Ты прости, я это делаю, Чтоб из частиц сложил целое!
Бэтмен, прибывший по зову сигнала, как всегда, возникает за спиной комиссара Гордона. Тот, привыкший к подобному, лишь устало, но приветливо улыбается и протягивает ему фиолетовый конверт. К нему прикреплена игральная карта, которая явно даёт понять, кто отправитель. — Не вскрывали, — говорит Тёмный рыцарь, прощупывая бумагу, — почему? — Просветили, ничего не обычного, — пожав плечами, отвечает Джеймс и тушит сигарету, — и лежал он в моём почтовом ящике. Вместе с крошками. — Крошками? — он нахмурился и вскрыл конверт. Внутри на клочке бумаги размашистым почерком накалякан адрес. «Заброшенная стройка почти за городом», — быстро понимает Бэтмен. — Да, хлебные... — Гордон смотрит по сторонам, — крошки. На что я надеялся? Конечно, ты не будешь дослушивать до конца.***
Бэтмен озирается по сторонам, не до конца понимая, куда вообще попал. На обшарпанных стенах висит множество картин. Одни заключены в вычурные позолоченные рамы, иные держатся только на двустороннем скотче. Или же на чуде, не иначе. Но их объединяет общий мотив. На каждой изображён лес. В разных стилях и состояниях предстают полчища деревьев. Тёмный рыцарь бегло осматривает каждую, не замечая ничего необычного или опасного. А потом что-то тихо хрустит. Свет фонаря направляется вниз. Под ногой — горсть хлебных крошек, окрашенных в красный или даже скорее алый. Бэтмен хмыкает, приседает и берёт щепотку. Принюхиваться — запах отвратный, плесневый. «Как будто в абсурдном сне оказался», — бегло думает он и, остановившись, прислушивается. Кап-кап. Пауза. Кап-кап. — Джокер! — кричит или скорее громко рычит Брюс, идя по своеобразному коридору. Кривится от внезапного и резкого запаха полыни, вперемешку с шалфеем и тимьяном. Травный терпкий аромат перебивает вонь сырости и гнили. В ответ непривычная тишина. С каждым шагом звук воды становится всё сильнее, чётче, звонче. Впереди — блеклый свет. «Видимо, от фонаря», — решает Бэтмен, двигается дальше по длинному коридору практически без остановок. Перед входом в комнату, который занавешен аляпистой тканью вырвиглазно зелёного цвета, лежит человеческая голова. Трудно сказать, мужская или женская из-за многочисленных ожогов и ссадин на ней. Внимание привлекает криво нарисованная красной губной помадой улыбка от одного уха до другого. Брюс невольно кривится и, быстро откинув зелёную занавеску, заходит внутрь. На этот раз на стенах висят картины с морскими просторами, а посреди комнаты лежит внушительный булыжник, на самом верху которого, отвернувшись к окну (или скорее к дырке, которая когда-то была окном), сидит Джокер. Сгорбленная спина вмиг распрямляется, а ножик, который до этого крутил клоун, складывается и отправляется в карман любимого пиджака. — Бэтси! — обернувшись, радостно тянет Джокер, подскакивает с места и простирает руки в стороны, словно для объятия, — как я по тебе соскучился, ты бы знал. — Что ты задумал? — игнорируя пламенные высказывания, спрашивает он. — Ничего криминального, — тот с притворно виноватой улыбкой смотрит на безголовое тело в углу, — или почти ничего криминального. Ладно, я просто хотел привлечь твоё внимание и всё! — Зачем? — Иногда ты очень сильно тупишь, — Джокер подходит ближе, практически вплотную. — Ты разве не читал «Русалочку»? — Нет, — нагло и невозмутимо врёт Брюс. Словно не услышав его ответ, он продолжил: — Видишь ли, дорогой Бэтмен, это история о сильной любви, предательстве и смерти. Бедная Русалочка меняет голос на ноги ради Принца, который женится на другой. А потом, когда встаёт выбор между его жизнью и собственной, она делает выбор не в свою пользу. Конечно, потом она превратилась в дочь воздуха, чтобы через добрые дела обрести собственную душу. По мне так это сущий бред. Брюс многозначительно хмыкает. — Первоначально история заканчивалась гибелью, — говорит Джокер и дотрагивается пальцем до знака летучей мыши на броне, — и в этом вся суть. Она погибла от рук собственного возлюбленного, понимаешь? Ты должен понять. Ты единственный меня понимаешь. — Считаешь себя Русалочкой? — Бэтмен не сдерживает тяжёлого вздоха, — ты же знаешь, я не убиваю. — Убиваешь, но не в буквальном смысле, — с неясной точкой говорит Джокер, а потом, словно осмелев, кладёт раскрытую ладонь туда, где под слоем холодного кевлара бьётся сердце. — Помнишь хлебные крошки на полу? — Ты заманил меня сюда, чтобы порассуждать о сказках? — недоумевает тот и по привычке сжимает кулаки. — Как ещё я могу вытащить тебя на свидание? — в тон ему отвечает клоун. — Это не свидание, — чеканит Бэтмен и хватает его за запястье. Но не убирает чужую руку от себя. — Могло бы им быть, не будь ты занудной мышкой, — грустно кидает он. — Что дальше? Кулачный бой и погоня по классике? Или сразу в Аркхэм? Бэтмен молчит и устало прикрывает глаза. Желание уйти из безумного нелепого мира не возникает. Почему-то сегодня Джокер вызывает не отвращение и даже не раздражение, а тягучее спокойствие. Между ними словно исчезает огромная пропасть, состоящая из вражеских отношений, которые пропитаны недопониманием и помешательством. Остаётся только иррациональная привязанность, граничащая с невыговоренными сентиментальными терзаниями. Страстно хочется их высказать. «Неправильно», — звенит набатом в голове Брюса. В висках начинает противно стучать. Усугубляет ситуацию раздрающее капание с потолка. — Не сегодня, — наконец говорит он, сжимает на последок тонкое запястье и откидывает от себя. Бэтмен разворачивается и уже собирается уходить, но Джокер внезапно крепко обнимает его спины. Слышится тихий всхлип. — Не уходи, — умоляет тот, сжимая ткань чёрного плаща, — пожалуйста, Бэтси, останься. «Я хочу остаться, но, ты же знаешь, что не могу», — думает Брюс и всё же уходит, оставляя Джокера в гордом одиночестве. Пропасть между ними возникает вновь. «Слишком сложно, что невозможно сделать легко. Поэтому лучше оставить и не трогать», — растеряно думает он, пока едет обратно в пещеру. Голос разума твердит: Так нужно. Так правильно. Однако сердце предательски сжимается от подобных мыслей, как сжимаются руки в перчатках на руле. Тёмный рыцарь слушает разум, а не сердце.Но через лес другой дороги нет.