***
— Ах! Знакомые символы! — Эти цвета… — Эта одежда! Восклицания учеников, сбежавших с урока следом за Ваниллой, за исключением Крепа, набирают свою силу по мере приближения воздушного шара из дали к парящему острову. Отчасти он им благодарен, ведь сам бы едва смог разглядеть что-то в небе. — Кто назовёт, из какого королевства прибывают гости, поставлю «отлично» за историю. — Королевство Тёмного Какао! — едва ли не кричат. — А чем оно славится? — Строгостью и дисциплиной, — говорит уже Изюм, глядя на детишек сверху вниз. — Поэтому держите себя в руках при короле и его свите. — Ах, Изюм, Дарк Какао любит детей. Не пугай их. И вот, Ванилла вдруг чувствует, как подрагивают его ресницы, когда он слышит звуки посадки и открывает глаза. Двое солдат, девушка и юноша, к слову, целая половина прибывших, начинают будто бы на скорость разгружать воздушный шар, успев ещё и покрепче привязать его к месту посадки. Громоздкие сумки с запасами и, упасите Ведьмы, палатками; строгий, хмурый и очень уж занятой вид — какаонианцы не меняются. Это вызывает на губах лёгкую улыбку. А во главе идёт король. Какао подходит к Ванилле напрямую, доверяя подопечным всё то, что стоит ниже долгожданной встречи. — С приездом, — Ванилла чуть склоняет голову, откровенно любуясь и надеясь, что это не сильно заметно. — Здравствуй. Подле посторонних Какао не постеснявшись целует тыльную сторону ладони Ваниллы, отчего до этого затаившиеся за спиной дети встрепенулись, однако оба мужчины не обратили на это своего внимания. Видеть Какао без брони непривычно. Фигура его выглядит не столь крупно и из-за отсутствующего меха на одеждах, подстать здешней теплой погоде. Несмотря на это, Ванилла всё равно был ниже его в два раза и уже в три. — Я и мои дорогие ученики рады приветствовать вас четверых, — стоило тем двум юнцам закончить свои дела и встать рядом с их королём, Ванилла припоминает некую нужду в официальности. — Ваше Величество Пьюр Ванилла, — девушка, выглядящая старше и гораздо выше белокурого юноши, отдаёт поклон. — Первый дозорный королевства Тёмного Какао, Карамельная Стрела. Разрешите разбить лагерь. — В замке для вас подготовлены комнаты, поэтому в этом нет необходимости, — говорит блондин, зная, что слова не возымеют на воинов какого-либо веса. — Почему бы нам не послушать того, кого мы одарили визитом? — произносит певучий низкий голос, выходящий из-за спины Дарк Какао. Мужчина, одетый ни как воин, ни как прислуга заглядывает в лицо своего короля. — Мы же в гостях, Ваше Величество. — Аффогато, что за манерность?! — шипит Карамель, сжимая кулаки. Какао пресекает их перепалку одним строгим взглядом, после чего Ванилла видит в его глазах задумчивость. — Не принять твоё гостеприимство и великодушие будет невежливо, — говорит он вдруг. Не верится даже. — Тогда разрешите проводить вас.***
Была бы с ними сегодня Холлиберри, алкоголя и празднества было бы не избежать. Сейчас древнее королевство напоминает больше крохотную деревушку, уютную и тихую. Здесь больше нет балов и шумной жизни. И вряд ли будет. Весь день они гуляли. С детьми, с молодыми людьми. Изюм увлечённо рассказывала всё то, что узнала из первых уст бывшего короля. Карамель и Кранчи Чип вели себя довольно достойно, — хотя последний часто отвлекался на пробежки со своим волком, но как будто кто-то был против — а Аффогато едва ли смотрел туда, куда указывали. Ванилла с Какао шли в самом конце поодаль. — У тебя такие очаровательные печеньки, — уголки губ сами ползут вверх, Ванилла поднял на Какао взгляд. — Я смотрю, ты решил их побаловать? Мужчина стушевался на секунду. — Стараюсь прислушиваться к просьбам. — Как мило. Подобрел с возрастом, да? — Пардон? Всё уложилось к вечеру. Уроки в школе закончились уже официально, но все ребятишки уже ужинали в своей компании, думается Ванилле. Большинство из них выглядели уставшими к концу дня. Совсем забылось, что нужно ухаживать за птицами и садом. На улице уже темно и никого не видно. В этой темноте чересчур шумными кажутся звуки, издаваемые колодцем. Мысли путаются, Ванилла едва ли не топит цветы в воде, наливая слишком много как назло в самые привередливые клумбы. Влияние ли это крайне крепкого традиционного кофе Тёмного Какао, что они пили за ужином, или ещё чего? Мужчина дотрагивается до соулджема на груди, пытаясь успокоить своё сердце. — Так и думал, что ты тут, — он вдруг слышит знакомый негромкий голос со стороны и даже не пугается. Ванилла оборачивается. — Мне казалось, вы все уже давно легли спать, — он глядит, как Какао подходит, параллельно разглядывая цветы под ногами. — Думаю, дело во времени, — Какао отвечает несколько размыто, что читает в глазах напротив. — Сейчас только полночь, насколько я могу судить. Я не привык засыпать так рано. А разве ты не должен спать в такое время? — Если внутри меня нет и доли кофеина, это не значит, что я сплю сразу после заката, — Ванилла усмехается, выпрямляя спину. Он отставил лейку. — Ты за чем-то пришёл сюда? — Днём не было возможности побыть наедине. Пройдя чуть дальше, мужчины устроились в поросшей диким виноградом беседке. Неспящие птички приземлились неподалёку, щебеча. — Как твои дела? — Пока что в здравии. — Зимой не голодаете? — А то ты не знаешь. Ванилла задумывается на секунду о своём последнем приезде в земли Какао и тут же чувствует фантомный холод под мантией. Затем согревается от приятных воспоминаний. — Я удивлён, что ты без меча. — С ним на борту было бы тяжко. Да и я давно его в руки не брал. Голос у Какао уставший, похрипывает. Ванилла ещё днём увидел на чужом лице новые морщинки. Ванилла знает, что если не продолжит начинать разговор первым, то они спокойно просидят долгие минуты в тишине. — Как дела у Чоко? — рискует спросить. Ванилла не смотрит на Какао, но в воздухе чувствуется проскочившее напряжение. — Вернулся. Пока я здесь, следит за троном. — Ох, поздравляю. Желаю вам благ. В ответ тяжёлый выдох. — Спасибо. Повернувшись к мужчине, Ванилла начинает вглядываться до неприличия пристально. При едва светившей луне, отблесках на соулджеме и редких светлячках было не особо хорошо видно. Тем не менее, блондин отчётливо видит тёмное пятно сгорбленной фигуры его друга, его распущенные волосы лезут тому в лицо, на котором Ванилла разглядывает боль. — Какао, — осторожно, с опаской, он кладёт свою ладонь на чужое предплечье, будто бы на кровоточащую рану. Какао не вздрагивает. — Беспокоит ли тебя что-то, что я могу излечить? Вопрос будто бы застаёт врасплох, ведь Какао глядит на него хмуро, в недоумении. На секунду опускает взгляд на их руки, а затем отводит его куда-то в траву. — Боюсь, нет. Конечно, он может исцелить лишь физически. Старые шрамы и внутренние терзания — за пределами его возможностей. А Какао тяжело вынести искренние, не задавленные ответственностью эмоции кому-либо. В дворец они к рассвету так и не возвращаются.