Молодая

Молодая была немолода. Длинное платье с шлейфом играло всеми оттенками свежевыпавшего первого снега. Пенный взрыв тончайших кружев окутывал тоненькую фигурку, делая ее совсем маленькой. Легчайшая фата скрадывала черты лица, пряча недостатки и превращая свою хозяйку в таинственную принцессу из детских сказок. Невеста была прекрасна — что и говорить, но все-таки цепляла взгляд неуместностью образа. Да, фарфоровые, словно у куколки, тонкие черты лица притягивали взгляд. Да, темные, длинные, невероятно густые ресницы заставляли трепетать сердце даже священника, а ведь он дал свой обет безбрачия давным-давно и до сих пор не думал о его нарушении. нежно-розовые губы ждали поцелуев и удивительно гармонировали с крохотным букетом в тоненьких пальчиках синьорины. Отталкивали лишь глаза. Темные, потухшие, они смотрели по сторонам с равнодушием древней старухи, словно бы ничего вокруг: ни торжественная атмосфера церкви, ни близость возлюбленного жениха, ни радостный гомон многочисленных гостей ее больше не трогали. Жених нерешительно переминался с ноги на ногу, робко оглядывался по сторонам. Казалось, что эти двое встали рядом в самом начале дорожки к алтарю лишь по воле случая. Молодой парнишка, смазливый и чернявый, как и все итальянцы, кусал губы, искоса поглядывал на свою избранницу, пока она стояла и снисходительно принимала обстановку. Ее усмешка не была радостной, уголки ее губ печально опускались все ниже и ниже, в уголках глаз четче проступали морщинки, а тени под глазами уже не могли спрятать никакие тональные крема. И все же гости заполонили церковь. Парень с пепельными волосами и суровым нетерпеливым взглядом жестом указал священнику, что пора начинать, и брачующиеся медленно побрели по расстеленной для них дорожке. Обряд проходил как положено. Священник выдохнул с облегчением: он ждал криков и слез, взрывов и выстрелов, но все прошло настолько мирно, что в собственные страхи теперь даже не верилось. Он приготовился соединить руки теперь уже новобрачных и обратился к жениху и невесте с последней ритуальной фразой: — Готовы ли вы с любовью и благодарностью принять всех детей, который пошлет вам Бог, и воспитывать их… — Ага, сейчас, уже разбежались! — зычный голос наполнил церковь, заглушил все остальные звуки. Священник вздрогнул и обратил свой взгляд к мужчине, крепкому, красивому, но изрядно побитому жизнью и судьбой. Тот пересек зал в несколько шагов, а затем пристально посмотрел на жениха. — Сгинь, мусор, — сквозь зубы бросил он, и тот, кто только что обещал своей невесте хранить ей верность в болезни и здравии, в счастье и в несчастии до конца своих дней, умчался прочь из церкви с такой скоростью, что даже сверкающих пяток разглядеть не удалось. — Занзас, — тихо сказала невеста, но в глазах ее вспыхнул огонь цвета сочного янтаря. Они наполнились жизнью в один момент, запылали, и невеста в один момент стала гораздо, гораздо краше. — Да хрен с тобой, мусор, — глухо прорычал незваный, но, видимо, ожидаемый гость и опустился на одно колено. — Раз уж тебе так приспичило выйти замуж, выходи за меня. С болезнью, здравием, счастьем и несчастьем разберемся уж как-нибудь сами. Молодая была немолода, и сложно было сказать, сколько на самом деле ей стукнуло годков. Однако предложенное кольцо на палец надевала себе совсем юная, неприлично юная и счастливая девчонка. — Но учти, мусор, с тебя причитается! — незнакомец поднялся с колена и встал рядом с невестой перед алтарем. — Что уставился, давай, читай, что там дальше! Это было грубым нарушением всех обычаев и правил, но ему уже пришлось отступить от многих традиций с полного и всеобъемлющего разрешения и даже приказа епископа. Что ж, на все Его воля, а он лишь ее проводник. Невеста залилась звонким колокольчиковым смехом, и всем присутствующим вдруг стало понятно, что любовь существует. Таинство продолжилось.