки с Акбаром, его тупая упрямость и твоё такое же тупое желание доказать, что ты прав. Ты ливнул тогда, ни о чем не жалея. Снова стримы и желание отдохнуть. Списались с Лехой, ты спросил его о новой тиме, он сказал, что стоит на линии с долбаёбом, ты ответил, что очень его понимаешь. После минутной тишины в диалоге хочется написать: «все были хуже меня?». Ты ненавидел каждую сучку, что стояла с ним на линии, каждого бездаря. Все они были на твоём месте, но всего лишь жалкая попытка заменить тебя. Особенно ненавидел Эпилептика, который был твоей игровой копией в начале. Интересно, его тоже поёбывали между играми? Хотя ты вспомнил как видел Егора, когда Олси беседовал с ним на диванчике. Ты всего лишь прошёл мимо тогда, тот чуть от страха не обоссался, а от слова секс скорее всего мозг вывалится из уха, несите нового керри, ваш сломался. Понимаешь, что думаешь о реальной херне. Смотришь на это «все были хуже меня?», стираешь — боишься увидеть ответ, что «нет». Потом судорожно набираешь: — было бы классно снова поиграть вместе, да? — тебе не нужен керри? — я скучаю безумно. Смотришь на экран с почти отправленным последним, судорожно удаляешь, какое же блядство. Через пару минут просто набираешь «удачи в дпс, бб» и даже не будешь читать ответ, стало слишком невыносимо от тоски. Вся эта ситуация напомнила тебе, когда был ещё совсем ребенком, тебе тогда знатно снесло крышу от него. Жмуришь глаза и вспоминаешь свой бесконечный спам сообщений, свои нелепые фотки и пошлые, пустые подкаты. Ты тогда не знал, что такое чувства, думал, что всё легко и весело. Тебе хотелось всего его внимания: чтобы он стоял на линии только с тобой, чтобы разбирал реплеи только с тобой, играл в фифу только с тобой, выпивал от радости победы или выкуривал полпачки после поражений. Всё это только с тобой. Он тогда ловко отбивал все твои неумелые попытки стать ближе, а всё закончилось, когда в коротком отпуске он ответил со словами, что твои частые звонки будят Аню. Человек, который стал для тебя всем, отвергнул тебя. Тогда ты понял, что такое чувства и что такое любовь — когда слова одного человека словно выбивают из-под ног табуретку и воздух больше не поступает. Тогда ты стал искать воздух везде. Ответить согласием на влажные взгляды Ромы Резолюшена было очень легко, тот не стал корчить из себя хер пойми что, и вы очень классно проводили время. Потом Ростик. А потом ты решил не запоминать, зачем? Если твоему капитану важно лишь то, чтобы ты играл лучше всех в мире, ты это сделаешь. Ради команды. И не важно, что лучший керри СНГ приезжает на буткич с утра пораньше из хаты малознакомого мужика, и на деле отсидеть часы праков немного больновато. А потом всё решилось одним августовским вечером, когда дневная жара отступила, стало прохладно, хотелось ёжиться и кутаться в плед, но ты схватил кофту и вышел к нему на балкон, пока все остальные спустились вниз. Сначала ты просто стоял молча, он даже не заметил твоих легких беззвучных шагов, а ты бы так и стоял, пока не продрог до костей, лишь бы быть с ним рядом, хотя бы так. Потом ты подходишь ближе, вы перекидываетесь парой фраз, ты начинаешь в шутку отбирать у него пачку сигарет, потом пытаешься стащить часы. Он выдыхает тебе в лицо горький, едкий дым — если так надо, ты стерпишь, если ему вздумалось тоже поиграться с тобой, ты простоишь ради этого на балконе хоть вечность. Он перехватывает тебя за ладонь и переплетает пальцы, твоя рука утопает в его, аж колени ослабели, прикрываешь глаза и подаешься вперёд, прижимаешься долго и усердно, как первый поцелуй мальчика с девочкой в детском саду, только губы колит щетина. Он придерживает тебя за подбородок и целует по-настоящему. Сколько раз ты представлял этот момент, думал, как это могло бы произойти в твоих бесконечных фантазиях перед сном, и представлял это, когда целовал других, а все случилось очень просто, без всяких фейерверков и искр из глаз. Для вас двоих эта игра скатилась в один принцип — «влюбись в меня, если осмелишься». Без мелочных, детских попыток просто обладать, без показухи на камеру и сидении на коленках, без того, что это будет легко и просто, а по-настоящему. И ты нырнул туда с головой. А после того, как ты поднялся на третий этаж, и он впервые аккуратно снял с тебя собственную старую джерси, твое тело словно проснулось под его рукой, с головы до пят. Словно до этого вся твоя жизнь была просто чередой дней, а в этот момент, когда нежно и больно тянуло слабые мышцы, твое бесконечное одиночество, которое копилось всю жизнь, постепенно отхлынуло волнами, одна за одной. Все шло как по маслу, эйфория от постоянных побед, вас боятся и к вам готовятся как одной из сильных команд мира. Череда мажоров, 5-6 место на Инте, снова победы, снова запредельное количество очков и снова полный провал. Помнишь разговор на курилке после вашего вылета с девятого Инта, когда он остался один. Он всегда оставался после обсуждений, капитанская привычка. — Ты просто не доигрываешь, Лех, без обид. — А ты дохуя крутой, да? Только конченный мог так заруинить. — Давай виноватого сейчас искать, ага. Ты видишь его загнанное состояние, как он ёжится, передёргивая плечами, затягивается нервно. Засосать бы его прямо здесь, когда неподалеку стоит другая команда, когда где-то ещё сматывают камеру, чтобы он не залезал в свой ебанный панцирь после поражения, чтобы он был открытым, разгорячённым, свободным как пару ночей назад, когда кровать лупила по стенке так, что вам стучали и потом женщина пищала в трубку на китайском, трубка вылетела у тебя из руки после очередного сильного толчка сзади, рука уехала по простыне, трубка упала вниз и китаянка слышала твои вскрики и скулеж до того, как не сбросила звонок. — А может беда в долбоёбе, которого ты привел, а, капитан? У нас каждый второй пик в говно. — Ты сейчас решил это сказать? Иди скажи это Арзику в лицо, блядь. — Уговор был в том, что ты отвечаешь за драфт, я стягиваю ебало и работаю водоносом. Что, блядь, пошли проблемы и ты решил мне это высказать? Может мне ещё и что-то сделать? — он повышает на тебя голос. — Не начинай только, — когда вы сцепляетесь по игре, когда все ребята рядом, — это одно, это нормально. Но сейчас этот разговор вообще не об игре. — Разгребай теперь всю эту хуйню, это твоя работа. Команда — это не только ты. Может хватит ума понять. Или проигрался и хватит? — слова ржавой спицей медленно протыкает сердце насквозь. Нервное дрожание его руки, ещё одна сигарета и краткое «надо было кикать тебя, как ты начал выебываться». — Меня? У тебя никогда бы не хватило яиц на это. Что с Лилом, что с Роджером. Что после восьмого Инта, когда только ленивый не тыкнул, что это я проебался. Лех, тебе легче было сожрать все говно, чем кикнуть меня. Спросить любого — кто виртус про? Может Нунчик? Может ты? Он прикуривает ещё одну, кивает тебе в духе «давай-давай, продолжай, блядота». — Все знают, что виртус про — это я. Я уйду и все, ты станешь никому не нужен. Он сам сделал это с тобой — с самого пиздючества вбивал тебе в голову, что ты самый лучший игрок на карте, самый скилловый, что ты можешь уделать любого. Ты сам не помнил, когда поверил в это как святую истину, что по-другому и не может быть, он ведь не может тебе лгать. — Блядь, как я ошибся, — благими намерениями вымощена дорога в ад. И ты сам стал его наказанием за весь ваш долгий путь. Ошибся? В чем и когда? Когда выкупил из Империи? Когда после первых поражений вытирал с пухлых щек детские слезы? Где та грань, когда все пошло наперекосяк? Видишь крупные слёзы на его ресницах, не просто скупая мужская из-за злости, а реальные слёзы обиды и слабости. Ты не мог сказать себе в тот момент, что ты был не рад этому. Так хотелось, чтобы ему тоже было больно и гадко. Ты почувствовал себя на вершине, ты был прав во всем, а он разревелся как мальчишка, которому сказали: «Ром, ты просто запутался, о какой любви ты говоришь?», которому разбили мечту всей жизни. Ты бы утёр ему слёзы, как после череды вторых мест, как после бессонных ночей от переутомления, как после долгих телефонных разговоров с женой. Но сейчас между вами большая стена, которую вы по кирпичику строили, огромная пропасть, которую не преодолеть. Он беззвучно рыдает, а ты стоишь рядом и внутри абсолютная пустота. Вот к чему вы пришли. Этого ли ты хотел, когда впервые затрепетало сердце после его объятия на первом буткемпе? Сука тупая, ты хоть представляешь, как мы могли бы быть счастливы? После того как вы прилетели домой с почетным 9-12 местом, то ты сказал, что уходишь из команды, что тебе остро нужно уехать и как можно дальше. Самое тупое, что он помогал тебе упаковывать вещи. — И что? Куда пойдешь? — В ЕГ, пересяду на тройку. — Поманили и все? Слаб же ты на передок. — Предлагаешь дальше тут гнить? Видеть тебя уже не могу, честно. — Да иди ты нахуй, Ром. Реально, куда хочешь. Ты только подумай — кому ты там нужен на самом деле? — Думаешь, я нужен только тебе? «Всем интересно с тобой поиграться, запустить ладонь в твои яркие волосы, потерпеть тебя немного и все, ноющий пацан, которым ты был на самом деле, никому не сдался» — вот, что он имел в виду. — Ничего особенного в тебе нет. — Как и в тебе, Лех. Когда ты ушел из команды, то бросил его в самый уязвимый момент. Ты был тем, кто выбил табурет у него из-под ног. Ты ушел и казалось, что это твое первое взрослое решение, что ты вырос и все забудется, ты больше не тот маленький мальчик Рома Кушнарев. Как горько было ошибиться. Америка встретила тебя минутным счастьем, а потом тебя настигло нескончаемое одиночество и тоска, глубокая как барсучья нора. Словно воздуха снова не хватало. Артура ты заприметил сразу. Пытался заигрывать с ним, строить глазки, ты угорел и писал ему в гугл переводчике, вы пару раз зависли вместе, а потом вы дрочили друг другу в туалете клуба, в который зачастили вдвоем. У него тоже были красивые темные глаза, но в них никогда не было искры обожания и тепла. Как и в твоих. Потом бесконечная долгая и слишком лёгкая американская лига и твои попытки забыться в алкоголе, а потом ты снова подсел. Пришел на квшки в говно, Артур отвёл взгляд, Бульба увёл в туалет, заставил проблеваться. Думал ли он, что таким будет тот нелепый пацан в тишке с медвежонком, который постоянно лез к нему? Добро пожаловать в реальность, мистер тренер. Лучиком света был Рома, который с такой же милой и светлой улыбкой пришёл к тебе после твоего звонка. Пришёл и остался. Навсегда в памяти момент, когда вы лежали в твоей большой постели, твоё тело снова был так близко к тому самому чувства счастья, которое было так бесконечно далеко. А потом он так нехотя выдал, что следующего раза может и не быть. Когда он сказал, что улетает в Россию играть в вп на тройку, это ощутилось как крепкий удар под дых. Ты все понимал и расплакался через минуту, так горько, как ещё не было никогда. Он поцеловал тебя в острую лопатку, прижался щекой и сказал, что ему пора идти. Объяснять причину своей истерики Роме не придется. После ты сидел в горячей ванне, кожу покалывало от температуры, с крана капало, каждая капля прямо в мозг. Когда ты успел так проебаться? Слетел с вершины горы и теперь лежишь у подножья, и никто не хочет подать руки. Как такое может быть? Год назад тебя фоткает Форбс, а сейчас тебе плавно намекают на инактив, а после Evil Geniuses сказали тебе «бай-бай». Твои потуги в ЦИСах, было забавно по началу, потом вы стали лететь 0:2, а ты не знал, что с этим сделать. Ты тогда убежал ради контракта с вп — «возвращение в родную берлогу» — ну и пошлость ты высрал тогда. Даня и Дима — остатки последнего состава, который ещё что-то показывал. Ты видел тот анонс новых вп, когда втыкал в телефон в своей большой темной спальне в Штатах, видел кик Володи. Кик Лехи. Как просто и грустно все вышло. Теперь тебе нужно было держать серьезное ебало на интервью с Джемом. «Да-да, у меня не было выбора», «Да-да, я уже совсем взрослый и, между прочим, самый старший в составе». Командой тут не пахло — Дима и Даня все ещё летали в облаках после 5-6 места на Инте, плавали-знаем, сапы сами по себе. Твое капитанство, когда Тёмыч вел себя как сопляк, которому Даня в лицо говорил: «мне похуй», а тот только пожимал плечами. Ваша мимолётная встреча в Арлингтоне. Ты случайно застал его ещё до игр, на курилке, совершенно одного, без команды. Было так жарко, солнце пекло, жмурил глаза, очки остались где-то на столе, и ты не нашел ничего лучше, как спросить, как он долетел. Ты встал рядом и взял его ладонь, хрупко ухватился за костяшки, здесь только вы одни и палящее солнце. Он чуть перехватывает твою ладонь и пальцы утопают в сухой коже его крепкой руки, что горячее раскаленного воздуха. Как ему нужна поддержка сейчас, когда он тратит свое время, свой талант на это все. Когда ты пытаешься, прикладываешь усилия, а на тебя смотрят как на дурака, знакомая ситуация. Ты бы все сделал, чтобы вытащить его из этого положения, пригласил бы аналитиком, тренером, похуй. Ты сейчас сам весь тянулся к нему, как и тогда, много лет назад, до всего плохого, что с вами произошло. Он сказал, что ты очень хорошо выглядишь, ты покраснел как девчонка. Хотелось сказать, что давай все оставим, просто снимем номер на неделю и проведем время только вдвоём. Но сейчас ты можешь рассчитывать только на то, как твои пальцы цепляются за его ладонь. Скоро он улетит обратно, а ты снова почувствуешь себя покинутым. Когда не отобрались на Инт, то сказали, что в твоих услугах они больше не нуждаются и контракт не продлевают. И сейчас ты сидишь и смотришь в экран. Смотришь на «был недавно», на «и тебе» и всё. И всё. Разница между вами сейчас была в том, что он реально убрал телефон, а ты нет. Что он будет работать дальше, терпеть дебила на керри, рассказывать очередным молокососам как это — играть компетив и быть командой. А ты снова за бортом. Горячие слёзы на мгновение обжигают веки, но ты умываешься и ложишься спать — завтра стрим по расписанию, а потом ты закажешь себе билетик и поедешь отдыхать, всё хорошо, Ром, всё отлично, не плачь. Когда видишь кик Дахака, то сразу прошивает нитью счастья сердце, но потом читаешь его высеры, один за другим. Холивары на Ноуфира ты пропускаешь, нахуй это надо, но слова о Лехе задевают за живое. Ты принял это как личное оскорбление. Боже, Никита с такими заявлениями даже тупее тебя, когда ты был младше. Его звонок не был неожиданностью, сделать бы вид, что не ждал, что не хочешь ощутить то, что ты снова нужен. Разговор ваш был натянутым и нелепым, он быстренько попрощался и пошёл звонить ебанному Мише, ты лишь один из многих в его списке. Если он сомневается, если боится снова начать играть с тобой и ты лишь временная замена, пока найдётся очередной пацан из паблика — тебе это тоже не нужно. Мажор? Нахуй этот мажор. У тебя уже были планы. Ты так любишь картину своего чудесного прошлого, что боишься её потерять. Были глупые, неуместные попытки всё вернуть, закрыть глаза и сделать вид, что у вас всё по-прежнему, никаких обид, вы чего, никаких разногласий не было, просто вам всем показалось. Вспоминаешь как позвал его в свой стак. Как вы отмечали твой день рождения, потом его, и ты снова увидел в его глазах нежность и восхищение, после каждый день был как разряд электрического тока по всему телу. Ты тогда думал лишь о том, что все свалили побыстрее, и вы остались вдвоём. — Я типа твоя бывшая получается? Нормально ты выдал. — Сказал как есть, ничего придумать не успел. Ты прижался щекой к его груди, было слышно мерное биение сердца, было так привычно и уютно, что хотелось полностью растворится в этом моменте. Хотелось залезть ему под кожу, стать одним целым, судорожно не придумывать причину почему вы снова должны быть вместе. Но вы слишком увлеклись друг другом, что не заметили, как вылетели с треском. Что может быть и сейчас, или вообще между вами не осталось и части того взаимопонимания, а вы оба просто цепляетесь за былое прошлое, когда море было по колено. Не захлебнуться бы сейчас. Снова звонок после мажора, когда они отлетели, только выйдя в плей-офф. Наконец-то он сказал тебе, что ты именно тот, кто нужен команде, нужен ему. Слышен его выдох облегчения после твоего согласия, и он сказал, что закажет тебе билет, тебе было все равно когда, хоть в эту ночь. Когда видишь его спустя всю эту разлуку, то хотелось просто с разбегу сигануть на руки и не слезать хотя бы пару часов. Всё было таким же — его манера говорить, привычки и ужимки, как он общался с командой, всё это было снова так бесконечно далеко и так близко. Тебе освободили стол, ты разложил свои девайсы, и наконец-то это чувство, по которому ты даже не понимал всё это время, как скучал — словно ты снова дома. Его профиль в мягком освещении экрана, его рука на бедре, ты старательно делаешь вид, что внимательно смотришь реплей. Ты стал спокойнее, и любовь твоя стала мягче, глубже, без тупой ревности ко всем подряд. Ты перематываешь и смотришь, смотришь на своё передвижение по карте, закидываешь ногу, и он обхватывает тонкую щиколотку в круг пальцев. Ты громко сглатываешь и понимаешь, что сейчас ты должен возвращать свою прежнюю форму, что побеждать. Когда он снова доверился тебе, а ты прибежал как послушный пёс, который подставился под ласкающую руку. Если кто-то потом будет за спиной шептаться, что тебя пригласили только потому, что ты сучка Соло, ты не станешь особо вредничать. Со временем ты понял, что всем как-то похуй на тебя, ты больше не такая уж и звезда этого состава. Ребята, ещё толком не игравшие, рвались до побед, твоё дело было не руинить и играть на мид. И вот сейчас, когда вы уходите со сцены, толпа всё равно довольна, поддерживают победителей, кто-то кричит и вам — спасибо за игру. Все уходят, а ты немного задерживаешься, машешь толпе, один на сцене в окружении софитов, твоя первая сцена с Арлингтона, всего лишь вторая после более двух лет, так хочется снова упиться этим чувством сполна, а ещё больше хочется поднять кубок над головой. Как раньше. Тебя чуть потряхивает, уходишь в туалет, сразу набираешь ему, ответ мгновенный, он сейчас всегда на телефоне. — Мы проебали, — выдаешь вместо «привет». — Я знаю, видел. Пока вы обсуждали, что пошло не так, что это все равно хороший результат, и пока слышишь «молодец, Ромчик…», у тебя в голове мысль за мыслью: «Я снова подвёл тебя, как и на восьмом Инте». Твоя тихая истерика после отлёта. Снова 5-6. Невероятный груз вины и твои шуточки о том, что «если не кикнут, буду стараться». «Почему тебя нет рядом, когда это мне так нужно?». Сразу приходит на ум твое давящее одиночество в ЕГ, просранное время в Нави. Даже сейчас из-за этой ебанной визы — тебе пришлось взять всё на себя, что давило на тебя грузом слишком большой ответственности. «Я не могу побеждать без тебя». Вспоминаешь все ваши совместные победы, одна за одной. Его по-настоящему довольное лицо. Ты знаешь, насколько он горит этим, и твоей целью всегда было выиграть, сделать всё, что он был победителем. После быстрого эмоционального диалога он замолкает, ты тоже. Сейчас кто-то завалиться внутрь, и вся магия исчезнет. Что сказать? Пошляцкое «я люблю тебя?». Как мужчину? Как семью? Как друга? Ты уже не отделял одного от другого спустя столько времени. Главное было в другом, что становится понятно лишь спустя время. Сейчас, когда за плечами уже есть опыт, ты больше не «малой», ведь, оборачиваясь в прошлое, понимаешь, что все это долгое время ты был как пьяный корабль, который слишком рано покинул родную гавань. Путь твой был и безоблачным, и с постоянными бурями, казалось, что одним днём ты просто не выдержишь и уйдёшь, но течение несло и несло тебя вперёд. И наконец-то ты снова ощутил то счастье и спокойствие, к которому ты всегда стремился, а оно всегда ускользало от тебя, унося с каждым разом всё дальше и дальше.